Как снег на голову

Диамкей сидел на ветке высокой сосны, свесив ноги. Он напевал незамысловатую песенку, изредка поглядывая вниз. Тропинка, что вела к большой горе, ветвь одной из самых высоких сосен в этом лесу, каждый раз меняющаяся мелодия - все это стало столь родным, что представить свою жизнь без них вампир уже не мог. А казалось бы, всего один человек и всего пара недель. Солнце село совсем недавно, значит Обсидиан будет нескоро. К тому же уже лето, столько работы выпадает на голову, что парня становится жаль. С самого утра на ногах, вечером нужно сделать вид, будто уже уснул, а стоит солнцу скрыться за линией горизонта, как он резво бежит по вытоптанной дорожке. Диамкей не спрашивал, но прекрасно видел, что парень не высыпается, и ещё как. Сколько часов он вообще спит? Темные круги под глазами росли с каждой встречей. Общий истощенный вид был заметен даже под маской и мешковатой одеждой. Вампир старался уговорить Обсидиана отказаться от ночных приключений, все же он же не умрёт если не будет видеть Диамкея. Однако парень сразу же начал отнекиваться, приговария что с ним все хорошо и он чувствует себя превосходно. И он продолжал выматывать себя. Хотя, несмотря на свое плохое самочувствие, Обсидиан оставался спокойным и невозмутимым, совершенно не показывал своих слабостей, что было достойно восхищения, но все равно не нравилось второму. Волнение за друга нарастало с каждым разом, застревая комом в горле. И кажется вампир нашёл хоть какой-то способ помочь парню. Который, кстати, уже появился на тропинке, с высоты похожий на маленького муравья. Диамкей ловко спикировал вниз, продолжая милую традицию сбивать юношу с ног своими объятиями. -Тебе тоже привет, - посмеялся Обсидиан, закидывая руку на шею вампира и утыкаясь носом в светлые волосы, - сегодня я без подарков, но у меня такая история для тебя! - воскликнул он, а в его глазах сияли звездочки, освещая тьму в безднах. -Не терпится услышать, - промурлыкал вампир, переползая с парня на мягкую траву рядом, - однако сначала ты выслушаешь моё не менее интересное предложение, - он повернулся лицом к парню, положил голову на ладошку, облокотившись о землю и хитро улыбаясь. -Слушаю, - положил под голову руку, правая конечность все ещё была в бинтах, но болела намного реже, позволяя парню обнимать людей и не бояться острой боли. -Твой недосып - серьёзная проблема, не для тебя может быть, но для меня. Я волнуюсь за твоё здоровье, сейчас ты выглядишь совсем как я, что могло бы быть комплиментом, но в данном случае нет. Не хмурься так, я знаю тебе не нравится проявлять слабости, но когда-нибудь я бы все же завёл эту тему, - улыбка исчезла с лица Диамкея, тон посуровел, но он не выглядел раздраженным или уставшим повторять одно и то же, только обеспокоенным. -Продолжай, - могло показываться, что Обсидиан звучал зло и язвительно, однако он сохранял спокойное и несколько безразличное выражение лица. На самом деле парень правда был довольно вымотан своей упертостью, нередко бывали случаи когда он спал на ходу или вовсе падал обессиленный. Но юноша продолжал приходить в лес, шагая по привычной тропинке, вслушиваясь в шорохи и стараясь уловить тихую мелодию. Признаться, ему было бы интересно узнать причину своей упертости. Пока что он мог лишь догадываться. -Идея моя проста и может показаться глупой, но я верю в ее действенность. Если проще, ты будешь спать, а посижу рядом, может вслух тебе почитаю, - вампир поднялся с травы, оттряхиваясь и тут же протягивая руку другу. -Интересно, - удивление промелькнуло в глазах парня, и тот старался сдержать улыбку, но не сумел и залился смехом, стоило взглянуть на серьёзное лицо Диамкея. -Я же сказал глупая идея, но если тебе так важно видеть меня, а мне важно твоё здоровье, ты можешь совмещать приятное с полезным, - развёл руками он, вздыхая. -Хорошо-хорошо, - сдался парень, хватаясь за протянутую ладонь и тут же оказываясь на ногах, - тогда давай по пути расскажу что хотел. -С радостью послушаю, - улыбнулся вампир, будучи очень довольным своей маленькой победой. -Я люблю нашу деревню, но тут можно умереть со скуки, да и возможностей совсем нет, только построить свой дом и жить там до конца жизни, пропахивая огороды и взращивая детей. А меня такое не устраивает, думаю по моей жажде к приключениям это понятно, я хочу отправится в длительный поход и найти себе место в жизни. Сегодня как раз поговрил с родителями об этом, и они согласились на моё предложение! - радостно вещал Обсидиан, активно жестикулируя и впринципе всем своим видом показывая свое нетерпение. -Я рад за тебя! Уверен тебе понравится мир за этими горами, которые плотно защищают эту местность. Думаю в первую очередь стоит посетить восток, там невероятной красоты пейзажи, помогает обрести душевное спокойствие, по крайней мере так говорят местные настоятели, - Диамкей мог бы часами прописывать дальнейшую судьбу парня, если бы его не пришлось перебить. -Все это будет, но позже. Я хочу спросить главное, отправишься ли ты со мной? - заглядывая в чужие глаза спросил Обсидиан. В серебряных омутах промелькнуло изумление, смешанное с умилением. Вампир мягко улыбнулся, белоснежные клыки блеснули в свете луны, придавая виду его лёгкую загадочность, накидывая шлейф завораживающей красоты. -Тебе правда так нравится моя компания? Я думаю путешествовать со мной неудобно, - и пусть выглядел виновато, ему хотелось согласится. Но собственные мысли, голос разума твердили, что так нельзя. Ему никак нельзя сближаться с людьми, это обязательно закончится трагедией. А очередную драму они точно не переживут. Но приятный, бархатный голос, темные бездны, в которых хотелось утонуть, забыв о дыхании и лишь любуясь темнотой, отливающей фиолетовым металлом, чёрные вьющиеся волосы, желание зарыться в них, наблюдая за тем как чужое лицо комично хмурится, когда случайно вырвешь один, - все это не отпускало, манило и привлекало. Когда парень улыбался, снимая маску, мило щурил глазки, силясь разглядеть красивые цветы на другом конце поля, хватал бледную ладонь в попытке подняться, приносил любимые ягоды, лично испеченный пирог, воодушевленно рассказывал о проведённом дне или о планах на будущее, сплетал вампиру венок из белых маргариток и фиолетовых васильков, который сам опускал на серую макушку, валялся в мягкой траве, подкладывая под голову руку, болезненно кривился, стоило чуть сильнее сжать во время объятий, напоминая о больной руке, указывал на созвездия, попутно рассказывая о маленьком соседе, мальчике Тео, который был парню словно младший брат, заплетал из светлых волос пышную косу, удивляясь их мягкости, заинтересованно расспрашивал о разных странах, о которых слышал из легенд и преданий, - все-все что делал и говорил Обсидиан заставляло Диамкея чувствовать себя вновь живым. Всего один человек и всего пара недель, а вампир уже оказался полностью зависим от чужого внимания, слов, действий. -Ты никогда не будешь обузой для меня, - заверил юноша, хлопнув друга по плечу, - я был бы рад путешествовать с тобой. Я уверен это будет очень занимательно. Мы найдём решение любой проблеме, все хорошо. -Буду верить, - посмеялся он, чувствуя как разрывалась грудь от эмоций. Ему правда хотелось проводить с парнем все время, разговаривать или молчать, что угодно, лишь бы с ним. Но мёртвое сердце шептало, напоминало о прошлом, заставляло скривиться от воспоминаний. Тьма-мать не разжимала своей хватки, глубже впиваясь когтями в плоть, принося забытое ощущение адской боли. И красные очки совсем не делали мир розовее. -Не переживай, - коротко кинул Обсидиан, и могло бы показаться, что он слишком сух, однако стоило прислушаться. В тоне парня слышались уверенность и странная нежность, щепотка насмешки, совсем беззлобной, будто она нужна лишь чтобы поднять настроение другу. Юноша скривил глазки и можно было догадаться, что он улыбнулся. Мягко и успокаивающе. Внезапно парень рассмеялся, останавливаясь у злополучного входа в пещеру, с которого, считай, завязалось знакомство человека и вампира. -Знаешь, мне в голову пришла неожиданная и очень импульсивная идея, - начал Обсидиан, прекращая смеяться, - я мог бы спрыгнуть вниз, - словно лезвие пронеслась мимо головы Диамкея фраза. Тот мог лишь в ступоре застыть, уставившись на парня, заглядывая в черно-фиолетовые глаза, силясь уловить в них жидкое отчаяние и неимоверную печаль, переливающиеся через край, превращаясь в прозрачные хрусталики-слезинки. Однако в тёмных безднах играла радость и игривость, казалось что чужие глаза блестят во тьме тысячей фонариками желаний, запущенными в небо. И на всех этих фонариках была написана лишь одна надпись. -Твоё лицо стоило этой фразы, - хихикнул Обсидиан, продолжая уже более серьёзно, - не беспокойся, у меня нет подобных мыслей, которые ты себе представлял. Я всего лишь хотел пошутить над тобой, считай это был бы тест на доверие. -Радикальный тест, конечно, - облегчённо вздохнул вампир, помогая парню спуститься по второму входу. Прекрасное цветочное поле встретило гостей с распростертыми объятиями, радостно распуская все свои бутоны и оживляя листву. Казалось, что все это разнообразие цветов освещает пещеру своим очарованием и невероятной красотой. Не произнося ни слова Обсидиан рухнул на мягкий дерн, из которого выглядывало множество стебельков. -Так сильно устал? - Заботливо поинтересовался вампир, усаживаясь рядом, - я же говорил тебе нужен нормальный сон. Парень промычал что-то непонятное, не поднимая головы. Казалось что он уже уснул, уткнувшись в ткань собственной кофты, которую все же снял, чтобы использовать вместо подушки. Вампир же умиленно хохотнул, начиная свой длинный рассказ-колыбельную, чтобы Обсидиану снились самые яркие и запоминающиеся сны о далёких местах и регионах, в которых они обязательно побывают вместе. И в слабо освещенной пещере слышалось лишь тихое сопение и мягкий голос, повествующий о древних легендах. *** Зелёные стебельки хрупких цветов мягко прижимаются к черной ткани, ярким фиолетовым полосам на маске, коже высоких и туго зашнурованных ботинок, белоснежной ладони, будто выточенной из мрамора. Мерное потрескивание огня факелов, что заменяли солнце, едва слышимый гул легкого летнего ветра, песня сверчков, что доносилась снаружи, чужое спокойное дыхание и биение живого сердца, - все это усыпляло своей ритмичностью, легкостью и умиротворением. Хотелось раствориться в этом моменте, живя лишь этой минутой, дыша бесконечно долгой секундой. Казалось, что счастье лежит прямо перед глазами, нужно лишь протянуть руку, схватить долгожданный покой. Но цепкие ладони хватают лишь мягкую ткань маски человека, чуть оттягивая ее края, чтобы еще раз увидеть прекрасное лицо: аккуратные линии носа и бровей, черные как ночь пряди отросших волос, слегка румяные щеки, завораживающую родинку, чуть искусанные розоватые губы, пышные ресницы, шторой закрывающие сомкнутые глаза. Улыбка сама появилась на лице, стоило увидеть так полюбившиеся черты, которые однако удавалось увидеть нечасто. Вампира забавляла такая любовь парня к балаклаве, которую тот надевал и зимой и летом. С чего бы ему прятать свое очаровательное личико? Задавался вопросом он, каждый раз лишь мотая головой, решив, что если ему нравится, то пусть. Серебристые волосы легли юноше на живот, красиво спадая на зеленоватые листья и маленькие лепестки. Диамкею хотелось просто побыть с новым смыслом жизни, полежать рядом, не думая о том, что скоро рассвет, который злобным драконом разнимет две души, и как бы это не было забавно, принцессой в этом случае был бы вампир. Чужое дыхание усыпляло, зазывая в мир грез, приглашая на полуденное чаепитие с любимым человеком, в котором солнце будет лишь приятно согревать, а лицо напротив счастливо улыбаться, с нежностью заглядывая в удивленные серые глаза. И вампир с радостью принимал приглашение, поудобнее устраиваясь на чужом животе. В полуосвещенной пещере смешивались звуки дыхания, ветра, сопения и желанного покоя. *** Обсидиан задумчиво склонился над горой сундуков, выискивая внимательным взглядом нужный предмет. Он выглядел довольно напряженным, а голова будто едва держалась на плечах, полностью забитая гнетущими мыслями. Родные стены не самого опрятного дома будто давили на него, лишь усугубляя положение парня. -Что-то потерял? - послышался взволнованный голос, а за ним знакомое хлюпанье, возникавшее от любого прикосновения к любимой грязи, из которой буквально состоял дом Обсидиана. -Бутылек, не могу найти, - поянил парень, чувствуя чужой подбородок, легший на плечо и внимательный взгляд, старающийся выцепить стеклянную бутылочку с черной и смолянистой жидкостью. Каждый сундук на небольшом складе был проверен, однако потеряшку так и не нашли, что сильно опечалило обоих. -Последний флакон был, - со вздохом объявил парень, потирая переносицу, в попытке ослабить нарастающую головную боль. -Не переживай так сильно, мы обязательно найдем другое решение, - с нежностью в голосе заверил вампир, аккуратно обвивая руками талию парня со спины, уложив голову на острое плечо. Обсидиан еще раз вздохнул, но уже не так устало, оставив невесомый поцелуй на светло-серых локонах. -Я рад, что ты со мной, - улыбнувшись, заявил он, разворачиваясь так, чтобы смотреть на вампира прямо. Однако в тот же момент его образ стал расплываться, размываться, покрываться толстым слоем грязи, будто вылитой на парня. Стены стали стекать, потолок капать на голову, пол мягчеть, заставляя подошвы ботинок чуть утонуть в нем. На макушку вновь приземлилась капля, что в этот раз окрасила серые пряди в кроваво-алый, струйкой крови стекая на лоб, глаза, попадая в нос и рот и принося панический ужас. Обсидиан, чей силуэт все еще стоял напротив вампира, был полностью залит противной жидкостью, что успела покрыться корочкой, и казалось вся эта кровь принадлежала ему, вытекала из его многочисленных ран, заменила собой слезы. Ужас толстым и длинным удавом обвился вокруг шеи, сдавливая свою хватку. Диамкей мог лишь сужорожно хватать ртом воздух, пропитанный железным запахом крови. Ладони тряслись, взгляд застыл на одной точке, там, где раньше стоял Обсидиан. Недовольное кряхтение и легкий тычок локтем в бок - вот что пробудило вампира, вытягивая из пут кошмара. -Не ворочайся, - сонно пробормотал Обсидиан, закидывая руку на рассыпавшиеся по траве светлые волосы. Диамкей лишь распахнул глаза, уставившись на каменные своды. В груди сердце не билось, не задавало бешенный ритм, не разгоняло кровь по телу. Грудная клетка не вздымалась, не ловила воздух, не дышала. Его не гнал вперед адреналин, но ему было страшно. Было душно и неприятно. Но теплое тело под ним успокаивало. -Всего лишь глупый сон, - выдохнул вампир, сжимая кулаки в попытке убедить себя, что все волнения напрасны. Обсидиан жив и здоров, лежит и спит прямо под ним. Его спокойное дыхание приводило чувства в порядок, заставляя расслабиться. Но неприятный осадок остался, впился в горло своими когтями, не желая отпускать вампира. Ком ужаса и накрывающей волнами паники не уходили, засели глубоко внутри, царапали горло и путали мысли, ковыряли старые шрамы и оставляли новые. Диамкей нахмурился, когда почувствовал кожей головы тянущую несильную боль. -Прости-прости, - парень звучал виновато, но продолжил наматывать светлые пряди на пальцы свободной руки, чуть оттягивая и принося слабый дискомфорт. -Думаю уже пора уходить, - собираясь вставать, произнес вампир, тут же чувствуя как его за волосы тянут назад. -А так не хочется, - казалось что голос Обсидиана звучал устало и сонно, но в нем можно было уловить легкое напряжение, будто он тоже чувствовал гнетущую атмосферу. А в пещере было так спокойно, умиротворенно. Хотелось остаться здесь, жить в этом бесконечном поле цветов, спать в мягкой траве, наблюдать чужие серые глазки и счастливую улыбку. Но время безжалостно гнало вперед, отрезая все пути назад. Еще пару минут они могли провести не думая о будущем, наслаждаясь моментом. Но сверчки давно замолкли, закончив свой концерт, редкие факела догорали, сон покинул обоих, а рассвет все близился. -Все же пора, - решительно заявил вампир, поднимаясь и тут же протягивая руку другу. Юноша нехотя схватился за протянутую ладонь, и несмотря на усталый вид, его глаза засияли хитрым блеском. И в то же мгновение он потянул вампира на себя, заставляя того вновь упасть рядом, молчаливо предлагая полежать еще совсем немного. И Диамкей был согласен, любое желание парня теперь являлось для него законом, который следует бесприкословно выполнить. На руке ощущалось тепло так и не отпустившей ладони. Темные глаза смотрели прямо в душу, но не старались сорвать все ее занавеси неприятных воспоминаний и тайн, лишь мягко успокаивали, напоминая что Обсидиан всегда будет рядом. Будто слышимые из самого Ада крики напугали обоих, заставив их стрелой погнаться к выходу. Немой вопрос ощущался вокруг. Что случилось? Откуда крики? Почему их так много? Но вампир мог ответить лишь на один из них. Это деревня. Стенания и всхлипы доносятся оттуда. -Что происходит?! Почему... - но голос парня терялся в оглушительных взрывах голосов. Паника накрыла его с головой, заливая легкие и грозясь добраться до сердца. Волнение и непонимание смешивались с желанием броситься домой, превращаясь в непонятную массу эмоций и чувств, что отвратительным существом ползало по мозгу парня. И вампир даже представить не мог насколько сильно Обсидиан разрывается от внутренней бури. -Так быстрее, - пояснил Диамкей, подхватывая юношу на руки и в одно мгновение поднявшись в воздух, рассекая его крыльями. Ночной воздух морозил лицо, но напряжение гнало вперед, не давая и секунды передышки. Деревня маленьким светящимся огоньком расцвела в тьме ночи, а ее жители бегали всюду как маленькие тараканы. Так могло бы быть, но адская какафония криков, стонов и плача прекратилась, силуэты людей замерли на одном месте, изредка бродя от места к месту. Однако стойкий запах крови, ее большие ярко-алые лужи, что виднелись с высоты птичьего полета заставили напрячься. Внимательный взгляд выцепил странность силуэтов. Сгнившая кожа, что кое-где сползала, обнажая такие же сгнившие мышцы и внутренности, была неестественного зеленоватого оттенка, одеревеневшие конечности еле двигались, из-за чего силуэты двигались дерганно и покачиваясь. Догадка молнией пронзила разум вампира. -Мертвецы, - тихо произнес он, чувствуя непонимающий взгляд парня, - прости, мы уже ничего не сможем сделать с ними, но... Обсидиан не дал ему договорить, резко и грубо перебив: -Что это значит? - его голос казался тихим и сломленным, будто жизненные силы покинули юное тело. -Я объясню позже, сейчас нам надо поторопиться к твоему дому, - не сбавляя скорости он летел вниз и через пару мгновений коснулся земли, подошвой ботинок притормаживая себя. Стоило им опуститься на траву около отдаленного домика, в окнах которого горели огни, Обсидиан помчался к родному крыльцу, за секунду поднявшись по ступеням и влетая в распахнутые двери. Диамкей не отставал, но чувство, что они опоздали подкашивало ноги, заставляло все нелицеприятные воспоминания вытечь наружу, освобождая место новым, вязкой субстанцией наполняя легкие и сердце, оскверняя прекрасные светлые мысли о счастливом будущем. Такая же мерзкая жидкость оказалась размазана по полу и стенам просторного дома, смешиваясь с отвратительным запахом гнили и металла. Обсидиан застыл на месте, не издав ни звука, чувствуя как подкашиваются ноги и тут же валясь на пол. Его сознание мутит и кружит, его рвет, ему плохо, ему душно, ему дурно. Картинка в глазах нечеткая, набатом в ушах стучит кровь, тело бьет крупная дрожь, желудок выворачивается, но глаза не щиплет, ни прозрачной слезинки не льется из них, впитываясь в ткань, что и так промокла от холодного пота. А в голове сплошная пустота и лишь одна фраза. Это не его родители. Не его дом. Не его деревня. ЭТО НЕ ОН. НЕ ОН. НЕ ОН. НЕ ЕГО БОЛЬ. НЕ ЕГО ГОРЕ. НЕ ЕГО РЕАЛЬНОСТЬ. Из пересохшего горла рвется последний, истошный, душераздирающий вопль, разрывая голосовые связки и заставляя его самого оглохнуть на пару секунд. А после потерять сознание, чувствуя как сердце, эмоции, чувства, сознание и, кажется, душа валятся на самое дно, пробивая и его, оставляя лишь пустую оболочку. Диамкей застывает в проходе, увидев самую ужасную картину. Полусгнивший труп, что источал противную вонь, оскалив желтые зубы, промеж которых застряли кусочки свежего мяса, обгладывал белоснежную кость, срывая всю мышечную ткань, лакомясь любимой человечиной. Один его глаз вытек под действием огня, рука держалась на ниточке мышц, кожа лица обгорела и сползала, обнажая пробитый в некоторых местах череп, из которого вываливались мозги. Гнилые зубы с громким и мерзким чавканьем впивались в мясо, пережевывая куски, слышался треск. Старая зубная эмаль отслаивалась, и оказывалась поглощенной вместе с кусками человеческого фарша. Черные, больные и грязные ногти вцепились в кость мертвой хваткой, в некоторых местах поверхность которой пошла трещинами, не выдерживая давления. А рядом с гнилым и ожившим трупом лежал свежий. Это был рослый мужчина, с густой бородой, забавными усами, красивыми черными, как чернила глазами, что уставились в потолок стеклянным взглядом. В его не оторванной руке лежал меч, что был выкован из дорогой стали, это было заметно по ее блеску, что казалось заменял все факела. Лезвие, запятнонное гнилой и оттого темной кровью, оказалось сломленно на тысячу мелких осколков. Из множества ран кровь больше не текла, образовав тонкую корочку, запятнав всю комнату. Тело оказалось объеденно в некоторых местах, а одна из рук и вовсе оторвана, изо рта была видна застывшая струйка крови. Борода слиплась из-за попавшей на нее крови, образуя ужасные комочки. И в это превратился любимый отец Обсидиана. Мысли вампира путались, спотыкаясь друг об друга, толкаясь и перекрикивая друг друга. Если бы он мог, то свалился бы в обморок как и парень. И это всяко было бы лучше, чем продолжать наблюдать эту картину. Оживший мертвец, что до этого лакомился своей добычей, обратил внимание на гостей. А точнее на свежую еду, что сейчас валялась без сознания. Для своих одеревенелых и гнилых конечностей он двигался довольно быстро, в пару секунд добираясь до беззащитного парня. Однако стоило ему занести руку, чтобы в момент убить человека ее весом, проломив хрупкий череп, его голова отлетела на пару метров, оказавшись отделенной от тела быстрым движением посеребряного меча. Вампир не проронив ни слова, обезглавил монстра, что не обращал бы на него внимание, если бы тот не атаковал первым. Но он никак не мог позволить им убить еще и самого Обсидиана. Мертвец поднялся с пола, не обращая внимания на отсутствие головы, все же она ему и не нужна. Еще раз замахнувшись для удара, в этот раз целясь в светлую макушку, тут же лишился руки. Однако на это ему тоже было все равно, все же у него есть вторая, которая правда тоже теперь оказалась на полу. И лишь лишившись всех конечностей мертвое тело перестало дергаться, наконец отправляясь в иной мир. Но лезвие меча продолжало кромсать гнилую плоть, разрубая ее на мелкие кусочки. Будто Диамкей мог своей местью оживить всех убитых. Закончив с нарезанием сашими из мертвеца, вампир поднял безвольное, но пока еще живое тело юноши, намереваясь оставить парня в безопастности, а пока солнце не взошло, очистить деревню от оставшейся нежити, в попытке упокоить души всех жителей. Однако в дальнем конце дома их встретили новые трупы. Один доедающий другого. И вампир старался не смотреть на тело красивой женщины, как можно быстрее закончив с живым мертвецом. Но залитое темной кровью светло-желтое летнее платье, растрепанные и слипшиеся волосы, десятки смертельных ран и стеклянные голубые глаза все равно застряли в голове. Вот он и познакомился с родителями Обсидиана. И вампир даже не думал, не мечтал о нереальности происходящего. Пределом его желаний сечас являлась звенящая тишина в голове. Он слишком устал от кровопролитий и несчастий. Ему бы хотелось сгореть заживо, греясь в лучах утреннего солнца, но страх не пускал, не разжимал хватки, шептал о том что так нельзя, подкидывал сознанию образ темно-фиолетовых глаз, что были полны боли и отчаяния. Он не может сбежать. *** Диамкей судорожно захлопывал ставни всех окон, попутно завешивая их самыми разными тканями, плотно закрывал все двери, закрывая щели теми же тканями. Он не мог бросить Обсидиана. Только не сейчас. Ему так хотелось бы перенять часть горя парня, нет, не часть. Забрать всю его боль себе, выплакать все слезы за него, сорвать голос в адских криках вместо него, перенять от него разрастающую бездну отчаяния и апатии, залить свои серые глаза чужой тьмой. Но он мог лишь мягко прижать к себе теплое тело, накинув парню на плечи одеяла, свой плащ, все что угодно, лишь бы сохранить это тепло в юном тельце. И хоть на некоторое время он мог раствориться в нем, уложив голову на темную макушку, прикрыв глаза, силясь заснуть, чтобы сбежать из реальности.