***
Северные земли Ясури
Миновав Стену Слёз через Восточные ворота, после того как солнце взошло двадцать пятый раз на небе, ознаменовав своим появлением новый день, они стояли на земле Севера. В этот раз повозки не брали с собой, ведь они замедляли передвижение, а требовалось, чтобы поисковый поход прошёл налегке и чтобы войско было манёвренным. Так, рыдван оставили сразу, как достигли ворот Стены. Юнги ранее поставил условие. Чимин мог поехать в Северные земли Ясури только в том случае, если бы научился держаться в седле. Альфа надеялся, что его пара не справится с поставленной задачей и откажется от затеи с путешествием на родину. Но надеждам не суждено было сбыться. Омега целый месяц усердно учился держаться в седле правильно и управлять конём. Так что в тот момент, как они перешли Стену, Чимин пересел на коня и продолжил путь верхом. Ноа Юнги вёз сам, привязав его к своей груди, не доверяя это дело никому. В одну из ночей они остановились в ущелье Шеврон, что было на полпути до родительского дома Чимина. Горы возвышались с двух сторон от их лагеря. Быстро разбили лагерь, разожгли костры, установив всего один шатёр — для омеги с ребёнком. На рассвете им предстояло продолжить путь. Юнги помог спуститься своему омеге с коня. У того дико болела спина, ноги затекли, все мышцы на животе ныли от езды верхом, которая оставалась непривычной. Немногим позже Чимин отказался от еды, поскольку очень устал. Покормив Ноа грудью, он мгновенно заснул, укутавшись во множество одеял и обняв сына. Ночи были звёздные, ещё достаточно морозные, но снег начал подтаивать и по утрам в ущелье образовывался туман. Весна набирала обороты и на Севере, отвоёвывая свои права у зимы. Юнги всю ночь провёл у костра, оберегая сон своих любимых омег, только под утро немного задремал. А проснулся с чувством тревоги. Сперва огляделся по сторонам, а затем, протирая глаза, поднялся и отправился проверить выставленные посты. Все исправно несли службу… Но, когда альфа находился у самого дальнего поста, до него донёсся плач Ноа. Он поспешил к шатру. — Чимин, что у вас слу?.. — спросил Юнги и развернул ворох из одеял. Ноа, видимо не так давно проснувшийся, плакал, а его папы нигде не было. Взяв на руки малыша, Юнги вышел из шатра. «Господи! Где носит этого несносного Птицу?!» — Чимин! — позвал альфа. Те, кто стояли поблизости, повернули головы в сторону правителя. — Господи, Чимин! — Юнги крутился на месте, выискивая глазами знакомый силуэт. — Птица! Я тебя придушу! Где ты есть? — чувство тревоги нарастало с неимоверной скоростью. Понимание — произошло то, чего он боялся, чего не хотел бы увидеть даже в самых страшных снах, — накрывало с головой. Чимина нигде не было. Омега пропал. Воины прочесали ущелье и находившийся неподалёку от выхода из него лес. Среди деревьев нашли кандзаси Чимина в снегу и следы копыт, по которым определили, что омега столкнулся с тремя всадниками. И что те ушли в сторону горного массива Шатанара, перейдя горную незамерзающую реку, за которой следы их канули. Был спешно организован поисковый отряд, который отправился к западу, чтобы вернуть пропавшего омегу. Юнги проклинал себя, ругал на чём свет стоит. И зарёкся ещё хоть раз пойти на поводу у любимого омеги.***
Намджун, как и обычно, с утра собирал ветки и хвою для козы, когда увидел вдалеке между деревьев трёх всадников племени Такуру. Спрятавшись за деревом, он решил переждать, дать тем миновать его территорию. Связываться с ними не хотелось, потому и позволял им просто убраться тихо и мирно. Всадники же о чём-то переговаривались. У одного через коня было перекинуто… «Что это… Это что, человек?!» Тот извивался… До Намджуна стали доноситься стоны. «Это омега». Ниже хорошо просматриваемого мешка, в который впихнули туловище омеги, торчали ноги и саварм. И саварм дорогой, как сразу понял Намджун, ведь тот весь был расшит жемчугом и золотом. Раздумывать времени не оставалось. Сердце воина уже сдалось и пожалело бедолагу, так что Намджун, натянув тетиву, выстрелил. Один всадник рухнул. В два шага альфа сменил позицию и вновь вскинул лук… Прозвучал свист пролетающей стрелы, после которого уже второй всадник молча завалился в седле набок. А затем Намджун в три прыжка подобрался совсем близко и броском кинжала сразил и третьего, сразу начавшего валиться на землю. Тем временем, альфа-освободитель оказался рядом, у коня, выхватил поводья из рук последней жертвы, плюющейся кровью, уже почти ставшей трупом, и даже успел перехватить и второго коня… Намджун оценил свою удачу: он был недалеко от пещеры и без Джоана, который ещё спал. «Кони». «У него теперь есть кони». Привязав их у пещеры к деревьям, альфа стянул с коня перекинутое поперёк тело. Спасённый всю дорогу возмущался, хотя разобрать, что он говорил, не представлялось возможным из-за кляпа во рту. Каково же было изумление Намджуна, когда посадил того на землю и стянул мешок. — Танцор?! Какого ты тут делаешь?! — Намджун не верил своим глазам и не мог понять, как этот омега очутился в этих землях и что он забыл там. Чимин сидел с не менее изумленным лицом, округлив голубые глаза от шока, с кляпом во рту и со завязанными за спиной руками. Они уставились друг на друга в немом молчании, пытаясь прийти в себя. Омега совладал с собой первым и начал с возмущением что-то мычать. — Что? — переспросил Намджун. — Ах, да! — и вынул кляп изо рта. Омега тут же заговорил. Его поток слов невозможно было остановить: — Святые небеса, это ж надо! Я вас нашёл! То есть, это вы меня нашли! Господи, вы живой! Обалдеть! Кто бы мог подумать, что это именно я вас найду! И что вы меня спасёте! Намджун смотрел на него и ни слова не мог понять из того, что так эмоционально тараторил омега. — Господи, да развяжите мне уже руки! — с возмущением потребовал Чимин. — И я, между прочим, на снегу сижу. Невежливо так обращаться с омегой. Намджун пребывал в каком-то ступоре, не понимая происходящее и не веря тому, что слышал. — Мы его ищем, а он тут себе спокойненько охотится, — продолжал высказывать недовольства Чимин. Он поднялся с земли сразу, как альфа развязал ему руки, и принялся отряхивать мокрый саварм. — Там вся семья с ума сходит. Джин весь извёлся. Его все ищут, организовали поисковый поход, а он тут живёт себе спокойно, — сказал омега, после чего прошёл в пещеру, принявшись разглядывать внутреннее убранство. Альфа остался снаружи, ведь от шокового состояния избавиться ему так и не удалось. Он молча наблюдал, как омега быстро изучал всё, а затем заглянул в ворох шкур, где лежал ребёнок. — Подожди, — внезапно всё-таки заговорил Намджун. — Объясни мне всё по порядку. Что ты тут делаешь, если последний раз, когда я тебя видел, ты был пленным, которого везли в Южные земли на продажу? — Ну да, меня купил ваш сын, мы поженились, и у вас теперь есть внук. Наш с Юнги сын, — как ни в чём не бывало рассказывал Чимин, тараторя. — А сейчас меня украли. В момент, когда я решил сходить по нужде, — пояснил, всё разглядывая спящего ребёнка. — Стоп! Давай по порядку. Я не успеваю за тобой! — остановил его альфа. — Откуда тебя выкрали? — Мы пришли намедни в Северные земли. Поисковым отряд. Чтобы найти вас, — немного медленнее произнёс омега. — Меня?! — переспросил Намджун. — Да, вас! Ваши сыновья — Юнги и Хосок — участвуют в поисках! — затараторил вновь. — И я с ними, и с Ноа конечно, приехал в Северные земли, хотел показать своему отцу внука… — Стоп! — альфа оборвал его поток опять. — У тебя есть сын от Юнги? Я правильно понял? — Да. — То есть… у меня есть внук? — он внимательно заглядывал в красивые глаза омеги, но сердце его не трепетало от услышанных новостей. — Да! У вас есть внук. Чудесный омега по имени Ноа. Он сейчас с Юнги где-то тут, в лесу, — Чимин неопределённо махнул рукой. — Где, в лесу? — Господи, да откуда я знаю? Меня везли вниз головой. В мешке. Мне не видно было дороги, знаете ли! — Значит, тебя выкрали эти бандиты племени Такуру? — Да! Когда я пошёл в кустики! Господи, что тут непонятного-то?! Намджун смотрел на это красивое создание и понимал, что тот не врал. Его дорогая одежда говорила о принадлежности к знати. — Давайте мы уже поедем к Юнги и Хосоку, а то мне надо кормить Ноа. А чей это ребёнок? Намджун присел прямо там, на камень возле пещеры, склонившись и обхватив голову руками. Его ищут. Его ищут его сыновья. От волнения у него тряслись руки и ком подступил к горлу. Неужели он сможет вернуться домой? Домой… «Неужели… я смогу вновь увидеть Джина?» «Моего любимого Джина». Вдруг он ощутил, как что-то упёрлось в бок. Острое. — Не шевелись, иначе проткну, — услышал он до боли знакомый голос. Намджун медленно поднял руки и начал вставать, разворачиваясь лицом к тому, кто хотел его убить. — Отец?! — Юнги потерял дар речи. Никогда в жизни он не узнал бы в этом сгорбленном, заросшем, одетом в какие-то лохмотья человеке, своего отца, но… У Намджуна глаза наполнились слезами. Единственное, что он смог произнести: — Сынок, это я! — О боги, отец! Святые небеса, ты жив! Джин был прав, ты жив! — и обнял отца, у которого сдали нервы. Тот разрыдался на плече у сына. Сильный воин, император, который не раз смотрел смерти в лицо в бою, рыдал в голос как ребёнок, содрогаясь всем телом. В это время проснулся Джоан и принялся плакать, требуя к себе внимания. Чимин тут же взял его на руки. — Тихо, тихо, ну чего ты испугался? — принялся он его успокаивать. Намджун, услышав плачь, тут же вытер слёзы и забрал сына у омеги. — Дай его мне, он просто проголодался! — А кто это? — спросил в очередной раз Чимин, передавая ребёнка императору. — Это мой сын. — Кто? — переспросил изумлённый Юнги. — Это длинная история… — произнёс альфа и принялся, с младенцем на руках, доить козу. Двое наблюдали происходившее: Юнги, который стоял у входа в пещеру; Чимин, который стоял за спиной у Императора. — А что вы собираетесь делать? — спросил омега. — Мне надо покормить ребёнка. Для этого дою козу. — Дайте его мне! — Чимин протянул руки. — Я сам покормлю. И, взяв ребёнка, взглянул на Юнги, а тот, поймав его взгляд, сказал: — А с тобой отдельный разговор будет! Это был последний раз, когда я послушал тебя! — Ой, ой, ой! Напугал! Что опять-то не так?! — ответил он недовольно, а затем уселся на выступ в пещере, отворачиваясь и принимаясь кормить ребенка. — Его украли, а он спрашивает: «Что не так?»! — Да, украли. Я что, виноват? — Какого ты пошёл без сопровождения в кусты? — Ты спал, мне было жалко тебя будить, — бубнил омега. — Не смей больше никогда без меня никуда ходить! — Юнги стоял, прикрывая своей широкой спиной кормящего омегу. — Лучше я сам тебя придушу! Намджун сидел и смотрел на этих двоих, залюбовавшись ими, ведь понимал, как же они сильно любят друг друга. Он не мог прийти в себя от счастья, которое испытывал. Как только Чимин закончил кормить ребенка, Юнги произнёс: — Ну что, отец? Собирайся! Сперва мы посетим город Бомвей, где живёт отец Чимина, и не задерживаясь… — сделал акцент на последнем слове и выразительно посмотрел на любимого, — вернёмся домой… Тем более, тебя заждался Джин! — Как он? — Тебя дома ждёт сюрприз! Как я понимаю, его тоже! — и он посмотрел на ребёнка, которого держал омега на руках, что-то ему улюлюкая. — А как Ноа? — спохватился Чимин. — Он остался с Хосоком и Кристофером. И, наверное, очень проголодался… пока его папа прогуливается по кустам! — Господи, поехали уже скорее в лагерь! Ноа изведёт кого хочешь, когда голодный! — Дай мне Джоана! — протянул руки Намджун к Чимину и забирал ребёнка. Он огляделся вокруг, думая — что же ему взять с собой. И во время этого мысленно решил попрощаться с Усоном: «Прости, что так вышло! Прости, что не уберёг тебя!» Альфа скользил взглядом по лежавшим в центре пещеры шкурам, по кострищу, на котором стоял чайник с остывшей водой, и остановился на козе, которая мирно жевала веточки вербы. — Пожалуй, надо забрать козу, — констатировал он и уже принялся её отвязывать, когда его остановил Чимин: — Зачем? Я буду сам кормить мальчика, молока хватит на двоих! — возразил ему Чимин. — Отпустите её на волю! Намджун снял с козы ошейник и оставил ту в пещере доедать корм, который он всё утро собирал для неё. Они вышли наружу, гдк яркое солнце слепило глаза. Намджун привычными движениями привязал ребёнка к своей груди, прикрыв шкурой медведя, которую накинул себе на плечи, и взобрался на коня. Бросил ещё раз взгляд на вход в пещеру и пришпорил коня, чтобы догнать удалявшийся отряд всадников.***
— Кто-то скачет! — оповестил стражник, взобравшийся на гору и сообщавший обо всех передвижениях в округе. — Кто именно? — поинтересовался Хосок, который уже два часа носил на руках орущего в голос Ноа. — Это Мин Юнги с всадниками! И ещё кто-то с ними! — Кто? — Не знаю… Может в плен кого-то взяли. По виду дикарь! Вроде господин Чимин с ними! Меж деревьев, то исчезая, то появляясь вновь, двигались всадники в военной амуниции. — Ну хвала небесам! А то это маленькое создание скоро меня съест! Вон как к пальцу присосался. Когда отряд приблизился достаточно, Хосок узнал почти всех. Только не мог понять — что же с ними был за дикарь в медвежьей шкуре. Когда же они стали спешиваться, у альфы побежали мурашки по спине. Он признал эти движения… Лишь отец брал так под уздцы коня. Ком подступил к горлу, когда воскликнул: — О боги! Отец! Хосок передал плачущего ребёнка Юнги и бросился обнимать отца. — Ну, ну, тише! — сказал тот, обнимая, но не давая прижаться к себе сильно. — Осторожно, а то раздавишь! — предупредил Намджун и отодвинул край шкуры, показывая того, кто мирно сопел у него на груди. — Кто это? — спросил Хосок, разглядывая малыша. — Твой брат. — В смысле?! — Потом всё расскажу, — ответил, похлопывая по спине сына. — Как я рад, что ты жив! Юнги, где ты его нашёл? — Это не я! Это вот кто, — он указал на спину удалявшегося Чимина, который спешил в шатёр, чтобы покормить голодного сына.***
Императорский дворец Севара
Раннее солнечное утро. Чонгук, Феликс и Хёнджин завтракали в гостиной за большим столом, во главе которого сидел Сокджин. Белоснежную скатерть то и дело подворачивало дуновением ветра из раскрытых настежь окон террасы и укладывало на выставленные по периметру всего стола приборы. Серебряные кубки со звоном падали на тарелки, а некоторые даже скатывались на пол. Стол по-прежнему накрывался на всех членов семьи, несмотря на то, что половина из них отсутствовала. Это означало, что их всегда ждут к трапезе. Феликс о чём-то весело щебетал на ухо Хёнджину, и потом они дружно хихикали, не делясь с остальными. Чонгук допивал свой чай, когда вдруг доложили, что прибыл посыльный с западного берега. Альфа тотчас же отставил чашку и, извинившись перед всеми, встал, откланялся и проследовал в кабинет императора. Пройдя и сев за стол, он велел вакато пригласить посыльного, который прибыл с депешей от капитана западного флота. Чонгук развернул послание и, прочитав то, что в нём сообщалось, свёл брови на переносице. — Что там? — спросил его Джин, который вошёл практически следом за посыльным. — Дай угадаю! Тэхён опять захватил наш корабль! — Да. Два торговых судна и сопровождающий военный. — Мне кажется, надо его утихомирить! Мальчик очень обижен! Вот и злится! — Джин сел в кресло напротив, закинув ногу на ногу, поправил саварм и аккуратно запахнул полы. — Я думаю, с ним надо договариваться, вести мирные переговоры. Мне бы не хотелось воевать и чтобы кто-то погиб в этой никому не нужной бойне. Дождёмся, когда вернутся Юнги и Хосок… — он замолчал. — А может и Намджун… — и сглотнул подступивший ком к горлу. — Тогда и проведём переговоры. — Нет, я сам! — Чонгук встал из-за стола и, подойдя к окну, распахнул пошире портьеры, впуская больше света в кабинет. — Я сам буду вести с ним переговоры. Сегодня же отправлю парламентёра, который отвезёт депешу. Назначу место и время для переговоров. Джин качал ногой и выглядел довольным, пока стряхивал с бархатной скатерти стола незримые пылинки.***
Северные земли Ясури Они стояли у ворот города Бомвей, которые спешно закрыли прямо перед их носом, как только увидели приближавшееся, хоть и небольшое, войско. — Чего и следовало ожидать, — с грустью констатировал Юнги. — Что… будем брать осадой?! — обратился он к брату. — Ну да. Другого выхода нет! — согласился Хосок, искоса поглядывая на Чимина. — Ага! Ещё чего?! Вам лишь бы мечами махать! С людьми надо учиться разговаривать, — заявил он и спешился с коня, чтобы отправиться ближе к воротам. Юнги его придержал, передав Ноа Хосоку. — Куда собрался, Птица моя? Думаешь, домой приехал и можно сбегать?! — склонившись, альфа ухватил его за талию и усадил перед собой на коня боком, спиной к себе. — Господи, да что опять?! Я только хотел переговорить! — Вот и говори! Отсюда, — Юнги внимательно следил за всеми передвижениями на стене города. Ненароком выпущенная стрела могла лишить его любимого, о чём тот, по всей видимости, даже и не задумывался. — Давай. Говори то, что хотел, — прошептал омеге на ухо, не сводя глаз с бойниц. Чимин поёрзал, устраиваясь поудобнее и собираясь с духом, прочистил горло. — Я, Пак Чимин, сын нынешнего главы города — Пак Джисона. Взятый в плен Империей позапрошлой весной, теперь являюсь супругом молодого императора. Приехал с миром, чтобы навестить своего отца! И привёз показать ему внука. На стене притихли, вслушиваясь в каждое слово. На какое-то время повисла тишина, затем движения возобновились с новой силой. Послышались громкие выкрики, а через некоторое время ворота приоткрылись и через узкую щель протиснулся один человек. Чимин узнал его. — Пусти меня! — завозился он в руках мужа, в итоге слезая с коня на землю и медленно отправляясь навстречу к отцу, распахнув руки. — Отец! Ты живой?! — он припал к груди того, а в ответ родитель погладил его по голове, прижимая как можно сильнее, не веря своим глазам, что это и есть его чудный, самый красивый сын. Он плакал, слёзы скатывались по щекам прямо на белые локоны Чимина. — Отец, я тебе привёз внука! — с гордостью произнёс тот, отстраняясь и заглядывая в заплаканные глаза отца. Казалось, весь город любовался со стены развернувшейся картиной. — Отец, мы пришли с миром. Я теперь замужем за молодым императором. И у нас родился омежка! — Я так рад, что ты жив! — продолжал обнимать сына за плечи, прижимая к себе, а развернувшись лицом вместе с ним к войску, продолжил: — Ну проходите, раз вы с миром! — и согнулся в поклоне перед восседавшими с важным видом воинами в дорогих одеждах. Ворота распахнулись по его указанию, и отряд вошёл в город. Дорогих гостей разместили у Чимина дома. Это был не дворец, но дом внушительных размеров, высотой два этажа, так что расселили, выделив каждому покои. Пока все отправились на званый ужин по случаю прибытия, детей — Ноа и Джоана — уложили спать и оставили под присмотром Селима. Намджун, измотанный жизнью бродячего охотника, впервые за почти два года сидел за столом, где подавали изысканные блюда в серебряной посуде и на дорогом фарфоре, расписанном в илуизианском стиле. Стол сам был накрыт голубой скатертью, расшитой по краю диковинными узорами серебряной нитью, из такого же материала разложили салфетки для каждой персоны. Кубки из синего стекла наполнили сладким вином, привезённым из далёкой Ивалии. Чимин сидел по правую руку с отцом, по левую был Юнги. Пока все трапезничали, обмениваясь любезностями, Намджун молча ел, не оброняя ни слова, с каменным лицом. Он не мог поверить, что его жизнь вернулась на круги своя и совсем скоро он увидит Джина. Когда гости, выпив вина и немного захмелев, стали шумно общаться между собой, Джисон наклонился к сыну и спросил: — Милый, скажи мне, ты счастлив? Чимин прекратил жевать и, положив приборы, опустил руку под стол, взяв кисть отца, и сжал пальцы: — Да, отец! Я люблю своего мужа больше всего на свете, и это взаимно. И я рад, что жизнь уготовила мне встречу с этим человеком, пусть и странным образом, через боль, плен и страх. Но я счастлив. Очень! — Извиняюсь… но я всё слышу, — немного понизив голос, вмешался Юнги. — Ваш сын прав, я очень его люблю. Он моя Птица, мои два крыла! Спасибо вам за такого сына! — А, простите, почему Птица? — поинтересовался Джисон. — Потому что танцует, как порхающая птица. Самый изящный омега всех Южных и Северных земель! И он мой! — всё это произнося, Юнги не сводил влюблённых глаз с омеги.***
Ночью, когда наконец уснул Ноа, Юнги притянул к себе Чимина и, целуя в белые локоны и сжимая до хруста костей, шептал: — Как я испугался, когда не обнаружил тебя в шатре! Ты себе представить не можешь! Ты моя жизнь, понимаешь? Если с тобой что-то случится, я не переживу! — слушая эти запальчивые и искренние слова, Чимин поднял голову, заглядывая в лунном свете в любимые глаза. — Не смей никогда так делать. Не отходи от меня ни на шаг, никогда! Я тебя прошу! И альфа опять принялся его зацеловывать, стискивая в объятиях. — Люблю…люблю…люблю… — без конца повторяя, словно заклинание.***
Намджун лежал в хрустящих простынях, обнимая Джоана, который тихо сопел, накормленный грудным молоком. Альфа долго не мог заснуть и вглядывался в круглый жёлтый диск полной луны за окном, думая о Джине и о превратностях судьбы.***
Южные острова Гайава.
Тэхён играл с Итаем, который уже умел сидеть и громко заливисто смеялся, если папа целовал его животик или щекотал пяточки. Они намедни вернулись из Южных вод, и в этот раз Джангар всё-таки уговорил омегу остаться хоть на какое-то время на суше. Тэхён и сам наслаждался этим спокойствием, удобствами. Ведь дома можно спать на белой постели, а не в каюте капитана, так ещё практически не имея возможности принять ванну, а порой и элементарно снять сапоги для нормального сна. Да и того же самого нормального сна на корабле почти не случалось, ведь нервы всё время были на пределе из-за ожидания очередной битвы. Так что, омега теперь просто наслаждался простыми вещами, такими как чистая постель и возможность проводить время в купальне часами. Ну и конечно же он дико скучал по Итаю. Он готов был зацеловать и затискать в своих объятиях это маленькое, вкусно пахнувшее, чудное существо, частичку себя, которая смотрела его же цвета бирюзы глазами, обрамлёнными пушистыми ресницами. Впрочем. В один из дней в обеденное время его оповестили, что в порту швартовался приплывший из Империи корабль под белым флагом, на котором находился парламентёр, привёзший депешу. Тэхён велел проводить посланника в библиотеку. Сам же омега надел строгий серого цвета саварм, а после отправился на встречу. Когда он вошёл, тот стоял по стойке смирно приветствуя его. — Вам просили передать лично в руки! — и протянул конверт с печатью имперского герба на сургуче. Тэхён взял конверт и отошёл к окну. — Вы свободны! — Велено без ответа не возвращаться! Тэхён вскрыл конверт дрожавшими руками. Он узнал почерк, красиво выведенные чёрными чернилами буквы, одна к одной, как стройный ряд воинов в чёрных кожаных кетонах. «В связи со сложившейся неблагоприятной для Империи ситуацией в Южных морях, принадлежащих клану бамуто, которым заправляет Ким Тэхён, хотим предложить урегулировать все недопонимания путём мирных переговоров, для которых приглашаем вас в Мерсон на полнолуние текущей растущей луны, в полдень.» И внизу подпись — размашистый росчерк, выделявшийся на белом листе:Чон Чонгук.
«Господи». Казалось, земля ускользала из-под ног. Тэхён провёл кончиками пальцев по росчерку пера, как будто таким образом мог коснуться руки, его оставившей. — Передайте на словах: Я буду. В назначенное время. В назначенном месте.