Элементарно, Шерлок!

«Уотсон, — сказал он, — если вам когда-нибудь покажется, что я слишком полагаюсь на свои способности или уделяю случаю меньше старания, чем он того заслуживает, пожалуйста, шепните мне на ухо: «Норбери» — и вы меня чрезвычайно этим обяжете» («Желтое лицо», цикл «Записки о Шерлоке Холмсе». Перевод Н. Вольпин)

      — Вивиан Норбери, перехитрившая всех. Всех, кроме Шерлока Холмса. Выхода у вас нет.       — Похоже на то. Вы видите меня насквозь, мистер Холмс.       — С этим спорить трудно.       — Возможно, я все же смогу вас удивить.       Впоследствии этот разговор будет повторяться в его голове снова и снова. Он запомнит его на всю жизнь — лучше, чем таблицу Менделеева, на которую он ежедневно смотрит уже больше двадцати лет. Мельчайшие детали, интонации голоса, мимика и повороты головы. Вивиан Норбери останется с ним до конца его дней. Единственная ошибка, которую он не в состоянии будет исправить.       Пуля летит прямо ему в грудь, и Шерлок знает, что на ней значится его имя. Он понял это еще в тот миг, когда увидел «уголок Тэтчер» в доме того консерватора, куда их с Джоном привез Лестрейд. Не предвкушение грядущего дела, не предчувствие опасности, от которой бурлит кровь, а роковая неизбежность. Обрыв, за которым простирается пустота. Не законченная, а проигранная игра.       Когда она стреляет, он не шевелится, не пытается отскочить в сторону. Просто стоит, подняв руки, словно признавая справедливость ее действий. Он ведь сволочь и козел, все ему это твердили, даже Джон. И то, что он только что ей наговорил… Никого не удивит, что она разозлилась. Может быть, когда-нибудь даже найдутся новые андерсоны и донованы, которые захотят ее оправдать или по крайней мере желчно констатируют: «Странно, что никто не сделал этого раньше». А еще Шерлок вспоминает о том, как несколько месяцев назад застрелил Магнуссена. Тот ведь тоже был безоружен, прямо как Шерлок сейчас. И все же он убил его без всяких зазрений совести. Точнее, нет, не убил. Раздавил, как хозяйка давит особо надоедливого клопа. Устраняет его, потому что он приносит одни беды. И Вивиан Норбери сейчас сделает то же самое — устранит Шерлока Холмса, чтобы больше никогда не слышать этот надоедливый писк. Возможно, он даже будет ей благодарен. Ведь и для него это порой становится слишком невыносимо.       Но ничего этого не случается. В последний миг голод выпущенной миссис Норбери пули оказывается утолен другим человеком. Еще один шахматный ход, на который Шерлоку Холмсу нечего ответить.       От отдачи Мэри ударяется о деревянную перегородку и падает. Норбери исчезает из поля зрения Шерлока, он больше о ней не думает. Пуля пробила Мэри грудь, и машинально Шерлок пытается остановить кровь, бормоча какие-то утешительные слова, но это происходит по инерции — на самом деле его мозг словно остановился. Точнее, остановилась та его часть, что подпитывала его существование все эти годы и отвечала за такие вещи, как логика, рациональное мышление и безрассудное, безграничное хвастовство. Теперь эта часть его мозга молчит, зато вместо нее на всю катушку работает другая — та, о существовании которой он приказал себе забыть. Та, благодаря которой он мог чувствовать боль, страдать, даже плакать. Та, что могла заставить его разувериться в собственных силах и даже вызвать вину.       Дальнейшее занимает не больше трех минут. Откуда-то сзади возникает Джон. Он бросается к Мэри, на его лице ни кровинки. Он не знает про Норбери, он вряд ли что-то понял, но это не имеет никакого значения. Того, что он видит, оказывается вполне достаточно. Мэри умирает у него на руках, а затем рядом с ним умирает Шерлок. Нет, умирает не буквально, а метафизически. Эту «смерть» нельзя доказать, постороннему человеку ее нельзя даже увидеть, но на самом деле факт ее присутствия налицо. Ничего уже не изменит того, что из-за Шерлока погибла жена его лучшего друга. Сама того не желая, Вивиан Норбери попала не в назойливого детектива и даже не в бывшего «фрилансера», а в дружбу Шерлока Холмса и доктора Ватсона, и она сразила ее наповал.       Несколько минут они стоят треугольником — Шерлок, его брат Майкрофт и инспектор Лестрейд — а рядом на полу все так же сидит Джон, прижимающий к себе Мэри. Потом сзади раздаются шаги, появляется бригада скорой. Врачи понимают, что опоздали, но они деликатны. Один из них осторожно обращается к Джону, пока другие готовят носилки. Шерлок вдруг осознает, что здесь он лишний. Никого не замечая, он пятится к выходу и идет вдоль аквариумов, не разбирая дороги. Он не знает, пытается ли его кто-то остановить — сознание не воспринимает ни Майкрофта, ни Лестрейда, ни других полицейских. В него снова возвращается Норбери.       В ту ночь Шерлок не спит. Миссис Хадсон нет, она в Греции, так что никто не мешает ему своими причитаниями и охами. Телефон почему-то молчит. Майкрофт, конечно, не стал бы ему звонить, но его беспокоит отсутствие новостей от Лестрейда — тот обычно всегда держит его в курсе дела. Только на следующее утро Шерлок не выдерживает и сам пишет ему сообщение. Он не осознает этого, но оно начинается со слова «Привет». Лестрейд отвечает почти сразу же. Да, они все уладили. Нет, похороны послезавтра. Джон не собирается никого звать, но он хочет, чтобы миссис Хадсон тоже присутствовала. Нет, про него он ничего не говорил. Наверное, ему лучше спросить самому.       Шерлок не спрашивает — Джон просто не дает ему шанса и не отвечает ни на один его звонок. В итоге он приходит на похороны без приглашения, надеясь, что присутствие других защитит его от возможных эксцессов, но этого и не требуется. Джон просто его не замечает. Отныне Шерлок для него пустое место.       После похорон Шерлок больше не звонит. Его сознание начинает постепенно выходить из оцепенения. Снова включаются рефлексы и логическое мышление. Боль утраты сильна, но ее глушит совсем иное чувство. Словно могильный камень, ему не дает вздохнуть вина. Не столько из-за того, что погибла Мэри, столько из-за того, что это его недооценка противника привела к такому исходу. Выбором Мэри было прыгнуть наперерез пуле, а выбором Шерлока было сделать так, что она была выпущена из пистолета. Прав был Майкрофт — Шерлок как был болваном, так им и остался. Только на сей раз это стоило жизни невинному человеку.       Собравшись с силами, Шерлок обращается к миссис Хадсон. Ему стыдно говорить то, что он хочет сказать, поэтому сначала он смотрит на стол, прямо перед собой, но потом все-таки поворачивает голову.       — Скажите мне одно слово: «Норбери». Хорошо? Я буду признателен.