Касание Небес

      Приняв своё прошлое, но одновременно и отпустив его, приняв себя и захотев двигаться дальше, Эстель обрела внутреннюю свободу. Свобода эта вызвала у неё лёгкость и ясность ума. А ещё девушка гордилась тем, что смогла выбраться из мысленных тупиков и посмотреть на мир другими глазами. С них будто спала пелена, Эстель впервые увидела солнце, природу и сам Рай по-настоящему.       Она стала обновлённой версией себя. И ей это нравилось.       Сейчас же она не шла, плыла по Райскому Саду как та лебедица по озеру — грациозно и величественно. Особую женственность ей придавали купленное Михаилом платье и туфли. А также волосы, заплетённые в сложную косу.       Пророк увидела архистратига в компании Рафаила и тактично отошла за дерево, решив им не мешать и дождаться окончания беседы. Старая бы Эстель, наплевав на этикет и уставные правила, вмешалась бы в обсуждение ещё и Рафаила бы язвительно подколола за тёмный цвет кожи. Новая же… Стала ждать.       И когда Рафаил, с отчётами командиров в руках, поклонился, поняв приказ, и ретировался, Эстель вышла к Михаилу.       Сделав лёгкий поклон, уже не издевательский и не показушный, она молвила:       — Прекрасный сегодня денёк. Солнечный.       — Что с тобой, Эстель? — окинув её с головы до пят, Михаил выгнул бровь.       Однако на его сосредоточенном лице мелькнула одобрительная улыбка, — ему невольно понравились внешние перемены девушки. Да, перед ним стояла уже не босячка, которая профессионально надувала из жвачки пузыри и нецензурно выражалась в присутствии архистратига, а… Леди. Ну почти.       Михаил присел на одну из многочисленных кованых скамеек и жестом пригласил Эстель сделать то же самое. И когда девушка устроилась рядом и непроизвольно пододвинулась к нему поближе, сказал:       — Я тебя внимательно слушаю. Говори, Эстель. Ведь тебе есть, что мне сообщить, верно?       — Я расшифровала некое заклинание, — доложила она. — Я так понимаю, это ключ к вратам в параллельный мир.       — Что-то наподобие портала? — предположил Михаил.       — Ну, можно сказать и так. Осталось разобраться с путём. Как добраться до него. Думаю, день-два и всё.       — Поскорее надо.       — Не переживай. Всё сделаю. Всё-таки Слово Божье, действительно, обладает волшебной силой. Оно помогло мне понять, что есть прошлое, — Эстель краем глаза взглянула на Михаила. Тот заинтересованно изогнул бровь, призывая продолжить. — Это часть моей истории, но… не стоит зацикливаться на нём. Надо брать чистый лист и начинать записывать на нём новую историю. Начинать… жить заново. Спасибо тебе за совет, Михаил.       — Пожалуйста.       После этой короткой фразы в воздухе воцарилось молчание. Слышно было лишь журчание фонтана неподалёку да шум воды, — Джошуа поливал растительность Сада. Эстель с Михаилом размышляли каждый о своём: Эстель — о загадочных словах заклятья на скрижали, а Михаил… Об Эстель и её переменах.       Она не стала, как в былые времена, давить на него, засыпать расспросами и, не получая ответов, как нашкодивший маленький ребёнок не получил конфету, злиться и раздражаться. Просто искренне поблагодарила его за совет. Её речь стала такой же чистой, как и душа. Тот ребёнок, капризный и привередливый, пока не проявлялся в Эстель. Она пыталась учиться быть более терпимой, отзывчивой, где-то добродушной… и Михаил не мог не замечать эти потуги.       — Ты правда хочешь знать обо мне больше? — как бы невзначай спросил архангел.       Пророк вздрогнула и сначала не поверила в услышанное: неужели ей-таки удалось подобрать подходящий ключик к его сердцу?       Эстель едва смогла сделать вдох, — эмоции начинали брать верх над здравым смыслом.       Она захотела ответить, но вовремя остановила себя. Ей следовало быть осторожной в выражении эмоций, которые всё больше нарастали внутри. Она боялась спугнуть откровения Михаила. А те и полились:       — Ты меня считаешь камнем, но это, отнюдь, не так. У меня существовала и существует масса причин, почему я не проявлял эмоций и жил в своём снежном королевстве. Когда ушёл Отец, Люцифер пал, а Гавриил сбежал, я думал жизнь закончилась. Со мной остался лишь Рафаил — беспомощный и потерянный. Такой же, как и я. А ещё, помимо Рафаила, в Раю оставались сотни тысяч ангелов, которые ожидали каких-то приказов, действий. Им нужен был сильный лидер, который повёл бы их за собой. И я тогда… восстал из пепла, взял себя в руки, хотя от боли и выл по ночам, и вышел к ангелам с гордо поднятой головой. Ведь им не нужен был слабый правитель. Проявить слабость — потерять всё: власть, трон, авторитет — всё.       «Гавриил мне подобное и говорил, — пронеслось в голове Эстель. — Это то, что я пропустила через себя, прочувствовала и поняла. Как эмпат».       Потом, весьма неожиданно, она взяла архангела за руку и нежно погладила его пальцы, как бы выражая этим поддержку. От её тёплых прикосновений Михаил будто почувствовал разряд тока. Но руку не убрал. Напротив… Он бережно притянул девушку к себе. Эстель не сопротивлялась. Она прижалась к его груди, ощущая тепло его тела через ткань футболки.       Девичье сердце стучало часто и громко, стараясь насладиться каждым моментом нового ощущения. В объятьях Михаила было так хорошо, — он укутывал её своими крыльями. А сам архистратиг уже выглядел спокойным, держа ситуацию под контролем.       — Нам пора заканчивать прогулку, — молвил Михаил и выпустил Эстель из объятий.       После этих слов он поднялся и взял девушку за руку, помогая ей встать со скамейки.       — Я вечером загляну, — пообещал он, когда они свернули на ухоженную аллею, ведущую к резиденции.       — Я тогда посижу над переводом, — дрогнувшим голосом ответила Эстель.       Сердце пропустило ещё один удар и умчалось куда-то в район живота. Щёки вспыхнули, то ли от жаркого солнца, то ли от бушующих эмоций.       Воистину удивительным был этот день.

***

      Взволнованный [её] и глубокий, пронзительный [его] взгляды скрещены, волнующая беседа о его прошлом, первые объятья…       …Это необычно яркое воспоминание отложилось в памяти Эстель. И ей отчаянно хотелось повторить сегодняшнюю прогулку. Тёрпким и остро-хвойным ароматом его парфюма была пропитана её одежда. Да, Михаил ещё и в парфюмерии превосходно разбирался!       Эстель отпила белого вина, потом поставила бокал на трюмо и вышла из комнаты. Надо было повторно прогуляться и проветрить голову. Тем более впереди её ожидала финальная работа над скрижалью. Стражники больше не сопровождали девушку на прогулки, однако она знала, что за ней следили.       С Бальтазаром она столкнулась случайно, — когда шла к той самой лавочке в Саду. Ангел, периодически попивая коньяк из пузатого стакана, занимался странным, по её мнению, делом — вручную красил листья персикового дерева. Возле него, на траве, стояли открытые банки с разноцветной краской и воткнутыми в них кистями.       — O, mon soleil et ma lune, — сладко промурлыкал Бальтазар.       Он выпрямился в полный рост. На ходу вытер руки влажной салфеткой и, подойдя к Эстель, любезно приобнял её.       Та ответила на объятья, а затем нехотя отстранилась от друга и полюбопытствовала:       — А что ты делаешь? — она кивком головы указала на банки с краской и покрашенные уже несколько листьев на нижних ветках. — Тебя что наказал твой командир? Фантазия Гавриила впечатляет.       Ангел усмехнулся и пригубил коньяка. Жаркое солнце слепило глаза и пекло нещадно — хотелось окунуться в Эдемское море и не вылезать оттуда до самой ночи.       — Нет, не наказал, — допив Курвуазьё, ответил Бальтазар. — Я проиграл Гавриилу желание в «Вагат» и вот это — его желание. Причём я должен покрасить дерево без применения магии, — до вечернего построения способности мои мой самый справедливый и гуманный командир заблокировал. В одном ты права, дорогуша: с фантазии Гейба охриневаю даже я.       Эстель пытливо прищурилась и спросила:       — А что такое «Вагат?».       — Придуманная ангелами игра, в которую запрещено играть трезвыми.       — И какие же правила? — вновь задала вопрос пророк.       — Знала ли ты, сладкая, — ответил ангел, — что единственная вещь, которую менять не может даже сам Бог, это глаза? В них заключена душа. По правилам ты должна прочесть в глазах прошлое другого игрока. Если это что-то важное — игрок выполняет желание, а если нет — желание выполняешь ты. Вот Гавриил, жопа с перьями, прочитал в моих глазах, что я когда-то, по молодости, был безответно влюблён в свою бывшую командира — ангела Анну. И угадал.       — Хочу сыграть! — с азартом воскликнула Эстель.       — Уверена, ma belle?       — Абсолютно, — не унималась девушка.       Со своим прошлым она уже разобралась. Да так разобралась, что сам Творец, наверняка, в ярости разорвал свой сценарий, написанный в жанре драмы и трагедии… что ещё нового из её прошлого мог узнать друг? Какие секреты раскрыть?       Бальтазар засмеялся. Он подошёл совсем близко к подруге, положил ей руки на щёки так, чтобы она не могла отвернуться, и стал внимательно всматриваться в зрачки.       — Ты ждала от Михаила поцелуй… — досадливо озвучил он, глотая слюну.       Смех и задор как рукой сняло.       Эстель резко мотнула головой и до боли прикусила губу, отгоняя подступившую панику. Терять время на бесполезные эмоции было расточительством. Старая Эстель бы уже раскричалась, разнервничалась, но Эстель новая… она училась холодно мыслить и не терять самообладания даже в сложных ситуациях.       — Неправда, — твёрдо отрезала она.       — Так уж и неправда? — ехидно хмыкнул Бальтазар.       Больше всего на свете он хотел ошибиться в том, что увидел… но увы.       Однако он не мог не заметить, как подруга пыталась стойко держать удар. От того восхищение девушкой всё сильнее росло в нём. Ну и ничего, что солгала! Да и тема была уж больно… щепетильной, местами интимной, касающейся только двоих — Эстель и Михаила. И ангел решил подыграть подруге, изменив ход «Вагата».       — Ладно, да, я ошибся, ma lune, — пошёл он ей навстречу, помня, что джентльмен. — Озвучивай своё желание. Я всё равно без сил.       Эстель ухмыльнулась и осмотрелась вокруг.       — Подойди вон к тому старику в белой мантии, — она указала на ангела Фенцио, который в сердцах распекал своего юного ученика, и продолжила: — и скажи: «Вы не против, если я ущипну Вас за попку?».       У Бальтазара от желания подруги похолодело в груди. Он посмотрел на неё, ― не было похоже, что девушка шутила.       — Ты что спятила? — взвизгнул ангел. — Это же препод Школы мелких ещё ангелов и непризнанных — Фенцио! Самый противный пернатый, после Захарии и Рафика, которого пырнуть ангельским клинком мечтает чуть ли не каждый.       — Тем интереснее, — подала плечами пророк. — Давай, Бальти. Выполнение желания это как карточный долг — дело святое.       — Вот так и делай мадемуазелям добро, — наигранно вздохнул он и закатил глаза. — Хотел ведь как лучше…       Уравновешенная Эстель сорвала розовый пион и, приложив цветок к носу, с наслаждением вдохнула его нежный, утончённый аромат. Тем самым она дала понять, что спор пора закончить, — он всё равно ни к чему не приведёт.       Бальтазар же поплёлся к Фенцио. И шёл к нему будто на эшафот. Профессор, вдоволь наоравшись, уже отпустил напуганного ангелочка. И теперь, запрокинув голову к небу, рассматривал облака. Расслаблялся.       — Вы не против, если я ущипну Вас за попку, профессор? — обратился к нему Бальтазар.       — Что?       — За попку, говорю, ущипну, — смотря на Фенцио и невинно моргая, повторил ангел.       Лицо учителя побелело от ярости, ноздри широко раздувались. Он стоял, облокотившись на свой посох, на котором красовались ангельские крылья, и смотрел на Бальтазара в упор, будто дыру в нём намеревался прожечь.       — Да что ты несёшь?! — вдруг закричал профессор, едва сдерживая пар из ушей. — Что за дерзость?! Кто твой командир, наглец?       Вместо ответа Бальтазар со скоростью пули сорвался с места и бросился бежать. Ловко перепрыгнув через вечнозелёные кустарники и выскочив на поляну, он схватил смеющуюся Эстель за руку и помчался с ней в сторону резиденции.       — Хорошо, что Фенцио — старый хрыч, — произнёс ангел, чуть задыхаясь от быстрого бега. — Детка, ты ещё тот тролль, как оказалось, — подытожил он.       Глаза Эстель лукаво заблестели, а на щеках показались маленькие ямочки.       — А мне было весело, — хихикнула она.       Бальтазар вспомнил, что времени у него оставалось всё меньше, — приближался вечер. А задание Гавриила выполнено не было.       — Пойдём, — сказал он, — провожу тебя. А потом вернусь к покраске персиковых листьев. Гавриил обещал проверить. Прошу, — Бальтазар галантно подставил локоть.       Эстель улыбнулась, и ангел повёл её во дворец.