Твое счастье

      2 года спустя.       Начало июля. Ранее утро. На улице стоит адская жара, отчего Харучие постоянно ворочается на кровати, пытаясь найти удобное положение, даже открытое окно не спасает. На грани между сном и явью он понимает, что Такемичи рядом нет. Светловолосый разлепляет один глаз и ищет брюнета – в комнате его нет. И даже на второй кровати. Он вздыхает и приподнимается, зевая.       Несколько месяцев назад Минами, наблюдая за тем, как подросшие дети спят на нижнем этаже двухъярусной кровати, заявила, что эту они выбросят, а взамен купят две полутороспальные кровати. Купили. Только вот у мальчишек уже вошло в привычку спать вместе. Они один раз как-то попробовали отдельно, в итоге у Такемичи за долгое время случился во сне приступ, и Харучие тогда сразу оказался рядом. Решили продолжать спать вместе.       Хару смотрит на часы, те показывают семь утра. Он задумывается над тем, где же Ханагаки. В голове мелькает мысль, что тот, возможно, пошел в туалет, поэтому зеленоглазый валится обратно на кровать, прикрывая глаза и начиная ждать друга. Спустя пять минут, слабо провалившись в сон, он слышит шебуршение за дверью у комнаты, но не придает ему значение. В какой-то момент Харучие слышит грохот и последующее шипение голосом Такемичи:       – Тише, вы его разбудите.       – Прости, прости, – Шиничиро?       Что происходит?       Санзу продолжает лежать, делая вид, что спит, ведь ему любопытно, что будут дальше делать его друзья.       – А где Майки? – снова Такемичи.       – Он внизу на диване заснул, когда твоя мама пошла нам за свечками, – теперь тихий голос Баджи.       Зачем им свечки?       Слышится, как открывается дверь, и к Хару подходят, он чувствует их присутствие рядом.       – Давай, Такемичи, на тебя вся надежда, – Санзу услышал нервный смешок Шиничиро.       – Не драматизируй, – Такемичи говорит также шепотом, аккуратно подходит к кровати, опираясь к ней коленями, чтобы нависнуть над светловолосым.       – «Не драматизируй»?! Это не тебе в прошлый раз прилетело подушкой. Чтоб еще раз я вызвался его будить. – Сано тихо ругался.       И до Харучие доходит: его день рождения. В прошлый раз, когда он праздновал его впервые в семье Ханагаки, для него подготовили сюрприз. Старший тогда не выдержал, и пошел вместе с Майки будить его. А в ту ночь Санзу тяжело спал, ну вот оно само как-то и вышло во сне – зарядил в Шина подушкой.       От воспоминаний у светловолосого в груди разливается тепло. Он не выдерживает и прижимает Такемичи к себе, отчего тот от неожиданности ойкает. В комнате наступает тишина, а Хару продолжает держать в руках голубоглазого.       – Ну я же говорил быть тише, – Ханагаки хныкает от досады: такой сюрприз испортили. Но он обнимает мальчика: – С днем рождения, Чие.       – Мфм.       Звук хлопушки их оглушает и на детей сыпется конфетти. Баджи должен был стрельнуть в сторону, но ему показалось забавным сделать это на друзей. Шиничиро подошел с тортом и зажженными свечами. Санзу, отпустив наконец Такемичи, встал рядом с Сано, он закрыл глаза, выждал немного и задул свечки.       К Хару подбегает Кейске с горящими глазами и спрашивает:       – Что загадал?       – Секрет.       Баджи хотел возникнуть, что друг поступил нечестно с ним, как в комнату входит Изана, держа на спине спящего Майки:       – Вы скоро? Все уже готово, мы можем ехать. Давайте скорее, он тяжелый.       – Так оставил бы его внизу, – Шин усмехается.       Курокава неподвижно стоит, глядя на старшего, потом он хмыкает и уходит. Также вместе с Майки на спине. Ханагаки провожает их странным взглядом, который замечает Санзу – невольно его кулак сжимается, и зеленоглазый старается отогнать от себя неприятные мысли. Поэтому обращается к взрослому:       – Мы куда-то едем? – Харучие думал, что они будут дома.       Шиничиро загадочно улыбается, но ничего не говорит. К светловолосому подходит Ханагаки и говорит, что собрал его вещи и тому не о чем беспокоиться. В этот момент Харучие окончательно просыпается и торопится собираться.       Минами стояла внизу у машины и ждала, когда все выйдут. Вещи были давно подготовлены и лежали в багажнике. Они заранее с Шиничиро обдумывали, как провести день, пока не вкинул свою идею Такемичи – съездить на пляж и устроить пикник. С транспортом проблем не возникло: часть поедет в машине, другие – на байках. Конечно, же Манджиро напросился ехать с Изаной, отчего у Шиничиро где-то в области сердца кольнуло: он больше не «любимый братик». После этих слов его сжали в тиски с двух сторон и долго не отпускали. Шин тогда повеселился, говоря братьям, что пошутил. Он все понимал и радовался, наблюдая, как общаются Майки и Изана, ведь первое их знакомство вышло, мягко говоря, не очень по меркам нормальных людей. Но кто сказал, что они нормальные?       Тогда в первую их встречу младший очень восхитился силой Курокавы, и это стало отправной точкой. Поначалу Манджиро донимал старшего расспросами, когда они снова навестят фиолетоглазого. Потом пошли вопросы, когда же они заберут Изану к ним домой. Шиничиро тогда не выдерживал и сбегал к себе в магазин. Поэтому следующей жертвой Манджиро становился, конечно же, Кейске. Ему поначалу было интересно слушать про силу нового брата друга и даже захотелось устроить спарринг, но Майки тогда ему сказал, как отрезал: «Ты и пяти секунд не продержишься». Баджи тогда не общался со светловолосым неделю. Он ревновал и не хотел делится этим. Но темноволосый скучал, поэтому дулся недолго, для себя решив, что когда-нибудь превзойдет Курокаву и поразит Майки.       Изана же долго, не подпуская к себе мелкого, держал оборону своей ледяной крепости, но со временем та начала таять. Он привыкал к Манджиро: к его частой тактильности, которая сильно бесила, к манере речи, к ужасной привычке засыпать где угодно – ко всем таким мелочам, из которых состоял Сано. Он бесился от всего, что делал мальчик. Только Курокава и сам не понял, как в какой-то момент подпустил к себе младшего, он уже жил тогда с Сано: с Эмой он более менее нашел общий язык сразу, с Мансаку было тяжелее, но и тот с теплотой к относился к подростку. Почему-то тогда Курокаву вырубило на диване, а проснулся у себя в комнате, которую ему выделили, на кровати. Рядом лежал Манджиро, отчего старший дернулся. Слишком близко.       И слишком спокойно. Изана смотрит на блондина – тот беззаботно посапывает лицом к нему, подложив под голову руку. Почему-то Курокаве было так привычно находится рядом. Поэтому он впервые решил довериться себе – настоящему, а не тому, кто жил в приюте. Кто защищал его все эти годы. Изана немного расслабился и лег удобнее также лицом к Майки, наблюдая за ним. Была ночь и в темной комнате тяжело было разглядеть, сколько было времени. Глаза стали слипаться, и подросток, заражаясь от Сано, проваливается в сон. С тех пор Курокава стал лояльнее к Манджиро, многое позволяя тому.       Когда все вышли, к Харучие подошла Минами и, крепко обняв, поздравила, после велев садится в машину. Шиничиро взял к себе Баджи, а Майки с Изаной. Такемичи с Санзу уселись на задние сидения автомобиля, и светловолосый, воспользовавшись моментом, лег на колени Ханагаки.       – Дорога не близкая, можешь вздремнуть, – регрессор погладил мальчика по голове. – У тебя так волосы отрасли.       – Хочешь, отрежу.       Такемичи улыбается, но руку не убирает, продолжая гладить:       – Делай, как тебе хочется. Ты же знаешь, необязательно меня спрашивать.       Харучие, хмыкнув, закрывает глаза. В салоне играет приятная фоновая музыка, отчего светловолосый проваливается в сон, и он не замечает ту долгую обещанную дорогу. Легкие поглаживания по плечу и голос, зовущий его, будят. Санзу, протирая глаза, оглядывается: вокруг деревья, машина припаркована рядом с каким-то небольшим домом, остальную часть не видно, другие автомобили загораживают вид. Такемичи зовет его выходить.       Пока Шиничиро помогает Минами разгрузить багажник, Харучие осматривается. Место, в которое они приехали, оказалось горячими источниками. Светловолосый замечает Майки, который напялил на себя надувной круг, и бегал с ним за Баджи, чтобы того пихнуть.       – Зачем ему он? – хоть Санзу и сказал это вслух, ответа он не ожидал услышать.       К нему подходит Такемичи и поясняет:       – Здесь есть местный пляж, если спуститься с горы, мы сначала на него, а вечером в онсэн.       На слове «пляж» зеленоглазый оживляется, с предвкушением смотря на Ханагаки. Ему давно хотелось съездить покупаться, но об этом знал только Мичи, с которым он как-то ночью давным-давно поделился. И теперь все встало на свои места, светловолосый понял, что Такемичи запомнил его желания и подсказал взрослым устроить такую поездку.       Регрессор с теплотой в душе наблюдал, как Хару быстро направился помогать взрослым, чтобы они уже освободились и все пошли на пляж. Невольно Ханагаки задумался, насколько последние года были для него спокойными. Он жил. Беззаботно. Не пытаясь кого-то спасти, из раза в раз терпя поражение. Нет, он не жалел ни о чем, он бы и сейчас без промедления совершил какое-нибудь безумство, если понадобится защитить его близких, но провалы прошлого хорошо застряли в нем, оставив глубоко свои корни. Сейчас Такемичи дышалось легко – рядом любимые люди, окружающие его любовью, и он дарит им ее в ответ.

***

      Людей у воды немного, поэтому компания решает разместить свои вещи поближе к ней. Шиничиро расправляет зонт от солнца, чтобы воткнуть его в песок, пока мама Такемичи стелет пледы и разбирает вещи с едой. Майки с первого их появления на пляже умчал купаться, захватив с собой не сопротивляющегося Кейске. Рядом с Ханагаки встал расслабленный Изана, держащий корзину с закусками. Ханагаки немного напрягся - хоть их отношения и были нормальные, но иногда подросток выдавал такое ему, что регрессор иногда не мог найтись в ответе.       – Неплохо смотрятся.       – Да, вид красивый, – Такемичи, не смотря на собеседника, разглядывал даль. К ним подошел Харучие.       – Нет, я про твою мать и Шиничиро. Ты посмотри на них, – Такемичи, не до конца поняв, о чем Курокава, на автомате посмотрел в сторону взрослых, которые стояли друг с другом, а потом перевел взгляд на подростка, который тоже смотрел на старших, – хорошо смотрятся.       До регрессора дошло, в какую игру играет Изана. Тот знает, как реагирует на все это младший, поэтому время от времени любит так подливать масло ему в огонь. И теперь весь из себя такой довольный стоял, ожидая реакцию Такемичи:       – Можешь называть меня «братик».       Голубоглазый закатил глаза:       – Не начинай.       – О чем ты? – всё такое же невинное лицо.       – Изана. – теперь подключился Санзу, не терпящий такого отношения.       Надув щеки и кинув «неинтересно с вами», Курокава ушел от них.       Остаток дня они провели, купаясь. Шиничиро подготовил для детей картонную игрушку, набитую конфетами, для игры, где вслепую с битой нужно достать сладости. Вечером уже после источников дети, покинув взрослых, устроили ночевку в одной из снятых комнат, перенеся футоны и положив их головой к центру, чтобы быть ближе друг к другу.       – Если бы не глаза, я бы сделал эту игрушку!       – Майки, мы бы все ее сделали, если бы не глаза, – выдохнул Изана – даже у него не получилось в игре вытащить сладости.       Такемичи тихо хихикнул и получил слабый пинок от Майки, ведь кто бы подумал, что у него среди его сильных друзей получится попасть по игрушке. Рядом с Ханагаки лежал Санзу, клевавший носом, горячая вода сильно разморила его, так и еще насыщенный день сказывался. Баджи пытался его растормошить, но регрессор попросил его не трогать.       – Но тогда он не узнает, что недавно произошло со мной, – как-то загадочно произнес Кейске.       Такемичи замер. Ему стало не по себе. Он понимает, что, если это про Казутору, то в ближайшее время он может забыть про спокойные дни.