Careful what you wish for

Рейнира презрительно смотрела на своих спутниц. Как и в бане, девушки не могли скрыть восхищения, разглядывая роспись на потолке и позолоченную лепнину. Она едва сдержала стон. Эти коровы, ничего краше хлева не видевшие, теперь ее товарищи по несчастью! В былые времена она даже в служанки никого из них не приняла бы. А убранство и правда было по восточному роскошное. Стены украшали шпалеры с эротическими сюжетами. Роспись на потолке, лепные рельефы, все здесь пело оду чувственности. Даже ее, выросшую среди непристойных валирийских фресок, покоробило многообразие сексуальных утех. Впрочем, чего ожидать от места где торгуют подобным товаром. Стены, потолок, пол, да сам воздух, наполненный приторной сладостью курящихся благовоний, бросили ей в лицо перчатку правды. Она лишилась королевского достоинства, смешавшись с грязью, совсем как некогда Сейра. Вот только в отличие от последней, она была драконьей всадницей и наследницей Железного Трона, так что больнее падать. — У тебя такой несчастный вид, Нира. — появление Коры приободрило, пролило бальзам на ее страхи. Ей не досталось места в паланкине, но она по прежнему здесь. — Худшее позади. Заметив ее полный негодования взгляд, Кора пояснила: — тот ужасный базар, где людей продают как скот. «Ничего ты не знаешь, глупая. Здесь такой же базар, только для скота подороже» — Идем, — Рейнира нашла ее руку и стиснула ее покрепче. Пожатие Коры было столь же крепким. «Я здесь, с тобой» — Будем держаться вместе, — сказала Рейнира, обретая утраченное на мгновение мужество. С какой бы грязью она по воле богов не смешалась, кровь ее — драконья кров и этого достоинства ее никто лишить не может. Широкие мраморные ступени вели на возвышение, отделенное аркадой от остального пространства. Здесь пол был устлан длинноворсными мирийскими коврами. Прежде чем вступить на ковер, девушки останавливались и снимали сандалии. Рейнира с Корой последовали их примеру. Утопая ступнями в нежном шерстяном ворсе, они прошли к низкому столику, вокруг которого были набросаны шелковые подушки. Появились служанки с подносами, уставленными тарелочками с легкими закусками, фруктами и сластями. Девушки не стали дожидаться пока накроют на стол. Они хватали еду прямо с подносов и пихали в рот едва не целиком. Рейнира посмотрела на перепачканное красным дынным соком лицо Ритты, и ей захотелось ее ударить. Но вместо этого она отвернулась. В животе урчало: за весь день она съела только кусок хлеба с полоской солонины перед высадкой и несколько фиг в бане, но она не собака, чтобы драться за кости. Прислужницы покрикивали на рабынь, хлеща их по пальцам. Когда самые наглые и голодные наконец набили рты, Рейнира взяла со стола блюдце и положив по кусочку разных яств, затем отошла к высокому стрельчатому окну, выходившему в сад. Перед взором простерся уютный садик: зеленые стены создавали уединенное пространство, центром которого был фонтан-русалка. Из ее мясистого полногубого рта била толстая струя, а из сосков лились струи поменьше. Хорошо хоть цветочные клумбы и розовые и жасминовые кусты не изображали всякую пошлость. Солнце, неумолимо клонившееся к западу, подсвечивало водную пыль, образую над фонтаном половину радуги. «Радугу посылает Божья десница. Это знак Семерых, напоминание о милости богов.» — рассказывала септа Марлоу. Все дети любили радугу. В низинах под холмом Висеньи, в Блошином конце не видно, как она подковой встает над Черноводным заливом. То ли дело из башни Мейгора откуда весь залив как на ладони, усеянный игрушечными корабликами с пестрыми парусами. Так что ей в жизни довелось увидеть немало радуг. Но не одной она не радовалась как этой. Может Боги ее деда, что явились его пращуру в человеческом обличии, посылают ей свое благословение? Она застыла, охваченная волнением, забыв донести до рта кусочек пирожного и… ощутила себя донельзя глупой. Где-то в ее голове Деймон закатил глаза. Что за чушь у тебя в голове, девочка? Разве боги мало посмеялись над тобой? Что сделают они, когда Миро продаст тебя торговцу шафраном, потному толстяку в шелках и с кислым дыханием. Пошлют тебе радугу, чтобы ты по ней вернулась домой? Рейнира встряхнула распущенные волосы, их шелковистая пелерина скользнула по обнаженным соскам, пробуждая в них чувствительность. Еда и солнце вернули силу ее молодому телу. Рейнира отвернулась от окна. Девушки уже доели, и теперь болтали, развалившись на подушках. Некоторые даже смеялись. Похоже никого из них не пугает участь рабыни. И в этом Кора не лучше остальных! Она думает судьба шлюхи или наложницы лучше чем то, что ждало ее дома. А может она просто сломалась во время плавания, сидя среди блох и нечистот в душной темной конуре. Кто ее знает? Вот поэтому Рейнира и не торопилась делиться с ней своей тайной. Шорох справа привлёк ее внимание. Он исходил от деревянной решетчатой перегородки справа, рядом с которой стояла большая бронзовая курильница. Жаккардовая занавеска с той стороны была откинута и кто-то наблюдал за ними через отверстия. Рейнире разглядела лишь силуэты людей в цветастых одеяниях, тогда как они видели ее как на ладони. Все оттого, что стена находилась в тени, а на них падал яркий свет из окна. Покупатели или оценщики живого товара. Наверняка с ними еще и Миро, расписывает достоинства товара и набивает цену. Из-за решетки, тихо как кот, появился мужчина, одетый в алый шелк и благоухающий цитрусом. Еще один евнух. «Лис состоит наполовину из евнухов, наполовину из шлюх.» — обмолвился однажды Деймон, рассказывая про свои путешествия. И не соврал. Этот новый «шелковый» надсмотрщик велел им выстроится в ряд. Еще одна унизительная процедура осмотра? Возможно там, за решеткой, уже роняет слюни какой-нибудь старец с крашенной бородой, разбогатевший на торговле перцем и слоновой костью. И ничего не остается, как подчиниться. Спина еще зудит от ударов Ромоло, напоминая — упрямством здесь ничего хорошего не добьешься. Девушки поднимались с подушек, поправляя волосы и одежду. Туники почти у всех измялись, у некоторых были залиты соком фруктов и измазаны патокой. Рейнира встала в конце колонны и гордо выпрямилась, откинув назад густые серебряные пряди. Ее смущала обнаженная грудь и страшила неизвестность, но те, за решеткой, этого не увидят. Все неповиновение, которое она может себе позволить — дерзкий взгляд и невозмутимый вид. Евнух встал у решетки, прижав ухо к отверстиям. Получив указание, он приказывал девушке сделать шаг вперед. Он крутил пальцем в воздухе и девушка кружилась, размашистым движением откидывал с плеч невидимые локоны и девушка послушно повторяла за ним. Если он проводил тыльной стороной кистей вдоль тела, это означало «раздевайся». И девушке приходилось подчиняться. Там, на корабле они все храбрились. Некоторым даже льстила подобная участь. Но теперь Рейнира видела пылающие щеки, белые от страха и унижения глаза, сгорбленные плечи, жалкие попытки прикрыться, вызывающие недовольное шипение мучителя. Сердца этих женщин еще не остыли, не окаменели, они не научились уходить в себя, отдавая лишь пустую телесную оболочку. Рейнире стало жаль их, почти так же как жаль себя. Пусть они и не принцессы, но еще не утратили человеческого достоинства. Рейнира помнила лица шлюх в борделе, куда водил ее Деймон, молодые, даже юные, а вот глаза словно сломанные часы, в которых остановилось время. Впрочем, что она тогда знала о часах и о времени… Да и на тех шлюх ей было плевать и глаза их она не рассматривала. Евнух взмахнул руками точно крыльями, очень грациозно для человека его сложения, и провел кистями вдоль тела. Рейнира расстегнула брошь, скрепляющую два конца ткани. Одеяние с тихим шорохом скользнуло к ногам. Она переступила через него, вскинула подбородок и расправила плечи. Пусть наслаждаются. Больше ее слез они не увидят.