Рыдван остановился.
Дверь распахнул прислужник, который откинул подножку и протянул руку, чтобы помочь выйти знатному господину.
Тэхён сидел, вжавшись в угол. Всё тело затекло, ломило каждую конечность, ведь он ехал всю дорогу со связанными за спиной руками.
Его ухватили за предплечья и вытащили наружу.
— Осторожнее, не попортите товар. Он очень дорого стоит! — приказал альфа, не оборачиваясь, и проследовал вальяжной походкой к берегу, к пришвартованному кораблю.
Тэхёна завели по трапу следом. Он только успел увидеть на мачте флаг, на котором были изображены борющиеся дракон с тигром на красно-синем фоне, и его сопроводили в трюм, где закрыли за решёткой. Всё тело трясло, от пережитого шока тошнило и очень хотелось пить.
Понять — сколько прошло времени — в тёмном трюме не представлялось возможным, но то, что они пришвартовались, Тэхён догадался, поскольку корабль после многих часов перестало кидать из стороны в сторону.
Дверь отворилась и яркий свет сверху спустился вместе с вошедшим.
Когда Тэхёна вывели наружу, солнце ослепило до слёз, так что он мог только услышать уже знакомый голос:
— Подготовьте его для меня. Да побыстрее. Уж больно хорош, не терпится испробовать!
— Слушаюсь, ваша светлость! — ответивший подхватил Тэхёна под локоть и снова повёл куда-то.
Постепенно глаза стали привыкать, зрение возвращалось, и он смог осмотреться.
Его вели по дорожке из брусчатки, по аллее в тени раскидистых пальм, к красивейшему двухэтажному зданию из розового ракушечника. Высокие колонны у входа обвивали цветущие лианы кампсиса. Они проследовали мимо, повернув по дорожке, огибая здание, а остановились в соседнем небольшом доме, в комнате с одним-единственным окном, на котором была железная решётка. С улицы доносился шум моря, пение многочисленных птиц и разговоры людей.
Ему развязали руки и через некоторое время принесли поднос, на котором была тарелка со сладкими лепёшками с курагой и маком, а ещё кувшин. Испив сразу половину воды, которая имела странный привкус, Тэхён вытер губы тыльной стороной ладони.
Взрослый омега, принёсший поднос, разглядывал покупку господина и внимательно наблюдал, как жадно тот пил.
— Ты и вправду очень красив! — сказал и подошёл ближе, чтобы провести пальцем по губам Тэхёна. — Какие губы! — прокомментировал, внимательно заглядывая в глаза. — Меня зовут Раун, я буду тебе прислуживать и обучать всем тонкостям. Тому, как ублажать хозяина.
— А где это я? — Тэхён посмотрел в окно, не совсем улавливая то, что ему говорили.
— Ты? — переспросил с улыбкой омега. — Тебе повезло! Тебя купил сам Ким Соджун, его светлость и глава бамуто. Ты должен быть счастлив, что будешь ублажать самого влиятельного человека южных морей.
Тэхён подошёл к окну, пытаясь разглядеть — что же за ним, но у него закружилась голова.
— Что со мной? — ноги вдруг стали ватными, и Тэхён присел на край кровати.
— Пойдём, я тебя помою! — Раун взял его за руку и повёл за собой во двор. У Тэхёна всё плыло перед глазами. Повинуясь как тряпичная кукла, он следовал за омегой.
За невысокой стеной из ракушечника сверху текла водопадом вода.
Раун снял с Тэхёна саварм и штаны, оставив совсем голым. Тело Тэхёна горело и отдавало тяжестью в паху. Он не испытывал никакого стеснения, что было странно, ведь он ещё никогда и ни перед кем не был полностью обнажённым. Раун подвёл его под струи воды, лицом к стене, и, плеснув на руки какую-то жидкость, подошёл ближе, прижимаясь сзади, начал намазывать тело, плавно скользя по шее и груди, опускаясь всё ниже и ниже. Сделав несколько круговых движений внизу живота, положил руку на восставший член, который, на удивление Рауна, был значительно больше, чем у других омег. Тэхён застонал, откинув голову на чужое плечо. Всё его естество требовало ласки, разум затуманился, он не понимал себя. Думать о чём-то другом, кроме как о руке, которая ласкала его член, он не мог. Раун ускорился, попутно второй рукой оглаживая и сжимая упругие ягодицы.
— Да, давай, мой сладкий мальчик, кончай.
Тэхён напрягся всем телом и со стонами излился, выплёскивая семя в чужую ладонь и тяжело дыша.
Раун обмыл под струями сперму со своих рук и члена Тэхёна. После, развернув его лицом к себе, принялся ласково оглаживать спину прижавшегося и всё ещё вздрагивавшего мальчика. Закончив, повёл его назад, в спальню.
Для Тэхёна было странно, что разрядка не принесла облегчения, а только ещё больше тугим узлом завязалась в паху, требуя чего-то большего.
Положив на кровать, Раун стал вновь поглаживать пах. Опять плеснул жидкость на руки и продолжил свои ласки, раздвигая ноги уже почти скулившего Тэхёна. Член того налился с новой силой. Омега, одной рукой двигаясь в поступательных движения по члену, пальцами второй провёл по кругу подрагивавшего входа, размазывая масло. Тэхён, изнывая от жгучего желания, шире раздвинул ноги. Один палец вошёл сразу на всю длину и коснулся простаты, опаляя его жаром. Сильнее надавливая на бугорок, Раун заставлял стонать и цепляться за подушку.
Тэхён вскинул руки вверх и сложил над головой, пряча лицо в предплечии, предоставив всего себя умелым ласкам.
Через минуту внутрь проникли два пальца, продолжая заставлять стонать и просить большего. И вот — уже три пальца оглаживали простату, раздвигали стеночки прохода, пока другие неистово ласкали член. Это всё буквально выплеснуло омегу, который даже закричал, но сразу после притих, продолжая прятать лицо в предплечии.
Раун обтёр его влажным полотенцем, прикрыл простынёй и удалился.
Тэхён не знал — сколько времени он так пролежал, но в какой-то момент ощутил, что дико проголодался. Съел лепёшку. Одну, вторую, запил водой из кувшина. После вновь лёг, но заснуть ему было не суждено, тело с новой силой налилось тяжестью, член встал, пульсируя. Он пытался ублажать себя сам.
Под утро дверь отворилась и вошёл Раун:
— Ну как ты, мальчик мой? Вижу, что готов! Пойдём, — сказал он и обтёр Тэхёна влажным полотенцем, смоченным в розовой ароматной воде, после чего накинул бирюзовый саварм из фезивского шёлка и повёл за собой.
Тэхён мало что понимал, тело горело от желания, ничего подобного он никогда не испытывал, потому не мог сообразить ни что с ним, ни где он и даже — кто он!
Его провели на второй этаж, в богато убранные покои, где на кровати лежал обнажённый, прикрыт был лишь краем простыни пах, господин, который его купил. На плече альфы красовался тот самый рисунок, что был на флаге корабля — сошедшиеся в смертельном бою дракон с тигром.
— Раздень его, — приказал он. — И оставь нас.
Раун снял с плеч омеги, который стоял, замерев посреди комнаты, саварм, а после удалился.
Альфа внимательно скользил взглядом по стройному, изящному телу, задержался на минуту на члене.
— Ну. Иди сюда! Ты же хочешь меня?
Тэхён облизнул пересохшие губы и сделал нетвёрдый шаг вперёд.
— Иди, иди сюда, не бойся, — с этими словами альфа похлопал рядом с собой по постели. Тэхён приблизился к кровати, и его, схватив за руку, потянули на себя. — Как ты красив! — сказал с восхищением и приблизил лицо, накрыл поцелуем, просовывая язык, размыкая губы, притягивая ближе за затылок. Омега застонал, когда вторая рука сжала ягодицу, прижимая, а через простыни он ощутил упругую плоть альфы, уперевшуюся ему в пах.
Одним рывком перекатившись и подмяв под себя это красивое и податливое тело, альфа спустился по шее, покусывая и зализывая свои же укусы на коже громко стонавшего, запрокинувшего голову Тэхёна. Через считанные минуты раздвинул его ноги и приставил член, мягко вошёл, заглядывая в глаза совсем поплывшего омеги. Замер, отлавливая по лицу — не больно ли. Тот же задвигался под ним, требуя большего. Ухватившись руками за бёдра альфы, он сам придвинул ближе, принимая член на всю длину со стоном наслаждения.
— Боже, ты сводишь меня с ума! Как ты горяч… — говорил, набирая ритм, который требовал омега, прижимая его к себе одной рукой.
Тэхён запрокинул голову и стонал, утопая в наслаждении, свободной рукой лаская свой член.
Альфа кончил, содрогаясь и догоняя расплескавшего семя по своему животу омегу, который рухнул на него, тяжело дыша, а затем скатился.
Господин сгрёб Тэхёна в объятия и укрыл себя и его простынёй, прикрывая глаза.
— Мало того, что красив как дьявол, так ещё и горяч, как тысяча чертей! Я приобрёл настоящее золото, — проговорил он, целуя в лоб и убирая прилипший локон у выбившегося из сил и сразу заснувшего омеги.
***
Тэхён открыл глаза и скользнул взглядом по груди, на которой лежал. Сознание медленно возвращалось к нему, пока поднимал взгляд на лицо спавшего альфы.
— Дьявол! — воскликнул и подорвался, отползая на другой край кровати, после чего полетел вниз, на пол. Резкая боль во всём теле дала осознание того, что с ним произошло.
Альфа тут же проснулся и спросил:
— Малыш, ну ты чего? — сразу потянувшись к нему.
Тэхён выставил перед собой руку, второй прикрывая естество:
— Не трогай меня! — закричал и слёзы хлынули из глаз. — Что ты со мной сделал?! — брызнула слюна, его забило в истерике.
— Но ты сам так просил этого!
— Вы опоили меня чем-то!
Альфа поднялся, обошёл кровать и приблизился, а затем нагнулся, чтобы помочь подняться. Тэхён в истерике отполз до самой стены:
— Не подходи ко мне! Чонгук тебя убьёт!
— Ах, ты об этом. Прости, но теперь ты ему точно не нужен. Кто захочет использованного омегу? — спросил и сел на кровать.
Тэхён, спрятав лицо в поджатые колени, обхватив ноги руками и зарыдал навзрыд.
Ему хотелось умереть.
Жизнь его закончилась, не успев начаться!
Его Чонгук…
…где он?!
«
Почему он бросил меня?! Почему?!»
***
Двумя днями ранее
Юнги, бросив поводья асигару, в бешенстве влетел по лестнице в комнату Феликса, которого там не оказалось, поскольку, по словам вакато, тот находился у мужа императора.
Альфа, выдохнув пару раз, направился туда.
Джин кричал так, что было слышно в другом крыле.
Войдя, Юнги опешил от раскинувшейся картины, но его тут же вытолкали слуги.
— Господин Мин, вам сюда нельзя!
— Как он?
— Пока нет шумара, мы бессильны. Но он держится молодцом!
— Скажи Феликсу — пусть спустится в кабинет. Я его жду! — велел и пошёл по длинному коридору, вытирая пот со лба рукавом.
Феликс пришёл не сразу, ведь догадывался —
зачем его позвал Юнги. От страха вспотели ладони и подступила тошнота.
Но не прийти он не мог.
Приоткрыв дверь, спросил:
— Ты меня звал?
— Да! Проходи, садись! — ответив, Юнги встал и принялся мерить комнату шагами. Если бы перед ним был альфа, он его изрезал бы на куски, но вытребовал правду. А это омега, да ещё и, как не крути, родная душа. — Где Чимин?
— А я откуда знаю? — сразу начал юлить Феликс.
— Я всё знаю. Это ты помог ему исчезнуть. Где он? — альфа навис над сидевшим на стуле омегой. — Последний раз спрашиваю по-хорошему. Учти — я не посмотрю, что ты — принц, — и приму самые неприятные меры, чтобы рассказал всё как на духу!
— Я ничего не знаю. Но он попросил помочь ему бежать, так как не хотел, чтобы его продали другому альфе!
— Какому другому альфе?
— Ты разве сказал, что женишься на нём? — спросил омега, заставив Юнги вдруг осознать, что тот и вправду ни разу не произнёс этого вслух, кроме как в разговоре с братьями и мужем отца. — А вот Джин сказал ему. Сказал, что ты не женишься на нём! — Феликс со страху пытался скинуть с себя вину.
— Когда?
— Ну, он его вызывал к себе в покои пару дней назад.
«
Дьявол. Что же понапридумывал бедный Птица под таким давлением?»
— Так. О чём он тебя просил? Конкретно.
— Да ничего особенного. Помочь раздобыть коня, воды, хлеба и огниво.
— И всё? — грозно спросил, подошёл ближе и дёрнул омегу за подбородок.
— Да! Пусти. Мне больно! — Феликс убрал его руку.
— Он сказал, куда собрался бежать?
— Нет! Да и зачем мне это знать? — фыркнул омега, демонстративно отвернув голову.
— Иди к себе. И не дай бог ты что-то утаил!
Феликс поспешно встал, в два шага миновал комнату и, захлопнув за собой дверь, прижался к ней спиной. Прикрыв глаза, выдохнул.
— Ну что? Опять во что-то вляпался?
Феликс вздрогнул, поскольку никак не ожидал, что его попытки успокоиться прервёт альфа с севера.
— Какое тебе дело?! — нервно переспросил, но поскольку ответа не ждал, вздёрнув подбородок, обошёл того и направился на выход, бубня себе что-то под нос.
Кристофер проводил его взглядом и постучал в дверь.
— Войдите! — Юнги сидел за столом, уронив голову на руки. — Скажи… Если бы ты захотел сбежать — куда бы направился?
— Пожалуй, к воротам в Стене Слёз.
— Зачем? Ты же всё равно не пройдёшь, они заперты.
— Ну не знаю, там на месте и решил бы, а вдруг в них есть всё-таки лазейки.
Юнги молчал некоторое время, о чём-то размышляя.
— Птица, ты что тут делаешь? — спросил он, увидев сидевшего в кустах омегу и наблюдавшего за Хранителем, который закрывал в пасти тотемного льва ворота.
— Дьявол, да он спятил! Там же лабиринты! Он оттуда никогда не выберется! — сказал со злостью, осознав, что задумал Чимин. — Едем! — и направился на выход. — Я знаю, где его искать!
***
Прижимался всем телом, зажмурив глаза и стараясь не заплакать.
«
Боже, почему так больно?!»
— Птица, ну ты чего? Всё будет хорошо! Ничего не бойся!
«
Как тепло и спокойно в твоих объятиях! Я люблю тебя! Как я буду без тебя?»
— Да иду я, иду! — и выпустил из рук своих.
«
Вот и всё! Ещё минуту назад согревал своим теплом… Прощай! Я буду любить тебя всегда!»
Чимин остался на крыльце, мысленно прощаясь со своей любовью и провожая его удалявшуюся фигуру.
После он смахнул слезу рукавом и услышал цоканье копыт по брусчатке. Незнакомый альфа, что вёл коня, спросил:
— Это ты — Чимин?
— Да.
— Вот тут к седлу привязан мешок с хлебом и бурдюк с водой, — показал и помог омеге взобраться, взял лошадь под уздцы и вывел за ворота замка. — Ну всё, вот по этой дороге, не сворачивая. К утру будешь у ворот в Стене Слёз.
— Угу, — ответил Чимин и натянул капюшон посильнее на лицо.
Луна ярко освещала всё вокруг, а конь был спокойный. Пришпорив его, лёгкой рысцой омега направился в своё новое будущее.
***
Солнце показалось на горизонте, когда Чимин добрался до тех самых ворот, через которые они пару недель назад въехали в земли Империи.
Он спешился, привязал коня к дереву, а после подошёл к тотемному льву, которому запустил руку в пасть. Нащупав рычаг, повернул его, и двери со скрипом отворились.
Глубоко вздохнув, Чимин привязал к поясу бурдюк с водой, зажёг факел, который был воткнут снаружи на стене, у входа, огнивом, шагнул в дверной проём. Только он переступил порог, как дверь со скрежетом стала закрываться и всё пришло в движение. Стены с грохотом разъезжались, ударяясь друг об друга, выстраивая узкие лабиринты, перекрывавшие широкую дорогу.
Омега в ужасе рванул к выходу, но дверь, украв последний луч света, захлопнулась, погрузив в темноту, разбавляемую лишь огнём факела.
Тело пробила мелкая дрожь.
Чимин стоял, не понимая — как ему теперь быть.
Поискал со своей стороны вокруг двери хоть что-то похожее на рычаг для открывания, но увы.
Что ему теперь делать?
Куда идти?
Почему широкая дорога, по которой они сюда приехали, превратилась в узкие проходы, что вели неизвестно куда?
Он попытался пройти по лабиринту, но каждый раз заходил в тупики.
Факел грозился потухнуть.
С собой была только вода, ведь хлеб он забыл.
И оставалось неизвестным, сколько проходило времени — дней, ночей или часов, — поскольку в кромешной темноте утратил его восприятие.
Кругом были лишь холодные сырые стены.
Вода закончилась.
Чимин просто лёг на пол, свернувшись калачиком.
Уже даже не плакал.
Слёзы высохли, язык прилип к нёбу, разум начал мутнеть.
Ему то ли снилось, то ли виделось.
Юнги играл с их малышом — красивым светловолосым омегой, который был просто копией самого Чимина.
Они бегали на лужайке возле Дворца, гоняя мяч…
***
Юнги с Кристофером, прихватив двух Хранителей, прискакали к воротам.
— Я же сказал, что он тут! — Юнги указал на привязанного коня, мирно пасшегося у дерева. У входа нашли мешок с хлебом. — Боже, он ещё и голодный! Открывай быстрее!
— Господин Мин, сперва я отключу все лабиринты, иначе стены придут в движение и могут его просто раздавить.
— Давай же, быстрее! Делай то, что требуется!
Когда двери отворились, Юнги закричал не своим голосом:
— Чимин! Чимин! Мальчик мой! Отзовись! Птица! Птица моя!
Вбегая внутрь, альфа молился всем богам, прося вернуть его любимого живым.
