Баранка

- Не стоит так бездумно использовать ферзя. Мужчина бархатно смеется, медленно покачивая в своей тонкой и длинной ладони бокал красного сухого Château d'Armailhac. Он улыбается как лис, и тянет бокал к губам. Сделав глоток дорогого вина, он блаженно улыбается и потом смотрит на Чонгука, недоуменно. - Не любишь сухие вина? – Тэхен поднимает бровь и сладко смеется, смотря Чону в глаза, тем самым вызывая табун мурашек по спине у младшего. Гук качает головой, выражая отрицание и морщится, смотря на бутылку. - Не пью совсем… Mon maman не очень одобряет. Да и кислое оно. – Парень кивает головой в сторону бокала, который стоит нетронутый прямо по правую руку от него. Ким вытягивает свои губы в легкой усмешке и зовет официанта. Просит того на ломанном русском принести сладкое белое вино. Чонгук закатывает глаза и мотает головой. Уже через несколько минут, другой бокал наполняется светлой золотистой жидкостью приятного аромата. Чонгук смотрит на этикетку и ухмыляется. - Вино из Райнхессена? Я вижу ты патриот. Тэхен в ответ пожимает плечами и улыбается по-доброму, смотря прямо в глаза Чонгуку. Чон сразу же сглатывает, ощущая сухость во рту и глядит на бокал. Он неуверенно берет его в руку, покачивает его, как это делал Ким, и преподносит к губам. Сначала просто принюхивается, а потом слегка наклоняет хрусталь и смакует на вкус сладкую жидкость. Язык и приятно обжигает, чувствуется виноградная сладость. Он подержал во рту вино еще пару секунд и сглотнул. Горло немного чешется. Сам Чон морщится, но про себя отмечает, что ягодное послевкусие, приятно ощущается на языке. Парень еще раз качнул бокалом и снова пригубил вино. Тэхен ухмыляется, тянется своей бледной ладонью к салфетке, а после этой же салфеткой мажет по подбородку Чона, который слегка небрежно выпустил из бокала пару капель. У младшего сердце колотится, температура поднимается. И недоумевает Чонгук: это реакция на алкоголь, или на добрый жест мужчины. Рука Кима отстраняется от светлого лица. Сам Тэхен слегка улыбается, искривляя губы в сердцевидной улыбке, чуть обнажая ряд ровных зубов. Чонгука словно тряхнуло. Щеки залились еще большим румянцем, а глаза стыдливо искали спасения, лишь бы не смотреть в красивые янтарные напротив. Чонгуку казалось, что Тэхен видит его насквозь, проникая в самое тело, в самую душу. Младший рвано вздохнул, как только ощутил холодное, как зима, касание на своей щеке. Он повернул голову и удивленно уставился на Тэхена. - Ты в порядке? Мужчина с неким беспокойством посмотрел на парня, ощущая легкую вину за то, что заставил выпить вино неподготовленный организм. Очень тёплая щека сильно контрастировала с холодной ладонью, приятно обжигая кожу друг друга. Ким еще раз улыбнулся и не сдержался в своем порыве провести тонкими пальцами по выпирающей скуле вниз. Чонгук дернулся. Сердце его затрепетало блаженно. А само сознание вопило о том, что уж очень сильно эти мужские касания нравились Чону. Он легонько улыбнулся, опустив голову, сильно смутившись, не понимая природу своих ощущений. - Да, mir geht es gut.. Тэхен заулыбался шире, услышав мягкий русский акцент в немецком Чонгука. В ответ он что-то прошептал, что именно Чон не уловил. Мужчина поднимает руку в воздух, подзывая официанта, и просит счет. У Чонгука глаза из орбит чуть ли не выпадают, стоит ему услышать сумму ужина. За эти сто рублей, его семья месяц могла жить, ни в чем не отказывая. Он, из бедного дворянского рода, совсем не мог позволить себе потратить целых сто рублей только лишь на еду. Ким бесстрастно достал свое портмоне, выудил оттуда ассигнацию и отдал официанту. Тот же поклонился и ушел, пожелав напоследок господам приятного вечера. Чон все также хлопает большими глазами и все-таки заставляет себя встать и надеть пальто. - Спасибо, что угостил меня… - Робко произносит он, выходя из ресторана. Холодный ветер неприятно бьет в лицо, заставляя младшего поморщиться и зарыться в шарф. Тэхен громко рассмеялся над Чонгуком, находя его непомерно милым. Парень лишь только нахмурился и сделал шаг вперед, направляясь к гостинице. Он осматривал декабрьскую Москву. На удивление снега пока не было, но холод уже ясно и точно говорил о том, что эта зима будет особенно суровой. А в январе месяце точно будут небывалые морозы. Чонгук ненавидел зиму. Он терпеть не мог холода и снег, потому что не отличался уж слишком крепким здоровьем. Смотря на Тэхена, улыбающегося и, кажется наслаждающегося стужей, Чон завидовал. Ему бы хотелось также получать удовольствие от зимы, как это делал Ким. Парень, будто осмелев, решился выпрямить шею, позволив холодному ветру, полностью ударить в лицо. Зубы предательски клацнули, а сбоку послышался смешок. Через мгновение Чон был укутан в теплый шарф Тэхена, что так приятно пах и согревал лицо мужским теплом. Чонгук улыбнулся, пряча в чужом шарфе свое смущение и робко поблагодарил. Поднимаясь по лестнице, они яро обсуждали повесть Достоевского «Белые ночи». - И все-таки Настю жалко – протянул Гук, опершись о свою дверь. - Она сама влюбилась в Мечтателя. Надо думать, в кого ты влюбляешься. Тэхен сразу опустил уголки губ, как-то грустно смотря в сторону. Младший лишь хмыкнул, кивая, но все равно не был согласен с слишком рациональной точкой зрения своего соседа. Вздохнув, Тэхен напряженно посмотрел на Чона. С его губ слетела усмешка, и его рука потянулась к бледному лицу парня. Карие глаза стали как блюдца, Чон было хотел сделать шаг назад, но внезапно понял, что сделать ему этого не удастся, так как он спиной вплотную стоит к двери. У Чонгука паника, сердце бьется о ребра, глухим стуком отдавая в уши, стоит Тэхену чуть приблизиться своим лицом к младшему. Так проходит с минуту, пока Ким невинно улыбается и развязывает узел шарфа, в котором был обмотан парень. Узелок поддается ловким рукам и шарф спадает на длинные ладони. Чонгук все еще чувствует жар мужского дыхания на своем лице и хлопает глазами, будто ожидал он совсем другого. Мужчина отстраняется, кивает и желая спокойной ночи на русском, уходит к себе в комнату, напротив. Чонгука как водой ледяной окатило. Он дернулся и развернулся, чтобы открыть дверь. С глупой улыбкой и совершенно красным лицом, он заходит к себе в номер, и креститься. Уже приняв ванну и переодевшись, парень ложится в постель. Сон не идет. Не идет и через двадцать минут и через сорок. Даже убив полный час, смотря на потолок, Чонгук не смог заснуть. В его голове слишком много мыслей от прошедшего дня и взаимодействия с Тэхеном и завтрашним походом в галерею с Джису и скорыми турнирами по шахматам. Парень томно вздыхает, вспоминая обжигающе холодную руку Тэхена на своей щеке. Глупая улыбка появляется на лице, а рука тянется к этому месту, что как будто жжёт до сих пор, стоит только вспомнить. Он закрывает глаза. Вспоминает ту картину, когда Тэхен стоял, склонившись над ним так близко, что Чон смог рассмотреть каждую мелочь на столь прекрасном, точеном, аристократичном лице. Ему бы так хотелось почувствовать его так же близко еще раз. От одной только мысли об этом, приятное тепло разлилось по телу. Чонгук поежился, ощущая небольшое напряжение внизу живота, которое постепенно нарастало. Испустив легкий стон от своего же касания к обнажённому торсу, парень слегка выгнулся в спине запрокинув голову, открывая рот. Его слегка холодная рука, под ночной рубашкой, пальцами очерчивала замысловатые узоры, точно рисовала нечто понятное только ему одному. Рука медленно направляется вверх и кончик пальца слегка задевает чувствительную грудь. Чон ахает тихо, совсем неслышно, продолжая широкой ладонью поглаживать себя. Чувствуя, как напряглось все тело, парень левой рукой слегка касается кромки брюк. Поморщившись от слегка прохладного прикосновения, он все же забирается ладонью под брюки. Грудь вздымается с новой силой, дыхание учащается, стоит ему почувствовать прикосновение прохладных пальцев к разгоряченной плоти. Неосознанно представив, что эта была не его рука вовсе, а Тэхена, Чонгук распахивает глаза и убирает руки, поправляя одежду на себе. Взгляд, затуманенный, мельтешит по комнате. Сердце колотиться как бешенное, а дыхание рваное. Парня внезапно окатывает такой стыд, что он, зажмуривается и прячет лицо в подушку, перевернувшись. Так он и заснул, через некоторое время.