Careful what you wish for

Первые лучи солнца только показались на небосводе, когда их снова вывели на палубу. Золото окрасило песочный камень башен и бастионов дворца, где заседали магистры Лиса. Он возвышался на холме над портом, полным красивых кораблей — изукрашенных в разные цвета галлей с алыми, синими, желтыми и голубыми парусами. Рядом возвышалась цилиндрическая восьмиступенчатая башня, украшенная нарядными мраморными аркадами со звонницей на верхушке — библиотека Лиса. От дворца магистратов веером спускались улочки, под портиками гнездились торговые ряды. Вдали виднелись башни храмов и дворцов, принадлежавших богатейшим людям города. Стройные кипарисы выстроились вдоль берега, вытягивая остроконечные пики к небу, точно почетная стража. Их корабль под черным флагом обогнул главный порт и проскользнул в небольшую бухту, где теснились баркасы и лодки попроще. По дощатому настилу причала вальяжно прогуливались евнухи в богатых одеждах, посланные посмотреть на новоприбывший товар, с ними шествовали оценщики, перекупщики и ростовщики. Здесь же по словам Миро, пощелкивающего позади своей плетью, располагался невольничий рынок. — Это не для вас девочки, — сказал он, ущипнув Кору пониже спины. — здесь продают рабов для галер или черной работы до дому. Вы же, мои сладкие, будете возлежать на шелковых подушках, завитые, надушенные и кушать сладкие персики. Если повезет, кому-то из вас суждено будет стать украшение гарема богатого купца или знатного господина. — Пусть боги пошлют нам доброго Господина. — покорно согласилась Кора. — Нет! — Рейнира вцепилась ей в плечо. Из борделя можно сбежать, а в гареме я буду навсегда похоронена за толстыми стенами какого-нибудь риада. Как только сошли на берег, Миро нырнув в водоворот разноцветных шелков и перьев. Его обступили евнухи, они поглядывали на девушек тыкали в них пальцем и что-то щебетали на вульгарном валирийском. Из-за жуткого акцента Рейнира не понимала почти ни слова, но общий смысл был ясен — евнухи расспрашивали о товаре, и о цене. Пока Миро был занят, его помощник Шако выбрал с дюжину девушек и погнал их к месту где собралась толпа. От колышущийся разноцветной людской массы рябило в глазах. — С ними решили не церемонится. — усмехнулась Ритта, указывая на бывших товарок, — их купят для дешевых портовых заведений. — Смотри чтобы тебя не постигла более суровая участь. С твоим-то вздорным нравом. — оборвала ее сказительница, которая все еще оставалась с ними. Ритта только хмыкнула в ответ и скривила губы. Когда Миро вернулся, был полдень, солнце висело прямо над ними. Они стояли сбившись в кучу и понурившись, как животные в загоне, люди ходили мимо них, щипали, тыкали в них пальцами. То и дело налетали перекупщики и кружили вокруг них кровавыми оводами, предлагая бросовые цены то за одну, то за другую. Один сморщенный старик с козлиной бородкой, попытался засунуть свой грязный палец Рейнире в рот, от неожиданности она вскрикнула и толкнула старика в грязь. Пираты расхохотались, глядя как тот барахтается, запутавшись в своих желто-зеленых шелках. Шако, охранявший их, лишь изредка лениво выругивал чересчур докучливых зевак. Он наслаждался их унижением. Когда одна из девушек, дотракийка, попросила воды, он плюнул ей в лицо, вызвав очередной приступ хохота у своей компании. Увидев товар в столь плачевном состоянии Миро принялся браниться на чем свет стоит. — Ты хочешь чтобы их хорошенькие личики испеклись на солнце и мы потеряли деньги? — орал он, потрясая кнутом. Подле Миро невозмутимо стоял огромный темнокожий толстяк. «Евнух» — догадалась Рейнира. Он скрестил унизанные перстнями пальцы на огромном животе и ждал, пока выволочка закончится. — Ладно, бери их, вели вымыть хорошенько, да приодеть. Двое пиратов с саблями на боку охраняли их. Евнух, не говоря ни слова, поманил девушек за собой. Они покинули людную площадь. Их провели через портик в длинную галерею, вдоль которой тянулись торговые ряды. Перед глазами замелькал калейдоскоп ярких красок: шелка расшитые золотой и серебряной нитью, украшения с драгоценными и полудрагоценными камнями, флаконы с маслами и благовониями смотрели на нее с лотков. Специи — шафран, кардамон, гвоздика и конечно же король-перец. Им пахло все: люди, вещи, даже кошки, шмыгающие между прилавками. Покупатели — в основном женщины или евнухи с плетенными корзинами на головах — крикливо торговались за понравившийся товар. Женщины от их процессии шарахались, брезгливо морща носы или отпуская ругательства. Евнухи иногда пытались заговорить с их провожатым, указывая на девушек пальцами с длинными, покрытыми красным лаком ногтями, но тот на вопросы не отвечал. Его мощное тело легко взрезало толпу как нос корабля — морские волны. Миновав галерею, они свернули в проулок, мощенный необработанным камнем. Высокие белые стены риадов выросли с обеих сторон. Они были увиты сплетающимися лозы над головой виноградными лозами, так что улочка превращалась в зеленую галерею. После черноты тюремного отсека эта зелень сквозь которую пробивалось ласковое солнце, вселяла веру в лучшее. Любой исход лучше чем голодная неизвестность в темноте и тесноте. Она подбадривала себя мыслями об освобождении. В конце концов она не верила, что Боги навсегда лишили ее своего расположения. Тем временем они вынырнули из проулка и перед ними возникло здание из красного кирпича с куполообразной крышей. Темнокожий евнух-проводник распахнул перед ними дубовую, окованную бронзовыми пластинами, дверь. Перед взором открылся с высокими сводчатыми потолками и узкими витражными окнами. Пол и стены из красного мрамора заставили нескольких девушек, в том числе и Кору, разразиться восторженными возгласами. — Это что, дворец? Но Рейнира знала что никакой это ни дворец. Это баня. В Красном замке тоже была такая — с бассейном и парной. Мейгор, посещавший Вольные Города, велел построить ее в одноименной башне. Рейнира с тоской вспомнила как ее служанка Тория сперва очищала ее распаренное тело от омертвевшей кожи скребком, затем взбивала мыльную пену и делала ей массаж. А после омовения она блаженствовала, лежа в горячей воде. — Чтобы после ваших полетов, принцесса, мышцы не одеревенели, а плоть не стала жилистой как у мужчины, — приговаривала Тория. Рейнира очень хотела снять с себя наконец грязные тряпки и отмыться до человеческого состояния, но мысли о доме жалили, поднимая изнутри все затаенные страхи. «Дракон не боится» — сказала она себе отдаваясь в руки девушек-прислужниц в простых серых хитонах. После всех положенных процедур Рейниру клонило в сон, а кроме того она была сильно голодна. Их напоили травяным чаем и дали несколько фиг, но она съела бы сейчас целого поросенка, запеченного в меду, с яблоками и артишоками. Других девушек тоже одолевали мысли о еде. — Могли бы и накормить нас получше, раз мы такие ценные. — брюзжала Ритта, встряхивая покрытой влажными завитками головой. Она была весьма хороша собой — рыжие тугие локоны, большие глаза орехового оттенка и маленький слегка вздернутый носик. Рейнире она напоминала Алисенту: ее вечное недовольство и поджатый рот только усиливали сходство. — Во мне уже кожа, да кости, ни одному мужчине такое не нравится, — продолжала сетовать она. Рейнира мрачно переглянулась с Корой, мечтая чтобы девица уже провалилась в седьмое пекло. Перед тем как выдать одежду их построили в ряд. Явился евнух, который привел их сюда и началась унизительная процедура осмотра. «Дракон не боится» — напомнила себе Рейнира. Щеки ее пылали от стыда, а взгляд застыл в одной точке, пока пухлая рука евнуха вертела ее, ощупывала груди и ляжки, а быстрый взгляд скользил по телу выискивая шрамы, родимые пятна и другие дефекты. В конце концов он удовлетворённо кивнул. Напоследок он велел ей открыть рот, когда она не подчинилась дал ей пощечину, мягкую, но увесистую. — Открывай, — снова велел он. Но Рейнира продолжала стоять как мраморное изваяние, оглохшая и ослепшая от ярости и унижения. Глаза евнуха, густо подведенные сурьмой, превратились в узкие щелки, а дряблые щеки гневно затряслись. — Пожалуйста, делай как они говорят. — прошептала Кора, вцепившись ей в руку. Но она не шевельнулась. «Я дочь дракона. Дракон не склоняет головы перед жирным мерином.» Евнух сделал знак прислужницам. Двое из них, оказавшиеся удивительно сильными, заломили ей руки за спиной и потащили куда-то в боковую комнату, прятавшуюся за низенькой решетчатой дверью. Это была маленькая клеть с длинным широким столом посередине, из каждого края торчали железные столбики. Ее, брыкающуюся и извивающуюся, растянули на нем лицом вниз и привязали за запястья и лодыжки. Затем накрыли мокрой простыней, и тут на пороге появился евнух с плетью в руке. Ее пороли лишь однажды, смоченной в воде розгой, и это сделал дядя по приказу отца. — На Севере говорят: тот кто выносит приговор сам заносит меч. — пытался уклониться от экзекуции Деймон. — Мы не на Севере! И это ты ее подбил на эту опасную глупость. И теперь ты же ее и накажешь! Я приказываю! — громыхал в ответ король. И правда, кто еще кроме короля и его тогдашнего наследника мог поднять руку на принцессу крови. Она радовалась думая что дядя не сделает ей больно, но он сделал. Она поклялась не прощать его за это, но простила. Евнух двигал рукой расслаблено и по-кошачьему мягко, но плеть жгла с такой неистовой силой, что Рейнира, позабыв о драконьем достоинстве, выла от боли. Сперва она поклялась себе что не издаст ни звука. Пламенем и кровью поклялась! Не тут то было! Она ослепла от слез, и даже когда кнут перестал жалить продолжала поскуливать. — Ты усвоила урок, — удовлетворенно заметил евнух, когда ее отвязали и поставили перед ним: голую, трясущуюся и всхлипывающую. — теперь открой рот, я посмотрю твои зубы. Она послушалась.