"Хвост" и "Рыбка"

– Чимин-щи, тюльпаны в холодильник сразу ставить или ты их подрезать захочешь? – пожилой омега держал в руках охапку темно-желтых цветов. Чимин в подсобном помещении, что примыкало к небольшому торговому залу его цветочного магазинчика «ЛепестОk», почти закончил возиться с маленькими, оранжевого цвета розами «Клементин», аккуратно выставляя их в небольшую вазу, чтобы потом отнести в зал. – Господин Лим, сегодня обойдемся без подрезки, поставьте, пожалуйста, в витрину, – крикнул из подсобки омега. – Деньги я перевел. А ваза на прилавке. – Да, мой мальчик. С тобой работать – одно удовольствие, все б такими аккуратными плательщиками были, – прокряхтел Лим Чанбин, владелец питомника декоративных растений и цветов, который поставлял в «ЛепестОk» свой ароматный товар. Чимин, кстати, в этом питомнике проходил недолгую практику, обязательную даже для студентов-заочников. И господин Лим признал как-то, но не признался вслух, что юный омега с нежным голосом и сложным, не слишком приятным ароматом, знает о цветах и растениях не меньше, чем он, в зеленом бизнесе проведший шестьдесят лет. С того самого момента, когда, трехлетним, помог папе своим маленьким пластиковым совочком присыпать землей пророщенные заранее клубни георгин. Пожилой омега поставил тюльпаны в вазу, отнес в витрину-холодильник. – Господин Лим, а как там Ozon поживают? Привезете в следующий раз сотню? Которая уже партия отлично расходится. Цветы уж очень красивые, такой насыщенный фиолетовый цвет и бутоны крупные, и держатся долго, – Чимин вышел, наконец, из подсобки с небольшой вазой роз, поставил их в соседнюю витрину. – Завтра привезу, Чимини. А ты мне еще своего удобрения дивного раздобудь, – чуть смущенно улыбнулся в усы. – Конечно, – омега засмеялся. – Все же понравилось оно цветочкам. – Еще как. Зря я, пожалуй, столько времени сопротивлялся. *** Бесподобные фиолетовые тюльпаны Ozon, которые, по предложению Чимина, с полгода назад начал разводить Лим, в один момент закапризничали и будто замерли на месте. Чанбин и омега всячески их ублажали, окапывали, поливали, удобряли, да видно не тем. Пока Чимин не убедил Лим попробовать новое удобрение. Оно было создано химиками и биологами Университета Сонгюнгван, в котором на биофаке заочно учился Чимин. И сам Пак в разработку этого удобрения внес пусть и небольшой, но персональный вклад. Однако пожилой омега ко всяческим новинкам относился с большим недоверием и Чимину долго пришлось уговаривать его попробовать новшество. – Господин Лим, да там же ваш любимый монофосфат калия, просто в другой дозировке и с новыми добавками. Омега ворчал, сопротивлялся и вел воспитательные беседы с вредными, замершими в росте и развитии тюльпанами. Те, если и краснели от стыда, то где-то очень глубоко, в едва зарождавшихся бутонах. При этом расти все равно не собирались. Наконец Лим сдался, и цветы получили в качестве десерта микроскопическую дозу нового удобрения. Чимин под пристально-недовольным взглядом Лим подкормил каждый цветок. Результат не заставил себя ждать. Прошло несколько недель и роскошные бутоны чуть распустились, радуя глаз ароматом и восхитительным насыщенно-фиолетовым цветом. «Вот, мальчишка еще, двадцать с небольшим, а мне фору дал», – омега ворчал и улыбался одновременно, ранним утром аккуратно срезая цветы, чтобы отвезти их в «ЛепестОk», где, в самом деле, они, едва поступив в продажу, стали пользоваться немалым спросом. – Господин Лим, знаете, кто вчера вечером здесь был? – снимая фартук, улыбнулся омега. – Ко мне – уж каким ветром их на окраину Сеула занесло, не знаю – мегазвездный k-pop дуэт TwIce наведался, альфа Чон Чонгук и омега Ким Тэхен. Я не сказать, что их ярый фанат, но слушаю всегда с большим удовольствием, а некоторые песни просто обожаю, они в моем плейлисте в избранном. У меня просто челюсть отвисла. Я уже собирался закрываться, а тут прям две звезды к дверям магазина упали. – На счастье, мальчик мой, на счастье. Ащщщ! Слыхал я о таких. И песни их слышал. У меня внук младше тебя, но тоже, как это у вас говорят, зависает от их творчества и меня пару раз приобщал. Думаю, локти от зависти будет кусать, если я ему расскажу, что эта пара у тебя была, – перебил Лим. – Так вот, первое, что сказал Чонгук, переступив двери магазина, не сказал, прокричал даже, что здесь пахнет его любимым омегой. Оказалось, что аромат Ozon в точности повторяет запах Ким Тэхена и фиолетовый цвет – один из его любимых. Чонгук-щи купил омеге всю сотню цветов, что вы привезли часом раньше. Тот был доволен невероятно, сказал так прикольно Чонгуку: «Ты меня фиолетовишь». И цветы очень хвалил, говорил, что таких красивых тюльпанов не видел раньше никогда. Все-таки не зря я вас убедил их выращивать! Парни обещали стать моими постоянным клиентами, даже визитку попросили. Вот только денег на всю сотню цветов у альфы не нашлось: он карточку забыл, а налички был минимум. Да я и так не хотел ни копейки брать. Попросил принять тюльпаны от меня в подарок. Но альфу такой вариант категорически не устраивал. И он так со мной рассчитался! Никакие деньги с этим не сравнятся: подарили мне два билета на их премьерный концерт через три месяца. И не простые, а в VIP-зону! В один Тэхен-щи вписал мое имя, а второй я могу заполнить сам. Наверное, с лучшим другом пойду. Он совсем скоро из Штатов возвращается. Тут улыбка вдруг сошла с губ, омега нахмурился. Лим посмотрел внимательно. – Что, Чимина?.. – Знаете, был один момент, – Пак запнулся. – Омега прошептал альфе совсем тихо, но я услышал, что ему надо быстрее на свежий воздух, потому что, не пойми откуда, рыбой вдруг запахло, и его от этого запаха подташнивает… Лим был в курсе всей истории Чимина. – А ты блокатор принимал утром? – Нет, я проспал, торопился очень. Поставщик должен был привезти лилии и ландыши для свадебного букета какого-то высокопоставленного омеги. Я еще неделю назад ездил в Гоянг, к лучшему селекционеру, сам цветы выбирал. Ну, и букет надо было успеть собрать за несколько часов. И я весь день тогда был без препарата. – Мальчик мой, так ведь это очень хорошо. Ты более полутора суток не принимал блокатор, и лишь к позднему вечеру запах усилился настолько, что его кто-то смог ощутить. Разве могло такое быть, скажем, когда ты совсем ребенком был? – Чимин отрицательно покачал головой. – Вот и не грусти. Омега закусил губу, пожал плечами неуверенно, взглянул на Лим. – Я вот еще что спросить хотел, Чимина: твои Пастель Элеганс скоро зацветут? – Часть уже цветет, часть на подходе. К выставке цветов точно явятся во всей красе. Я вам их покажу в следующий раз. – Как тебе удалось сына господина Сейдла раскрутить на черенки цветов – детишек тех, что этот селекционер когда-то вывел. И ведь никому, кроме тебя, на прошлогодней выставке цветов Сэм Сейдл не продал ни одного корешка Пастель, тебе же просто отдал десяток. – Я сказал ему, что посадил бы часть цветов на территории пансионата для детей с особенностями в развитии, чтобы воспитанники радовались, глядя на такую красоту. Что сам я прожил в таком учреждении больше восьми лет. Он очень расчувствовался, и отдал мне и цветы, и пару кустов, и черенки даже. Часть я, в самом деле, высадил в пансионате. Часть забрал домой. – Будешь продавать те, что сам вырастил? – Посмотрим. Наверное, да. Меня уже несколько селекционеров, которые видели, как Сейдл мне черенки подарил, спрашивали об этом. Вам, во всяком случае, несколько Пастель отдам точно, – сказал Чимин и, взяв вазу с маримо, опять скрылся в подсобке. Господин Лим улыбнулся, чрезвычайно довольный, и направился к выходу. Стоя в дверях, обратил внимание на темноволосого молодого человека, который шел вдалеке, заметно прихрамывая, опираясь на трость из какого-то сияющего на солнце металла. Пожилой омега, ослепленный блеском, вышел из магазина, забыв закрыть дверь. *** Юнги и Хосок за несколько лет с легкой руки Чимина, да и будучи весьма неприхотливыми по природе своей, выросли впятеро и почти сравнялись в росте. Но Юнги, как изначально, так и теперь, все же был круглее, а Хосок больше напоминал не шарик, а овал. И омега, глядя в монитор на худощавого Хоби, показывал ему маримо-тезку, со смехом утверждая, что и домашний питомец, и друг по форме соответствуют один другому. Хоби «голливудил», хохотал, требовал показать Юнги и признавался, что оценка Чимина, в самом деле, верная. Ибо директор их пансионата, господин Хон, действительно, формы имел несколько округлые, а маримо был назван именно в его честь. Впрочем, Хосок справедливо подозревал, что совсем не о том Юнги думает его донсэн, глядя на забавный кругляш. Омега еще несколько лет назад переселил обоих маримо в большую круглую вазу, устроил в ней инсталляцию из ракушек, круглых разноцветных стеклянных камушков, искусственных водорослей и мелкой гальки. И теперь эти двое жили в магазине на стойке, недалеко от кассового аппарата, не давая омеге забыть о тех, о ком он и так вспоминал каждый день. Лучший друг и альфа, которому Чимин отдал свой первый и единственный поцелуй. «И сердце, кажется, отдал, и душу, как ни старался вернуть себе то и другое», – и сейчас, столько времени спустя, повторял Чимин. Справедливости ради: за время, прошедшее с той незабываемой встречи, несколько альф – парней, что жили с омегой в пансионате, учились в университете, приходили за покупками в его небольшой уютный магазинчик – проявляли к Чимину вполне себе явный интерес, приглашали в кафе, кино, на прогулку по Хангану. Но мандариново-бергамотовый Юнги, сам того не подозревая, построил надежную стену между Чимином и чиминовой личной жизнью, замкнув ее на себя, точнее, на мечты и воспоминания. И даже кирпичик-другой из этой надежной конструкции выцепить ни у кого пока шансов не было. А сам «строитель», чей дом, по странной прихоти Небес, находился в паре километров от магазинчика и дома Рыбки, увы, знать об этом не знал, но, несомненно, порадовался бы такой омегиной верности. Едва достигнув совершеннолетия, Пак купил выставленный на продажу цветочный магазин «ЛепестОk» и примыкавший к нему небольшой домик с маленьким участком земли. На нем он тотчас принялся создавать очередной локальный «Эдем» с альпийскими горками и пригорками, клумбами и клумбочками, с ароматной, нежной, радующей глаз и душу-сердце, растительностью. «Если уж и коротать земное одиночество, то хоть в собственноручно созданном раю, – хмыкал омега над очередным высаженным кустиком или цветком, – да и Хосок, наконец, скоро вернется. Будет, где расслабиться и кофе попить. Вдвоем!» Пока же он потягивал напиток в одиночестве, за маленьким столиком, у которого, кроме его стула, стояло небольшое удобное кресло. «Специально для Хоби. Вдруг, ему тяжело будет сидеть на обычном стуле, а в кресле уж наверняка комфортнее», – улыбался Чимин, загоняя глубоко на подкорку мысль о том, что больше всего сейчас ему хотелось бы видеть у круглого, мятного цвета стола, еще один стул. Для мандаринового альфы… *** Омега почистил и помыл стеклянный аквариум, привычно заполнил его разноцветными камнями, ракушками, искусственными водорослями, наполнил чистой прохладной водой. – Хосок, догонишь ты когда-нибудь Юнги? – смеясь, спросил своим чудесно-нежным голосом, держа оба зеленых шарика в большом ситечке и собираясь вернуть их в водный дом после генеральной уборки. – Ха, омега, незачем, меня формы тезки вполне себе устраивают. Чимин вздрогнул, услышав знакомый голос и еще не видя его обладателя. Рука дернулась, ситечко с маримо едва не выпало из пальцев. Ни слова не говоря, аккуратно опустил зеленую парочку в водный «домик». Так и замер. – Чимина-а-а, и это ты мне на каждом стриме говорил, как хочешь меня увидеть, как соскучился? Чимин поднял голову, слезы ручьем лились из глаз. Прошептал сдавленно: – Соскучился… Подошел медленно, уткнулся в черную рубашку Хоби, обнял и замер, всхлипывая: – Ты сам пришел… Сам… И не предупредил… Сам… – Рыбка, – одной рукой прижимая к себе омегу, другой опираясь на трость, улыбнулся Хосок, – ты чем сейчас больше возмущаешься, тем, что я пришел, а не в кресле приехал, или тем, что так внезапно к тебе нагрянул? – Дурачок, – зашмыгал носом Чимин. – Я от счастья. Я так рад, так рад за тебя. И за себя. Ведь ты же надолго? Ведь ты не уедешь? Хосок крепче прижал к себе Чимина, поморщился – феромоны омеги выстрелили, на секунды заполнив магазинчик тяжелым запахом, но и растворились почти мгновенно. – Рыбка, я навсегда приехал. Чимин двумя руками изо всех сил обнял хена за талию и, продолжая плакать, держал так крепко, точно ни на йоту не верил словам о том, что в Корею тот вернулся навсегда. Хоби стоял тихонько, ласково гладя друга по темной макушке, просто давая возможность выплеснуть все эмоции, хорошие и плохие, всю боль, давнюю и не очень, и всю горечь от так и не сбывшейся мечты, от надежды, не ставшей реальностью. *** – Какая же красота у тебя, – Хоби устроился за столом в маленьком садике омеги на своем персональном кресле и потягивал фруктовый чай, заваренный Чимином. Омега сидел рядом, периодически обхватывая ладонь хена своей, и все не мог поверить, что друг, которого он ждал почти пять лет, приезд которого не однажды откладывался, наконец, рядом. – Тебе удобно сидеть? – в который раз спрашивал Чимин. – Может, подушку принести или под ноги маленькую скамеечку? – Рыбка, мне очень удобно, не волнуйся. Ты меня прям до слез тронул своими слезами, и креслом вот этим, специально мне предназначенным. А вообще не смотри, что я с тростью. Тоже всего лишь вопрос времени. Зря, что ли я семь раз под скальпель ложился, да столько времени и денег на реабилитацию потрачено. Было семейство Чон миллиардерами, но я его понизил до статуса миллионеров, – улыбнулся Хоби. – Зато и результат отменный. – Ты один прилетел? Когда? Даже не сказал. А я так мечтал тебя встретить. – Нет, Чимина, мы в Корею вернулись всей семьей, – Хосок посмотрел на часы, – три часа назад. – И ты сразу ко мне? – омега опять зашмыгал носом, обхватил своей маленькой шершавой, исколотой шипами, в царапинах и мозолях ладошкой узкую, с длинными пальцами ладонь Хосока. Тот в ответ двумя руками сжал пальцы донсэна. – Рыбка, радость моя, а как иначе? Почти пять лет видеоразговоров доконали меня изрядно. Я последнюю неделю перед прилетом сюда по несколько раз ночью просыпался, ждал нашей встречи, представлял ее. Правда, все не так немного получилось. Я уже приготовился услышать визг и восхищенные вопли маленького очаровательного омеги, каким ты был пару лет назад, а вместо этого утираю слезы какому-то взрослому, невероятно симпатичному парню. Взрослый парень смущенно улыбнулся, бросил утрировано-кокетливый взгляд на лучшего друга. А потом сказал совершенно серьезно: – Вы тоже неплохо выглядите, господин Чон. Легкая хромота, как ни парадоксально, придает вам совершенно особой уверенности: такой хоть и молодой, но бывалый бизнесмен, через многое прошедший и всякое повидавший. Да и трость, между прочим, добавляет шарма и загадочности. – Ой, Чимина, засмущал, – Хосок, в самом деле, порозовел щеками и слегка выстрелили в воздух своими умеренно-сладкими ликерно-карамельными феромонами. – Хорошо, если так. Уверенность в любом ее проявлении никогда не повредит. – Руководителю так и вовсе без нее никак, – улыбнулся Чимин. – Ты ведь говорил, кажется, что отец хочет назначить тебя главой корейского офиса? – Он бы и рад, но я пока сам попросил не делать этого. Знаний, кажется, хватает, и есть некоторый практический опыт. Только очень бы хотелось твердо стоять на ногах в прямом смысле. У меня здесь еще на три месяца вперед расписана схема последнего этапа реабилитации, на это времени каждый день уходит уйма. Так что я у отца, скорее, на подхвате. Но работы все равно хватает, – Хосок досадливо поморщился. – Только приземлились – организационный вопрос взлетел в воздух. Через неделю на стажировку в компанию прилетает десять специалистов из США. В гостинице жить не желают, подавай им частные квартиры, да еще желательно в одном доме, в крайнем случае, в рядом стоящих. Засранцы привередливые! Да и это не было бы такой уж запредельной проблемой, когда б не… – Международная выставка цветов, – предположил Чимин. – Верно. Сеул и так наводнится множеством людей – гостей, участников. И найти столько квартир именно на тех условиях, что требуются, крайне проблематично. Одна надежда: отцу партнер порекомендовал навороченное риелторское агентство с безукоризненной репутацией. Говорят, сотрудники там едва ли не чудеса творят даже в самых сложных ситуациях. Пока ехал к тебе, созвонился с гендиректором. Их головной офис расположен не в Сеуле, а в Тэгу. Господин Мин пообещал сделать все невозможное и запредельное, чтобы решить проблему. Завтра к двенадцати иду в их сеульское представительство, там его сын рулит. Мин сказал, что сразу после нашего разговора созвонится с ним, и если в Сеуле есть хоть два дома, отвечающих требованиям иностранцев, Мин-младший найдет их непременно. Ладно, что мы все обо мне! Чимина, радость моя, а ты как один со всем управляешься? Хотя, кажется, дела у тебя идут неплохо. Магазин очень уютный, только место, кажется, небойкое. – Всякое бывает, Хоби, но вообще справляюсь. Место нормальное, спальный район. Те, кто приходят единожды, часто становятся постоянными клиентами. Поводов дарить цветы множество, а у нас они всегда свежие и выбор большой. Мы дружим и хорошо общаемся с владельцем одного питомника, он привозит в магазин декоративные растения и некоторые цветы. Я у него практику учебную проходил. К тому же в университете был практический спецкурс по флористике, так я еще неплохо научился букеты составлять. И эта услуга востребована, особенно, когда речь о свадебных букетах. Еще год до завершения университета. Мне, правда, предлагают дальше учиться и на работу в исследовательскую лабораторию приглашают. Помогал сотрудникам удобрение одно разрабатывать, все неплохо получилось, теперь утверждают, что без меня не обойдутся. Вот я какой востребованный, – засмеялся Чимин. – И в пансионат езжу раз в неделю. Садовник, господин Ли, совсем старенький стал, один не справляется, а заменить его было некем. Сейчас нашли нового специалиста, он к работе приступит через две недели, так что еще один день у меня освободится. И в магазине, конечно, забот хватает. Цветочных, в первую очередь. Плюс документация. Штат небольшой. Я, два продавца, один из которых на подхвате, приходит, когда что-то экстренное случается. Ну и бухгалтер, куда без него. Прибыль есть всегда, иногда небольшая, но случается такая приятная, что сами удивляемся. И еще мой тайный благотворитель ко дню рождения перевел на счет неприлично крупную сумму. При умеренном подходе только на эти деньги лет пятнадцать можно жить, не работая. Да и двадцать лет до этого ежемесячно на мой счет приходили деньги. Так что финансово я очень независимый человек. И не представляю даже, кто и почему был так щедр со мной. «Рыбка, может, ты все-таки и не сирота, а та записка в колыбели была обманом, – подумал Хоуп, но не стал говорить Чимину о своих предположениях. Да и толку. Нужны ли Пак родители, бросившие его, новорожденного, с такой проблемой. Из-за нее, наверное, и бросили, хорошо хоть, финансово были щедры», – проницательно думал Хосок, пока Чимин продолжал. – Ты же знаешь, что работу свою я люблю. С растениями проще, чем с людьми. Они нос не морщат и сами не морщатся, когда я к ним подхожу, а на заботу вон как отвечают: цветут, глаз и душу радуют, – Чимин обвел рукой свой, в зелени и цветах, деревьях и декоративных небольших кустарниках, садик. С маленьким бассейном у небольшого каменного заборчика, в котором плавали красивые водяные лилии. – Чимин, я понимаю, что ты, будучи совсем ребенком, да и став постарше, из-за своей особенности не так мало видел хорошего от окружающих. Но теперь, поверь, пожалуйста: ты рыбка только на четверть. Я не преувеличиваю и не преуменьшаю. Сила, насыщенность твоего аромата не сравнимы с теми, что были когда-то. Подавитель отлично справляется. – Наверное, да. Потому что… Чимин осекся и, как полчаса назад Хосок, порозовел щеками. – Потому что… – Хоби широко открыл глаза, смотрел с искренним нетерпеливым интересом. – Ну-у-у-у… Вроде как подкатывают альфы… Ко мне… Было пару раз… Хосок засиял, цокнул языком, высоко поднял брови, поддразнил-повторил беззлобно. – Ну-у-у-у… – Приглашали в кафе, кино, по Хангану на теплоходе покататься. – А ты? – А мне некогда. – Верю, что это – только одна из причин. – А других и нет. – Чимина, а, Чимина, посмотри на меня, – Хосок аккуратно взял парня за подбородок, заглянул в глаза. Тот прикрыл веки, тихонько отстранился. – А другая, точнее, первая, она же все еще главная, пахнет бергамотом и мандаринами, имеет роскошный хвост и зовется Юнги? – Ничего не могу с собой поделать, – Чимин виновато улыбнулся. – Он первый и единственный, кроме тебя, Хван не в счет, кому наплевать было на мой аромат настолько, что сел рядом. И поцеловал даже. И он такой красивый. И такой ласковый… был. И нежный. Омега грустно-мечтательно вздохнул, чуть улыбнулся, глаза завел к небу. – Чимина, – осторожно заметил Хосок, –помнится, твой Юнги говорил, что ты пионом пахнешь, а не рыбой. – До того, как он подсел ко мне, я рыбой пах еще как: мне ведь нельзя принимать блокаторы перед приемом у врача. Но когда Юнги оказался рядом, запах исчез, а вместо него тело стало источать аромат пиона. Я сам его отлично слышал. Хотя, что это меняет? Уже в кабинете у господина Бан все вернулось на свои места. И ничего подобного больше не повторялось. – А вдруг альфа тоже помнит о тебе? Вдруг, вы вообще истинные. Ведь никто кроме этого Юнги с хвостом никогда не слышал, чтобы от тебя запах пиона исходил. Это очень необычно, и что-то да значит. Кстати, о пионах… Но Чимин не дал договорить. Фыркнул чуть раздраженно: – Не знаю про истинность, но истина в том, что Юнги, если бы, в самом деле, хотел каких-то отношений, мог меня дождаться у кабинета. Но не сделал этого. – А ты сам-то, омега, сделал хоть что-нибудь для того, чтобы альфа понял: он тебе понравился. Вообще, напомни, он был инициатором этого поцелуя? Чимин задумался, глаза стали с поволокой. – Не уверен, что он. Это как-то случайно получилось. У нас обоих. Одновременно. Да и сам поцелуй разве ничего не значит? Ведь ясно, что мне альфа очень понравился, раз я позволил ему себя поцеловать и его поцеловал тоже. – Ну, это, в общем, совсем не обязательно, – хмыкнул Хосок под удивленным взглядом неискушенной Рыбки. – Как так? Целоваться просто, ничего не испытывая? – Ой, Чимина, романтический герой, я тебя умоляю! Ты точно хочешь сейчас это обсуждать, – Хосок хмыкнул, картинно закатил глаза, бросил на омегу хитрющий озорной взгляд. Тот, к удивлению старшего омеги, ответил таким же и подчеркнуто-сексуально выдал: – А как же? Причем, мне кажется, что мы можем обсудить эту ситуацию на примере твоей личной жизни? И почему-то возникает вопрос: что ты там вообще реабилитировал в Штатах. Какие конкретно нижние конечности? Хосок захохотал: – Омега, да ты не только проницательный, но еще и язвить умеешь, как я посмотрю. – Ну так: у некоторых цветов кроме прекрасных бутонов есть шипы и колючки. Беру пример со своих подопечных. Рассказывай, хоть послушаю, даже, может, пооблизываюсь, – искренне засмеялся Чимин. – Ой, нечего рассказывать. Моя первая течка из-за травмы началась поздно. Я в это время лежал в реабилитационном центре, занимался с чудесным врачом. Ноги у меня к тому моменту уже двигались прилично, а вот ммм…. член… Его будущее виделось как-то невнятно. Картина несколько прояснилась с началом течки. Но Даймон, моего реабилитолога так звали, решил, что неплохо бы выяснить точно, до какой степени удовольствия можем дойти мы с членом. Меня, признаться, тоже долгое время это интересовало. Вот я и отдал решение вопроса в эти сильные… – Хосок втянул губами воздух, напряг бедра, – руки. – Ну, и как? – Чимин подложил ладонь под подбородок, открыл глаза и слушал самым внимательным образом. – Отлично, Чимина. Для первого раза было просто супер. И первая течка прошла, соответственно, великолепно. А чем дальше, тем лучше. В общем, поставил Даймон на ноги и меня, и его, – нежно похлопал себя по паху. – Мы с врачом не раз потом еще тесно общались. Я в центре пять раз лежал, Даймон был закреплен за мной, так как результаты нашей совместной работы были, по мнению специалистов, просто блестящими. И с этим трудно поспорить. Только у меня все блестело и сияло от удовольствия в других местах и по другому поводу. Хотя за спину и ноги свои я, конечно, ему бесконечно благодарен. – Так, а поцелуи при чем? – Поцелуи? Ну, были они у нас. И да, я признаю, что альфа он симпатичный и любовником был отличным, хотя кроме чувства благодарности я к нему никогда ничего не испытывал. Так что твоя теория с жизненной практикой не всегда дружит, Чимина. Омега вздохнул. Дернул резко головой, переключился: – Через несколько дней выставка цветов начинается. Мы тоже в ней участвуем. Пойдешь? – К тебе, во всяком случае, загляну непременно. Ты будешь свои Пастель выставлять? Хосок прекрасно помнил: год назад Чимин перед монитором ноута в буквальном смысле танцевал от радости, рассказывая, как повезло ему получить черенки, кусты и цветы этих, самых дорогих в мире пионов, от сына селекционера, что и явил миру Пастель Элеганс. – Непременно. Вон они, мои красавчики. Гордость моя. Недалеко от столика на небольшом расстоянии друг от друга на хорошо освещенном солнышком участке сада росла дюжина кустов. Крепкие надежные стебли с крупными глянцеватыми сине-зелеными листьями венчали огромные роскошные пышные махровые бутоны удивительного цвета. Пастельный, сливочно-розовый, персиковый, шампань – все эти тона, кажется, можно было увидеть на одном, усыпанном цветами кусте. Солнечные лучи, как и множество золотистых тычинок в чашах бутонов, словно добавляли цветам сияния. Крайние лепестки были круглые, кремового цвета, с бледно-розовыми штрихами, центральные – с нежными ажурными, кружевными краями. Тонкий аромат ванили исходил от цветов. – Если пион считался у нас когда-то цветком императора, то твои Пастель, уж точно, короли среди пионов. Я не большой любитель цветов, но эти, в самом деле, восхитительные, – Хосок говорил абсолютно искренне, потом, наклонившись с некоторым усилием, носом уткнулся в бутон, несколько секунд глубоко вдыхая аромат. Выпрямился, посмотрел на Чимина, тот улыбнулся: кончик носа его лучшего друга зазолотился в свете солнечных лучей. – Ваниль, – протянул Хосок с удовольствием. – Как же я люблю этот аромат. Младший омега подошел, аккуратно убрал «золото» влажной салфеткой. – У тебя нос весь в пыльце, – объяснил недогадливому Чон. Тот вздрогнул, на мгновение приоткрыл глаза, точно вспомнив что-то. Подошел к другому кусту, на котором цвели темно-бордовые перламутрово-бархатистые пионы. На солнце они выглядели почти черными, отливали ярким глянцем. Аромат – легкий, нежный, чуть сладковатый – витал в воздухе. – А эти как называются? – рассеянно спросил Хосок. – «Черный жемчуг». После Пастель Элеганс – мои самые любимые, – ответил Чимин, аккуратно проводя пальцами по глянцевитым лепесткам. – «Черный жемчуг»? Как романтично, – Хосок широко улыбнулся. – Кстати, моя маленькая цветочная жемчужинка, я тоже привез тебе подарок и очень рад, что таким образом могу «отплатить» за мое персональное кресло в твоем райском садике. Прекратить разговоры, – строго-шутливо провел по губам омеги, который, кажется, исполнился уже гнева праведного и собирался что-то грозно возразить Хоупу. Старший протянул омеге бирюзового цвета футляр. Чимин открыл. На белом бархате лежала цепочка розового золота и такого же цвета изящный кулон в виде цветка пиона, усыпанного бриллиантовой пылью. В лучах солнца казалось: крохотные брызги утренней росы переливаются на нежных лепестках. – Мой потерянный кулон, – он поднял на Хоби глаза, полные изумления. Тот улыбнулся мягко, при этом отрицательно покачал головой. – К сожалению, нет, Чимина. Но, судя по твоей реакции, похож. Это копия. Мне просто очень хотелось порадовать тебя, и почему-то казалось, что подарок отлично с задачей справится. Это ручная работа одного из ведущих мастеров ювелирного дома Tiffany. Специально для тебя. Отец руководил строительством нового офиса и магазина компании в Балтиморе, тесно общался с гендиректором, они сдружились, а я воспользовался моментом и узнал, нельзя ли для лучшего друга заказать подарок. Директор, видимо, глядя на молодого инвалида на костылях, я как раз с их помощью тогда передвигался, расчувствовался и попросил выполнить мой заказ их лучшего ювелира. – Как же он смог сделать кулон, который просто неотличим от того, что я носил столько лет на шее. – А помнишь нашу последнюю фотографию перед моим отлетом? Обычно ты свое украшение прятал под футболкой или рубашкой, а здесь он отлично был виден в вырезе лонгслива. Я увеличил изображение, отнес мастеру. Тот, кстати, кажется, удивился невероятно. Я толком не понял, но, по-моему, ювелир пробормотал, что такие кулоны не раз уже делал на заказ. Хотя, возможно, мне и показалось. В любом случае, ты доволен? Чимин не ответил ничего, кивнул, обнял друга. – Самый главный, самый лучший подарок – твое возвращение. А кулон. Огромное-огромное спасибо. Я и сам не могу объяснить, но мне кажется, что с этим твоим подарком у меня что-то в жизни изменится. – Надеюсь, к лучшему, Рыбка. Давай его сюда, застегну. Новое украшение легло в ямку между ключиц. «Точно и не было этих четырех лет, что прошли с того момента, как я кулон потерял. В тот день, когда встретил Юнги. И альфу тоже потерял. Пора уже перестать думать о нем. Теперь я не один в любом случае. Есть Хоби. Лучший друг. Самый замечательный, любимый. Классно, классно, классно… И нет Юнги. И не будет никогда…» *** За четверть часа до назначенной встречи с господином Мин Хосок вышел из служебного авто на парковке перед офисом компании «Домой», попросил водителя вернуться через час. Современное, из стекла, металла и бетона здание мало, кажется, отличалось от себе подобных в этом, одном из новых деловых районов Сеула. Разве только… По периметру фасада было разбито множество клумб, на которых цвели пионы всех возможных цветов и размеров. Желтые, красные, розовые, белые. Хосок широко улыбнулся, да и нельзя было не улыбнуться, глядя на это живое красочное цветочное буйство посреди бетона и стекла. У самого входа, по левую и по правую стороны, росло несколько пышных кустов пионов, по цвету отличавшиеся от своих ярких, пестрых собратьев. Темно-бородовые, почти черные. «Тот самый «Жемчуг», – ловя носом знакомый нежный аромат, заметил Хосок, заходя в офис. «Чувствуйте себя, как дома», гласила надпись из золотистых металлических букв, висевшая на стене напротив входной двери в просторном, отделанным теплого песочного цвета мрамором холле. Молодой человек поднялся из-за стоявшего недалеко от двери стола, приветливо улыбнулся. – Чон Хосок. К господину Мин. У нас назначена встреча в полдень. – Да-да, господин Чон. Директор ожидает вас. Я провожу. Парень, показывая дорогу, очень неспешно шел чуть впереди, давая возможность Хоби, опиравшемуся на трость, двигаться в привычном темпе. – Кто у вас в компании так любит пионы? – спросил Хосок, пока они с юношей поднимались в лифте. – Или это задумка дизайнера? – Директора, – улыбнулся молодой омега. – Все альфы династии Мин испытывают слабость к пионам, такая интересная наследственная черта. Большую часть тех, что вы видели, высаживали господин Дин и его сын. Остальные – приглашенный специалист. Тем не менее, все цветы выращены господами Дином и Юнги. Хосок вздрогнул. Он только сейчас понял, что имя младшего Мин услышал впервые. – А пионы у входа? Они, кажется, называются «Черный жемчуг»? – Да, все верно, это любимый сорт нашего молодого руководителя,– брови парня удивленно взметнулись вверх. – Тоже любите пионы? – Друг любит, – улыбнулся во весь рот Хоби, с удовольствием предвкушая сегодняшний вечер. Чимин, воспользовавшись идеей одного из своих потенциальных, но несостоявшихся парней, предложил Хоупу прокатиться на экскурсионном теплоходике по Хангану. В следующие несколько дней младший омега будет занят на выставке и в магазине, так что видеться подолгу друзья пока не смогут. А Чимин говорил, что пара встреч совершенно не способна утолить его почти пять лет копившийся голод по живому общению с Хосоком, как и по самому омеге. Что, впрочем, было обоюдно. Чон засмеялся про себя. «И что там за альфа такой, любитель пионов, да еще Юнги? Сейчас посмотрим. Может, Чимина с ним познакомлю». Хосок и его провожатый оказались в небольшой уютной приемной. Секретарь поднялся навстречу. – Проходите, пожалуйста, господин Чон, – распахнул дверь в кабинет. Молодой темноволосый альфа поднялся из кресла за столом, скорым шагом направляясь к гостю, улыбаясь, протягивая ладонь для рукопожатия и жестом приглашая войти. – Феликс, свяжитесь, пожалуйста, еще раз с господином Ким. Если он объявится, попросите немедленно зайти ко мне, – попросил альфа и, едва омега переступил порог его кабинета, плотно прикрыл дверь. Чон, бросив взгляд на шею Юнги и одновременно ощутив свежайший аромат альфы, вздрогнул всем телом, закрыл глаза, покачнулся. Мин подхватил его под руку, поддержал, спросил взволнованно, еще более остро выстреливая феромонами бергамота и... «Мандарина, черт возьми, мандарина», – стучало в голове Хоби. – Господин Чон, что с вами? – аккуратно подвел омегу к креслу, усадил, наклонился над Хосоком. – Воды, быть может? С шеи альфы свесилась замеченная Хоби секундами раньше тонкая, розового золота цепочка с изящным кулоном в виде цветка пиона, усыпанного бриллиантовой пылью. «Осталось увидеть спину этого Юнги, чтобы окончательно поверить: чудеса случаются», – подумал Хосок. – Все в порядке, не волнуйтесь, Юнги-хен. Вчерашний длительный перелет из Штатов в Корею, смена часовых поясов. Да и спал я сегодня неважно. Небольшое переутомление. Эспрессо быстро приведет меня в норму. Могу я попросить? – Конечно, – Юнги подошел к кофе-машине, что стояла в его кабинете. Чон глянул вслед, не сдержал легкого смешка. Роскошный медовый хвост мерно покачивался за крепкой альфийской спиной. «Этого, конечно, не может быть вообще и никак, потому что чудес не бывает. И какого-то хрена все-таки есть, а чудеса существуют. Дело за малым: узнать, что у этого альфы с личной жизнью, и если ничего, то валерьянкой или соджу для Чимина закупиться и как-то организовать этим двоим «совершенно случайную встречу» с прицелом на счастливое – помоги, Небо! – будущее. – Кофе, пожалуйста, – альфа наклонился, передавая Хосоку маленькую чашечку. Пион вновь оказался на уровне глаз Хоби. Тот. Самый. Пион. Его ни с каким другим, кажется, не перепутать. И оказаться у Мин украшение могло единственным способом: в тот день, когда Чимин потерял кулон, Юнги его нашел. Вдобавок Хоби взглядом впился в безымянный палец левой руки альфы. Никакие «брачные узы» его не сковывали. «Это, конечно, ни о чем не говорит, – промурлыкал про себя чрезвычайно довольный Хоби, – но определенную надежду на то, что альфа свободен, вселяет». Чон, мягко говоря, забыв, с какой целью он пришел в этот кабинет, вступил на сложный путь журналиста-расследователя. Голосу и выражению лица придал наивного восторга: – Юнги-хен, вы, видимо, большой ценитель пионов? Перед офисом у вас необыкновенная красота и кулон на шее прекрасен. Не будет ли с моей стороны некорректным спросить, где вы приобрели его или у какого мастера заказали? Мой самый близкий друг очень любит эти цветы, выращивает, разводит. Я бы охотно сделал ему такой же подарок. Альфа закусил губы, улыбнулся натянуто, помедлил: – Это не покупка… Находка. Вы правильно заметили: я, в самом деле, неровно дышу к пионам, и она стала для меня довольно символической. Кто-то потерял кулон, потому что цепочка порвалась. Я отдал ее в ремонт, и вот ношу украшение уже несколько лет. – Ах, как жаль. Вы позволите сфотографировать? У меня есть искусный ювелир, быть может, он возьмется сделать хоть что-то похожее, – запнулся – и в омут с головой за счастьем друга, наплевав на все приличия. – А ваш супруг, кстати, не просит отдать ему это украшение? На мой взгляд, оно больше подходит именно омеге. Юнги бросил на Хосока недоумевающий взгляд, Хоби ответил совершенно невинным. – Я не женат, господин Чон… «Вот и прекрасно, чудесно, замечательно!» – завопил Хосок про себя. – Но нам, наверное, стоит, наконец, перейти к вопросу, который привел вас сюда. – Верно, извините за излишнюю болтливость. Я много лет прожил в Штатах, где люди более открыты и даже при первом знакомстве спокойно задают собеседникам самые разные вопросы. До известного предела, конечно. Надеюсь, я не выглядел слишком бестактным. «Почти, но как-то уж переживу, тем более, сколько нам тут раз увидеться, от силы два-три», – подумал Юнги. – Итак, господин Хосок, у нас есть для вас два подходящих варианта. – Два?! – Хоби выключил наивный взгляд, заменил его на хищновато-заинтересованный. – Как Вам такое удалось? – На этот вопрос мне тоже непременно надо ответить? – с легкой иронией произнес Мин. – Нет, что вы. Я просто очень удивлен. Ваши коллеги-конкуренты говорили, что сейчас выполнить условия, необходимые для нас, просто невозможно. – Я не знаю такого слова, когда дело касается работы, – Мин прищурил глаза, не сказал, а мягко промурлыкал низковатым, чуть хриплым голосом. Хосок под этим взглядом едва ли не мышью себя почувствовал. А тут еще хвост плавно выдвинулся из-за спины Мин, став параллельно хозяйскому боку, несколько распушившись и придав себе вид, кажется, строго-деловой и величественно-грозный. – Красавец какой! – Чон не удержался, произнес совершенно искренне, с чувством. Ибо хвост, который попал в столб солнечного света, пошел медово-карамельными переливами, засиял-заблестел под лучами. И, бессовестно-падкий на комплименты, которые от хозяина слышал невероятно редко, горделиво повертелся вправо-влево, выставляя себя на обозрение со всех сторон, и, сменив гнев на милость, чуть подался к Хосоку. Юнги тут же на него тихонько цыкнул, чуть тронул пальцами – хвост немедленно свел степень пушистости к минимальной, спрятался за спиной Юнги, но все-таки рискнул положить серовато-черный кончик на хозяйское плечо. – Итак, два варианта. Оба расположены в Ханнаме. К сожалению, найти десять свободных квартир в одном доме не получилось. Но и в первом, и во втором случаях дома расположены в трех минутах ходьбы один от другого. Первый вариант значительно дороже, но это абсолютно новые квартиры, готовые для сдачи, с этой целью и построенные владельцем. Во втором … – Первый вариант вполне устраивает, – Хосок улыбнулся. – Что ж, отлично. Должен извиниться, мы бы подготовили все необходимые документы уже сегодня, но мой заместитель задерживается, и связаться с ним мы не можем с самого утра, – нотки тщательно скрываемой тревоги все равно послышались в голосе господина Мин. Хвост тут же ободряюще прошелся по его руке, аккуратно коснулся щеки и шеи, разделяя тревогу и выражая поддержку таким, единственно доступным для него способом. – Заботливый какой, – искренне восхитился Хосок, у которого в душе птицы пели и благодарность Небу источала каждая клетка души. И альфу Чимина нашел, и, исключительно благодаря этому альфе, решил, казалось бы невозможную задачу. – Господин Мин, не переживайте. Бумаги мы можем оформить и завтра, и послезавтра… В это время дверь в кабинет распахнулась, и альфа Ким Намджун собственной персоной вошел в кабинет. Опираясь на блестящую трость, кривясь, сильно прихрамывая, и с ногой, заключенной в специальную фиксирующую лангету. Мин кинулся к другу. – Что случилось, Намджун? – прекрасно понимая, что такого рода расспросы лучше вести не при посторонних, все же не мог удержаться. Они накануне вечером договорились с Нами встретиться сегодня в офисе не позднее десяти утра, оформить бумаги на оба варианта, что Юнги подобрал господину Чон, и оформить сделку сразу. Но Нами как в воду канул. Мин набирал ему с десяти утра полсотни раз, но телефон лишь мучил его слух и нервную систему безрезультатными гудками. Юнги не знал, что и думать. Ким, несмотря на вторую по значимости должность в компании, ни на йоту не позволял себе нарушить рабочий график. Никогда не опаздывал, работу свою выполнял безукоризненно и, как правило, видел на несколько шагов в землю. Мин только приходил с просьбой сделать то и то – Намджун уже протягивал готовые бумаги и документы. И вот впервые хрень несусветная происходит именно тогда, когда Ким так срочно нужен. – Видимо, не только у меня вчерашний вечер не задался, – с раздражением и досадой думал Юнги, в очередной раз безрезультатно пытаясь дозвониться до лучшего друга и с досадой вспоминая, какой облом приключился с ним накануне. Американец, пообещавший Мин так долго ожидаемые и так сильно желанные им Пастель Элеганс, позвонил за несколько часов до встречи, коротко извинился и безо всякого объяснения причин констатировал, что доставить цветы и черенки не получится. Юнги, который и клумбу уже приготовил, и воду для первой поливки настаивал каким-то особым шаманским способом, и удобрение новое крутое экспериментальное в лаборатории биофака Университета Сонгюнгван раздобыл окольными путями, испытал почти такое же по силе отчаяние, какое изведал, обойдя все специальные пансионаты Сеула и не обнаружив в них омегу. «Хорошо хоть отцу не сказал заранее, обломились бы оба», – с горя попивая соджу над так и не пригодившейся клумбой, раздраженно-обиженно думал Юнги. – Вот ведь, и самый главный «пион» в своей жизни давно потерял, и эти тоже. Где бы найти того парня-омегу, которому на прошлогодней выставке сын Сейдла черенки отдал. Купил бы хоть один за любые деньги. Куст или черенок». А тут еще Намджун пропал. Пошел вчера в «Октагон», позвонил около одиннадцати, слегка навеселе, сказал, что завтра к десяти будет. И нате вам. *** – Намджун, познакомься, это Чон Хосок, представитель сеульского офиса компании «Надежные проекты». Нами кивнул, опираясь на трость, сильно прихрамывая, сделал несколько шагов к сидящему в кресле омеге, болезненно морщась с каждым новым движением. Чон, с трудом сдерживая смех, взял в руки свою, точь-в-точь такую же, – Ким ее и не заметил сразу, ибо она стояла за подлокотником кресла – опираясь, поднялся, протягивая альфе руку. Намджун шага не дошел до омеги, так и замер, открыв широко рот и глаза, запуская в Хосока свои горьковатые тягучие какао-феромоны, неприлично откровенно подергивая ноздрями, вдыхая глубоко. Возвел глаза к небу, начал отчаянно теребить кисточки на левом ухе, призадумался. – Я вам помогу, Намджун-хен, – улыбнулся омега лукаво, – ликерная карамель. И вот еще что, у вас трость слишком высокая, поэтому она вам не облегчает передвижение, а затрудняет, усиливая боль при ходьбе. Как можно было вручить ее вам, не отрегулировав предварительно. Разрешите. Хосок, опираясь на свою трость, подошел к альфе, стоявшему с опорой на свою. Юнги посмотрел со стороны на этих двоих. – Вот же ж, такие разные внешне, а какая гармоничная пара благодаря этим тростям дурацким получается, – хмыкнул тихонечко. У хвоста, видимо, тоже были похожие соображения. И ему, почти всегда такому деликатному, очень захотелось ими поделиться с хозяином, несмотря на всевозможные потенциальные наказания. Он мягко прошелся по щеке Юнги, придав кончику форму половинки сердечка и направляя ее в сторону парней. Потом распрямился и ушел куда-то в район талии, ожидая наказания. Юнги мягко погладил его у основания, хвост немедленно взмыл вверх, а Мин прошептал тихонько: – Тебе тоже так показалось? Хвост визуализировал свою позицию, слегка распушившись и активно покачавшись вправо-влево, что у него, Юнги давно понял, означало полное и безоговорочное согласие. После чего вновь ускользнул вниз. Между тем, омега Чон Хосок, от радости умирая за лучшего друга, чьего потерянного альфу – неженатого и свободного – он, кажется, разыскал, был теперь само очарование, и весь мир хотел сделать чуточку счастливее. За невозможностью выполнить столь грандиозную миссию, ограничился более локальной. Все еще столбом стоящий напротив него высокий, крепкий, мускулистый альфа – как же его Юнги представил, Намджун, кажется, – определенно, требовал помощи. – Без опоры сможете на ногах удержаться? Тот слегка кивнул, продолжая смотреть на худенького омегу и адресуя себе совершенно идиотский вопрос: насколько вкусным будет какао, если добавить туда карамельного ликера?.. Или ликерной карамели?.. Хосок, предполагая, что зам господина Мин немного не в себе и справедливо подозревая о причине, которой он сам и являлся, но желая убедиться точно, слегка стрельнул ликерной карамелью в сторону Намджуна и предложил: – Нет уж, давайте-ка в кресло. Юнги-хен, прошу прощения, но если сейчас не отрегулировать высоту трости, выздоровление вашего коллеги затянется. Юнги закивал, соглашаясь: – Спасибо, господин Хосок. Конечно. Я без зама, как без рук. Так что давайте быстрее поставим его на ноги. – Ну, тут от меня немногое зависит, но что могу, сделаю. Хосок для начала прижал трость к бедру Намджуна, покрутил так и этак, наморщил лоб, задумался. Помог устроиться в кресле. Сам присел рядом, на широкий подлокотник. Отрегулировал, зафиксировал, как следует. – Отличные сейчас трости выпускают, вплоть до сантиметра длину можно выставить. Ну, кажется, так будет неплохо. Попробуйте. Протянул трость. Намджун взял, сделал несколько шагов. – Ваууу, – выдохнул удивленно. – Спасибо, господин Хосок, как такое вообще возможно? Боль намного меньше, и ходить теперь могу, почти не морщась. Чон приветливо кивнул, в кармане его джинсов, между тем, сработал телефон. – Извините, я должен ответить, отец звонит. Альфы подошли к окну, тихонько переговариваясь. – Что с ногой, Нами? В «Октагоне» дорасслаблялся? – Отвали, доброй души альфа. Я на работу приехал – восьми не было, хотел все возможные документы подготовить для сделки с «Надежными проектами». Ты в это время еще, наверное, десятый сон видел. – Двадцатый, – поддразнил Юнги. – В офис выдвигался. Отец вчера позвонил, попросил подготовить всю налоговую отчетность за последние три месяца. Ждем в гости специалистов из контрольно-ревизионного управления. Ладно, разговор не переводи. Что произошло? Зная твою запредельную пунктуальность, я самое худшее начал предполагать. А ты еще и трубку вдобавок не брал. Посмотри, сколько у тебя пропущенных, засранец! Ты знаешь, я уже в городской морг позвонил, – серьезно и очень раздраженно рыкнул Юнги, чуть хлопнув по крепкому предплечью Намджуна. – Какой морг, хен, я только жить начинаю, кажется. Новый этап, понимаешь, – сказал, облизнувшись, и с улыбкой глядя при этом на господина Чон, который, в свою очередь, без намека на улыбку, с серьезным, жестким даже выражением лица разговаривал по телефону. – Если ты не объяснишь, наконец, что с тобой произошло, сова драная, твой новый этап закончится, не начавшись, – зло прошипел Юнги. – Не сова, а филин, – вполне миролюбиво ответил Нами, продолжая бесцеремонно поедать глазами занятого разговором омегу и расточая ни с того, ни с сего свои какао-феромоны. – Вот прицепился. Ну, перебрал вчера немного в «Октагоне», не стал за руль садиться утром, вызвал такси. Выходил из машины, а у нее там такое мудреное крепление ремня безопасности и порог высокий! Зацепился за то и другое, упал неудачно. Подняться сам не смог – водитель помог. И отвез прямиком в городскую больницу, при которой, кстати, находится тот морг, куда ты так преждевременно позвонил. У меня всего-то трещина в кости и вывих. – Мне почему не набрал сразу, я б в клинику приехал? – рассердился Юнги. – Слушай, хен, до чего ж ты неблагодарная личность, – вспыхнул в ответ Намджун. Хвост тут же выглянул из-за спины, угрожающе распушился, подался к Ким. – Сами разберемся, – в один голос сказали ему альфы, и тот неохотно ретировался, все-таки подавшись на мгновение к Нами и выпустив пару неярких профилактических искр. – Зачем ты нужен был в клинике? Чтоб меня за ручку подержать, пока лангет фиксировали. Не стоит. Сам справился. – А если бы господин Чон держал? – едко хмыкнул Юнги. – Вообще, хватит так пялиться на него, это просто неприлично, в конце концов. – Ой, это мне говорит альфа, который по ночам дрочит на пионы, – забыв снизить голос до шепота вполголоса произнес Намджун, теперь уже ловя несколько заинтересованный взгляд омеги на себе и очень заинтересованный на хене Юнги. – Не ори, придурок, не позорь, – Юнги налился красным. – Хен, ты же вчера получил, наконец, свои Пастель Элеганс. И я был уверен, что весь вечер мой друг провел в неустанных заботах о них. А потом, по обыкновению, о себе. В их компании. Я тупо будить тебя не хотел, беспокоить, а теперь за это огребаю. Омега закончил, наконец, разговор. Юнги, который теперь стремился к тому же, произнес быстро и не понижая голос до шепота: – Не получилось с Пастель, американец позвонил, извинился, сказал, что ничем не может помочь и тут же отрубился. Так что жесточайший облом. Плакали мои пионы. Хосок, между тем, опираясь на трость и отбросив вообще все представления о приличиях, памятуя только о счастье друга, неспешно подошел к альфам, ликуя и констатируя, что «самый лучший день заходил вчера, когда они с омегой встретились, но задержался не до утра даже, а до обеда». – Речь о Пастель Элеганс, господин Мин? Альфа уставился на него с непередаваемым удивлением и некоторой досадой. Не сдержался, заметил с ехидцей: – С вами надо быть очень осторожным, господин Хосок. Вы умеете слушать и слышать. – Господин Мин, думаю, что в этой ситуации вы поблагодарите меня за такие способности, – хмыкнул, заметив про себя, что мандариновый альфа и представить не может, насколько он будет обязан Чон… Уже завтра. – Господин Юнги, вы совершили невозможное: в кратчайшие сроки выполнили заказ, от которого отказалось полдесятка других риелторских компаний. Я хотел бы отблагодарить. Вы, кажется, мечтаете заполучить в свою коллекции пионы Пастель Элеганс. Я могу помочь. – Боюсь, что это невозможно. Мне обещал кусты и черенки родственник господина Сейдла, если это имя вообще говорит вам о чем-то. Ким бросил на друга сердитый взгляд, прошептал чуть слышно: – Повежливее. Чон хмыкнул, поджал губы, взглянул с иронией: – Сын господина Сейдла, селекционера, что вывел сорт, вас устроит? И, надеюсь, я ответил на ваш вопрос касательно того, что и о чем мне говорит, – сказал спокойно, холодно. Юнги был поражен. – Но откуда, господин Хосок?.. – На этот вопрос мне тоже непременно надо ответить? – в точности копируя и недавний ответ Юнги, и тон, улыбнулся язва-омега. – Или достаточно моего слова? Пастель Элеганс от селекционера будут в вашей коллекции! Молодой директор смотрел на омегу во все глаза, недоверие плескалось во взгляде. – Я вам больше скажу, – понизил тон Хосок. – Там есть один пион бомбически красивый из этой коллекции, завтра на выставке он будет непременно. Так вот, думаю, увидев его, вы никаких других просто не захотите. По крайней мере, в ближайшее время. – В самом деле, так хорош? – альфа облизнулся, глаза засияли. – Приходите завтра на выставку и сами убедитесь. Думаю, это будет приятнейший для вас сюрприз. И бумаги можете взять с собой, там и подпишем. Хосок приветливо, мило улыбнулся, протянул руку Юнги. Тот пожал ее. Потом Намджуну. – Господин Чон, не возражаете, я провожу вас? – спохватился Ким. – Хотел бы уточнить один-два нюанса касательно оформления документов. И заодно проверить, насколько комфортно мне с тростью при более длительной ходьбе. Ведь вы поможете, если что-то будет не так? – Ким теребил кисточки на правом ухе, лицо заливалось нежно-розовым румянцем, запах какао разливался в воздухе. Брови Хосока чуть вздрогнули, он улыбнулся очаровательно. – Пожалуйста. Меня машина, наверное, уже ждет внизу. Ведь мы же успеем обсудить все, пока спустимся? – Я думаю, вам стоит отпустить водителя. Едва ли мы справимся так быстро. Но наш служебный автомобиль отвезет вас, куда скажете. Юнги-хен, не правда ли? – Конечно-конечно, – Мин улыбнулся, бросил на Хосока взгляд, в котором, хохоча, скакали черти. Тот ответил ему в точности таким же. И это почему-то было чертовски приятно. Словно стена недоверия и легкого раздражения рухнула между этими двумя. И теперь они оба были на одной горьковато-приятной какао-волне, уже отдающей нотками легчайшей влюбленности. Мин подмигнул Чон, переводя взгляд в сторону лучшего друга. Чуть кивнул. Получив в ответ такой же, едва заметный кивок. – До завтра, господин Хосок. Намджун, тебя ждать сегодня? Молчание и красноречивый «да пошел ты» взгляд были ему ответом. Затем в полной гармонии, синхронно припадая на правую ногу, альфа и омега вышли из кабинета, оставляя после себя тоже вполне гармоничный аромат какао и ликерной карамели. «Кажется, попался ты, дружочек, на омежий острейший крючок. И даже не знаю, радоваться за тебя или нет. С таким омегой, похоже, вся жизнь будет гореть синим пламенем. Не соскучишься. А я вот скучаю, очень. И ничего невозможно сделать…»