Касание Небес

      Эстель удобно устроилась на лавочке в беседке, увитой розами с трёх сторон, и по-обыкновению занималась переводом скрижали. Было утро. Погода была пасмурная, и количество тяжёлых серых облаков в небе нашёптывало приближение грозы.       Как это часто бывало при приближении дождя, краски окружающей растительности виделись Эстель более насыщенно. Экзотические цветы, деревья и яркие затейливые клумбы убедили, что Михаил не зря так хвалил Джошуа за хорошую работу в саду. Да и сам архангел обладал высоким эстетическим чувством прекрасного.       — Получается? — пройдя к столу, полюбопытствовал в который раз архистратиг и заглянул в тетрадь.       — Двигаемся потихоньку, — ответила Эстель, отпив небольшой глоток розового вина из бокала — для расслабления. — Осталось разгадать путь как добраться до этого мира За-реальности. Время только дай.       — Ещё что-то можешь сказать?       — Спроси у своего Отца, — отставив бокал, Эстель зажмурилась и принялась растирать веки, как это бывало после долгого, крепкого сна. — Я и так лишилась годков десяти жизни. Здоровье подпортилось, зрение упало.       — Если бы я мог спросить, ты бы мне была без надобности, — присев напротив, устало ответил Михаил.       Он был раздражён, но старался не показывать этого.       — Всё сделаю, — медленно и прерывисто выдохнула Эстель, ненароком спросив: — А ты заглянул в беседку только поэтому?       Теперь, глядя на архистратига, она всё больше и больше убеждалась в своей правоте. Они были действительно похожи. Просто она, Эстель, проблему свою признала, непроизвольно поделилась с ним, а Михаил пока ещё не открыл ей своё сердце. Но, Боже правый, как же она жаждала его искренности!       — А за чем мне ещё приходить? — риторически поинтересовался Михаил. — Или ты хочешь поговорить о чём-то ещё?       — Может, о том, о чём вчера не договорили. А знаешь да, хочу…       Эстель стиснула зубы до скрежета и постаралась сосчитать до десяти. Ситуация выходила тупиковой. Они просто двигались по замкнутому кругу. Но ведь надо было кому-то из них это злосчастное кольцо разрывать.       — Тебя тревожит твоё прошлое? — допив вино до дна, спросила она. — Давай уже, выскажись ты. Почему я перед тобой открылась, а ты нет? Ну же, Михаил, я не твоя подчинённая и осуждать не буду.       Архангел усмехнулся. Забавной она была и такой наивной, непосредственной, когда пыталась вывести могущественное существо, третье по древности после Смерти и Бога, на откровения. Архистратигу и злиться уже на неё не хотелось. Глупышка.       — Конкретнее, Эстель, — выдал он.       — Конкретнее? Хорошо. Расскажи о Люцифере.       — О Люцифере? Он Дьявол, правитель Ада, зло во плоти. Что ты хочешь о нём узнать? Он был мне братом, теперь нет, — солгал архистратиг.       Он поднялся и прошёлся по беседке чётко выверенными шагами. Его раздражение то спадало, то нарастало. Долг перед Отцом, какие-то давно забытые фрагменты из далёкого прошлого, где он воспитывал Люцифера, вспыхивающие в подсознании, — эфемерные, расплывчатые, — всё медленно сводило с ума. Эстель же пыталась играть в прошлое.       — Говоришь как робот, — наблюдая за ним, ответила пророк. — Тупо на отъебись. Что? Непривычно это слышать? Твоя речь подобна засохшему дереву. Неужели он настолько… чудище болотное, что ты забыл о ваших родственных связях? Монстр, которого надо убить? Или это твоя защитная реакция?       После этой фразы Эстель стала вспоминать все молитвы, которые знала. Внутренний голос молил остановиться, ведь с Михаилом никто и никогда не разговаривал в подобном тоне. Подсознание рисовало сырые темницы с жирными крысами, которые она видела в фильмах, а то и виселицу.       Однако архангел, который всё это время в задумчивости смотрел на вьющиеся по стенам розы, внезапно обернулся и спросил:       — А твоя какая защитная реакция? Выводить всех из себя и потом опускаться на самое дно из-за этого? Ругаться матом на Небесах при архангеле? Милая тактика, выигрышная. От чего ты так отчаянно пытаешься защититься, Эстель?       — От этого мира! — вскричала девушка. — От мамки, от всех тех, кто нанёс и продолжает наносить мне травмы. Но я свою травму признала. И я признала, что я такая. А ты привык носить ледяную маску. Как тот Призрак оперы.       — А сколько масок на тебе? — вторил ей Михаил. — Закрываешься от мира, который даёт тебе столько возможностей. Ты родилась особенной, Эстель. Тебе предложил желание за твою работу сам первенец Божий. Не будь идиоткой. Разберись уже с собой. Вместо того, чтобы зацикливаться на прошлом, подумай о том, чего ты действительно хочешь. Я говорил тебе об этом сотню раз.       — Я разберусь, Михаил, — пробормотала Эстель. — Но я проста, как стекло. Ты же… нет. Я не буду давить на тебя больше. Извини, — она потупила глаза, принявшись изучать деревянный пол под ногами. — Но просто знай, если захочешь поделиться… Я выслушаю. Не думай, что я враг тебе. А ещё: я не буду при тебе материться. Обещаю.       — Что мне твои обещания? — словно отчитывая Эстель, как строгая мамаша-учительница отчитывает провинившегося ребёнка, спросил архистратиг. — Ты не слышишь меня или не хочешь слышать. Какой толк мне тебе что-то доказывать? Что ты сможешь рассказать мне такого, чего я не знаю?       Михаил умастился на скамейку и вновь посмотрел на пророка, как смотрел вчера. Глубокий, пронзительный, внимательный взгляд, который не упускал ничего. От этого взгляда девушке захотелось сжаться в комок, как тому котёнку, или провалиться в саму Преисподнюю.       — Что прошлое меня губит, разрушает изнутри, — искренне ответила ему она. — Да… маман испоганила мне жизнь, а я теперь её поганю другим. В том числе и тебе.       — Хоть не солгала.       Настроение Эстель спонтанно поменялось. На её губах заиграла лукавая усмешка, и она в шутку спросила:       — Ты пробуешь сейчас подрабатывать психологом на полставки?       — Скажи, что тебе это не нужно, — с акцентом на первое слово молвил Михаил и замолчал, ожидая ответа.       — Нужно. Просто… Всё осложнилось.       — Знаешь, в чём парадокс судьбы? — как-то таинственно полюбопытствовал архистратиг и, взяв скрижаль, повертел её в руках.       — Вот совсем мне не до философии, — заявила Эстель и нервно провела руками по волосам. — Я предполагала, что сейчас будет сеанс психотерапии.       — Все знают, что она есть, но мало кто понимает, что это такое. Знаешь ли ты свою судьбу, Эстель? Знаешь ли ты, кем станешь в итоге?       — Королевой Рая? — выдала первое, что пришло в голову девушка. Она вновь налила из бутылки «Флёр де Пино» и задержала на бокале задумчивый взгляд, уточнив: — А если у меня её нет?! Или она не написана? Вот я и нахожусь в плену своих бед и горестей.       — О чём я и говорю. Твоя судьба сейчас за прозрачным стеклом, которое залеплено грязью. Ты её не видишь и думаешь, что её нет. Подумай над тем, чтобы вымыть это самое стекло, чтобы очистить голову, разум и память. И тогда судьба предстанет пред тобой.       — Я должна избавиться от всего того дерьма, что в голове? — на её вопрос Михаил еле-еле улыбнулся и утвердительно кивнул. — Думаешь, у меня получится стереть те чёрные пятна?       — Если постараешься.       Эстель до дна осушила бокал с вином и аккуратно поинтересовалась:       — А ты? Имеешь судьбу? Только не говори, что твоё предназначение — править Небесами.       — Я знаю собственную судьбу и каждый день вижу её перед глазами, — архангел сказал это как само собой разумеющееся — невозмутимо и уверенно. — А ты думай сама, что ты должна, а чего не должна.       — Окай.       — Подытожим: ты не способна понять свою судьбу, как пока не способна понять себя, — Михаил встал и вернул скрижаль Эстель, добавив: — В твоих руках Слово Божье, Эстель. Оно имеет силу, когда его используешь. Быть может, оно сможет помочь тебе намного лучше, чем вино. Попробуй, — и королевской походкой направился к выходу из беседки. — На сегодня разговоров достаточно, — бросил он напоследок.       Девушка согласно закивала головой. А потом пригубила ещё три бокала, — алкоголь должен был привести мысли в порядок.

***

      Эстель около получаса размышляла, что она должна поменять в себе. Разобраться в себе, подумать, что она делала не так, и с чем конкретно ей нужно было бороться оказалось сложнее, чем она воображала. И в Раю не было ангела, с кем она могла бы поговорить «по душам» или спросить совета. Так думала сама девушка пока не вспомнила о Бальтазаре. Быть может, он бы смог стать для неё тем спасательным кругом? Они же подружились! Да, стоило попробовать.       Где искать его, однако, Эстель не знала, поэтому отправилась к нему в гарнизон через Райский Сад. Ангел-стражник шёл за ней, соблюдая при этом дистанцию.       Вдруг девушка услышала задорную мелодию, которая раздавалась откуда-то из зарослей жасмина. Женское любопытство взыграло, и Эстель свернула с тропы в заросли. Потом раздвинула ветки жасмина и увидела... Бальтазара. Ангел, стоя под деревом, смаковал Рэми Мартэн и наслаждался отдыхом в одиночестве, который сам себе и устроил после отменно выполненных нормативов.       «Какая же удача!» — возведя глаза к небосклону, подумала Эстель.       — O, mon cœur, — заметив подругу, пропел ангел. — Какими райскими ветрами тебя сюда занесло?       — Бальтазар! — воскликнула Эстель и налетела на него, как голодный бездомный на еду.       — Ты чего, Эстель, как ужаленная? — приобняв её, с удивлением спросил Бальтазар и заметил взволнованный взгляд. — Что случилось? Кто тебя обидел?       — Никто, — аккуратно выбравшись из тёплых объятий, ответила пророк. — Просто… мы с ним не можем найти точки соприкосновения.       — С кем? — полюбопытствовал ангел и залпом допил остатки коньяка.       — С начальником твоим.       — С Михаилом, что ли? — уточнил Бальтазар и, плеснув себе в стакан ещё немного алкоголя, сразу же выпил.       — Бинго! — взвизгнула Эстель. — Он утверждал, что моя судьба запятнанная, что я варюсь в своих проблемах как грешник в адском котле.       — Это вполне в духе Михаила: речи всякие говорить. Он известный у нас мыслитель. Про судьбу его фирменный стиль.       — Мне-то как поступить, а, Бальтазар?       — Я с ним особо не общался. Но Гавриил — его младший брат. Возможно, дорогуша, тебе стоит поболтать с ним. Может он что-то тебе и посоветует.       — Думаешь? — с малой толикой сомнения поинтересовалась Эстель. — А где его можно найти? В вашем подразделении или где?       — Где угодно, на самом деле. Могу позвать, если хочешь.       — Давай. Архангельская служба спасения.       Бальтазар закрыл глаза и, отбросив лишние мысли, сосредоточился. Спустя несколько секунд рядом с ними возник Гавриил собственной персоной.       — Чего звал, мой идеальный друг и отличный товарищ? — с лёгкой улыбкой спросил архангел. — Привет, Эстель.       — Сам ты идиот, — безо всякой злобы ответил ему Бальтазар. — Коньяк будешь?       — Обижаешь!       На этих словах Гавриил материализовал в руке стакан и указал ангелу на него пальцем. Тот быстро сообразил и наполнил алкоголем стакан почти доверху.       — Гавриил, почему твой брат считает меня маленькой, глупой девочкой? Все вокруг дураки, один Михаил гениальный! Луноликий и уникальный! А ещё почему он такой… противнющий?       От этого вопроса Бальтазар слегка опешил и хотел было спросить, уж не перегибает ли палку подруга? Она весьма нелестно отзывалась об архангеле при другом архангеле, его младшем брате. Не хотелось бы ангелу, чтобы Гавриил креативно, как он любит, наказал Эстель за длинный язык. А ведь он мог!       — Вот так сразу? Видно, зацепил тебя Мишель, милая, — с обворожительной улыбкой молвил Гавриил, отпив Рэми Мартэн. — Давай начнём с меня? Ты потом поймёшь, к чему я хочу подвести тебя.       Архангел заметно погруснел, — бесконечное чувство вины оказалось хуже любого наказания. Поэтому он и не обижался, не злился на Михаила за ту эмоциональную бурю. Когда-нибудь это бы произошло, ведь Михаилу на Гавриила… было не всё равно.       — Я знаю, что он меня любит. И я тоже люблю его, — разоткровенничался Гавриил. — Михаил великий. Тут даже спорить не буду. Когда Отец ушёл, оставив на нас троих весь Рай, я сбежал. У Рафаила не хватило бы сил быть наравне с Михаилом, и Мишель пришлось взять власть в свои руки. Ты представляешь, карамелька, каково это управлять ангелами, следить за Землёй и выслушивать каждый Божий день молитвы людей? Миллиарды молитв, — он промочил горло коньяком и продолжил: — А ещё очень весело, когда ты — ключевой персонаж в конце истории. И тебе об этом напоминают. Финал близится, нужны вессели. Ещё и с этим повозиться. Потом уговорить упрямого барана, который шлёт нахер, стать сосудом, — это лишь малая часть обязанностей архистратига. И терпеть, терпеть, терпеть. Если Михаил говорит, что ты глупая, то, уж извини, так оно и есть. Он слов на ветер не бросает, — ему это непозволительно.       Эстель возликовала: наконец-то она начала видеть и чувствовать настоящего Михаила. И наконец-то она осознала, почему он носил маску холодного спокойствия — обязывали титул и ответственность. Перед всеми и всем. Он и рад был бы довериться и открыться, но авторитет не позволял.       — Я хочу обратить на себя его внимание и понравиться ему, — сама от себя не ожидая, выдала пророк, на что Бальтазар и Гавриил изумлённо переглянулись.       — Зачем тебе это нужно? — допив коньяк и избавившись от стакана, недоумённо спросил Гавриил. — Ты ж закончишь переводить скрижаль, и вы разойдётесь, как в море корабли.       — Всё может быть не так, — пробормотала Эстель, не желая признаваться, что увлеклась архистратигом.       И что душа не плакала, кричала: «Он мне нужен! Я должна ему помочь».       — А как? Михаил принадлежит Небесам. Вряд ли он тебя здесь оставит. Ты человек и должна быть среди людей. Или маленькая птичка неровно дышит к братцу? — хитро сощурившись, произнёс сладким голосом последнюю фразу Гавриил.       — Ты всегда такая язва или только по праздникам?       — Язва? Язва у нас ты. Для чего ты интересуешься Михаилом? Что тебе с того, что он считает тебя недалёкой девочкой? Почему ты так злишься? — архангел стал, буквально, засыпать вопросами Эстель и наступать на неё, как та лисица, охотившаяся за деревенской курицей.       Бальтазар, попивая коньяк, наблюдал за ходом беседы молча, хотя у него тоже возникли определённые вопросы.       — Я уже объяснила! — опасливо пятясь назад, вскричала Эстель. Хоть она и знала, что Гавриил её не обидит. — Чай не попугай!       — Нет. Хочу подробностей.       Тон архангела стал более требовательным. Все привычные весёлость и задор куда-то исчезли, как только речь зашла о его брате.       — Друг мой, не стоит на неё давить, — вдруг аккуратно молвил Бальтазар и швырнул пустую уже бутылку куда-то в кусты. — Мадемуазель и так боится тебя. Давай её угостим нашим чудо-тортиком с волшебной начинкой? Станет ей весело, и жизнь заиграет яркими красками!       — Прости, если напугал тебя, Эстель, — опомнился Гавриил и, остановившись, снисходительно посмотрел на неё. — Я объясню, почему мне важны ответы на все эти вопросы. Дело в том, что Михаил был прав, когда обозвал меня идиотом: я идиот. Более того, я конченый идиот. Когда Люцифер был в Аду, а Отец сбежал, я думал, что хуже и быть не может. Оказалось, правление Раем — тоже не подарок. Мне казалось, что со всех сторон на меня давят, что я самый несчастный архангел во всём мире. Я наблюдал за Михаилом. Он был спокоен, как и всегда. Я пытался с ним поговорить, но он будто не хотел слушать мои переживания и обиды. И я сбежал, оставив его и Рафаила. Только спустя время я понял, каким был эгоистом и поганцем. Михаил — истинный лидер. Он чувствовал всё то же самое, что и я, только в разы сильнее, но ему хватило смелости и стойкости взять себя в руки и взять в ежовые рукавицы всех остальных. И да, он сделал всё правильно и грамотно. А я исчез и только и делал, что заглушал свою боль в развлечениях. Я вернулся, как видишь, и Михаил дал мне второй шанс. Я не хочу, чтобы ему было больно опять. Не лезь к нему, если у тебя не те мотивы, Эстель. Он переживёт, как и всегда, но раны-то останутся.       Дальше произошло то, чего не ожидали ни архангел, ни ангел. Эстель, проникнувшись речью Гавриила и пропустив через себя все те страдания Михаила, его боль и одиночество, закрыла лицо ладонями и расплакалась.       — Эй, mon cœur, ты чего? — поражённо спросил Бальтазар.       Он приблизился к девушке и, тепло обняв её, стал ласково и успокаивающе поглаживать по спине.       — Не думал я, что ты такая чувствительная натура, дорогуша.       Эстель не ответила. Лишь стояла и хлюпала носом. Обжигающие слёзы катились по её щекам.       — Не плачь, карамелька, — молвил Гавриил тоже успокоительно, — а лучше делай выводы. Если Михаил даёт тебе советы, слушай их и хорошенько запоминай, ну и головку свою красивую включай, — добавил он и обратился к Бальтазару: — Так, отличный товарищ, пошли. Тебя ждёт построение. До встречи, звёздочка. Подумай над всем тем, что я сказал тебе сегодня.       — Я рядом, — напоследок молвил Бальтазар, выпуская из объятий девушку и отстраняясь от неё.       Заплаканная Эстель всё ещё всхлипывала.       Когда же ангел с архангелом исчезли, она повалилась спиной прямо на зелёную траву и, подложив руку под голову, бездумно уставилась в серую хмарь дождливого неба. На отдалении за ней равнодушно следил стражник.