Твое счастье

      В глазах рябит. И дождь бьет по лицу, но Такемичи кое-как разбирает дорогу. Он знал, что рядом был парк – идеальное место, чтобы спрятаться и дать себе волю. В такую погоду вряд ли он кого-то встретит. Важно сейчас спрятаться, убежать…       Ханагаки старается глубоко дышать ртом и сглатывать слюну. Это помогает немного отсрочить тошноту, подступающую к глотке. Но регрессор знает, что долго он не продержится, поэтому начинает судорожно искать небольшую мусорку. Он видит впереди скамейку, а значит рядом должна быть урна. Голубоглазый подбегает, спотыкаясь, и видит ее. Рот уже не выдерживает, и Такемичи с характерным звуком сплевывает рвоту. Звуки дождя заглушают настолько, что он даже не слышит себя. Чувствует, как пульсирует в ушах и желчь стекает по подбородку вперемешку с каплями воды. Тело трясет, но не от холода. Он стоял весь промокший, волосы прилипли ко лбу. Ему хотелось плакать, но слезы почему-то не желали идти.       Дождь перестал капать на Такемичи. Он не сразу понимает, что его поглаживают по спине. Мальчик резко отшатывается в сторону, избегая любых прикосновений. Оказывается ливень не прекратился, рядом стоял Харучие, держа в руке зонт. Ханагаки измучено посмотрел на мальчика.       – …Мичи.       – Не надо, Чие. Я в порядке.       Говорить было неприятно – из-за рвоты произошло повреждение стенок горла. Ханагаки задумался, он думал, что его состояние стало лучше, ведь последний такой приступ был больше двух месяцев назад. Но появление Курокавы все изменило.       – Я тебе не верю.       Все также стоя под дождем, Такемичи удивленно вскинул брови. Санзу стоял серьезный, его волнение сменилось уверенностью. Ханагаки усмехнулся.       Когда ты стал таким уверенным? Это все детская интуиция или я настолько жалко выгляжу?       Зеленоглазый бросает зонт в сторону на траву и подходит к Такемичи. Последний замечает, что мальчик стал чуть выше, ведь приходится поднимать немного голову, чтобы взглянуть. Санзу аккуратно, но крепко прижимает голубоглазого к себе, что тот утыкается ему в плечо. И в этот момент Ханагаки понимает, как сильно его трясет.       Ох.       Регрессор наваливается на мальчика. Из него будто высосали все силы, двигаться не хотелось. Но в такую погоду они могли заболеть. Глаза слипаются, но Такемичи борется с собой, сейчас не время. Где-то на фоне он слышит возгласы, но ему настолько хорошо в объятиях, что он не обращает ни на что внимание. В голове пусто.       Такемичи снится что-то мягкое и воздушное. И дышится ему так легко. Если бы позволили, он бы спал так вечно. Сквозь сон темноволосый чувствует касания и легкие поглаживания его головы, в конце было что-то еще, что-то на лбу, он не разобрал. Его размаривает еще больше, и Ханагаки снова проваливается в глубокий сон.       Следующее пробуждение происходит намного легче. Такемичи открывает глаза, в комнате, где он находился, было темно – шторы закрыты. Привыкнув к темноте, он понимает, что лежит в комнате матери. В ногах тяжело, и регрессор бросает на них взгляд – там лежит Харучие, положив голову на сложенные руки вместо подушки. На полу рядом с мальчиком стоял маленький таз, зачем он ему, Ханагаки сначала не понял. Но, когда он приподнялся на локтях, с его лба скатилась мокрая тряпка.       Я болел?       Настроившись на свои ощущения в теле, Такемичи ничего такого не почувствовал. Болела только чуток голова, да кушать хотелось. Убрав с себя одеяло, он аккуратно вытащил ноги, чтобы не напугать резко Санзу, и подполз к нему.       Тебе же неудобно в таком положении.       Темноволосый хочет поднести руку, чтобы разбудить Хару, но в этот момент дверь в спальню распахивается, и в проеме, замерев, стоит Шиничиро. Он удивленно смотрит на детей, а после усмехается. Пальцем показывает Такемичи молчать и тихо подходит к ним. Старший аккуратно подхватывает Харучие и кладет его на вторую половину кровати, головой зовя Ханагаки выйти.       – Он не спал всю ночь, не отходил от тебя, – уже когда они спустились вниз, Шиничиро нормально заговорил.       – А что случилось?       Шин, достает еду из холодильника, чтобы разогреть мелкому. Такемичи продолжает смотреть с вопросом.       – Тебя залихорадило. Причем все так резко произошло, я был обескуражен, – Сано посмотрел на регрессора, – Мы с Вакой нашли Хару с тобой бессознательным в руках. Когда привезли тебя в магазин, у тебя был жар. Пришлось быстро везти домой и вызывать врача, сбивать температуру.       Такемичи хочет спросить, но его перебивают:       – Не волнуйся, твоя мама знает, – Шиничиро подмигнул ему, – я сказал, что позабочусь о вас.       – Спасибо, – Ханагаки поклонился. Он был благодарен старшему, ведь мама была далеко, а своим состоянием он наверняка напугал Чие, и тот вряд ли бы смог нормально помочь. Они еще маленькие.       – Всегда пожалуйста, – Сано потрепал его по голове.       Пока они ели в спокойной тишине, у Ханагаки продолжали крутится на языке вопросы, было бы странно, если бы он спросил про Курокаву напрямую. Но это был его шанс хоть что-то изменить. Хотя бы попытаться погасить будущий пожар ненависти Изаны к Майки.       – Эм… Шиничиро? – взрослый взглянул на темноволосого, – а кто это был с тобой?       Сано сначала хмурится на вопрос, не понимая о чем младший, а потом его глаза распахиваются. Он неловко заводит руку за голову, уводя взгляд. До Ханагаки доходит, что в тот вечер они увидели того, о ком Шин пока вряд ли хотел рассказывать. Но отступать поздно.       – Хаа… Это-о понимаешь… – Шиничиро выдыхает, а потом со всей серьезностью смотрит на Такемичи: – Обещаешь, что никому не расскажешь?       Сано видит, как что-то проблеснуло у младшего в глазах. Голубоглазый также серьезно смотрел на него. Даже без слов старший почему-то понимает, что Такемичи будет молчать.       – Его зовут Изана, и он вроде как мой брат, – Шин нервно посмеивается.       Да, Такемичи знает эту информацию: он помнит, как Эма рассказала им про Курокаву, показывая его письма. Но он все еще не понимал, почему Шиничиро хотя бы не познакомил детей еще в первой временной линии? Поэтому в этот раз Ханагаки постарается исправить хотя бы это.       – Вроде как?       – Не спрашивай, я сам не разобрался до конца, – молодой человек прикрывает ладонями глаза, – только прошу тебя, Такемичи, не рассказывай никому. Особенно Манджиро.       – Но почему? – Ханагаки на эмоциях встает со стула, – ты же сам сказал, что Изана ваш брат. Да и пофиг на «вроде как». Шиничиро, подумай, что будет чувствовать Майки, если узнает, что ты от него скрывал. Он так любит тебя… – Такемичи чувствует, как его понесло, но не может остановится, слишком много в нем накопилось, – Ложь может сделать еще хуже. Но, если ты их познакомишь в спокойной обстановке, не в магазине у себя, я думаю, они поладят. Майки может не сразу, но примет Изану за брата.       Шиничиро сидел и ошеломленно слушал весь этот поток слов от ребенка. Даже дед ему такие лекции не читал, было как-то не приняты такие вещи в семье. А тут девятилетний мальчик отчитывает его – двадцатилетнего. Сано аж захотелось закурить.       Закончив, Такемичи уставился на старшего. До него дошло, что он вылил на того, и в смущении сел:       – Прости.       – Хм, ты странный, – Сано усмехнулся.       Такемичи внутри себя выругался.       Снова говорил слишком взрослые вещи.       Шиничиро хотел что-то сказать, но двое услышали внезапно резкий грохот сверху. Быстрый топот к ним приближался: вот он спешит по лестнице, а вот оббегает диван. На пороге кухни оказывается еще плохо соображающий ото сна Харучие:       – Шиничиро! Где?…       Санзу находит глазами Мичи и быстро подходит к нему, сгребая в охапку. Ханагаки отвечает на объятия, слабо постукивая ладонью мальчика по спине. Светловолосый отстраняется, не отпуская из рук Такемичи:       – Как ты себя чувствуешь? – в его глазах плещет волнение.       – Хорошо.       Зеленоглазый какое-то время рассматривает его, а потом неожиданно для Такемичи прикасается своими губами ко его лбу, ненадолго их задерживая. Регрессор сначала чувствует, как у него вытягиваются брови от этого действия. Когда чувство прикосновения исчезает, Ханагаки в смущении перекрывает двумя ладошками место поцелуя:       – Ты что делаешь?! – он чувствует, как его щеки горят. Еще голубоглазый услышал, как хихикнул Сано.       Так вот что это было тогда во сне.       Санзу невинно хлопает глазами и поясняет:       – Я проверял температуру, мне об этом способе рассказал Баджи, – в душе светловолосый радуется, что смог так отмазаться, хотя он почти не соврал, температуру и правда надо поверить.       В дверь звонят, и Такемичи благодарит богов, что неловкая ситуация как-то замялась. Он выпутывается из объятий и идет открывать дверь. Вот кого-кого, но регрессор явно не ожидал увидеть Инупи с Коко.       – Ребята?…       Те, завидев мальчика, радостно подбегают к нему. Сейшу берет того за руку:       – Такемичи! Мы волновались за тебя, ты как? – Коко молча стоит рядом, но взгляд его переживающий.       Ханагаки был все еще удивлен. Как двое узнали где он живет? Хотя может родители Инуи подсказали, они ведь у них были. Регрессор пригласил детей внутрь. На шум вышел Санзу, ему тоже было интересно, кто пришел, но увидев Сейшу, который продолжал держать ладонь Такемичи, он быстро подошел к ним и расцепил их руки. Ханагаки не успел ничего сделать, как его снова прижал к себе Хару. Брюнет почувствовал, как тот напрягся.       – Такемичи еще плохо себя чувствует, не трогайте его, – голос у светловолосого звучал не как прежде, более грубо.       – Чие, я в порядке, – из-за того, что голубоглазого прижали, он смог пробурчать куда-то в шею мальчика.       – Что-то вы долго, че делаете? – Шиничиро устал ждать на кухне, поэтому вышел ко всем. – О, парни, привет, – он махнул рукой пришедшим.       Шин, умоляю, спаси меня.       Голубоглазый встретился глазами с Сано, мысленно прося о помощи. Еще чуть-чуть и тут прольется чья-то кровь. Ханагаки чувствовал, как изменилась атмосфера, когда его забрал Хару. Только вот оценить Коко с Инупи не мог, ведь стоял к ним спиной, точнее его держали.       Сано, уловив сигнал младшего, кивнул. Ему было забавно наблюдать за сценкой, но он решил пожалеть Такемичи, ведь Харучие был прав, того сейчас напрягать нельзя. Он подошел к Сейшу, который не сводил взгляда со светловолосого, и положил ему руку на плечо, привлекая внимание:       – Чего стоим? – он улыбнулся обратившему на него мальчика, рядом был Коконой, который тоже посмотрел на него, – Идем.       Слыша, как старший уводит детей, Такемичи обратился к Санзу:       – Ну все, можешь меня отпускать, Чие.       В противовес его сжали еще крепче. Харучие не нравилось, что помимо него кто-то касался Ханагаки, но поделать ничего не мог. Хоть капельку Санзу позволил себе побыть немного эгоистичным и чуть дольше подержать Короля в своих руках. Именно сейчас ему хотелось скорее вырасти, чтобы быть полезным Такемичи. Ему не хватало силы и ума в этом маленьком теле, он даже не смог помочь толком, когда темноволосого залихорадило в парке. Харучие корил себя внутри за это.       Ханагаки устав стоять в немного неудобном для него положении, решил попробовать расслабить мальчика. Он за все время, что жили вместе, более менее изучил характер Санзу и понимал, о чем сейчас тот думает. Но в том то и дело, что зеленоглазый не должен чувствовать себя виноватым.       Ты на себя слишком много берешь. Прямо как с Майки в прошлом.       – Хару.       В ответ ему что-то мычат. Они не могут заставлять гостей ждать, поэтому Такемичи кое-как освобождает руки и просит мальчика посмотреть на него. Но Харучие, отстранившись, смотрит на что угодно, но не на Ханагаки. Тот вздыхает.       Упрямый мальчишка.       – Пожалуйста, посмотри на меня.. – голубоглазый перешел на шепот.       Светловолосый решает посмотреть, но в этот момент его лицо обхватывают теплые ладони. Он вздрагивает. Голубоглазый сначала смотрит на него серьезно, а потом Ханагаки нежно улыбается.       – Со мной все хорошо, – также продолжает тихо.       То ли настроение такое, то ли еще что-то: Ханагаки привстает на носочки, продолжая держать мальчика, и тянется лицом к лицу Санзу. У того от этих действий вытягивается лицо, но он не смеет и пошевельнуться. Пристально следит за своим Королем. Такемичи, улыбаясь, жмурится и тычется своим носом в чужой. А после начинает тереться им. У Харучие будто землю из-под ног выбили.       – Пойдем, – регрессор отстраняется и с легкостью выпутывается из объятий.       – Мгм, – единственное, что может из себя выдавить зеленоглазый, дотрагиваясь до своего носа.       На кухне сидят трое, причем один из них, как подметил Ханагаки, явно наслаждался происходящим. Коко и Инупи сидели рядом, о чем-то шепчась и поедая испеченное шоколадное печенье. Шиничиро сидел и еле сдерживал смех. Заметив двоих, он им улыбнулся:       – Вы долго, – Сано принимает серьезное выражение лица, и следующие его слова радуют регрессора: – Ты прав, – старший вздыхает, а после смотрит уверенно в глаза Такемичи, – я познакомлю их с Изаной.