Касание Небес

      Эстель, сидя у окна, любовалась звёздами, когда Михаил вошёл в покои.       — Я надеюсь, что смогла тебя удивить, — взволнованно и очень тихо произнесла она.       Потом встала, одёрнула платье, аккуратно ладонью поправила причёску и, стараясь держать спину, проплыла к столу.       — Я не особо сильна в светских раутах и романтических вечерах, но… — она плавно обвела ладонью спальню и вдруг воскликнула: — Сюрприз!       Архангел устало вздохнул. Он пришёл, чтобы забрать готовый перевод, и совершенно не ожидал такого сюрприза. Он осмотрел комнату: украшения, свечи и прочее никогда его не впечатляли, да у него и не было такого в принципе. Поэтому Михаил только спросил:       — И зачем это?       — Значит, тебе не понравилось, — пробормотала вмиг поникшая Эстель и нервно прикусила нижнюю губу, бросив обречённый взгляд на декор.       «Почему с ним так сложно?» — расстроенно подумала она.       Вслух же ответила другое:       — Хотела посидеть с тобой в романтической атмосфере. Если я тебе не угодила… — Эстель с трудом сглотнула комок в горле, еле выдавив из себя: — можешь уходить. Я не держу. А текст вон на прикроватной тумбочке лежит.       — Я не романтик, Эстель, — подходя к тетради с расшифровкой, сказал Михаил. — Твой декор бы мне понравился, если бы я мог его с чем-то сравнить.       — Я уже ответила. Вскоре я озвучу своё желание, ты его исполнишь и всё. Я вернусь на Землю. Если для тебя всё, что было между нами ранее лишь какая-то игра… просто пососа… поцеловал и забыл, пусть так и будет. Для тебя ничего не значили ни гранатовый сад, ни объятья, ни, как я наивно полагала, начало наших отношений. Мне тебя жаль, Михаил. А я… Дурочка наивная.       Слёзы подступили близко-близко, в носу защипало, а в душу вползла глухая тоска. Мысль о том, что сейчас разорвётся эта тонкая нить между ними, угаснет тот фитилёк только-только зарождавшихся чувств, и он просто уйдёт, оказалась убийственной. Эстель была абсолютно не готова к такому повороту событий. Она прошла к окну и равнодушно уставилась на сияющий огнями город ангелов.       — Хм, — протянул Михаил, — вот как… Я думал, ты и правда что-то поняла… — с грустью продолжил он, бездумно листая тетрадь. — Ты знаешь, что сейчас делаешь?       Подняв глаза, он принялся сверлить взглядом, полным печали и боли, но не лишенным привычной строгости, её спину.       Эстель же неожиданно заплакала, тихо без всхлипов. Затем также аккуратно вытерла слёзы краем платья и развернулась к нему.       — Пытаюсь достучаться… — выдавливая слова, заговорила она, — до, не побоюсь этого слова, мужчины… которого искренне полюбила? Для которого всё это подготовила и которому старалась понравиться? Ты у меня первый… мужчина, ради которого я готова на многое. Хоть на виселицу.       — Ужин для того, кто не ест? — грустно усмехнулся Михаил, отложив перевод, и начал приближаться к Эстель. — Я не про это. То, что ты мне сказала до этого. Если думаешь, что манипуляциями сможешь заставить меня что-то сделать, то не стоит. А теперь подумай о другом: если бы мне было всё равно, стал бы я вообще хоть что-то делать для тебя? Показывать своё любимое место, например. Уверена ли ты, что полюбила меня? Уверена, что не бросаешь сейчас слова на ветер? Чего ты хочешь от меня, Эстель?       Его голос стал тихим и проникновенным. Он не был злым или грубым. Михаил подошёл к девушке практически вплотную и остановился, пытливо воззрившись на неё.       — Да, — коротко ответила она.       И чтобы доказать свои преданность и искренность, хотя поведение Эстель об этом и так говорило, она нежно поцеловала архангела, вложив в этот короткий поцелуй всю ту любовь, на которую была способна в тот момент.       — Ты меня, действительно, многому научил, — с особым трепетом прошептала она. — Быть искренней — одно из умений.       Архистратиг не шелохнулся, смотря ей в глаза. Он словно хотел достать из них все ответы и потаённые мысли. Михаил не говорил ни слова и не давал ничего сказать пророку. Зелень его глаз обволакивала, вскруживала голову и погружала в состояние невесомости.       Потом он сделал то, чего Эстель так желала, но чего совершенно не ожидала. Он резко притянул девушку к себе и накрыл её губы своими, рукой зарывшись в её волосы и несильно, но существенно, оттянув их. Поцелуй продлился несколько секунд, которые показались девушке вечностью. Михаил отпрял от Эстель и отошёл на шаг назад.       — Уверена, что для меня ничто ничего не значит? И что я забыл вкус твоей помады, — с лёгкой иронией спросил он.       — Ты растоптал мою уверенность, — тихо рассмеялась она. — Может, выйдем на террасу?       Не дождавшись ответа, она взяла Михаила за руку и повела его на широкий мраморный балкон. Стала у балюстрады и принялась заворожённо любоваться ночным Эмпиреем. Воздух был напоён свежестью ночи и ароматом жасмина. Небо было звёздным, и непривычно большая луна освещала балкон желтовато-красным светом.       — Здесь умиротворённо, — сказала Эстель.       — Да, — коротко ответил Михаил, положив руки на перила.       И снова в воздухе воцарилось молчание, которое уже заметно напрягало. Особенно Эстель, которая жаждала большего.       — Расскажи что-нибудь, — неожиданно попросила она.       — Что именно?       — Не знаю… Про Вселенский Потоп например. Правда, что твой Отец Потоп на людей напустил?       — Не ожидал такого вопроса, — хмыкнул Михаил. — Но да, правда. Слышала о Ноевом ковчеге?       — Ты меня недооцениваешь, Михаил, — ответила она. — Это когда Ной на корабле плыл вместе с животными и семьёй? Господь ему позволил спастись, ведь он был единственным, кто Его не разочаровал. Ты тоже с Богом… Потоп устраивал?       Эстель закусила губу. Надо было прихватить с собой шампанское, — оно бы помогло унять волнение. Девушка не знала, какие вопросы задавать Михаилу, чтобы не обидеть его, не задеть или не разозлить. Вдруг спросит что-то не то, и возникнут неприятные последствия.       — А говорила, что не читала Ветхий Завет, — спокойно ответил архангел. — Бог отдал приказ, я его выполнил. «И усилилась вода на Земле чрезвычайно, так что покрылись все высокие горы, какие есть под всем небом!» — внезапно торжественно зачитал Михаил, подняв руки к небосклону. — «И лишилась жизни всякая плоть, движущаяся по земле, и птицы, и скоты, и звери, и все гады, ползающие по земле, и все люди!». Да, это был Великий Потоп без лишней скромности. Вся Земля оказалась под водой. Помню, наблюдал за ковчегом из Рая. Как его носило по волнам, как напуганы были животные, как Ной праведно следовал всем указаниям Отца, как потом принёс в жертву чистых животных, и как Бог раскаялся в содеянном… — с лёгкой грустью закончил он.       — Но ведь ты в этом не виноват, — дослушав его монолог с открытым ртом, подытожила Эстель. — Во-первых, ты лишь выполнил приказ, во-вторых, эти люди сами виноваты: они были злые и постоянно ссорились. Вот. Да, кстати, не думай, что я такая необразованная. Я хоть и не читала Завет, но о Вселенском Потопе наслышана.       — Я и не сожалею об этом.       — Верный подход. Многие людишки заслужили подобное. Да все они заслужили, если так подумать.       — Ты рассуждаешь о том, до чего мне нет никакого дела. Люди — ваш род, а не мой, — принялся барабанить пальцами по балюстраде Михаил, призадумавшись над собственным прошлым. — Хочешь откровений? — поинтересовался он риторически. — Хорошо. Во время всего Потопа я думал, что Отец, в конце концов, уверится в том, что люди — неудачные творения. И что в итоге того, что грядёт, удастся избежать. Но я ошибся: Бог смягчился и позволил человечеству жить. Дал им ещё один шанс. И после я подумал о другом: а дал бы Он шанс мне, если бы я Его ослушался? Или запер бы так же, как и Люцифера, в клетку? Бог делает то, что Ему хочется, Ему некому подчиняться, Он всё создал в этом мире. И для Него одна жизнь — пешка на шахматной доске.       Откровения Михаила заставили Эстель взглянуть на него по-новому. И к чувству влюблённости добавилось ещё и чувство восхищения архангелом. А также… Сочувствие ему.       — Я не могу ничего комментировать, — аккуратно проговорила она, — потому что не знаю Бога и всей вашей ситуации. Но одно могу сказать точно: спасибо за доверие, Михаил. Так и строятся отношения. Для меня это важно…       Архистратиг не ответил. Он думал о своём. Возможно, об Отце и о том, что его ожидает дальше. Казалось, архангел даже не услышал слов Эстель.       Они также молча вернулись в покои. Разговоров и не требовалось.       Как оказались на кровати пророк тоже не заметила. Ужин был забыт.       Одно долгожданное, сладкое мгновение, и девушка уже тонула в жарких объятьях архангела. И вынырнуть на поверхность не пыталась. Михаил и Эстель погрузились на самое дно омута страсти и с упоением кружили в захватывающем вихре любовного танца…