Элементарно, Шерлок!

«Да, скоро поднимется такой восточный ветер, какой никогда еще не дул на Англию. Холодный, колючий ветер, Уотсон, и, может, многие из нас погибнут от его ледяного дыхания» («Его прощальный поклон», одноименный цикл. Перевод Н. Дехтеревой)

      — Грядет Восточный ветер, Шерлок. Он тебя унесет.       Мальчик под одеялом жмурится и крепче обнимает плюшевого мишку. Ему отчаянно хочется заплакать, но он изо всех сил старается сдержать слезы и сдавленно, но упрямо возражает:       — Нет. Не унесет.       С полминуты старший брат внимательно смотрит на него, после чего молча возвращается к своей книге. Несколько секунд Шерлок не шевелится, ожидая подвоха, но Майкрофт больше ничего не говорит. Сейчас он снова, как и в каждый подобный вечер, кажется всецело погруженным в чтение.       Несмотря на то, что недавно Шерлоку стукнуло семь лет, родители по-прежнему настаивали на том, чтобы по вечерам, пока он засыпал, компанию ему составлял его старший брат. Конечно, как всякого ребенка, что считает себя ужасно взрослым, Шерлока чрезвычайно уязвляло подобное пренебрежение его почтенным возрастом, однако он не слишком сильно возражал против общества Майкрофта. Ведь ему действительно было немного неуютно засыпать в одиночестве. Загородный дом, где они сейчас жили, отчего-то казался ему каким-то маленьким, и его стены давили на Шерлока, не позволяя ему вздохнуть полной грудью. Он знал, что раньше они жили в другом месте, гораздо лучше и просторнее, но почему-то больше не могли туда вернуться. Шерлока это очень огорчало. Он будто оставил там что-то очень важное, только не мог вспомнить, что.       — А когда мама придет? — робко спрашивает он старшего брата.       — Поздно вечером. Ты уже будешь спать, — не отрываясь от книги, говорит Майкрофт. — Они с отцом и дядей отправились на благотворительный вечер.       — А зачем? — продолжает расспрашивать Шерлок.       — Затем, чтобы пообщаться с другими людьми, — терпеливо поясняет брат. — Взрослые иногда встречаются, чтобы обсудить важные вопросы, и такие вечера очень для этого подходят.       — Понятно, — вздыхает Шерлок. На самом деле, ему совсем это не понятно, но он не может признаться в этом Майкрофту. Майкрофт уже взрослый, и он знает гораздо больше Шерлока. И если он поймет, какой Шерлок глупый, он призовет страшный Восточный ветер, и тот его заберет.       Шерлока снова передергивает. Нет. Ни за что он ему не дастся, этому противному ветру.       — Я скучаю по маме, — вдруг говорит он.       Майкрофт отрывается от книги и с улыбкой качает головой.       — Мама придет поздно вечером, — напоминает он.       — Я знаю, — говорит Шерлок, и в его голосе снова звучит упрямство. Про себя он добавляет: «Но я все равно скучаю».       Старинные часы на полке легонько щелкают, отмечая очередной пройденный отрезок времени. Шерлок зевает, чувствуя, как слипаются его глаза. Не отпуская мишку, он поворачивается на бок и через несколько минут засыпает.       Просыпается он всего через час, но спальню он не узнает — все погружено во мрак, и от этого Шерлоку становится страшно. Видимо, пока он спал, он выронил мишку, потому что сейчас он не может его найти. Пытаясь отыскать игрушку, Шерлок шарит по постели, но все напрасно. Он тянется к тумбочке, чтобы зажечь настольную лампу, но вдруг замирает.       В комнате кто-то есть. Шерлок не видит его, но так ясно ощущает его присутствие, что волосы у него на затылке встают дыбом. Тем не менее, он пытается противостоять страху и вспомнить то, чему его учил Майкрофт. В голове звучит голос старшего брата: «Бояться — это не плохо. Плохо — бояться тогда, когда для этого нет никаких оснований. Ты сможешь прогнать любой страх, если докажешь логически, что он беспочвенен».       Шерлок лихорадочно пытается соображать. К нему в комнату никогда не зайдет посторонний, потому что дом всегда закрывают, и просто так в него не проникнешь. Окна уже закрыты, так что через них не пролезть. А значит, в комнате никого нет. Никого нет. Никого…       — Поиграй со мной, Шерлок…       Он подпрыгивает на кровати, словно ошпаренный. От противоположной стены отделяется какая-то тень, которая начинается двигаться в его сторону, а в следующий миг Шерлок отчетливо слышит собачий лай. Собачий лай и плеск воды, словно кто-то решил искупать своего любимого питомца. И почему-то этот звук исторгает из груди Шерлока такой истошный крик, что в нем на несколько мгновений тонет весь остальной мир.       — Сынок… Сынок, что случилось?..       — Отойди, — знакомые, но неласковые руки хватают его в охапку. Шерлок по-прежнему кричит, и его начинают укачивать, будто он не семилетний мальчик, а двухнедельный младенец.       — Майкрофт! Майкрофт, почему ты его оставил?!       — Я…       — Прекрати, сестра, он все сделал правильно, — укачивание не прекращается. — Это остаточный приступ, скоро он пройдет.       — Отдай мне моего сына, Руди!       — Зачем? Что ты с ним сделаешь? Поможешь? Очень сомневаюсь. Отойди и не мешай — ты и так уже сделала достаточно, дорогая сестра.       Сестра. Отчего-то это слово вызывает у Шерлока беспокойство и, отвлекаясь на эту эмоцию, он потихоньку замолкает. Сестра. Его мама — сестра его дяди Руди, вот в чем дело. Да, конечно. Как он мог забыть.       Больше он ничего не слышит, но, наверное, дело в том, что больше взрослые ничего и не говорят. Шерлок щурится от яркого света — только теперь он понимает, что его спальня больше не погружена во тьму. Он сворачивается калачиком, и кто-то подает ему его плюшевого мишку. По запаху одеколона и по мягким, теплым рукам он понимает, что это его отец.       — Держи, малыш, все хорошо… — его голос звучит как-то непривычно. Неужели он плачет? Это удивляет Шерлока, и он вспоминает, о чем говорил брату, прежде чем заснуть.       — Мама… — тихо зовет он. — Мама…       Следует немой диалог, и дядя все-таки отдает его матери. Она кладет Шерлока на постель и укрывает одеялом.       — Спи, сыночек, спи, — шепчет она. — Это был всего лишь дурной сон… — в отличие от папы, она не плачет, но, пока она гладит его по голове, в ее тонких пальцах он ощущает печаль, и когда Шерлок, обессиленный после криков и рыданий, падает куда-то в пустоту, он решает, что, наверное, причинил им сегодня много огорчений, раз они так расстроились из-за его кошмара.       Под утро Шерлок снова просыпается. В комнате теперь гораздо светлее, и, если он сядет, то сможет без труда убедиться в том, что сюда не проник посторонний. Но Шерлоку не хочется садиться — после пережитого ночью он еще слишком слаб. Он зарывается лицом в мишку, который спит у него под боком, и вдруг понимает, что рядом с ним лежит Майкрофт.       — Ты что проснулся? — тихо спрашивает старший брат. — Спи, еще рано.       Шерлок ничего не отвечает. Он хочет было закрыть глаза, но вдруг пугается. А что, если кошмар вернется?       — Ты чего? — Майкрофт приподнимается и внимательно на него смотрит. Он спит одетым, на одеяле, но Шерлок этого не замечает.       — Собачка, — еле слышно шепчет он.       Майкрофт не шевелится.       — Собачка?       — Да, — сглотнув, кивает Шерлок. — Я слышал собачку. И она… она купалась в речке. Майкрофт, что с ней случилось? — широко распахнув глаза, он смотрит на брата. — Неужели ее унес Восточный ветер?       Майкрофт медлит секунду, после чего кивает.       — Все верно, Шерлок. Ее унес Восточный ветер. И на твоем месте я бы больше никогда о ней не думал.