***
Баджи был недоволен, но в то же время и восхищен действиями Сано. Только он мог так безбашенно поступить. Парни, как узнали про эту историю, никак не могли перестать смеяться, отчего Майки начинал злиться: — Заткнитесь! Я думал, он похититель! Кейске наваливается на блондина, перекидывая руку через его шею: — Ну да, петушиться ты у нас мастер. «Кланяться для лохов», — Баджи стремно спародировал голос друга, — А в итоге извиняться мне пришлось. Манджиро, скривив лицо, вынырнул из захвата парня. Он чувствовал себя странно, но ни разу не сожалел о своих действиях. Как и говорил Кей, Казутора ему приглянулся, а своих друзей в беде он не оставляет. Майки слышит разговори Па с Ханемией, и не сразу понимает, что тот обращается к нему: — Кажется… я понял, почему все же тобой восхищаются. Сано выслушает Казутору, что ему тяжело находится в группе людей, и смотрит, как парень разворачивается. Баджи встает рядом с Майки, и они все смотрят в спину уходящему. Кейске только цыкает: — Придурок. Они стоят там еще какое-то время. Все ждут, что скажет Манджиро, но тот разворачивается и начинает идти в другую сторону, но долго не проходит — ему звонят. Он останавливается, берет трубку и с кем-то недолго разговаривает, называя какое-то место, после бросает телефон и поворачивается к парням, кивая головой мол «идем».***
Такемичи с Санзу сидят на траве поодаль так, чтобы их было тяжело заметить с первого раза, и наблюдают, как Майки разносит группу гопников в два счета. Они видят, как лежит без сознания Ханемия, с которым рядом сидит Кейске и также смотрит на бой Сано. Ханагаки хотел познакомиться с парнем, поэтому и позвонил Манджиро узнать, где они, ведь знал, что компания гуляет, но блондин сказал им зачем-то идти на пустое поле, в котором редко кто-то бывает. Кто же знал, что тут устроят такой мордобой. Но регрессора это не волновало, его друзья были сильными и могли защитить себя. Он сидел и внимательно наблюдал за Майки — за его состоянием. — Об этом ты говорил? — Такемичи кивает Харучие, не отводя взгляда от боя. — Оно сейчас слабое, но все же это оно. Если дать ему развиваться, то Майки перестанет различать друзей и врагов. — И как же оно развивается? Регрессор молчит и не спешит отвечать на вопрос, а Хару его не торопит. С тех пор, как Мичи раскрылся ему, все его действия и слова открылись для Санзу с другой стороны. Что там, что здесь, несмотря на неудачи, Ханагаки не сдавался и шел к своей цели. После всей этой истории, когда темноволосый рассказал, что попытался жить здесь без вмешательства, для себя, Харучие не удивился этому — после всего пережитого он и сам бы так поступил. Также он почти не спрашивал про другого себя, по одному взгляду было понятно, что там все было ужасно. — Смерть Шиничиро стала огромным потрясением для Майки, его внутреннее состояние пошатнулось, хотя внешне и не было никаких признаков. Якорями служили его родные и близкие друзья, но с каждым разом их количество уменьшалось. Ханагаки встает и обтряхивает штаны: — Пойдем, он закончил. Пока они разговаривали, Майки уложил последнего из группы. В это время глаза открыл Казутора — его тело ужасно болело и вставать не спешил, только понимал, что надо. Он вспоминает, как эти ублюдки напали на него толпой, отчего корчит рожу и садится. — Ну и лицо скорчил. — Ханемия поворачивает голову и видит Баджи, — С такой мордой ты точно друзьями не обзаведёшься. — Что ты тут делаешь? — парень вообще ничего не понимает. — Майки рассказал про слух, что тебя хотят толпой избить, — оказывается рядом был Дракен, Тора видит остальных с ним. Мицуя подходит с пакетом, и рассказывает, что пока Майки разбирался здесь, они успели сгонять в ближайший магазинчик за сладостями. И только теперь Ханемия обращает внимание на стоящего среди избитых тел Манджиро. — Это он их всех?! Баджи усмехается, а потом со спокойным лицом говорит: — Казутора. Если кого-то из наших друзей ранят, мы будем защищать его. Это наши принципы. Слова Кейске приятно отзываются внутри. Его считают другом. Он не один. Парень видит, как Манджиро, заметивший его, подходит к нему, еще к ним приближаются каких-то два незнакомых парня, но остальные почему-то не реагируют. Сано встает перед Казуторой, загораживая тех двоих, и мальчик снова смотрит на него: — Майки… Не будь эгоистом! Я сам хотел с ними справится. Всё также улыбаясь, Манджиро протягивает ему руку: — Не парься. Теперь ты моя сучка, — Ханемии кажется, что ему показалось, но он услышал, как кто-то тихо засмеялся, а потом последовало возмущенное «Хару!», Манджиро это особо не колыхнуло: — Так что я за тебя в ответе. Твои страдания и невзгоды — и мои тоже. Казутора понимает, что от слез почти ничего не видит, и все вокруг расплывается. Он жмурится, вытирая рукавом лицо, но делает только хуже. К нему кто-то подходит и протягивает молча платок, Ханемия, сказав тихо «спасибо», нормально вытирает свое лицо и теперь уже смотрит на того, кто ему помог. Темноволосый парень, которого до этого он приметил с еще одним, стоял перед ним рядом с Майки. Походу они знакомы. Что Казутору удивило, так это нетипичные голубые глаза для японца. Обычно, смотря в такие, казалось, будто они смотрят в самую душу и видят тебя насквозь, отчего хотелось отвернутся. Но у Ханемии не было такого чувства, наоборот, эти глаза не пугали, в них даже хотелось смотреть. Только вот парня не покидало странное чувство, когда этот незнакомец смотрел на него. В его глазах была едва заметная печаль. — Казутора, да? — незнакомец снова одаривает его улыбкой и присаживается перед ним на корточки, — Баджи о тебе много рассказывал. Я Такемичи Ханагаки, приятно познакомиться, — темноволосый протягивает руку. — И… м-мне пр-приятно, — Ханемия пожал руку в ответ. Харучие стоял, сложа руки на груди, и наблюдал за общением Такемичи, как к нему подошел Кейске и встал рядом также наблюдать: вот Ханагаки помогает встать Торе, и тот слабо краснеет, к ним присоединяется Мицуя, и парни о чем-то говорят. — Плюс один, — усмехнувшись, пропел Баджи, даже не посмотрев на друга. — Заткнись.