Твое счастье

      – И что мы тут делаем, Шин? – спросил Манджиро, пялясь на вывеску «Детский дом». Он посмотрел на брата: – Погоди, не говори… – мальчик глубоко задумался.       Стоявшие рядом с ним люди наблюдали за ним. Особенно беспокоился Шиничиро, он старался это не показывать, безмятежно улыбаясь, но, как приметил Такемичи, сжимающиеся периодически ладони в кулаки говорили об обратном. Кейске стоял и в непонимании наклонил голову, ранее все произошло так быстро и спонтанно: старший вломился к ним в додзё, когда трое только-только закончили тренировку и отдыхали, лежа на татами. С Сано почему-то стоял Ханагаки, неловко переминаясь с ноги на ногу, а валявшийся Санзу, заприметив темноволосого, в мгновение оказался рядом. Баджи тогда чуть мозг свой не увидел, закатив глаза, Харучие на жест друга, показал тому язык, обнимая голубоглазого. Шиничиро привлек внимание детей, в основном обращаясь к Майки, и сказал, что должен его кое с кем познакомить. Регрессор же оказался в компании не по своей прихоти, старший попросил его присутствовать, как человека, который был в курсе дел. Ханагаки понял, что это его так завуалировали как моральную поддержку. Харучие автоматом шел с голубоглазым, а Кейске просто напросился. Как же так, что-то интересное происходит, и без него?       – О, – Майки наконец подал голос, – Шин, тебе что, нас с Эмой мало что ли?       Шиничиро готов был зареветь.       – Не совсем, – Ханагаки решает дать себе слово, – просто в этом месте находится кое-кто важный для твоего брата, – он берет Майки за руки и слышит сзади копошение, но не обращая внимание, продолжает: – Такой же важный, как ты и Эма, поэтому он хочет, чтобы и этот человек стал важным для вас.       К ним двоим подходит Сано, пораженный в который раз речью младшего. Майки обескураженно смотрит на брата, который молча протянул ему свою ладонь. Ханагаки отпускает друга, и Манджиро крепко хватает старшего за ладонь, и они в тишине входят внутрь здания.       Такемичи понимает, что тоже волнуется. Хоть он и попытался направить Манджиро, все-таки остальное оставалось за самим другом, то, как он примет Курокаву, то, как отнесется к тому.       – Такемичи?       Регрессор снова задумался и не заметил, как с ним рядом встал Хару. Раньше бы он испугался, что позволил себе уйти в себя при нем, а теперь он доверяет тому, позволяя себе спокойно проваливаться в такое состояние, зная, что зеленоглазый не будет задавать лишних вопросов.       – Да, я в порядке, – Ханагаки поворачивается к Баджи, который походу не знал, что делать, он то смотрел на входную дверь в дом, то переводил взгляд на оставшихся друзей.       Голубоглазого явно беспокоил будущий капитан первого отряда, что в прошлом, что сейчас, темперамент того не меняется. И, если тот сейчас влезет в отношения Сано и Курокавы, неправильно все поняв, все полетит в тартарары. Такемичи привлекает к себе Чие, слабо потянув за рукав, и просит к себе наклонится. Санзу беспрекословно выполняет просьбу, и слушает, как тот тихо в ухо просит его присмотреть за Кейске. Светловолосый кивает, и они оба заходят в детский дом, при этом Ханагаки уже громко обращается к третьему:       – Баджи-кун, идем.

***

      Внутри приюта было на удивление тихо: не слышно детских голосов, никакого шума. Ханагаки мысленно предположил, что у них либо тихий час, либо основную часть детей куда-то увели. Основная проблема была в том, что они не знали куда идти. Еще удручала гнетущая атмосфера самого здания: стены серые, местами где-то сыплется краска, на потолках пятна - во время дождей крышу походу нехило заливает. И, если бы их кто-то встретил из сотрудников, но нет, никого не было рядом, только одинокий коридор, ведущий куда-то вглубь.       Поэтому мальчики медленно двинулись вперед, ступая тихо. Они видят ближайшую открытую комнату и заглядывают внутрь: небольшое помещение с двумя маленькими окнами, две кровати у стенки и небольшой стол со стулом. Всё. И ничего лишнего.       В таких условиях и я бы стал обозленным.       Такемичи продолжает идти впереди, Харучие на шаг позади, он посматривал за Кейске, который все время отвлекался на что-то: то отстанет, стенку начнет ковырять от краски, то на полу что-то найдет, поэтому Санзу приходилось на того шикать и чуть ли не под ручку вести обратно.       Вот поворот направо, и они видят, как у одной из комнат стоит незнакомый мальчик и что-то пытается высмотреть в небольшую щель у двери. Ханагаки становится интересно, ему кажется, что они пришли правильно. Но опять всплывает проблема под названием «Баджи Кейске». Регрессор сомневается, что тот выстоит тихо даже 5 минут.       – Ну что, мы идем или нет? – Такемичи чувствует, как у Кейске начинает заканчиваться терпение.       Нужно как-то его отвлечь. У меня нет рычагов давления на него, если только…       Такемичи поворачивается на пятках к старшему и со всей серьезностью его спрашивает:       – Баджи-сан. – Тот поворачивает голову к регрессору. – Вы же любите Майки-куна? – голубоглазый решил, уж если он надавить не может на этого человека, то может через имя Манджиро у Ханагаки получится.       Вот только темноволосый не учел постановку вопроса. Точнее он вложил в него другой смысл. Но старший-то этого не понял, отчего воспринял все буквально. Кейске сначала замер, расширив глаза. После нахмурил брови, будто до него не дошел вопрос. Такемичи не понимал, отчего тот молчит, вопрос вроде как не сложный, отчего поделился этим с Хару. Светловолосый ничего не ответил, пожав плечами, но внутри себя он злорадствовал над другом, мысленно восхваляя Короля, что тот поставил клыкастого на место.       – Чево?       – Ты любишь Майки?       Кейске чувствует себя загнанным животным. Вопрос набатом бьет по голове, и до него доходит суть сказанного.       Санзу видит, что у друга сейчас пойдет пар из ушей, тот за секунду краснеет и отворачивается от ребят, садясь на корточки и закрывая лицо.       Ханагаки хмурится:       – Я спросил что-то не то? Тебе плохо? – он пытается подойти, но его хватает за руку Харучие, поэтому ему приходится вот так продолжать: – я думал, ты его любишь и принимаешь, как семью, – Кейске прислушивается, – Сейчас в их семье сложный период, и я бы не хотел, чтобы Майки потом страдал. Ты же понимаешь меня, Баджи-кун?       Старший чувствовал себя глупцом. Он не так понял Такемичи, из-за чего его состояние пошатнулось. Он хотел разозлится, но слова о Манджиро уже были внутри него. Он понимал, о чем говорил голубоглазый. Поэтому Кейске встал с все еще красным лицом, но твердо кивнул Такемичи.       – Поэтому давай постараемся не мешать братьям? – регрессор для лучшего эффекта протягивает руку для рукопожатия.       И ему ее жмут. Темноволосый радуется внутри как маленький ребенок. Раньше ему было тяжело совладать с янтарноглазым. Иногда было тяжело понять, о чем тот думает.       Ханагаки снова обращает внимание на неизвестного ребенка – тот даже не посмотрел на них, может не заметил. Они спокойно подходят к нему и тоже прислушаются. В комнате говорят негромко, но Такемичи различает голос Шиничиро, тот говорит спокойно и умеренно, и у голубоглазого складывается впечатление, что все прошло хорошо. Он надеется.       – Эм, привет? – регрессор решается привлечь детдомовца.       Голубые глаза встречаются с гетерохромными. У темноволосого что-то щелкает в голове.       – Ка-.. Какосик?       – Бакемичи?       Они вдвоем смотрят друг на друга, действительно, внезапная встреча. Такемичи давно не видел своего друга детства и не знал, что с ним было все это время, пока в прошлом не столкнулись в битве с Поднебесье. Какуче не верит своим глазам и невольно, чтобы убедиться, касается Ханагаки за руку. Такемичи усмехается и сгребает ребенка в объятия, но долго они не длятся, регрессор заметил: Харучие иногда ревностно к нему относится, поэтому надеется, что это потом пройдёт, когда светловолосый вырастет. Пока он маленький, можно побаловать.       – Это действительно ты. Но что вы тут делаете? – Какуче оглядывает всех.       Не успевает Такемичи ответить, как Харучие выступает вперед и, игнорируя вопрос, спрашивает:       – Ты вообще кто такой? И с чего ты взял, что можешь так обращаться к Ко-… – он осекается, – к Такемичи? И что еще за «Какосик»? – теперь светловолосый смотрит на Ханагаки, смягчая свой тон.       Ханагаки понимает, что все же погорячился со своими суждениями насчет зеленоглазого.       Может из-за меня у Хару развивается братский комплекс?       Такемичи видит, как напрягается Какуче и настороженно смотрит. Также он понимает, что если дело наберет оборот, то подключится Кейске. Подключится Кейске – быть беде, поэтому регрессор спешит остановить светловолосого, чтобы не возникло недопониманий:       – Он мой друг, мы с ним давно знакомы, – Ханагаки встает перед Санзу, чуть закрывая собой Хитто, – так что все в порядке, Хару, – он смотрит внимательно тому в глаза.       Харучие ничего не остается, как отступить назад, отвернувшись – ему не нравился этот друг, но перечить словам Такемичи он не хотел.       – Что у вас здесь происходит? Кто вы такие? – незнакомый голос доносится до ушей регрессора и остальных.       В дверях стоит Курокава и с настороженностью смотрит на остальных. Сзади появляется Шиничиро:       – Они со мной, – тот одобрительно улыбается детям и по пути, выходя из комнаты, треплет Изану по волосам, отчего второй подносит руку к голове и какое-то время ее там держит.       Баджи, пока на него не смотрят, пытается высмотреть Майки, блондин вышел не сразу и был нетипично тихим. Даже голова была немного опущена. Кейске встает рядом с ним, но ничего не говорит.       – Ладно, Изана, мы пойдем, жди нас в следующий раз.       Они все прощаются, но мальчик с фиолетовыми глазами смотрит только на Сано. Такемичи бросает Какуче «пока», обещая еще увидеться с ним, и бежит к остальным. Санзу его ждет, и они выходят из здания.       На улице дует приятный ветерок, но Такемичи не терпится узнать, как все прошло, и почему Манджиро такой тихий. Он осматривает друга и замечает у того на правой руке у локтя большой зреющий синяк. Регрессор, не задумываясь, хватается за руку Майки и с тревогой смотрит на травму.       – Что случилось?!       – Мой брат… – все переводят взгляд на наконец-то заговорившего Манджиро, – такой сильный! – он вскидывает голову, в его глазах чуть ли не звездочки сияют.       Такемичи хлопает себя по лбу. Боже, он вообще-то рассчитывал на другое, но в принципе ему такая реакция тоже сойдет за положительное развитие событий. Вот только бы узнать, что произошло, пока их не было рядом. Ханагаки заявляет, что они идут все к нему замазать ушиб блондина, и это не обговаривается, а Шина просит все рассказать по пути.       Оказывается, как подметил старший, дела действительно сложились неплохо, ведь он ожидал, что все будет хуже. Изана устроил небольшую истерику и на эмоциях ударил Майки, но тот успел заблокировать удар. Младший Сано уже тогда восхитился Курокавой, поэтому помог Шиничиро, как смог, успокоить фиолетоглазого. Далее они кое-как поговорили, и беловолосый успокоился, даже что-то отвечал Майки. Такемичи мысленно согласился с Шиничиро – все и правда прошло хорошо.       Уже вечером, когда все ушли из дома Ханагаки, Такемичи вдвоем с Харучие начали готовится ко сну. Минами не было, ей еще оставалось несколько дней до приезда домой с командировки. Санзу домывал посуду после гостей, а регрессор в это время убирал аптечку и думал: пока Сано были с Баджи у него, он попытался невзначай спросить у последнего, не знакомился ли тот в последнее время с кем-то. На что получил ответ «нет». И теперь у голубоглазого голова была забита вопросом: что же делать дальше? Спокойно жить до того времени, пока не произойдет знакомство с Казуторой или… Или что?       – Ты уже закончил, Мичи, – Хару положил руку на плечо мальчика. Он, закончив дела, вышел к Такемичи и наблюдал, как тот сидел на диване и машинально открывал и закрывал аптечку.       – А? Да… Я задумался.       – Идем спать, – Чие тянет легко его за руку, а регрессор угукает.       Взгляд Такемичи падает на их сцепленные руки и он хмурится.       – Откуда это? – темноволосый расцепляет ладони и, взяв левую руку Хару, подносит ее ближе, чтобы рассмотреть синяк.       Санзу отводит взгляд. Не скажет же он, что, когда Такемичи говорил с Майки у приюта, держа того за руки, у Кейске шило в заднице заиграло вместе с ревностью, и тот захотел все это дело исправить. А Харучие просто навсего защитил Короля, держа Баджи, на что тот сильно сжал ему руку.       Такемичи вздыхает, понимая, что ему не ответят, и садится обратно, сажая светловолосого рядом.       – Будь аккуратнее, – регрессор смазывает мазью синяк. Тот, конечно, может и сам пройти, но лучше ускорить процесс.       Харучие млеет от заботы. И даже мелькает в голове не очень хорошая мысль: он готов получать ушибы, лишь бы Такемичи заботился о нем. Но быстро ее пресекает. Ханагаки расстраивается из-за его травм.       – Мичи?       – М? – голубоглазый сложил все в аптечку, и посмотрел на ребенка.       Хару, прикрыв глаза, потянулся к нему и аккуратно потерся носиком о кончик носа Такемичи. Темноволосый от неожиданности вздрагивает, но расслабляется, отвечая легким трением.       Научил ребенка на свою голову.       – Спать?       – Мгм.