'3'
5 июля 2023 г. в 20:20
Занавески лениво трепетались на легком сквозняке. Солнце мелкими пятнами просачивалось сквозь дырявую узорчатость белого кружева, попадая на стол. В чашке дымился еще теплый чай с малиной и мятой, о которую Чанбин грел руки, хотя и не замерз. Кончики пальцев приятно обжигало сквозь рельефные бока, и Бин изредка перебирал ими, чтобы жжение слегка отпустило.
Тишина кухни разрушалась легким копошением Хенджина. Он стоял к Со спиной и возился с пищевой пленкой, пытаясь аккуратно заклеить ей прозрачную миску с каким-то будущим кулинарным шедевром. В их дуэте именно он всегда был поваром, в то время как Чанбин выступал неким спонсором продуктов. Никто и не был особо против. Со особенно ценил стряпню Хвана, будь это нелепые, слегка поплывшие моти или пересоленный куксу, о чем он никогда не скажет, а Хенджин и не узнает, потому что имел приглушенные вкусовые рецепторы после долгой простуды. Его это, к слову, и не расстраивало — пока он мог видеть довольную улыбку Чанбина, уплетающего его домашний яблочный пирог по семейному рецепту, свои проблемы с восприятием мало заботили.
В этот раз он готовил вишневый. Со внимательно смотрел на старания парня. Пока тесто настаивалось, Хенджин приступил к ягодам. Тщательно отделял те от косточек, прекрасно помня, как один раз чуть сам себе зуб не сломал, благо обошлось. Такой участи своему лучшему другу он точно не желает, поэтому и перепроверяет миску с очищенными вишнями еще раз, возясь в ней пальцами как в кровавом месеве. Чанбин возмущенно верещит, когда Хван начинает гоняться за ним с измазанными руками, глупо хихикающий над чужой неуклюжестью. Останавливается только тогда, когда вздохнуть от смеха уже почти невозможно, а Со бери и добивает его щекоткой. И солнечные зайчики из глаз разбегаются во все стороны, когда Джинни удается измазать биновы щеки красными полосами.
Со с мягкой улыбкой на губах вытирал лицо до легкой румяности, пока Хенджин наводил за ними порядок на кухне. Вернувшись обратно, Чанбин снова уселся на своем место, забираясь на стул с ногами и складывая голову на угловатые колени. Хван тихо напевал какую-то популярную тогда песню, слегка пританцовывая ей в такт. Его светлые волосы, убранные подаренным Со обручем, мягко подпрыгивали. И спустя какое-то время, Хенджин раздраженно выдохнул, выуживая из кармана шорт небольшую резинку. Уже привычным и отточенным движением он быстро собрал мешающиеся пряди в небрежный пучок и продолжил убирать столешницу.
На секунду сердце Чанбина замерло. Он не мог точно сказать, почему это произошло. То ли из-за открывшегося вида на взмокшую от пота мускулистую шею, то ли из-за картинно напрягшихся рук, проглянувших сквозь сползшие рукава свободной футболки. Бин не мог собраться еще какое-то время, пока Хенджин не позвал его, судя по удивленному выражению лица, не в первый раз. Со лишь отмахнулся, впиваясь ладонью в угол стола, где вздымалась самоклеющаяся скатерть, купленная мамой специально на летний сезон, и включил старенький телевизор, который каждые пару минут полосил помехами и громко шипел на поднесенный слишком близко телефон. Никто не заменял его только потому что, что никто им особо и не пользовался. Годился лишь для того, чтобы можно было поставить на него корзину с фруктами или включить в подобные моменты, дабы избежать прямого ответа. Хван знал это, потому еще больше насупился, но настаивать не стал.
Когда пирог был испечен и съеден, оба ушли на улицу, подставляя уже загоревшие лица заходящему солнцу. Это был их обычный путь в никуда, который они могли проделать, когда нечем было заняться — обходить их небольшой поселок по нескольку раз. Верхушки деревьев мягко шелестели в такт песку, шуршащему под их ногами. Чанбин задумчиво пинал какой-то камень почти всю дорогу, пока тот не улетел в сторону, и Хван не выдержал.
— Что случилось?
— Кажется, мне нравятся парни.
Бин не привык вываливать что-то запрятанное и недозревшее вот так вот. Но отрицать мысль, что недавно округлившиеся формы одноклассниц его совершенно не трогали ни в какой области, по сравнению с почти стояком на одно из выступлений какого-то айдола, что им скинул Сынмин в общую беседу еще на прошлой неделе. Это… наверное, было более чем очевидно, если судить по тому, что Хенджин не выглядел особо удивленным.
— Кто-то конкретный? — Хван смущенно хлопал ресницами и взволнованно схватил его за руку.
— Не знаю, — честно ответил Чанбин, еле сдерживая неожиданно выступившие слезы.
— Эй, — Хенджин тут же обнял его. — Все хорошо. В этом нет ничего такого. Это просто то, что делает тебя таким, кто ты есть. Я рад, что ты сказал мне, правда. Я всегда рядом и поддержу тебя.
И тогда, уже в свои 16 Со понял, что смог найти человека, готового пойти ради него на все. Та искренность и то нужное тогда сочувствие будто соль на рану. Слезы из глаз, громкие всхлипы — ничто из этого не смутило Хвана. Он продолжал сжимать парня в своих руках и мягко гладить по спине, говоря что-то утешающее, как когда-то это делал сам Чанбин. И если для того, чтобы Джинни так бережно утирал его лицо от слез и сжимал его взмокшие ладони в своих, ему придется плакать чаще, чем обычно, он готов стать более мягкотелым к своим же эмоциям.
Спустя пару недель после этого, Бин увлекся рисованием. Это произошло спонтанно. Простая закорючка на каком-то листке превратилась в рожицу из аниме, которое он тогда смотрел. Пара деталей — и оно приобрело четкие линии и мягкую улыбку, до боли напоминавшую одну конкретную.
Хенджин с интересом наблюдал, как Со погружался в это все больше и больше, боясь нарушить хрупкое равновесие после затяжной меланхолии друга. После признания он довольно долго раскачивался и пытался совладать со своими же мыслями. Хван всячески помогал. И когда новое хобби подвернулось под руку, парень облегченно выдохнул, осторожно вливаясь в новую для них обоих среду. Только вот не рассчитывал, что самого затянет так сильно, что очнется он только спустя пару месяцев после того, как Чанбин неловко признается, что так и не закончил старые рисунки, которые они начинали делать вместе. И вроде бы он должен был на это обидеться, но спокойная и ласковая улыбка Со не позволяла этого сделать.
За пару дней до начала учебы, они нахватали кучу вещей из дома и ушли в поле, скрываясь от чужих глаз в тонких пшеничных стебельках. Солнце приятно грело макушку, опаляя лучами грязные от луж пятки, а Чанбин взволнованно читал одну и ту же страничку манги, пока Хенджин писал его лицо в своем блокноте. И вроде бы, ничего такого, но стоило только хвановым глазам взметнуться вверх, оглядывая точеные линии подбородка, как сердце в груди смущенно сжималось, намекая, что это все же не ничего такого.
Легкое шуршание карандаша было едва слышно в перерывах тишины, когда ветер уходил в сторону небольшого пролеска. Со взволнованно морщил нос и тихо хихикал, когда у Хвана не получалось нарисовать какую-то линию. И смешно было до тех пор, пока тот не отбросил все в сторону и не сказал, что:
— Не хочу портить рисунок с тобой. Боюсь не передать всего твоего очарования, поэтому продолжать и не стану.
И Бин отчаянно пытался скрыть румянец на щеках, увидев краем глаза на измученной бумаге свои детально прорисованные губы и только. Почему-то осознать, что почти все эти полчаса Хенджин пялился именно на них — было тяжело.