***
Джин полусидел в кровати, обложенный подушками, и держал малыша на руках, покачивая, пел ему. Феликс находился с ним рядом, на постели, забравшись на ту с ногами. — Приветствуем тебя, повелитель! — поклонились братья. — Поздравляю с рождением первенца! — Юнги подошёл, нагнулся и приобнял Джина с малышом. — И вправду — вылитый отец! — разглядывая крохотное личико младенца, мило морщившего свой носик и улыбавшегося чему-то во сне. — У него даже ямочки на щечках как у отца! — Ещё мне кажется, что он немного похож на Чонгука, особенно глаза! — добавил Феликс. — С тобой я хочу поговорить отдельно, — вдруг сказал Юнги и посмотрел на горе-жениха. — Жду через час в кабинете правителя. — Надеюсь, ты не собираешься его линчевать за Чимина, — встрял Джин. — Нет, не собираюсь. — Мы не закончили наш с тобой разговор Юнги! — Джин строго посмотрел на пасынка. Он говорил тихо, стараясь не разбудить заснувшего малыша, но твёрдо. — Ты должен жениться на Феликсе. Эффер должен остаться в семье. Названный сидел с самодовольным видом, комкая в руках свой саварм. — Я сам буду решать, что мне делать. Если бы ты не вмешивался, Чимин сейчас был бы в порядке, а Тэхён не был бы продан! И ещё неизвестно, как эту новость воспримет Чонгук, когда очнётся! Это может убить его! — Юнги вспылил, желваки заиграли на скулах. Перед уходом он встал лицом к Джину и поклонился. — Ещё раз поздравляю тебя, и желаю долгих лет жизни новорождённому.***
Юнги ждал Феликса в кабинете после того, как спешно сходил в купальню и на ходу перекусил. — Чего ты от меня хотел? — омега вальяжно вошёл в комнату и дерзко задал вопрос, ведь заручился поддержкой Джина. — Хочу тебя предупредить. Не дай бог, я узнаю, что ты как-то навредил Чимину. Не обижайся. За него я сотру тебя в порошок. Ты понял? — Больно надо! Нужен мне твой Чимин! — фыркнул и вздёрнул подбородок. — Я тебя предупредил! Хлопнув дверью, Феликс вышел и опять столкнулся нос к носу с альфой с севера. — Господи! Опять ты?! — воскликнул, окидывая надменным взглядом сверху вниз. — Я смотрю, тебе опять подпортили настроение, — хмыкнул альфа, оперевшийся плечом на дверной косяк и сложивший сильные руки на груди. Он склонил голову набок и изучающе разглядывал омегу. В его глазах сверкали искорки-усмешки. Омега, залюбовавшись на мгновение, поймал себя на мысли: «Как он красив». Одёрнув себя и отогнав подобную чушь, принц поспешил удалиться. Кристофер шумно вздохнул и улыбнулся, когда Феликс прошествовал мимо него с высоко поднятой головой, затем проводил взглядом и направился в кабинет, к Юнги. — Кристофер, по утру ты, вместе с господином Чон Хосоком, поедешь к западному побережью. Поможешь ему навести порядок на наших землях. — Хорошо, господин Мин! — ответил асигар и склонился. — До утра можешь отдыхать. Позже Юнги вернулся в покои к Чимину, лёг рядом с ним, согнув руку в локте, положил под голову, разглядывая профиль любимого, который временами чуть дышал, а иногда, тихонько постанывая, звал в бреду Юнги или шептал имя «Ноа». — Тише, тише. Тише, Птица моя, — приговаривал альфа, поглаживая по волосам. Он периодически с ложки поил Чимина раствором, что приготовил лекарем, и обтирал мокрым полотенцем. Под утро, вымотанный, даже изнурённый, альфа и сам отключился рядом со своей Птицей.***
Южные острова Гайава
Раун согнулся в поклоне посреди обеденного зала, где трапезничал Ким Соджун. — Ваша светлость, он ничего не ест вот уже трое суток и почти не пьёт! Вот и слёг! — Ты что, не можешь с ним справиться? — Ким Соджун пришел в бешенство. — Если ты мне его загубишь, я тебя со свету сживу! Ты меня понял? — кричал, прекратив есть, отложив приборы в сторону. — Я его и уговаривал, и просил, но он даже не спал всё это время! — Раун стоял, опустив голову. — Этот омега сведёт меня с ума! Купил себе на голову хлопот, — сказал он и задумался. — Подружись с ним. Неужели я тебя должен учить? С моих рук он есть не станет, я отнял его у самого Чон Чонгука, сына императора. Отнял у его любви! Если не получается уговорами и силой, приручи хитростью, обманом. Заставь его хотеть жить, а не умирать! — рассуждая, он встал и начал мерить комнату шагами, сложив руки за спиной. — Подари ему надежду о спасении. Почему я должен за тебя всё придумывать? Сейчас надо пробудить в нём желание выжить, а потом он привыкнет и смирится. Я всё сделаю для этого, — и встал возле окна, вглядываясь туда, где были видны его корабли, пришвартованные вдоль берега. — Он забудет своего Чон Чонгука! Это золото будет принадлежать мне! — Понял вас, ваша светлость! — омега, пятясь назад в поклоне, удалился.***
Тэхён лежал, отвернувшись, и просто смотрел в стену. Гомон птиц, шум волн, разговоры людей доносились сквозь открытое окно. Двое остановились совсем недалеко: — Ты слышал, что сегодня отбили атаку кораблей? Говорят, это были императорские. — Вроде украли их омегу, и они хотели его вернуть. Тэхён услышал это в общем шуме издаваемых за окном звуков. До него не сразу дошёл смысл того, о чём говорили. Но сознание как-то отловило и сложило всё в общую картину. Его ищут! В том, что речь шла о нём, сомнений не было. За ним пробивались корабли! Его спасут! Кровь закипела от услышанного и ударила в голову. Тэхён сел на кровати, голова закружилась и очень захотелось пить. Он протянул трясущуюся руку к сосуду с водой, поднёс ко рту и принялся жадно пить прямо из кувшина. Чонгук его ищет. Значит надо ждать. Просто дождаться, когда за ним приедет его любимый. — Раун! — позвал он омегу. — Я хочу помыться! — Да, конечно! Сейчас принесу чистое полотенце, а ты иди к водопаду. У Тэхёна дрожали ноги, в теле была дикая слабость, но лежать он больше не мог. В нём затеплился огонек надежды, который разгорался с каждой минутой всё сильнее, пробуждая желание жить. Жить ради того, чтобы вернуться к своему любимому. Он встал под прохладные струи, которые лились прямо на голову, вымывая из неё все мысли о смерти. Жить и только жить: ради любви, что цветёт в его сердце; ради того, кто любит его там, за тысячи вёрст; ради того, кто приедет и спасёт. Как он мог вообще подумать, что его бросил на растерзание любимый Чонгук? Конечно он спасёт. И заберёт отсюда. — Ну что, ты закончил мыться? — окликнул Раун, выдернув из глубоких раздумий. — Иди сюда уже! — позвал и поманил рукой. Он стоял, распахнув полотенце, и мгновенно укутал, обнимая омегу, как только тот шагнул к нему из-под воды. — Ох, совсем замёрз уже под холодными струями! — Я хочу есть, — прошептал омега. — Наконец-то! Сейчас я тебя отведу к его светлости, с ним и поужинаешь! — Нет, я не хочу к нему! — тут же выпалил Тэхён. — Драгоценный мой, он тебя уже ждёт. Что я могу поделать? — задал риторический вопрос и принялся вытирать ему голову. — Я хочу побыть один… — произнёс грустным тоном, надеясь на жалость. — Его светлость будет гневаться. Надо идти, — ответил, заглядывая ему в глаза, в которых уже копилась влага. — Пожалуйста, не плачь, утри слёзы! — и после этих слов стал вытирать полотенцем щёки. — Пойдём, надо торопиться, тебя уже ждут! Тэхён обречённо опустил голову. Раун помог надеть ему белый шёлковый саварм и штаны из такого же материала, плотно прилегавшие к телу, белые кожаные сапоги до колен. Расчесал его белые кудри и слегка подвёл глаза сурьмой, а когда всё было сделано отошёл и залюбовался. — Какие глаза! Эта бирюза… Такая глубокая и пронзительная! Боже, и где же рождается такая красота? Пойдём, нам пора! — едва сказав последнее, взял за руку и повёл к господину. Когда пришли к главному зданию, его светлость стоял на крыльце, ожидал их. — Наконец-то! Раун, почему так дол… — но осёкся, как только увидел Тэхёна. От него невозможно было оторвать глаз: тонкая талия, перехваченная поясом, весь хрупкий, в белом саварме... Выглядел, как статуэтка из лучшего фарфора. И эти глаза, словно тихое южное море, манившая глубокая лагуна, утягивавшая за собой ко дну всё больше и больше. Он подошёл и, взяв ладонь Тэхёна, положил себе на руку. — Пойдём, нас ждут! Они направились к береговой линии, к одному из кораблей. Когда поднялись по трапу, Соджун сказал: — Я хочу провести с тобой вечер на чудесном берегу. Солнце клонилось к закату, когда был поднят якорь и корабль двинулся вдоль берега, навстречу заходившему солнцу. Они проплыли совсем недолго, а пришвартовавшись с другой стороны острова. На берегу, где они высадились, был грот. Вдвоём они прошли внутрь пещеры, где одну часть занимал песчаный берег и где слуги уже разожгли костры, накрыли стол под белую скатерть. С другой стороны от входа располагалась глубокая лагуна. По центру грота зияла дыра. Через неё было видно небо, на котором уже начали появляться звёзды. — Мы с тобой отужинаем вот в таком красивом месте! — объяснил, ведя под руку юношу, второй указывая на звёздное небо над головой. Сопроводив до стола, помог сесть, отодвинув стул. Сам же устроился напротив. Приступив к трапезе, спросил: — Тебе говорили, что ты очень красив? — и помолчал, выжидая ответа, тщательно пережёвывая мясо. Тэхён не произнёс ни слова и ничего не делал. Просто сидел, опустив руки на колени. — Я тебе сейчас вот что скажу. Я не собираюсь тебя насиловать. Ни сейчас, ни завтра, ни когда-либо ещё! Привык уже, что мои омеги меня хотят сами. Ещё и добиваются моего внимания. Так что подожду, когда соизволишь и сам захочешь меня, — в речи альфа был вежливо-спокоен и расслаблен в своём величии. Уверенность сквозила в каждом слове. — А сейчас давай просто поужинаем и пообщаемся. Познакомимся поближе. Ты мне расскажешь о себе, а я отвечу на твои вопросы, если таковые у тебя имеются, — говоря, он просто продолжал есть, медленно и со вкусом. Тэхёна от услышанного отпустило. Он выдохнул и почувствовал, как у него ужасно сосало под ложечкой, потому придвинулся ближе к столу, сев на край стула, и потянулся за вилкой. Обжаренное мясо оленя пахло так ароматно, что чуть не подавился слюной. Насадив на вилку кусочек и отправив в рот, омега прикрыл глаза, пережёвывая и наслаждаясь вкусом. Соджун внимательно следил за ним, улыбаясь уголками губ и сверкая хитрыми искорками в глазах.