Вересковый яд

— Братан, что думаешь? — Я думаю что это откушенный филодендрон. — Фило… дедрон? — Нико подпёр подбородок. — Филодендрон. Он ядовитый. Я не знаю почему его сюда поставили. — Фило-дендрон. Да ты прям шаришь за растения. — В какой-то степени. — Как же круто, что ты вышел из наблюдалки. Там совсем хреново. Зато тут сможем тусить вместе! — мы направились в общую палату. — Слышь, мне Кир, короче, сказал, что новый директор будет со дня на день. Я надеюсь, сигареты снова будут по 5 штук выдавать. А то я еле держусь, он тоже. Говорит, обычно по две пачки курил, а тут… Ну, вообще, короче, лажа полная. А ты не куришь? — Мы присели на свободный диван. — Нет. У сигарет вкус мерзкий. Я хотел тебя спросить — ты металлист? — Я — а то! Братан, я задавался тем же вопросом. Ты же, типа, тоже длинноволосый, вот и подумал. Я, вообще, короче, всё, нафиг, слушаю. Кроме фолка. Замечаю под губой у Нико отметину. Хотя я до сих пор не знаю какого цвета у него глаза. Бровь тоже со шрамом. Что-то мне нехорошо. Лицо Нико стало меняться: черты медленно расплывались и текстуры теперь представляли собой нечто напоминающее калейдоскоп который мне подарили в 6 лет. Это не то чтобы не прикольно но очень сильно отвлекает от сути вещей. — … ну, в общем, да. Металкор и дэт, пожалуй. Ой как же нехорошо. — У тебя шрамы под губой и на брови. Не могу усидеть на месте. — … А? А. Это от пирсинга, снять заставили. Если зарастут, засужу нафиг. Да, шучу, переколю, делов-то. Что-то так и подбивает вскочить. — Мне тоже нравится металл. Не очень жёсткий. Мелодичный. Чтобы можно было петь. — Я тоже петь люблю. Я вообще мечтаю группу свою создать. Вот выйду отсюда и создам. Кто мне помешает, родаки мне больше не указ, я съеду от них, накопить на съёмку осталось совсем немного, — Нико ковырял лак на ногтях. Киваю. — Это… круто. — Беспокойство усиливалось с каждым произнесённым Нико словом. Пора прощаться. — Я должен идти. Пока, — машу рукой и вскакиваю успевая краем глаза зацепиться за полное растерянности лицо собеседника. Пока сидел у себя залипая в узор на подушке кто-то меня окликнул. На руки крепко цепляют наручники и ведут в какую-то переговорную. Ничего особенного просто комната со столом и двумя крепкими стульями. Там меня ждал молодой мужчина южной внешности взволнованно перебиравший ручку. Он меня замечает неуклюже вскакивает и пожимает мне руку представляясь Томасом Калландом. Я его и не узнал. По телефону голос звучал иначе. Он вежливо просит всех покинуть помещение и снять с меня наручники на что санитары спрашивают уверен ли он, он отвечает «Совершенно», с меня сцепляют наручники и мы остаёмся одни. Я поправляю стул и осторожно сажусь потирая руки. — Здравствуйте ещё раз, мистер Эрика. Я частный адвокат Гримландской конторы по защите прав подсудимых, — показывает удостоверение с его фотографией. — Один из моих коллег работал с Вами, не могу сказать, что меня это радует, поскольку… Впрочем, перейду сразу к делу — я хотел бы пересмотреть Ваше дело, — у него приятная улыбка. — Я уже много лет работаю с судебными случаями людей (прошу прощения, если Вас это несколько оскорбляет) с расстройствами психики, в частности с шизофренией и диссоциативным расстройством идентичности, и Ваше дело показалось мне слишком… поспешно и недальновидно проведённым. Я хотел спросить Вас, Вы хотели бы, чтобы я пересмотрел его? — его индийский акцент звучал необычно. Но айтерийский он знал очень хорошо. — Вы меня не оскорбляете мистер… Калланд, — прикасаюсь к ледяному металлическому столу. Адвокат был одет очень хорошо. — Да я хотел бы. Мы же договаривались. В последнее время у меня сомнения. — Прошу, зовите меня просто Томас. У Вас есть сомнения по поводу дела? — он открывает папку для записей. — Да. Проблема в том что я не помню как это делал. Я помню только лужу крови и труп. Мне говорят что это всё он то есть я но я… не уверен. Понимаете, я всё вижу иначе и для меня это представляется большой загадкой хотя местами я уверен, когда что-то происходит, хорошо это или плохо, был ли это я или кто-то другой но я не всегда бываю прав, хотя я могу быть уверенным. Это не то чтобы просто. — Хорошо, значит, Вы не помните самого момента убийства? — Нет, — я тоже хочу перебирать ручку. — Нет не помню. Насколько я знаю у меня был психоз, в такие моменты я обычно ничего потом не помню. Понимаете я уже сомневаюсь во всём. Он точно мёртв? — Да, мистер Эрика, он совершенно точно мёртв. Но наша задача сейчас — выяснить, как такое произошло, может быть, Вы вовсе ни в чём и не виноваты, и тогда сможете избежать дополнительных судебных наказаний после выписки, а также получить компенсации и выйти из больницы свободным ото всех юридических моментов человеком. Я очень на это надеюсь, мистер Эрика, и верю, что мы сможем придать этому делу новый оборот. — Это… звучит хорошо. Я хотел бы быть свободным, — перебираю пальцы. — От больницы. И от надзора. Это утомляет. — Конечно, я Вас понимаю. Немедленно примусь за работу, мистер Эрика. Посмотрим, что мы с Вами можем сделать. Обговариваем финансовый вопрос. Стоят услуги Томаса не очень дорого поскольку он ещё молод. Зато явный энтузиаст, кто бы ещё пришёл ко мне. А не притворяется ли? Я не заметил никаких тревожных звоночков. Разве что он слишком любезен и в какой-то степени это вызывает подозрения. Но своей пылкостью и воодушевлением идеей он напоминает мне сестру и это определённо даёт ему баллов. Думаю мне повезло. И не такое бывает. Обсуждаем вопрос частоты встреч. Раз в неделю по четвергам. Мне достаточно. Ни много ни мало. Точно не успеет мне надоесть. Затем он поднимает вопрос о моей возможности отвечать за себя в суде или типа того — но за этим придётся обратиться к доктору-мишке. Томас просит охрану за дверью позвать его чтобы он присоединился к беседе если конечно не занят. Доктор действительно оказался занят но любезно согласился подойти через десять минут. Спустя семь минут (не десять я считал) доктор П. заходит и здоровается с нами: Томас представляется и энергично пожимает ему руку я же ограничиваюсь кивком. Теперь нас трое. Но произошла незадача стульев всего два и доктор просит меня присесть дескать ничего он постоит, но я убеждаю что постоять хочу я и быстрее занимаю стену у входа. Пока доктор и адвокат обсуждают унылую бюрократию я изучаю строение двери, отпечатки и грязь. Единственная металлическая дверь во всём отделении. Если не считать переходы между корпусами. Я вижу в нём своё отражение — волосы спутаны, взгляд серьёзный. И надо же какие круги под глазами. Но состояние в принципе соответствующее. Под местными нейролептиками я вообще себя человеком не чувствую. За столом сошлись на том что я не могу представлять себя в суде из-за психического состояния. Я не понимаю хорошо это или плохо но не задаю вопросов и лишь киваю в ответ. Отражение в двери мне понравилось. Я вижу себя а значит я существую. Это веское доказательство поскольку у меня часто бывают «деперсонализации» в такие моменты я абсолютно уверен что меня нет я лишь парю где-то рядом надо всей этой искусственной матрицей мира. И люди ненастоящие. Возможно так и происходит а потом всё встаёт на свои места. Но я это не контролирую, так может контролирует кто-то другой? Нет не бог но сверхъестественное сознание живущее в космосе и во всех нас, формирующее мышление и души. В этом я пожалуй уверен поскольку не раз убеждался в его существовании. Я чувствую его пульсацию в растениях, животных. Они как будто что-то пытаются мне сказать но не на человеческом а единственный способ их познать — это почувствовать. Увидеть, услышать, погладить, понюхать. Слиться воедино… — … Джейсон? Джейсон, ты с нами? Напряжённый стою у двери положив обе руки на её поверхность. В глазах полная растерянность. Разворачиваюсь и вижу людей которых узнаю не сразу. — У него такое бывает, на какое-то время отключается от реальности. Джейсон, — теперь он обращается ко мне. — Я буду всячески сотрудничать с мистером Калландом по твоему делу. Признаться, первая встреча с тобой посеяла во мне зёрна сомнения, и я хотел бы разобраться в этой ситуации. Но, поскольку ты ничего не помнишь, нам придётся пойти вслепую и всё перепроверить. И, пожалуйста, больше не пропускай наши с тобой встречи. Это всё равно поможет многое прояснить. Осматриваю ногти. Замечаю заусенец на безымянном пальце. Резко отдираю. — Я согласен. Если это поможет мне в деле. — Как минимум, это позволит нам обоим многое понять о тебе. И, поскольку меня сковывает врачебная тайна, ты должен будешь сам рассказывать итоги наших встреч мистеру Калланду. Те, что посчитаешь нужными, конечно. Я доверяю тебе, Джейсон. Но и ты должен доверять мне. Иначе мы многое можем упустить. Пока они обговаривали ещё какие-то детали я продолжал смотреть в своё отражение. Большие и грустные глаза. Я словно смотрел на какую-то часть своей души. Спрятавшуюся и напуганную. Я просто надеюсь что они мне помогут. Мне нужно только довериться. Только было бы это так легко. Мы разошлись и я с опаской заглядываю в общую палату — Нико там не оказалось. Сажусь в одиночное кресло и задумываюсь о насущном. Впрочем всё же отлично. У меня появилась надежда а это немало. В последний раз я себя так чувствовал после сеансов психотерапии — вдохновлённо и спокойно. А по телеку крутили Чарли Чаплина. Давно же я не смотрел телевизор. И времени у меня ещё полно. Необходимо отдохнуть от такого количества взаимодействий. Хи-хи. А день не так уж и плох.