"Хвост" и "Рыбка"

Чимин резко просыпается в предутреннем летнем полумраке. Течка закончилась, а аромат пиона, даже несмотря на приоткрытые в спальне окна, кажется, усилился в разы, стал слаще, гуще, насыщеннее, заполнил собой каждый уголок небольшой спальни. Слишком навязчиво. Слишком сладко. Но это ли стало причиной прерванного сна? Или все-таки ощущение дурноты и четкого понимания, что скромное содержимое желудка омеги отчаянно требует выхода? Чимин вскакивает с постели и, с огромным трудом сдерживая рвотные позывы, стремглав несется в туалет, все же успевая добежать до унитаза. Омегу выворачивает, кажется, одной желчью: вчера в ресторане он едва прикоснулся к еде – радость за лучшего друга переполняла, напрочь лишая аппетита. И Чимин под непрекращающиеся пока спазмы в животе, склонившись сейчас над фарфоровой «вазой», соображал, чем же мог вчера отравиться. Несколько кусочков свежайшей нежной свинины, овощной салат, свежевыжатый сок, крепкий черный кофе... Вот разве его любимые макаронс? Он представляет себе хрустящие «Кир рояль», которых обычно и с огромным удовольствием может слопать полдесятка за раз – и желудок тут же болезненно сжимается, приступ дурноты нарастает. Очередная порция желчи, смешанная со слюной, отправляется в унитаз. «Ненавижу. Как их вообще можно было есть?» – вдруг задается вопросом омега, удивляясь все же, почему многолетняя любовь к макаронс вдруг сменилась настолько острым отвращением, что даже простое воспоминание о хрустящих круглых пироженках вновь заставляет опустить голову над унитазом и исторгнуть из себя, кажется, уже сам желудок. Чимин болезненно морщится, сейчас представляя бокал чистой прозрачной холодной воды, и от одной только этой картины проходит дурнота, проясняется сознание, живот перестает бунтовать. Омега ополаскивает лицо, чистит зубы, идет на кухню, из холодильника достает бутыль. Несколько небольших глотков ледяной влаги, кажется, в самом деле, замораживают и все дальнейшие неприятные реакции организма. Возвращается в спальню, где тихо посапывает Юнги, смотрит в окно: за треть часа, что его не было в комнате, сумерки рассеялись, наступающий рассвет окрасил горизонт розовато-оранжевыми мазками. Омега бросил взгляд на часы – почти пять утра. Склонился над спящим соулмейтом, прикоснулся губами к арту. Прислушался к себе – словно и не было ничего: комфортно, хорошо, пионная сверхсладость исчезла из спальни, а мирное спокойное сопение Юнги, как колыбельная. Чимина мгновенно тянет на сон. Он ложится под теплый бок альфы, проснувшийся хвост лениво поглаживает его по шее, пушинками мягко проходит по метке, и омега быстро засыпает. *** – Доброго дня, господин Пак, – голос Хвана в трубке звучит так мягко и приветливо, что у Донсу брови невольно ползут вверх. Его будущий зять, как правило, скуп на эмоции и говорит более сухо. – Когда вы смогли бы уделить мне немного времени? Хочу обсудить с вами один вопрос, касающийся предстоящей свадьбы. – Хван, мальчик мой, ты очень удачно позвонил. Через час у меня должна была состояться встреча, но она сорвалась. Я еду домой на обед, приглашаю и тебя присоединиться. Буду рад увидеться, тем более, не так часто ты балуешь нас своими визитами, да и твой будущий супруг достоин, я полагаю, большего внимания, – произнося последние слова, Пак-старший даже не пытается скрыть укор и легкое раздражение в голосе. «А уж как я буду рад… только останется ли это чувство обоюдным после нашего разговора?» – хмыкает Им мысленно. – Спасибо за приглашение, господин Донсу. Охотно принимаю его. И поверьте, если я и хочу чего-то сейчас очень сильно, так это как можно чаще видеться со своим будущим мужем. Надеюсь, вы поможете мне в этом. До встречи. Хван немедленно кладет трубку, умышленно не давая Пак-старшему времени и возможности ответить. Но, несомненно, дотошного, занудного, требующего абсолютной ясности во всем Донсу, заденет и напряжет фраза «надеюсь, вы поможете». Заинтригует. Заставит задуматься. Быть может, встревожит даже. Ибо кто же и когда мешал Хвану видеться с Мингю? Эти встречи не просто поощрялись, они всячески инициировались супругами Им и Пак. При этом альфа совершенно точно знает: его будущий тесть, защищая свои интересы, готов напустить туману в глаза любому. Но душу да и жизнь вытрясет из каждого, кто попытается сделать то же в отношении его самого, кто осмелится скрыть информацию, что угрожает семейным интересам и безопасности, или трактовать ее двояко. Впрочем, не Хвану бояться за свою жизнь. Слишком большое положение занимает его отец, слишком тесно связаны дружескими и деловыми интересами семьи, слишком важна теперь идущему на выборы Донсу репутация. Хван вновь просматривает заключение, данное ему Го. Опускает непонятные слова, знаки, схемы, таблицы. Его только две строчки волнуют. Отец – ребенок: совпадение 99, 99%. Папа – ребенок: совпадение 99, 99%. Он улыбается, плавно давит на газ Acura, направляя автомобиль в сторону элитного коттеджного поселка, к дому господ Пак. В свое новое будущее. *** Охранник на входе приветливо кивает Хвану. Ворота открываются, автомобиль въезжает на большую зеленую территорию участка, где расположен особняк семейства Пак. – Господин Им, давайте я запаркую машину, а вы можете сразу идти в дом, хозяин уже ждет вас, – секьюрити заглядывает в окно со стороны водительского сиденья. Хван кивает, выходя из Acura. Едва оказывается у внушительных размеров входной двери – она открывается мягко, абсолютно бесшумно. Альфа удивляется в очередной раз: «Поразительно: как такая огромная тяжелая конструкция не издает при движении ни единого звука?! И «язычок» замка, закрывая прочно дверь на несколько оборотов, входит в отверстие на панели абсолютно бесшумно». Мингю, одетый, с рюкзаком, стоит на пороге. – Привет. Я уезжаю в универ. Отец в кабинете. Удачи тебе, – пожелание звучит искренне. – Удачи нам, омега. Но не переживай – иначе просто и быть не может. Кивок альфе и ни тени улыбки на лице Мингю. Губы среднего – теперь Хван знает это точно – отпрыска семейства Пак плотно сжаты. – Ты с младшим братом когда встречаться собираешься? Мингю, услышав, наконец, долгожданное слово, улыбается краешками губ. – Все-таки брат... Ты для начала пообщайся с отцом и расскажи в двух словах, до чего вы договоритесь. Мне, кстати, одна интересная идея в голову пришла, как можно если не познакомить папу, отца и Чимина, то хотя бы показать им младшенького без моральных для братишки травм. А там уж как пойдет. – Ты же понимаешь, что без боли все равно не обойдется? – хмыкает Им. – Разумеется. Но когда время знакомства, наконец, наступит, все должно пройти максимально комфортно и мило. И не без трогательно-счастливых слез и соплей, я полагаю. Папа уж постарается, да и я помогу. Надо, чтобы мальчик расслабился, доверием к семье проникся. Захотел стать ее частью. – Я не ошибся в тебе все-таки, Мингю, умная стерва, – губы альфы растягиваются в ироничной улыбке, такую же он получает в ответ. Хван проходит в дом, замирая на секунды у дверей кабинета Донсу, все же признаваясь себе, что немного волнуется. Господин Пак – не нежный цветочек, но крепкий орешек. Жесткий, расчетливый, умный. На том и стоит, на том и разносторонний семейный бизнес продолжает: промышленное строительство, международные грузоперевозки, но, главное – добыча рыбы и морепродуктов. Донсу – владелец флотилии полутора десятка современных рыболовецких траулеров. А ведь его предки много столетий назад сами выходили рыбачить в море на простых утлых лодочках, и улов, то скромный, то превосходный тоже продавали самостоятельно, на местных рыбных рыночках. Но вот уже больше ста лет наследникам семейства Пак нет необходимости подниматься затемно или не ложиться вовсе, отправляться в море едва ли не в любую погоду, жизнью рисковать. Если только на яхте прокатиться да с нее порыбачить в свое удовольствие. Можно у побережья Пусана в Восточном море, а можно в любой точке планеты, где пожелает господин Пак, отцы, деды и прадеды которого много веков жили и работали там, где сейчас раскинулась морская столица Южной Омегаверс Кореи. «Интересно, кто из предков Донсу, где и когда выловил ту «рыбку», что, спустя столетия, наделила особым запахом его младшего сына?» Альфа стучит уверенно в дверь кабинета и, не дожидаясь ответа, заходит. Пак-старший встает из глубокого кресла, руку протягивает. – Привет, Хван. Не предлагаю тебе присесть, пойдем в столовую, поговорим за обедом. Ты Мингю видел, кстати? – Да, он в университет торопился. – Надо же, а мне десять минут назад сказал, что лекции у него только через два часа начинаются, – Донсу хмурится, недовольно поджимает губы, говорит, с трудом сдерживая раздражение. – Я рассчитывал, что мы пообедаем втроем. Вот ты просишь у меня помощи, говоришь, что хотел бы чаще видеться с будущим мужем, это странно звучит. Можно подумать, мы с Вуном против этого! У вас свадьба скоро, а вы по-прежнему бегаете друг от друга. Это… бесит! Неужто, иначе совсем невозможно?! Чем я вообще могу помочь в этой ситуации? Почему ты только сейчас заговорил об этом? – Господин Донсу, – Пак продолжал стоять, а Хван, напротив, опустился в глубокое кресло, – я пришел, чтобы сказать, что непременно женюсь. Женюсь по любви. И, пожалуй, раньше назначенного времени. Ведь мы же, при необходимости, сможем перенести бракосочетание на более раннюю дату? Старший альфа на мгновения широко распахнул глаза. – Вот как! Это что-то новенькое! Ты невероятно удивил меня, Хван, и очень обрадовал, – всегда ледяной взгляд Пак-старшего потеплел. – Неужели же твоим родителям, мне и Вуну ошибочно казалось, что этот брак для тебя – вынужденная необходимость, неприятная обязанность и ни о какой любви и речи не идет? Что ж, сказанные тобой сейчас слова вдвойне приятны. Я надеюсь теперь: вы с Мингю будете счастливы. Во всяком случае, ты постараешься и сможешь сделать его счастливым. – А при чем здесь Мингю, господин Пак? – Хван спросил чуть насмешливо и такой же взгляд бросил на альфу. – Что значит, при чем? Я – не самый удачный объект для шуток, – лед вернулся в глаза и голос Донсу. И ледяным же взглядом ответил ему Хван. – Я женюсь, как и было договорено, на вашем младшем сыне. Только его зовут Чимин, Пак Чимин, если вы не знаете. В чем я, лично, очень сомневаюсь. Страх, такой отчетливый, яркий, что не смог, не успел скрыть во взгляде вновь широко распахнувшихся на секунды глаз Пак Донсу, был яснее и понятнее любых слов. Последовавшее за ним молчание альфы – громче любого крика. Впрочем, Пак постарался как можно быстрее прийти в себя. Минуты не прошло – и на лице все та же маска холодного спокойствия, а глаза смотрят если не уверенно, то безразлично. Но Им уже увидел все, что надо было увидеть. Вот только понял ли это его собеседник? – О чем ты говоришь? Какой младший… сын? – альфа и говорить пытается максимально спокойно, но именно голос, внезапно охрипший, чуть вибрирующий, выдает его истинные чувства. Что ж, отлично! Теперь надо закрепить успех. Им протягивает Донсу папку. – Господин Пак, если результаты, что указаны в этих документах, вызывают у вас сомнения, вы можете перепроверить их в любой абсолютно лаборатории. Альфа изучает все внимательно, взгляд медленно скользит по страницам. И вот последняя перевернута. Там всего три строчки. Две цифры и вывод. Им смотрит, как вновь и вновь проходит по ним глазами альфа Пак Донсу. – Как такое возможно? Наш ребенок умер больше двадцати лет назад. Сразу после рождения. Его останки покоятся в семейной усыпальнице на городском кладбище Пусана. Мы и в Сеул переехали после этой трагедии, чтобы поменять обстановку, смягчить боль утраты. Вун тогда чуть с ума не сошел от горя, – теперь голос звучит так искренне, с такими явными, глубокими нотками отчаяния, что тот, кто не знает обо всей подноготной этой истории, непременно поверил бы. Но Хван не просто знает. Он случайно вытащил ее, давно похороненную, наружу и собирается дать вторую жизнь. – Правда? Значит, ваш сын воскрес таинственным образом. И был похищен, – Им придает лицу утрировано-трагическое выражение, – сразу после рождения. Или от него по какой-то причине все же отказались собственные родители? И эта версия кажется мне самой правдоподобной. Пак молча смотрел на него. Хван встал, подошел, нависая над сидящим в кресле альфой. – Вам не интересно, дорогой будущий тесть, узнать, почему я так считаю? – Нет, не интересно нисколько. Твоя версия безумна. Я… Мы с Вуном никогда не отказались бы от своего ребенка. – И, тем не менее, вы сделали это. – Не смей так говорить! Раз он жив, значит, его, в самом деле, украли, едва он родился. А нам сказали, что умер. – Отличная версия, господин Пак. Я сам думал предложить вам ее, но вы меня опередили. Осталось только согласовать некоторые детали и мелкие нюансы, которые вы при встрече объясните самому Чимину, а также, если это потребуется, журналистам и корейскому обществу. – Да что ты себе позволяешь?! – Я позволяю себе думать, – ледяной, без единой эмоции голос, обжигал, резал холодом, бесстрастно, жестко, и бил точно в цель, – что омега, который с рождения вонял тухлой рыбой так, что даже в десяти метрах от него было противно находиться, едва ли кому-то мог понадобиться! Особенно такому радетелю о чистоте крови, которым до недавнего времени были вы. Хван блефует сейчас, не зная наверняка, был ли отвратительный аромат с Чимином с самого рождения. Но, кажется, попадает точно в цель. Донсу прикрывает ладонью рот и некоторое время сидит молча, словно обдумывает и взвешивает все «за» и «против». Наконец, поднимает голову, глядит в упор на Хвана. И страха во взгляде больше нет. Волнение – да. Интерес, любопытство, принятие, толика презрения – вне всякого. Донсу словно заново изучает сидящего перед ним молодого альфу. Рассматривает пристально, как некую диковинку. Как смотрел бы, наверное, на золотых рыбок, что живут в роскошном аквариуме его кабинета, если бы они вдруг вылезли из своего водного домика и обратились к хозяину с просьбой покормить их. Так и Хван, всегда казавшийся Донсу не слишком разговорчивым, замкнутым, вдруг заговорил. Да как! – Что ж, побеседуем откровенно, – вновь усаживается в кресло, пока Им возвращается к своему. – Насколько я могу быть уверен в том, что ты, мой мальчик, будешь честен со мной и на язык сдержан за пределами этого кабинета? – Можете быть абсолютно уверены. Обоюдная искренность, молчание до известных пределов – в моих интересах, как, полагаю, и в ваших. – Но в чем же твой истинный интерес? А, впрочем, я не с того начал, конечно. Как ты понял? Нет, как ты встретил этого омегу? Я, в самом деле, не знаю о нем ровным счетом ничего. Только имя. – И фамилию, я полагаю, тоже, – Им произнес язвительно, не мог сдержаться. – Возможно, вы очень удивитесь, но я знаком с Чимином больше десяти лет. Мы вместе не один год жили в пансионате для детей с особенностями в развитии. – И ты тогда уже понял?.. – Понял что, господин Донсу? Хван поднял голову, в ожидании ответа взглядом впиваясь в сидящего напротив альфу. – Понял, что Чимин не сирота и… – Им видел теперь, с каким трудом произнес следующие слова альфа, – ...может принадлежать нашему роду? – Нет, это произошло значительно позже. Или, правильнее сказать, совсем недавно. Несколько недель назад. – Несколько недель назад? Ты шутишь? Как? Где? – После того, как я ушел из пансионата, мы не виделись пару лет. Я встретил Чимина случайно. Помните, месяц назад на бракосочетании четы Чан Мингю увидел свадебный букет Хёнджина. Дизайн ему очень понравился, и Хёни оставил вашему сыну адрес магазина, в котором работал флорист, составивший эту композицию. Им оказался Чимин. – Ладно, и все-таки, как ты понял, что он к нашей семье имеет отношение? – Ну, я уж просто помолчу о том, что Чимин носит вашу фамилию и на груди цветок пиона из розового золота с бриллиантовой пылью, эксклюзивное украшение омег династии Пак. Точь-в-точь такое, как у Мингю и господина Вуна. – Это может… Могло бы быть простым совпадением… – Ага, конечно, – молодой альфа презрительно хмыкнул. – Добавьте к этому «совпадению» вывернутый передний зуб, как у Мингю, крохотные мизинчики, как у вашего супруга и Дэгона, родинку над ключицей, в точности, как у вас. И… Аромат. Когда я встретил Чимина месяц назад, от него все еще шел едва слышный запах рыбы, но уже пару дней спустя… Впрочем… Я ответил на множество ваших вопросов. Но сам не задал ни одного. Чимин – ваш сын. Вы готовы это признать? А я клянусь Небом Омегаверса и памятью предков, что ни одна живая душа не узнает ничего, что должно будет остаться тайной! Пак-старший задумался. Наконец вздохнул глубоко, откинулся в кресле. – Тебе, скажи мне, зачем все это надо? Зачем было ворошить прошлое? – Я люблю Чимина и хочу жениться на нем. Донсу замер ненадолго, вновь погрузившись в размышления. Потом кивнул несколько раз в знак согласия с самим собой, найдя ответ на себе же заданный вопрос: – Конечно, договор мешал тебе это сделать... Ки когда-то раньше говорил о том, что наши договоренности, возможно, стоит пересмотреть. Но после того случая в университете… – Да, но теперь я могу легко и с удовольствием выполнить все условия. Вы признаете Чимина своим сыном, и я женюсь на нем хоть на следующий день. – Признать его своим сыном?! Да как объяснить окружающим, откуда он вообще взялся? Взрослый! И, о Небо, с таким запахом! – Вы говорили, что украшение на груди, маленькие пальчики, родинка, зуб – совпадения. Пусть так. Но что вы скажете, узнав, что аромат Чимина теперь ни на йоту не отличается от запаха всех омег вашей династии. – Ты… хочешь сказать, что мальчик не тухлой рыбой пахнет? Как при рождении… – закусил губу. – Ну, когда он приехал в пансионат, этот запах был еще очень ощутим. Но спустя недолгое время Чимин начал принимать персональный подавитель, который, как поговаривали сотрудники пансионата, дурных денег стоил. Как и проживание в самом заведении. Этот факт, кстати, тоже подсказал мне, что у омеги имеется какой-то очень богатый покровитель. И то, что двадцатилетний Пак смог организовать свой пусть небольшой, но как я понимаю, успешный бизнес, магазинчик купил с домиком – все это тоже говорило об одном: кто-то помогает ему тайно. Я сразу подумал о вас. Не сомневался нисколько. Но результаты анализа ДНК окончательно убедили меня в собственной правоте. Донсу поморщился. – Ты говорил, что Чимин при первой вашей встрече вне пансионата по-прежнему пах рыбой. – Да, но запах тогда уже был очень слабым. Все же подавитель здорово справлялся. Теперь же, повторю, омега пахнет пионом, – Хван закрыл глаза на мгновение, откинул голову, втянул носом воздух, словно пытался уловить тот самый нежный аромат. – Как же это стало возможным? – Не знаю, как, но после того, как он встретил истинного. У омеги не только на груди ваш золотой династический пион, но и арт этого цветка на шее. И у Юнги тоже. – Юнги? – Да, Мин Юнги, его соулмейт, – с напускным равнодушием пробормотал Хван. – Мин… Мин… Подожди-ка, а Мин Дин, владелец «Домой»… – Его отец. – Я ведь знаю Дина... Не так, чтобы очень близко. Пару раз пересекались на форумах, конференциях и банкетах, да и его специалисты не единожды выручали нас, когда это было необходимо. Он ведь вдовец, если не ошибаюсь. Мне Вун рассказывал, кажется. Его муж погиб во время родов, а Юнги – единственный отпрыск и наследник Дина. И ты собираешься жениться на моем сыне, чей истинный – этот альфа? Безумие какое-то! – Именно. Вы в курсе, кстати, что Юнги – гибрид, у него такой хвост… Все омеги в универе с ума по этой палке сходили… – Гибрид?! Но Дин? У него ведь и близко никаких визуальных признаков полукровки нет. А отпрыск с хвостом. Кошмар! – Донсу передернуло. – И мой сын встречается с гибридом?! – Ваш сын и сам гибрид… И вы тоже… Просто вам, как и Дину, повезло избежать влияния этого гена, а вот Чимину и Юнги нет… – Ты что себе позволяешь, щенок? – Пак встал из кресла, подошел к Хвану, впился взглядом, полным плохо скрываемой ненависти. – О, видимо, пиарщики не всю расистскую дурь из вас выбили, – Хван легко выдержал взгляд. – Как же вы собираетесь на выборах победить с такими взглядами? Донсу прикусил губу. Помолчал, а потом выдал: – Так, может, мне стоит не только признать Чимина, но и пару его принять? Хвостатый зять-гибрид – представляешь, столько дополнительных голосов я получу на выборах? – Шутите? А как же условия договора, согласно которым я должен жениться на младшем омеге Пак? – Ну, я думаю, что смогу предложить твоему отцу приличную сумму отступных, как он и хотел когда-то. – Вы это в самом деле? – А почему нет? Хван и на минуту допустить не мог, что Донсу сможет пойти на такой шаг. Он преисполнился ярости и едва сдерживался, готовый с кулаками броситься на собеседника. Вдохнул глубоко, стараясь успокоиться. – Вы хотите нажить врага в лице помощника премьер-министра, господин Пак? – процедил холодно. – Что ж попробуйте. Только победа на выборах вам не светит, а бизнес… Ваш крутой семейный многовековой бизнес рухнет быстрее, чем карточный домик. И никто не поможет. Рыболовецкая флотилия? Забудьте! Вернетесь в лодочку, будете в Восточном море удочкой рыбку для Мингю ловить. Пак Донсу – друг моего отца до того момента, пока он не узнает, что вы сделали гадость его сыну. Хван кипел от злобы, сжимая кулаки… – Успокойся, мальчик, – ледяной голос и презрительный холодный взгляд Пак усмирили разбушевавшегося альфу. – И угрозы свои попридержи. Я тоже знаю премьер-министра, как и половину чиновников корейского правительства. Пусть не так хорошо и близко, как Ки, тем не менее. И если бы я в самом деле захотел женить своего сына на этом Юнги, никто не помешал бы мне. Но я ценю многолетнюю дружбу с твоим отцом и условия договора выполню. К тому же этот брак выгоден обеим семьям, и уже поэтому только я постараюсь сделать все, чтобы он состоялся. Кстати, как ты умудрился взять биоматериалы для ДНК-анализа? – Мингю помог. Снять несколько ваших волосков с расчесок труда не составило. – Он в курсе всей этой истории!? Как ты посмел втянуть его!? – альфа зашипел злобно. – Мингю знает, что его брат жив. Более того, они знакомы уже. Встретились и общались, когда мы ходили заказывать вашему среднему сыну свадебный букет. Он был поражен сходством Чимина с вами, с Дэгоном, с самим собой. Плюс династический кулон на шее – как вас только угораздило оставить его с новорожденным? Но, главное, аромат. Все это Мингю увидел и услышал сам. И со мной поделился. – Он знает, что мы оставили Чимина в роддоме из-за его запаха?! – Я подкинул ему такую идею… Не в лоб высказал, конечно, но намекнул. – Да как ты смел?! – Ну, вы же посмели объявить собственного живого ребенка мертвым. И Мингю это очень не понравилось. Уверен, он охотно примет любые, сколько-нибудь правдоподобные объяснения, которые убедят его в непричастности папы и отца к тому, что младшенький омега пропал из семьи на столько лет. Нужно только придумать нормальную версию. Пак старший вздохнул тяжело, выдал раздраженно: – Я бы посмотрел, что Мингю сказал, оказавшись с новорожденным Чимином, вдохнув его ужасный аромат. – Зная Мингю, предположу, что он поддержал бы вашу инициативу и запах рыбной помойки в доме не потерпел. Но сейчас, когда его младший брат источает тот же нежный аромат, что сам Мингю, ему, конечно, легко негодовать. – Он рад, как я понимаю, что Чимин нашелся? – Рад? Да он в диком восторге! – Надо полагать, не от проснувшихся родственных чувств? – кажется, с легкой грустинкой поинтересовался Донсу. – Совершенно точно. Для него Чимин – омега, который спасет его от нежеланного брака. – Раз уж ты в курсе всего, что по поводу найденного брата думает мой сын, не скажешь ли, как он воспримет то, что наследство я должен буду поделить между тремя детьми? Дэгон как первенец получит денег больше, да и все состояние его деда и дедушки со стороны Вуна перейдет к нему. А Мингю придется поделиться с братом тем, что должно было принадлежать только ему. – Да даже если бы у вас еще парочка отпрысков невесть откуда появилась… Форбс который год подряд включает вас в десятку богатейших корейских бизнесменов. Не представляю, как надо стараться, чтобы потратить за всю жизнь даже треть, а не половину того, что вы завещаете Мингю. Нет, ваши опасения беспочвенны. Единственное, чего он боится, чего не хочет категорически – брака со мной. Тут наши желания совпадают полностью. И под венец я поведу Чимина. – За что ты любишь моего… младшего сына? Хван некоторое время сидел молча, задумавшись. Потом улыбка осветила лицо, и Донсу готов был поклясться, что она, как и выражение лица альфы, вполне подходила под определение «нежная». И уж точно никогда за все эти годы Им Хван не смотрел с таким теплом на теперь уже среднего сына Донсу. – Ваш младший сын – омега в лучшем смысле этого слова. Таких, наверное, уже и не найти. Он нежный, спокойный, доброжелательный. Невероятно хорош собой. Его губы! О, они отдельного разговора заслуживают! Восхитительно-пухлые, сочные, взгляд оторвать невозможно, – огонек страсти загорелся в прищуренных теперь глазах альфы. – У Чимина совершенно потрясающая улыбка. А голос! Не просто слух радует, но гладит, ласкает мягко, нежно. И да: он умница и вдобавок такой же трудоголик, как и вы. При том, что очень не бедный человек… И, кажется, вполне бы мог позволить себе не работать вовсе. Но работает. И, как я понимаю, много. Помощников у Чимина, считай, нет. Так, двое мальчишек-продавцов, младше, чем он сам. Ваш сын трудится в магазине наравне с ними, и с поставщиками сам вопросы решает. Да еще вот свадебной флористикой занимается. На выставке один из его помощников сказал, что Чимин-хен и университет закончит скоро. Я так понимаю, биофак. Кстати, еще в пансионате, даже будучи ребенком, он помогал нашему садовнику ухаживать за цветами и деревьями, а потом работал наравне с ним, если не больше. Старик в силу возраста не справлялся, и омега почти все его обязанности взял на себя… – Вы дружили, как я понимаю. Ты так хорошо знаешь его. Хван, кажется, смутился. – Неважно, что и как было. Сейчас я хочу одного: чтобы Чимин стал моим. Моим мужем… – Но его истинный! Это может очень усложнить задачу. Как я смогу повлиять на решение омеги? Особенно, если Чимин привязан к своему соулу? Да как вообще можно разлучать истинных?! – Можно! Не они первые, не они последние. Вы просто потребуете от сына, когда придет время, выполнить условия договора. Чимин покладист и мягок. Это не Мингю… – Ты, в самом деле, считаешь, что омега послушает меня?.. Я не принимал в его жизни никакого участия. Да, деньги ему переводил постоянно. И за разработку блокатора заплатил огромную сумму. И тем, кто должен был, зная, чей это ребенок, молчать. И ведь молчали все. Да и в живых уже почти никого не осталось. И если бы не ты… – Господин Донсу, да ладно вам. В конце концов, наши семьи породнятся. А история с похищением вашего сына и обретением его столько лет спустя… Обыватели обожают такие вещи. Это добавит вам бонусов на выборах. – Я представить не могу, что скажу этому мальчику… – Расскажите ему ужасную историю, что лишила вас и вашего супруга долгожданного новорожденного сына… Мягкость, терпение, внимание… Он должен поверить вам… Как и его истинный. Вы покажете омеге завещание, в котором он будет указан как ваш сын и один из трех наследников. А уже потом можно будет требовать исполнения брачного договора. – Еще раз: а что делать с его истинным? Семейство Мин, конечно, не такое состоятельное и влиятельное, как наше, но отодвинуть в сторону этого… Как его? Юнги! Вот просто так забрать у него омегу. Да и Чимин не вещь, что вообще значит, забрать?! Как ты это представляешь себе, Хван?! Хотя ужасно, конечно, что омега встречается с гибридом. Хван прищурился, хмыкнул едко, раздраженно: – Господин Пак. А расскажите, пожалуйста: запах рыбы и чудесные пухлые губы вашему младшему отпрыску от кого достались? Какой из чистокровных генов дал такую забавную поломку? – молодой альфа вновь посмотрел на закипающего злобой собеседника. Внутренне улыбнулся: в продолжении всего разговора они попеременно бесят один другого вопросами и замечаниями. – Так вот, не я даже, а ваш средний сын, которому на чистоту крови плевать, сделал простейший вывод: только ген русала мог наградить Чимина тем и другим. Но я не удивлюсь, конечно, – Им говорил язвительно, иронично, насмешливо-издевательски, – что вам об этом ровным счетом ничего не известно. И то, что многие поколения ваших предков были рыбаками, и кто-то из них вполне мог влюбиться или влюбить в себя русала, абсолютно исключено, конечно. – Да, рыбаками. Да, исключено! В браки в моем роду вступали альфы и омеги, что происходили от единственных настоящих наших предков – волков. – Господин Пак, ну, кому вы рамен на уши вешаете? Вы можете легко скрыть истинную причину, из-за которой отказались от Чимина, но у нас даже самые мелкие омеги в пансионате знали, каков его настоящий запах. И, признав Чимина своим сыном, вы и эту его особенность примете прилюдно. И, поверьте, это вам будет только на руку. Никто не посмеет заикнуться о том, что Пак Донсу расист и не любите гибридов. А те из ваших друзей, кто также печется о чистоте крови… Выбирайте, чье общество – депутатов Национального собрания или ваших друзей-расистов – вам выгоднее и необходимее. Кстати, советую принять и альфу вашего сына, и общаться с ним до поры до времени, как с равным, нос не воротить. – Хван, ты собираешься жениться на Чимине и предлагаешь мне поощрять его отношения с другим альфой, да еще гибридом? – Все именно так. До поры до времени…И вот еще: Чимин ни сном ни духом знать не должен, что мы с вами общаемся. Не упоминайте обо мне никогда. Но если уж придется, то абсолютно нейтрально, а лучше не слишком приязненно. – Нейтрально?.. Неприязнено?.. Да я вообще не знаю, с какой стороны подъехать к парню. Как познакомиться? – У Мингю есть план. Прежде всего, Чимин узнает от него, что я больше не жених вашего среднего сына, и в самое ближайшее время вступлю в брак с другим омегой. Это расположит младшего Пак и к брату, и к вам. – А другой омега, кто он? Я ничего не понимаю… – Другой? Да это Чимин и есть! – Но что, скажи мне, наконец, ты будешь делать с его истинным? И почему не хочешь, чтобы я упоминал о тебе при младшем сыне? – Не просто не хочу. Категорически на этом настаиваю! А почему? Скажем так: чтобы взять у омеги биоматериал для ДНК, мне пришлось быть не слишком вежливым с ним. И это, пожалуй, все, что вам нужно знать… А его истинный. Когда придет время, Юнги подвинется. – И ты собираешься помочь ему в этом, если я правильно понимаю? Но мне не нужно проблем с законом, с полицией. Особенно сейчас, накануне выборов. Да и тебе не нужно. А Дин, отец Юнги, создаст их, если ты его сына, единственного наследника, хоть пальцем тронешь. И я все не пойму: как ты собираешься жениться на Чимине? Принудить его?! – У вас не будет проблем. Я все решу сам. И трогать никого не буду. А Чимин? Поверьте: он по собственной воле станет моим мужем. Только еще раз попрошу: ни слова обо мне в его присутствии. Да, не забудьте придумать максимально правдоподобную легенду о том, почему младший Пак оказался сиротой при живых родителях. Возможно, она и не понадобится, но пусть будет. На всякий случай! – Небо Омегаверсное, Хван! Как ловко ты втянул меня в свою игру. Подожди, а вот эти документы?! Если омега спросит, откуда у нас взялся его биоматериал? Почему мы вдруг вообще решили попытаться установить родство с ним? – Не беспокойтесь об этом. Мингю очень скоро увидится с Чимином, мы решим эту проблему. Кстати, заодно еще раз повторите анализ ДНК, убедитесь, что омега из цветочного магазина – ваш ребенок. – И все же, зачем на самом деле тебе все это, Хван?! – Вы все еще не понимаете и не верите? Я хочу жениться на вашем сыне. В этом и только в этом причина. Я хочу от него детей. Я всю жизнь хочу быть рядом с этим омегой. Возможно, когда познакомитесь с ним поближе, понять меня вам будет проще. – А он? Разве Чимин этого хочет? – Гхм… А вы всегда спрашиваете у своих подчиненных и даже партнеров, чего хотят они? Собственные интересы превыше всего! Разве не так? – Так. Но там ведь речь о бизнесе. Мы же сейчас говорим о моем сыне. – Вы слишком поздно вспомнили об этом. А Чимин? Я сделаю все, чтобы он забыл о своем истинном. Я буду лучше его соула. Если же ничего не получится, просто сломаю омегу. В любом случае, он все равно будет моим. – Ты говоришь об этом мне, его отцу? – А чем вы лучше меня? Я обрекаю его на любовь, – Хван не сдержался, причмокнул пошло. – Вы же с рождения обрекли на одиночество и слезы. Сломали, как цветок, оставив без семьи и тепла. Я дам ему то и другое… Вот только примет ли… Поймите, Чимин – полная противоположность Мингю. Это бриллиант, от которого вы отказались когда-то сами. Но теперь имеете возможность вернуть в свою семейную коллекцию самый ценный экземпляр. Так пользуйтесь моментом. – Хорошо. Пусть так и будет. Я поговорю с Вуном. И со своим юристом. Мы переоформим завещание. А если что-то пойдет не так, этот документ всегда можно будет уничтожить... – А я еще раз поговорю с Мингю. И будем держать друг друга в курсе. Кстати… Им Хван протянул Пак Донсу свой iPhone. Тот глянул на фотографию, что загрузилась мгновенно. Невольно вздрогнул, впился в экран, откуда на него смотрел… его супруг. Только на четверть века моложе и, единственное существенное отличие, губки омеги с фото были другой формы и несравнимо более пухлыми, чем у Вуна. На шее, там же, где у Донсу, таких точно размеров и формы, не круглой, а, скорее овальной, виднелась родинка. Между ключиц парня лежал цветок-кулон. Тот, что изготовлялся всякий раз искусными мастерами ювелирного дома Tiffany, когда в династии Пак рождался новый омега. Или же приходил в семью в качестве супруга. Донсу сжал губы, опустил голову. Он ясно понял одно: очередной анализ ДНК – лишь пустая формальность. Молодой красивый омега с фотографии, вне всякого сомнения, – третий ребенок супружеской четы Пак. *** Чимин находит в справочнике, а затем набирает позабытый номер. – Центр генетики и цитологии, здравствуйте. Чем могу помочь? – Доброго дня, я хотел бы записаться на прием к генетику-омегологу. – Кто ваш лечащий врач? – Я много лет наблюдался у профессора Бан Шихека, а когда он уехал, несколько раз ходил к доктору Сун. – Что ж, рад сообщить вам, что господин Шихек месяц назад досрочно вернулся в Корею и вновь консультирует в центре. – Вау, здорово, здорово, здорово! Как я рад это слышать! – Чимин улыбается во весь рот и пританцовывает от радости с телефоном в руках. В трубке раздается короткий сдержанный смешок. – Знаете, примерно такую реакцию я слышу от всех пациентов господина Шихека, которые, пока он отсутствовал, посещали доктора Сун, – медрегистратор резюмирует, очень стараясь быть бесстрастным, но не удерживается, все равно прыскает от смеха. – Очень уж контраст разительный между двумя этими специалистами, – Чимин тоже не может удержаться. – С профессором Шихеком так легко и приятно общаться. Я рад, что увижу его. – Ваше имя, молодой человек. – Чимин. Пак Чимин. – Ох! Господин Пак, вы не были в центре почти восемь месяцев, хотя должны были приезжать на консультацию каждые два! Ведь вам коррекция лекарственной терапии постоянно требовалась! – Понимаете… Ну… Я… Я несколько раз съездил, но господин Сун… Он… На вопросы не отвечает… Сердится все время… В общем, вот, – омега прерывает свои «цветистые» объяснения. – Весьма красноречиво и внятно, молодой человек, – хмыкает, впрочем, совершенно беззлобно, медрегистратор. – Ждем вас через неделю, в девять утра. Кабинет тот же. – Спасибо, – Чимин вновь улыбается довольный. – Теперь я совершенно точно не буду пропускать визиты. – Не сомневаюсь даже, – вновь хохочет его собеседник. – Ваш ответ и здесь не отличается от тех, что все пациенты профессора мне сейчас выдают. Хорошего дня. – И вам. Чимин кладет трубку, принюхивается, вновь ощущая, каким насыщенным, густым становится сейчас его цветочный аромат. У омеги в такие моменты даже голова кружится – очень уж сладок запах. Чимин точно посреди огромной цветущей плантации стоит. Благо, феромоны выстреливают с такой силой не слишком давно и, как правило, только утром. С того, первого момента, когда омегу еще и тошнило вдобавок, прошло уже полторы недели. И с желудком никаких проблем больше не было. А вот с запахом происходят какие-то непонятки. Чимину очень не хотелось идти на консультацию к занудному и крайне недружелюбному доктору Сун. Но нынешним утром пионный аромат, кажется, вообще достиг апогея сладости, опять от сумасшедшей концентрации цветочных феромонов закружилась голова. А Юнги, несмотря на предстоящий очень насыщенный на бизнес-события и встречи день, унюхав этакое ароматное преизобилие, высунулся, крайне заинтересованный, из ванной, весь в мандариновом геле для душа, облизываясь и мурча. Ночь у альфы с омегой и так выдалась приятная, амурные нападения на Чимина Юнги совершал дважды, но младший, кажется, и утром был не против прогуляться по дорогам любви. – Чимина-а-а-а, радость моя, а что это у нас за пионные страсти поутру разгораются? – поинтересовался альфа и тут же зафурчал по-особому, приглашающе. – Вот и выясним скоро, я записался к врачу. – Решил все же сдаться тому сухарю, что вместо профессора Бан работает? – Именно ему, Юнги. Только вся прелесть ситуации… – Прелесть, Чимина, ты как-то говорил о ней с ужасом... – с улыбкой заметил Юнги. – …именно прелесть… – омега выдержал эффектную паузу, взвизгнул довольно, – в том, что господин Шихек вернулся в Корею! Я к нему иду! Ура! – Ура, в самом деле, мой сладкий. С одной только ремаркой: мы идем, – обнаженный, в островках ароматной пены альфа, протопал из ванной, оставляя влажные следы на полу, к стоящему у кровати омеге, обнял крепко. – Хен, – Чимин картинно-обиженно надул пухлые губки, – я ведь совсем мокрый теперь, опять переодеваться. – Обязательно переоденешься, – произнес альфа томно, уткнулся носом в шею омеги, глубоко вдохнул любимый аромат. Губами пробежал по изгибу, задержался на заживающей метке, посасывая, мурча удовлетворенно, глазами сверкая. Потом подхватил соула на руки и потопал с ним в душ. – Юнги, куда… Я же мокрый… – невпопад выдал Чимин. – Правильно, Рыбка моя… Мокрый… – Юнги зафурчал еще активнее. – И это прекрасно. Это прям вот то, что надо… – Да я не там мокрый, хен… – А надо, чтобы там тоже… – прищурив глаза, влажно, томно промурлыкал старший. – Юнги, ты сегодня такой неутомимый… – Рыбка моя, а как иначе, когда ты со мной? Такой ароматный, такой сладкий… Ты вообще какой-то особо сладкий в последние дни… Хочу тебя все время… – Хен, я на работу опаздываю… – Я тоже, Рыбка… – Мне еще переодеться… – Точно, а перед этим ведь все равно раздеться придется… Так что не будем отвлекаться на разговоры и время зря терять… Альфа прижал Чимина к теплой стене ванной, одной рукой нежно сжимая, оглаживая и лаская сквозь транки и шорты омежий пах, второй сквозь влажную футболку щекоча, пощипывая то один, то второй сосок… Омега задышал тяжело, закрыл глаза, выстонал, к удовольствию заводящегося альфы, протяжное, сладко-тяжелое: – Да… На работу в это утро, впрочем, чрезвычайно довольные тем, как оно прошло, опоздали оба. *** – Чимин-щи, – Минхо заглядывает в кабинет, – там вас молодой человек спрашивает. Он уже был в «Лепестке» пару недель назад, свадебный букет заказывал вместе со своим альфой. Чимин, к которому едва ли не через день приходят с подобными заказами будущие супруги, почему-то сразу совершенно точно, ни секунды не сомневаясь, понимает, о каком омеге сейчас идет речь. Сердце пускается вскачь, холод бежит по спине, ладони становятся влажными, кровь, кажется, отливает от щек и лба… – Чимин-хен, все в порядке? Вы так побледнели? – Все нормально, Минхо, иду. «Небо Омегаверсное! Почему я раньше не думал об этом! Ведь мы должны были встретиться с ним рано или поздно. И как я в глаза Мингю посмотрю, что скажу ему? Что альфа, которого он любит, с которым жизнь связать собирается, напоил меня снотворным и хотел изнасиловать? Или просто молчать? Пусть сами разбираются. Но не сказать ничего тоже будет неправильным. А сказать… Почему он должен мне верить? Наберу Хосока быстро. Может, он посоветует что-то». Но телефон лучшего друга молчит – Хоби сейчас в реабилитационном центре, так что дозвониться до него в любом случае было бы непросто. У Юнги же телефон который раз срабатывает в режиме «занято». Чимин напяливает улыбку на лицо и, терзаемый сомнениями, выходит в торговый зал. Мингю сидит на широком низком подоконнике у входа, грустный, с отсутствующим взглядом. Держит в руках телефон, смотрит в экран, но, кажется, не видит ничего. – Мингю, здравствуйте, – тихонько окликает Чимин. Тот медленно поднимает голову, пытается улыбнуться. – Доброе утро, Чимин. – У вас все в порядке? Если честно, не ожидал увидеть вас здесь. – Да, я и сам не ожидал. Просто проезжал мимо и решил зайти. У меня тут небольшие изменения… Или большие?.. Кажется, на глазах симпатичного омеги выступают слезы. Он робко, со смущением смотрит на Минхо и Джигуна, опускает голову. – Мингю, хотите чаю? Пойдемте ко мне в кабинет. Я вас угощу, вы мне все расскажете… – Рассказывать особо нечего. Да и время у вас отнимать не хочу. – Если дело только в этом, то никаких проблем. Чимин кивает приветливо, указывая в сторону кабинета. Думает о том, что если соберется с силами и попробует хотя бы полунамеками рассказать омеге, что представляет собой его жених, то делать это уж точно лучше один на один. – Спасибо. Мингю поднимается, идет следом за Чимином, волоча ноги по полу, путаясь в широченных длиннющих джинсах. В какой-то момент цепляя подошвой кроссовки низ одной из брючин, летит вперед, прямо на спину идущего перед ним Чимина, задевая пальцами его волосы, проходясь по спине и падая вместе с ним и почти на него. Минхо и Джигун подбегают мгновенно. – Все в порядке, Чимин? – Да, не волнуйтесь, – Чимин морщится, ибо шедший за ним омега, кажется, невольно вырвал у него небольшую прядь волос. – Мингю, вы как? – Простите, Чимин. Не стоило мне никуда идти. Вот, в собственных джинсах запутался, еще и вам проблем создал. – Все нормально, какие проблемы. Омеги заходят, наконец, в кабинет. Мингю устраивается на небольшом диване, через пару минут Чимин вручает ему кружку с ароматным фруктовым чаем. Присаживается рядом. Младший омега не может понять почему, но ему опять кажется: он знает этого парня уже много-много лет. Вновь вздрагивает, когда видит на шее визитера золотой кулон, такой же, как носит сам. А грустная улыбка омеги демонстрирует чуть вывернутый, как у Чимина, передний зуб. Но и это не все. Что-то еще беспокоит омегу, ноет, зудит на подсознании, не желая выходить на свет… – Чимин, я просто хотел сказать вам, что отменяю свой заказ на букет. Свадьбы не будет. Мой жених… – Мингю морщится болезненно. – Альфа предпочел другого омегу, и скоро они поженятся. Не забывая изображать вселенскую скорбь на своей очаровательной физиономии, Мингю внутренне усмехается: он, определенно, слышит вздох облегчения, что издает младший брат, видит на его лице легкую улыбку, которую тот старается скрыть, прикрывая ладошкой рот. «Вот дурачок, – цокает про себя иронично. – Знал бы ты, о каком омеге идет речь, не улыбался бы так солнечно». – Мне жаль, Мингю, что ваша свадьба не состоится. Но все же постарайтесь не грустить: если господин Им не смог оценить по достоинству такого симпатичного и веселого омегу, как вы, то грош ему цена. Я уверен, вы очень быстро найдете достойную замену этому альфе. И тогда я сделаю вам самый лучший свадебный букет. «Ой, братишка, святая простота. Хван-то как раз по достоинству меня оценил. Потому и тебя, дурочка, предпочел. Слава Небу!» – Все нормально, Чимин. Я даже рад, что ситуация сложилось именно так. О том, что у твоего будущего мужа есть другой, в самом деле, лучше узнавать до свадьбы. Чтобы потом не выставлять себя на посмешище перед родственниками и друзьями. Да и в сочувствии я не нуждаюсь, а папа и отец готовы утопить меня в нем и по самым несущественным поводам. – Но их можно понять: любые родители в такой ситуации переживали бы за своего ребенка. – И ваши? – этот вопрос срывается с губ Мингю помимо воли. Он хотел бы вернуть его обратно и, как ни странно, не готов – или боится – услышать ответ, несмотря на то, что он омеге почти очевиден. Чимин чуть пожимает плечами, неуверенно улыбается. – Наверное… «Блядь, и вот за первым вопросом последует второй, а потом, возможно, я и третий захочу озвучить. Ведь делаю сейчас то, что делать не стоит – тороплюсь. Ладно…» – Наверное?.. – переспрашивает, глядя на Чимина грустно, но заинтересованно. – Я просто не знаю своих родителей. Сирота с рождения. Но у меня есть покровитель, точнее был. Замечательный, щедрый, добрый! Как бы я хотел когда-нибудь познакомиться с ним, поблагодарить. «Хм, нет худа без добра: хорошо, все-таки, что я заговорил с Чимином на эту тему. Познакомиться, значит, хочешь… Так мы это организуем, если, конечно, наши с Хваном выводы относительно твоего покровителя верны». – Вот это да! Вы не знаете его? И никогда не пытались узнать, кто это? – Нет, не знал и не знаю. А выяснить? Да, пытался. У директора пансионата, где жил много лет. Но и он сказал, что не знает ничего наверняка. Колыбель со мной нашли около одного из частных роддомов. Говорят, что мой тайный опекун – врач, там работавший. Я думаю, скорее, владелец. Он здорово помогал мне до совершеннолетия. Переводил на счет суммы денег, которые позволяли существовать безбедно, получать необходимое лечение, жить в крутом пансионате. В день моего совершеннолетия покровитель сделал мне еще один подарок, последний, но такой щедрый, что при умеренных тратах я лет пятнадцать мог бы жить, не работая. А если добавить то, что скопилось за предыдущие двадцать лет, так работать нет просто никакой необходимости. – Тем не менее, вы работаете, Чимин, – с мягкой улыбкой произнес Мингю. – Да, а как иначе? Я очень благодарен своему опекуну, но и себе хотел доказать, что тоже чего-то стою. Хотя прекрасно понимаю, сколь многим ему обязан. Если бы не его помощь, не знаю, что со мной вообще было бы, учитывая то, каким я родился. Ладно, не о том, – Чимин тряхнул головой, точно отгоняя от себя неприятные воспоминания. – Я всегда любил растения и цветы, ухаживал за ними везде, где жил, пока не обзавелся собственным домом и магазинчиком. Детское увлечение превратил в работу, а скоро еще и учебу в университете закончу, буду дипломированным биологом. – Чимин, не будет с моей стороны бестактным спросить, что за проблемы со здоровьем у вас были? Вы выглядите отлично, вообще очень симпатичный омега, губы просто отпад, поймите меня правильно, – Мингю улыбнулся на сей раз абсолютно искренне, и слова его выражали ровно то, что он чувствовал на самом деле. – Спасибо, – Чимин смутился. – Хван не говорил вам… Ах, простите… – Все нормально, я, правда, почти справился… Нет, не говорил ничего. Упомянул только, что вы жили в одном и том же пансионате. – Я с рождения пах тухлой рыбой, и это сильно усложнило мне жизнь... Не хочу об этом… – Тухлой рыбой? У вас аромат просто обалденный... Лучший аромат в мире! Пион… – Как и у вас! Странное совпадение. Может, поэтому мне так легко и приятно общаться с вами? И так просто быть откровенным. Знаете, не могу этого объяснить, но мне кажется, я всегда вас знал… И если бы я не видел, что Хван специально сфотографировал мой золотой пион, чтобы потом заказать вам такой же… Я подумал бы… – Чимин бросил на Мингю робкий взгляд, – что мы близкие родственники. «О, Слава Небу, как я вывернулся удачно в тот первый визит в «ЛепестOk», когда ляпнул, что кулон мне накануне подарил Хван». – Знаете, это, возможно, покажется странным, но и у меня такое чувство возникло, едва я, впервые переступив порог «Лепестка», вас увидел. Чимин, а вы, в самом деле, рады были бы найти кого-то из близких? Омега задумался. – Не знаю, что и сказать вам, Мингю. Если допустить, что меня бросили из-за моего аромата, а я так и думал всегда, то нет, наверное. Я все понимаю: кому же с таким было бы приятно находиться рядом? Но все-таки… Первые десять лет жизни мне несладко приходилось. И поддержка родителей, наверное, здорово помогла бы, будь у меня любящая семья. Друзей у меня не было долго, большинство взрослых просто терпело. А одиночество, как и непринятие тебя, нетерпимость – вещи малоприятные. Знаете, лет до десяти я от неприязни окружающих... спасался в шкафу. – То есть, в шкафу? – глаза Мингю округлились. – В буквальном смысле залезал в шкаф, что стоял в моей комнате, чтобы не видеть и не слышать вообще никого, и там представлял себе луг, и родителей, и себя на руках у папы. И они оба обнимали меня, гладили, целовали… Это было здорово. Я довел это видение до такого совершенства, что в какие-то моменты ощущал запах цветов, нежность прикосновений и поцелуев… Только вот возвращаться в реальность после такого было еще тяжелее. «Да уж, кому что: я тоже готов был залезть куда угодно, чтобы только не видеть и не слышать порой ни отца, ни папу с их вечными требованиями, нравоучениями, правилами. А поцелуи, объятья… Когда их и так много, они ведь перестают казаться чем-то особенным. Их не ценишь так высоко, не радуешься. Да, хватило тебе, конечно, Чимин… Но это не мои проблемы, не мои, не мои, не мои… У тебя их и так было предостаточно. Еще с одной как-нибудь справишься. А я окажу тебе братскую поддержку. Плечо подставлю, словом поддержку, когда твоя семейная жизнь, наконец, начнется». – Эх, Чимин, моя беда по сравнению с тем, что вам пришлось пережить, просто блекнет, растворяется, кажется сущей ерундой. Порой проблема вообще перестает казаться таковой, стоит услышать о настоящей, – Мингю тяжело вздохнул. – Ничего подобного, – Чимин сел рядом, приобнял омегу за плечи, улыбнулся, – все банально: у каждого свои проблемы. Просто не стоит их преувеличивать, но и обесценивать тоже неверно. – Чимин, вы просто прелесть. После всего, что пришлось пережить, остались милым, добрым, внимательным, еще и других готовы поддержать. – О, нет Мингю, здесь вы ошибаетесь. Я абсолютно разным могу быть! И оч-ч-чень злым тоже, – Чимин при этих словах скроил совершенно уморительную физиономию, глянул на Мингю и оба расхохотались. – Но, кажется, – указывая на арт между ключиц Чимина, промолвил Мингю, – вам с таким уж-ж-ж-жасным характером повезло не просто альфу найти, но еще и истинного. На сей раз Чимин, и, как показалось Мингю, умышленно, ограничился лишь коротким «да», поднялся. – Мингю, я рад был пообщаться, какое-то утро откровений получилось, но мне пора уже. Можем как-нибудь просто встретиться, пообщаться, кофе попить. Уверен: все у вас будет хорошо. А если понадобятся цветы или букет, буду рад помочь. – Понадобятся, Чимин, и очень скоро. Я пришел чтобы отказаться от свадебного букета и попросить вас сделать юбилейный. Дед и дедушка, родители папы, скоро отметят золотую свадьбу. Поможете? – Да, конечно. Только знаете, такая дата требует, мне кажется, особой цветочной композиции. Сейчас у меня нет времени. Давайте встретимся через несколько дней и все обсудим. – Отлично, я и сам не собирался напрягать вас сегодня. Тем более, папа и отец тоже хотели бы послушать вашего мнения относительно букета. Я сейчас их просьбу к вам озвучиваю. Вы не будете возражать, если мы как-нибудь придем в «ЛепестOk» все вместе? – Нет, нисколько. Если время терпит, жду вас через десять дней. Приходите к восьми вечера. В магазине перед закрытием, как правило, немноголюдно, и мы спокойно пообщаемся. Стук в дверь прервал разговор. – Рыбка… – Хен, ты что тут делаешь? – радость и удивление звучали в голосе Чимина. – Заходи. – У меня появилась четверть часа, заехал выпить кофе с тобой. Джигун сказал, что у тебя посетитель. – Я ухожу, мы как раз закончили все обсуждать, – молодой омега поднялся, бросил взгляд на альфу. – Юнги, познакомься, пожалуйста. Это Мингю. Он заказывал у меня букет недавно, но пришлось внести коррективы в заказ. Мингю, Юнги – мой жених. – Доброго дня, – альфа бросил взгляд на улыбающегося широко визитера, едва заметно вздрогнул, брови чуть дернулись и распахнулись на мгновение глаза, ноздри, казалось, непроизвольно втягивали и втягивали такой знакомый аромат. Секунды – и альфа мягко сжал протянутую ладонь, хвост вылез из-за его плеча, потянулся к Чимину, оглаживая запястье с браслетом. – Доброго дня. Ох, Юнги-хен, какой же роскошный у вас хвост! Красавец! – молодой омега звучал восхищенно-искренне. Хвост, необыкновенно падкий на любые в свой адрес добрые слова и к выразителям оных всегда питающий нежнейшие чувства, в этот раз проявил невиданную холодность. Отпрянул при попытке Мингю потянуться к нему, спрятался за плечо Юнги и там начал беспокойно потряхивать и слегка искрить одним медовым кончиком. – Хвостик не в настроении, – мягко улыбнулся Чимин. «Впервые на моей памяти», – Юнги все еще ощущал непонятное волнение, в то время как внутренний альфа метался беспокойно внутри, злобно порыкивая. Мингю еще раз кивнул и вышел за двери вместе с Чимином. – Эй, что не так? – Юнги постарался взять себя в руки, тогда как хвост и внутренний альфа продолжали, каждый по-своему, но в унисон беситься. Чимин вернулся, бросился к истинному, поцеловал, прижался крепко. – Хен, я так рад, я так соскучился, как будто не видел тебя вечность. – И я соскучился, Рыбка моя, цветочек любимый. Они замерли на мгновения, потом Юнги чуть отстранился. – Чимина, кто этот парень? Хвост так странно вел себя с ним. – Хен, я не стал говорить об этом в присутствии Мингю, но и скрывать не собирался: омега – жених Хвана. Бывший. Это он приходил в «ЛепестOk» в тот день… Юнги почувствовал, как испуганно сжался всем телом младший. Обнял нежно, губами коснулся метки, мягко заурчал… – Все хорошо, Чимина… Бывший?.. – Хван женится скоро. На каком-то другом омеге. Мингю пришел в магазин, чтобы отменить заказ. И обсудить новый. Для деда и дедушки. У них золотая свадьба. Через десять дней омега с родителями придет, чтобы обговорить детали. Мы поговорили с ним немного. Он классный. Знаешь, у меня такое ощущение, что я знаю его всю жизнь. «Что не так, что не так? О, Небо Омегаверсное! Да ведь Мингю… Он очень похож на Чимина внешне, и глаза, и вывернутый зуб, и аккуратный, с крохотной горбинкой нос. А запах пиона! Такой же, как у Чимина. Нет, это бред какой-то! Бред. Простое совпадение. Все, кто имеют отношению к Хвану, очевидно, еще долго будут вызывать у меня негатив и тревогу. Все хорошо. Чимин со мной. Джигун в магазине. Хван женится. Все хорошо». – Рыбка, а что я принес? – Юнги пошуршал у омеги перед носом бумажном пакетом. – Твои любимые макаронс! И пуноппаны тоже. Пойдем кофе пить. «Макаронс», – Чимин почувствовал, как на него накатывает приступ легкой тошноты, но тут же все и пропало бесследно. Альфа, так и не справившийся с тревогой, крепко сжал руку омеги, оба направились в дом. *** – Небо Омегаверсное! До чего же хорош этот Юнги! Ничего себе, братец отхватил альфу, – Мингю подносит к носу ладонь, что обхватил в приветственном рукопожатии Юнги, принюхивается. – И аромат какой приятный! А руки! Крепкие, сильные, но какие нежные. Их бы ощутить на своем члене, и член этого нереального самца в себе почувствовать. Мингю кладет руку на наливающийся пах, запрокидывает голову… – Как, наверное, будет сладко. Как резко! Как глубоко! Что ж, все ведь возможно. Кому-то надо будет утешить этого красавца, когда его бросит истинный. Почему бы мне не попробовать!? Все же я брат Чимина, а, значит, шансы у меня неплохие... Омега достает из рюкзака телефон, и тот срабатывает мгновенно. – Привет, Хван. Чем порадуешь? – Господин Пак признал, что Чимин его сын. И готов выполнить все условия договора… Отныне ты свободен от меня, Пак Мингю. Как и я свободен от тебя. Встретимся в «Квадро» через час. Время действовать дальше… Спасибо за прочтение📚 и активацию любимой кнопки «прода»🔳.