***
На любую пресс-конференцию принято приходить не только главному тренеру, но и одному игроку из команды. Чаще всего берут капитанов, однако если в последние несколько раз капитан уже появлялся, то нужно выбрать кого-то другого, потому что общественности интересно слушать разных людей, понимать мнение каждого, а оно может отличаться. Лёша понятия не имеет, кого взять с собой, поэтому рассчитывает на помощь Шандыбина. Он серьёзный человек, умеющий говорить правильные вещи, поскольку из-за статуса капитана делает это постоянно. Перед матчем чемпионата против «Мордовии» большую часть пресс-конференции Паша действительно берёт на себя. Лёша отвечает лишь на самые банальные вопросы: — Вы никогда прежде не находились в статусе главного тренера команды. Что чувствуете? — Что насчёт коммуникации с Артёмом Сергеевичем? — Отойдёт ли команда от привычной тактики? У вас есть свой взгляд на модель игры? И до тех пор, пока какой-то журналист не выдаёт факт, о котором не знал никто в команде, всё идёт хорошо. — По решению комиссии дисквалификация Артёма Сергеевича будет составлять не один матч, а два. Как вы к этому относитесь? Ни Лёша, ни Паша не слышали о решении комиссии, поскольку такие новости в первую очередь достигают руководства клуба. Черышев с известием, видимо, ещё не успел прийти, поэтому Лёша с Шандыбиным неловко переглядываются. Конечно, это тут же замечается несколькими журналистами, которые начинают активно что-то печатать в телефонах. Наверняка, скоро появятся громкие заголовки из серии: «В «Юпитере-16» шокированы решением комиссии по увеличению срока дисквалификации Дзюбы». — Поскольку мы можем только принять это решение, — говорит Лёша, стараясь сохранять спокойствие, — команда будет работать в стандартном режиме. Это никак не повлияет на процесс нашей подготовки. Такие вещи случаются. Мы должны думать о результате. После пресс-конференции Лёша думает, не прозвучали ли его слова как-то не так, словно ему дела нет до отсутствия Дзюбы. Не то чтобы тот действительно наговорил на два матча дисквалификации, но если какая-то комиссия приняла такое решение, то пусть. Подавать протест может высшее руководство, а не Лёша, в любом случае. Для него просто увеличивается срок мучений. — А вы, оказывается, дипломат, Алексей Андреевич, — Лёша понятия не имеет, когда Дима снова появился рядом с ним. Неужели он стоял за дверями на протяжении всей пресс-конференции и слушал? Если так, то Лёша может лишь удивиться. — Ну, кстати, для первого интервью довольно неплохо. Хотя я посчитал, что ты четыре раза опустил взгляд в стол, половину времени держал пальцы сцепленными, и вот та реакция на дисквалификацию Дзюбы... — Мне, конечно, очень приятно, что я тебе интересен, но не мог бы ты оставить свои наблюдения при себе? — О, просто жить без тебя не могу! — и Дима как будто даже не шутит. — Раз уж мы заговорили об этом, как насчёт узнать друг друга получше? Начать общаться, например? — Напомни, где я сказал, что ты меня хоть немного интересуешь? Дима цокает языком, покачивая головой. На самом деле, в душе он безумно рад, поскольку за последнюю неделю с лишним это самое длительное их с Лёшей общение. Даже несмотря на то, что он в очередной раз его послал. Всё лучше, чем чувствовать себя пустым местом в его глазах. На самом деле, Дима не может точно сказать, в какой момент жизни и почему его вдруг начало беспокоить внимание со стороны Лёши. Это пошло откуда-то из академии, где Дима просто хотел с ним подружиться. Довольно общительный по своей натуре, он думал, что новый сосед, к тому же, безумно талантливый игрок, стал бы прекрасным приятелем. Ожидания оказались обманчивы, потому что Лёша совершенно не горел желанием даже здороваться по утрам. Наверное, раньше Диме хотелось, чтобы Лёша ещё и признавал его на поле. Про того говорили из каждого угла от тренеров до сокомандников, про Диму, конечно, тоже, но не так часто. Оно и понятно, ведь Лёша играл в атаке, на таких игроков всегда обращают больше внимания. Тем не менее, Дима ждал, что Лёша хоть раз похвалит его за работу, поблагодарит после игры за правильные действия в обороне, благодаря которым они не пропустили. — Почему ты спрашиваешь меня о том, что входит в твои обязанности? — Дима терпеть не мог эту надменную интонацию и чуть поднятые брови. — Тебе корона, блядь, не давит, а? — естественно, Дима огрызался. А потом его друзья после очередной привычной сцены интересовались, почему он носится за Миранчуком, как за самой красивой девчонкой района. И правда, почему спустя столько лет он продолжает за ним бегать? Дима даже специально просил тренеров ставить его в противоположную от Лёши команду во время двухсторонок, чтобы доставить ему побольше проблем. Может быть, хоть так Лёша, наконец, заметит его. Проблема была в том, что Димины усилия для Лёши ничего не значили, как бы тот ни старался. Когда их футбольные пути разошлись, Дима только и мечтал о том, чтобы однажды встретиться с ним на поле. Он до смерти боялся Лёше проиграть, но желание победить его в личном противостоянии было сильнее. Встречались они редко, но Дима до сих пор помнит каждый матч, словно это происходило вчера. Дима даже думал вести счёт их противостояния, но вскоре забросил эту идею, потому что не имело никакого смысла. Теперь они снова противостоят друг другу. Во всяком случае, в глазах Димы их отношения выглядят именно так. Сейчас всё проще, чем раньше. Лёша — тренер, и Диме не нужно соревноваться с ним, как с игроком. Просто нужно заставить его признать Димины усилия с талантом и подтвердить это действиями. Например, постоянным включением в стартовый состав без возможности замены на кого-либо. Казалось бы, Лёша уже пару раз говорил, что считает Диму лучшим выпускником из академии наравне с собой, говорил, что тот лучший защитник чемпионата. Но можно ли гордиться тем, что ты лучший защитник ФНЛ? При этом, большую часть времени проводя на скамейке запасных. В любом случае, обстоятельства, при которых Лёша говорил о Диме что-то хорошее, не кажутся подходящими для исполнения мечты. Лёша ни про кого не может сказать что-то плохое, если дело доходит до интервью или разговора в присутствии всей команды. Он дипломатичный, вежливый, весь такой из себя воспитанный и чрезмерно приличный человек. Дима хочет, чтобы Лёша сказал ему всё, глядя в глаза, и чтобы это звучало искренне. Да, пожалуй, так. Однако может ли Дима гарантировать, что это единственное, почему он продолжает доставать Лёшу? Не совсем. Иначе он бы не полез в его жизнь, не пытался бы докопаться до его биографии. И думая об этом чаще, чем обычно, Дима, наконец, вспоминает, по какой ещё причине изначально прицепился к Лёше. Кажется, со времён академии Дима хотел бы стать не только достойным соперником для него.***
Счёт игры с «Мордовией» — 2:2. Из-за этой ничьей «Юпитер», который смог за семь туров забраться на вторую строчку, несмотря на неудачный старт, сваливается на третью, отставая от первого места на три очка. В такое раннее время, когда не сыграна и треть чемпионата, конечно, никто особо в таблицу не смотрит, однако Лёша всё равно чувствует себя так, словно проиграл. Кубковый матч с «Калугой» заканчивается в основное время со счётом 3:3. Защиты у обоих команд будто и не было, что не может радовать. Счёт меняется на 4:4 после дополнительных таймов, а сама игра перетекает в серию пенальти. Кое-как, благодаря усилиям Арсена, Паши, Олега и Гриши, а также Матвея на воротах, «Юпитер-16» всё-таки проходит в следующую стадию. И тем не менее, описать произошедшее можно лишь словами: «Еле пролезли по пенальти». Наверняка, многие скажут, что «Калуга» и то больше заслуживала победы. Дзюба пожелал им с треском провалиться. Они не проиграли дважды, но и не сыграли на максимум. Лёша считает, что это, вероятно, его вина. Наверное, Артём справился бы лучше. Наверное, с ним во главе не было бы этой невнятности, за которую потом оправдываться. Так или иначе, но впереди у Лёши ещё одна игра в чемпионате, на которой Артёма также не будет. Это страшно нервирует, и даже Антон замечает, что его брат о чём-то беспокоится, когда видит его дома по вечерам. К слову, сам Антон тоже слишком часто находится дома, а Лёша уже успел привыкнуть к тому, что их квартира редко бывает настолько людной. — Никто не может гарантировать, что при Дзюбе вы бы не проиграли всё, что можно, — говорит Антон. — Я более чем уверен, что ты просто себя накручиваешь. — Ты даже не смотрел наши игры, — поэтому опираться на мнение Антона для Лёши совершенно бессмысленно. — А мне и не надо. Я знаю, что ты самый лучший. — Почему ты даже в таких вещах мне врёшь? Антон всегда ему говорит: «Ты у меня самый умный, самый красивый, самый талантливый, лучше всех на свете». Приятно, что в твоей жизни есть хоть кто-то, кто хвалит, но Лёша почему-то этому не рад. Он не считает себя лучшим, уж тем более не видит себя красивым и умным. Он обыкновенный, ничем не выделяющийся, ничего не добившийся. Его игровая карьера была слишком короткой, он ничего не успел сделать, за что его могли бы вспоминать до сих пор. Лёша не играл в лучших командах страны, даже не смог уехать за границу. То, что у него был предварительный контракт с «Ювентусом», не считается. Эта история закончилась, не начавшись. А все слова восхищения, статусы лучшего игрока месяца или отдельного матча — это просто слова. Сегодня лучший ты, а завтра кто-то другой, о ком ты и не слышал никогда. Чужое мнение — слишком непостоянная вещь, чтобы на него опираться. Нет, Лёша уж точно не такой замечательный, как Антон постоянно пытается вбить ему в голову. Он не в состоянии справиться с каким-то Бариновым, в конце концов. Ничего не может сделать с Дзюбой и командой в целом. Лёша не видит и не чувствует, что его тренировки и тактические решения хоть немного влияют на место в таблице в лучшую сторону, на прогресс команды. То, что он делает, мог бы сделать любой, немного понимающий в футболе человек. Вероятно, если бы у Лёши спросили, кого он тогда считает успешным человеком, он бы ответил — Антона. Потому что тот добился гораздо большего. Тот умеет устраиваться в жизни, постоянно проворачивая какие-то непостижимые для Лёши схемы, чтобы занять место повыше. Об Антоне знал весь детдом, в свои семнадцать Антон уже работал рядом с людьми уровня Мамаева, а в двадцать он руководил отделом в невероятно престижной компании. Да, Лёша не может одобрить методов, благодаря которым Антон добился этого, но нельзя не признать очевидное: честность и справедливость Лёши всегда проигрывали хитрости и жестокости Антона. — Ну да, и где я теперь? Я всего лишь чмошный бухгалтер в каком-то убогом клубе, — говорит ему Антон раз за разом. — Стоило париться полжизни, лишая себя нормального детства, юности, молодости. Постоянно иметь дело с мудаками и всё равно остаться ни с чем. Возможно, Антон прав, и сейчас они оба вернулись в начальную точку. Вот только Лёша не думает, что их жертвы равноценны. Он-то не только полжизни, но ещё и здоровье своё отдал ради мечты, которой теперь никогда не достигнет. У Антона шансы до сих пор остаются. Так и получается, пока Лёша понимает, что никогда не сможет стать таким, как Антон, а Антон восхищается Лёшей и тоже считает его недостижимым, оба ни во что не ставят сами себя.***
Странности продолжают происходить где-то за пределами Лёшиного понимания. Всё, что случилось за последнюю неделю, худо-бедно поддаётся объяснению и логике, но появление Черышева на очередной тренировке перед игрой с «Тюменью» вызывает исключительно недоумение. Он не поясняет, зачем пришёл и почему остаётся сидеть, наблюдая за процессом. Однако его присутствие нервирует игроков, которые постоянно спрашивают друг у друга, не в курсе ли кто, что случилось. Кроме того, Черышев записывает детали тренировки, хотя вряд ли понимает в этом хоть что-то, но и это заставляет всех лишний раз напрячься. Никто не в состоянии сосредоточиться, потому что перед руководством нужно показать себя в лучшем виде. Всё-таки непонимание перевешивает усилия, и во всей атмосфере царит какая-то несобранность и растерянность. Несколько раз Шандыбин предлагает не отвлекаться и сделать вид, словно ничего не происходит. Если им не объяснили, значит, они и знать не должны. Это просто какие-то дела руководства. Мало ли, что им нужно, в конце концов. — Вот именно! Мало ли что, — говорит Гриша. — А потом кого-нибудь позовут в кабинет для важного разговора, и завтра нас станет на одного меньше. — Когда такое вообще было? Ещё никто из «Юпитера» не уходил по решению руководства, — замечает Шандыбин. Статистика не сильно убеждает тех, кто побывал в других клубах, где подобное вполне имело место быть. Не к месту Олег решает вспомнить начало своей карьеры, проходившее во второй лиге, в маленькой региональной команде, где люди играли больше ради интереса, чем зарплаты. И там, по словам Олега, очень часто приходил генеральный, чтобы после тренировки выцепить одного игрока и намекнуть, что тому лучше уйти, ибо команда не тянет расходы на него. — По такой логике и у нас должны будут убрать того, на кого больше всего тратят, — догадывается Арсен. — Ну, и кто это? Все, как один, поворачивают головы в сторону Димы. Да, в «Юпитере» не принято заглядывать в кошельки друг друга, не принято обсуждать размеры премий и условия контрактов, но это не значит, что информация перестанет гулять в коридорах и между сотрудниками. Кто-то где-то услышал, передал по секрету другому, в это время третий просто проходил мимо и случайно запомнил. А у Димы, ко всему прочему, ещё и биография, выдающаяся на события, да агент в лице Мамаева. — Пусть попробуют, — хмыкает Дима. Если кто-то попытается убрать его из клуба, то лично будет беседовать об этом с Пашей. От «Юпитера» ничего не останется в таком случае, и все здесь должны это понимать. Тем не менее, также молчаливо Черышев присутствует и на других тренировках. Игроки уже меньше обращают на него внимание, словно привыкая, но теории строить не перестают. Даже требуют, чтобы Шандыбин на правах капитана прямо спросил, в чём дело. Он, однако, решает замять этот вопрос, убеждая других, что не имеет никакого смысла. Если бы что-то случилось, то Лёша уже давно поговорил бы со всеми, ну или даже лично с Шандыбиным. — Кстати, а блаженный не может быть в курсе? — интересуется Исаков. — Больно он спокойно отреагировал. Даже бровью не дёрнул, когда Черышев припёрся. А что, если это он Черышева и попросил прийти? Чувствует, что один не справляется, боится. — Кого он боится? Тебя, что ли? — усмехается Арсен. Лёня как-то огрызается, что вызывает смех со стороны некоторых игроков, и на этом всё заканчивается. На следующий день, впрочем, после тренировки Черышев заглядывает в раздевалку, из-за чего разговоры в ней заканчиваются так же резко, как и в день, когда в неё зашёл Лёша. Денис вызывает одного человека, причём, не Шандыбина, обещая занять у него немного времени. — Ну всё, началось. А я говорил! — с обречённостью произносит Гриша. — Прав был Олег со своими рассказами, и нас эта хрень коснулась. — Так взяли бы Диму тогда, — настаивает на своей теории Арсен, закатывая глаза. — И, между прочим, до тренировки Черышев тоже одного звал. — Кого?! — слышится несколько восклицаний, после которых следует переглядывание. Если кого-то уже вызывали, то почему он ничего не сообщил? — Да меня и звал, — продолжает Арсен совершенно спокойно, будто для него вся эта ситуация совершенно обыденна. — Спрашивал что-то про отношения в команде, типа не было ли у нас внутренних конфликтов. Ещё спрашивал, кто что говорит про тренеров, нет ли здесь недопониманий. И просто хотел, чтобы я рассказал, всё ли в порядке, или есть проблемы. — И что ты ответил? — голос Шандыбина незаметно срывается, но никто этого не замечает. — Я помню, что ли? Вскоре возвращается Макс, которому Черышев задавал точно такие же вопросы, что и Арсену. Макс, благо, свои ответы помнит. Говорит, что ничего толком не ответил, мол, на его взгляд всё нормально. А больше сказать нечего, потому что Макс, в принципе, не обращает внимание на всякие мелочи, вроде того, кто и кому когда нахамил с утра. Конечно, если бы прямо в раздевалке развернулась, допустим, драка, то Макс бы это запомнил. — Я вам говорю, это точно блаженный настучал! — высказывается Исаков. — Иначе зачем Черышеву вдруг обеспокоиться атмосферой в команде. Шандыбин смотрит на Исакова, чуть хмурясь, но никак не пытаясь опровергнуть его слова. Паша вообще ведёт себя довольно странно с тех пор, как появилась проблема с визитами Черышева. Не пытается разобраться в этом, не затыкает Исакова с его безумными теориями, где крайний всегда Лёша, да ещё и волнуется по поводу того, что могли наговорить игроки на вопросы Дениса. Дима замечает это, однако не думает, что стоит при всей команде интересоваться, в чём причина. Лучше потом подойти к Шандыбину и переговорить с глазу на глаз. В конце концов, тот целую неделю вокруг Димы крутился со своими дурацкими советами и просьбами. Это тоже довольно странно, пусть Паша и оправдывает любое своё действие желанием помочь команде. Дверь раздевалки приоткрывается, и кто-то успевает решить, что это снова Черышев. Наверняка, ему нужно успеть опросить как можно большее количество игроков до какого-то определённого времени... Однако в раздевалку заходит Лёша. — Надеюсь, мы сейчас получим объяснения, какого хера творится, — фыркает Исаков, скашивая взгляд в его сторону. Лёня выглядит совершенно уверенным в своей правоте и явно ждёт, что сейчас тренер во всём признается, как всегда, постаравшись смягчить это каким-нибудь бессмысленным лепетом про следование каким-то правилам. Только подобные поступки ничем не смягчишь. Если ты решил настучать руководству, не попытавшись откровенно поговорить с командой, то никто после этого тебя уважать не будет. — Конечно, Лёня, — спокойно отвечает Лёша, предлагая тому присесть на скамейку. Сам он остаётся стоять, прислонившись спиной к двери. — Итак, думаю, все поняли, что руководству клуба стало известно о проблемах, происходящих внутри нашего коллектива. Я сейчас имею в виду разного рода нарушения субординации, срывы тренировок, поведение за пределами территории клуба и другие вещи. Я не знаю, дошло ли это до Александра Александровича с Фёдором Михайловичем, или только Денис Дмитриевич разбирается с этим. Все понимают, что если новости дойдут до Кокорина, то ничего хорошего ждать не придётся. Уверен в себе лишь Дима, за которым стоит Мамаев, навсегда остающийся человеком гораздо более сильным и влиятельным, чем кто-либо вообще в «Юпитере», даже вместе взятый. Дима догадывается, что по большей части Лёша имеет в виду его, но совершенно не испытывает страха за своё будущее. Ну, максимум, его снова оштрафуют, наверное. — А кто настучал-то? — снова влезает Исаков, усмехаясь. — Я думаю, нам нужно быть честнее друг с другом, — Лёша обводит взглядом всех присутствующих. — Пусть этот человек сам скажет. — Подождите, Алексей Андреевич, — вдруг взмахивает рукой, привлекая внимание, Арсен. — Вы сами, получается, уже знаете, кто это? — Да. Я только что разговаривал с Денисом Дмитриевичем, потому что мне, как и вам, было интересно, что происходит. — Ну, а если никто не признается, что делать будем? — разумно спрашивает Олег. — Ничего. Это просто останется на его совести, — отвечает Лёша. — Я не хочу разрушать ваш коллектив, если он, конечно, есть, называя кого-то предателем или вроде того. Я всего лишь считаю, что такие вещи нам следует обсуждать сообща. Хотя, конечно, тот, кто всё рассказал Денису Дмитриевичу, заставив его заинтересоваться, поступил исключительно по правилам. На лице Арсена появляется задумчивость. Он пытается догадаться, пока все вокруг молчат и только изредка поглядывают друг на друга. Если человек поступил по правилам, обратившись к руководству, значит, он обладал правом в обход команды и тренерского штаба поднять этот вопрос. Арсен удивлённо приоткрывает рот, поднимая взгляд на Шандыбина. Смотрит на него и Лёша, но смотрит без осуждения, злобы и чего-либо ещё. Просто спокойно и даже немного поддерживающе. — Я хотел для нашей команды лучшего, — тихо произносит Шандыбин. — Я всегда пытался добиться взаимопонимания и убрать конфликты. Сначала у нас был только Лёня, который доставлял проблемы, но потом появился Дима, и... — Нихуя себе! — восклицает Баринов. Он действительно не ожидал, что пожаловаться на него может Шандыбин. — То, что Дима говорит и делает, — где-то за гранью. Я с таким не сталкивался, поэтому решил принять меры. Я рассказал обо всём Денису Дмитриевичу, и он тоже принял меры. Дима, тебя ведь оштрафовали, верно? — Серьёзно, блядь? Так это был ты?! Дима даже вскакивает со своего места, прожигая Шандыбина злостью. Из-за него Диме пришлось ездить к Паше, подозревать Лёшу и даже угрожать Антону, который вообще ни при чём, не считая момента утверждения списка штрафов. — Правда, на Диму это не особо повлияло. Я не хотел, чтобы наша команда разрушилась изнутри, даже не дойдя до середины сезона, — Шандыбин продолжает говорить, словно не замечая реакции Димы. Никого не замечая, а ведь ещё несколько человек сидят в полном недоумении и мысленно поддерживают сторону Баринова. — Почему ты решил, что на Диму не повлиял штраф? — вдруг спрашивает Лёша. — Насколько я заметил, Дима стал более спокойным. Не то чтобы это было правдой. Дима как будто не изменился вовсе, наоборот, умудрился сорвать тренировку, самовольно уйдя с неё, предварительно снова нахамив Лёше. А потом он ещё имел разговор с его братом, но о содержании этого разговора вряд ли Шандыбин мог знать. После Дима уже при всей команде лишь несколько раз возмущался на методы Лёшиных тренировок, предпочитая больше высказывать ему лично. Да и другие его действия, не носившие такой конфликтный характер, тоже происходили исключительно между ними двумя. Получается, либо Паша стоял где-то за углом и подслушивал каждый момент Диминого взаимодействия с Лёшей, либо Дима умудрялся ссориться с кем-то ещё из команды, либо же Паша получил информацию от другого человека, попросившего обратить на это внимание. — Мне... рассказали, что он продолжает делать... — неловко сообщает Шандыбин, и настолько растерянным его никто ещё не видел. Сейчас он совершенно не похож на капитана команды. — И чё я там делаю, а? — возмущённо спрашивает Дима, подходя к Паше ближе. Шандыбин сбивчиво перечисляет, кое в чём путаясь. Многие факты оказываются даже не причастны к поведению внутри команды, а относятся больше к личной жизни Димы, связанной с режимом, который он якобы тоже нарушает, чем потом хвалится то тому, то другому. В целом, доля правды в каждом названном событии есть, тут в зависимости от того как преподнесёшь, можно подумать всё, что угодно. — Ты ёбнулся? Я вообще ничего этого не делал! — но Дима-то в курсе правды. — Эй, кто-то из вас может подтвердить эту хуйню, которую он наплёл? — обращается Дима к команде, и все действительно в первый раз слышат всё сказанное Шандыбиным. — Мне это Лёня передал, — произносит Паша. Самоуверенный всё это время Лёня поджимает губы, кривясь. По его реакции становится очевидно, что он действительно сознательно оговаривал Диму при Паше, чтобы спровоцировать того на дальнейшие действия. Паша поверил, пошёл к Черышеву, и теперь они имеют его пристальное внимание к процессу тренировок и подозрительные опросы игроков. Однако никто не может понять, почему вдруг Шандыбин оказался таким дураком и даже не захотел обратиться к самому Диме, чтобы удостовериться. — Вот это у вас команда, конечно. Коллектив года, — хмыкает, покачивая головой, Матвей. — Если бы я знал, никогда бы не согласился сюда прийти. Лучше бы во второй лиге играл. — Лёнь, а ты нахуя это придумал? — теперь Дима подходит и к нему. — Да просто. Заебали меня твои выходки, как и всех. Решил, что тебе нужно успокоиться. — Но ты же сам меня поддерживал... — Сорян, передумал, — Исаков разводит руками. — То есть хочешь сказать, что вдруг перестал считать Лёху блаженным? Зауважал его? Не считаешь, что надо от него избавиться любыми способами? Меня к этому подталкивал, а сам слился? — Подожди-подожди, когда это я говорил, что хочу Алексея Андреевича из клуба убрать? Однако Дима уже хватает Исакова за воротник, заставляя встать со скамейки. Никто не сомневается, что будет драка, но разнимать не собирается даже Шандыбин. Он вообще перестаёт понимать, кто и в чём виноват, кто кого хотел подставить. Он ведь действительно поверил Лёне. Тот слишком талантливо переплёл правду с ложью. — Хватит, — говорит Лёша, кладя ладонь на плечо Димы. — Что случилось, то случилось. Меня не волнуют ваши мысли, касаемо других людей в клубе, об этом можете при случае рассказать Денису Дмитриевичу. Я надеюсь, что все поняли одну вещь, — Лёша снова обращает внимание на остальных игроков. — Здесь на первом месте для вас должен быть футбол, а не амбиции, эмоции, интриги. Если это для вас более значимо, и вы хотите тратить своё время не на тренировки, а успех команды на поле вам не интересен, то, думаю, вам стоит задуматься, стоит ли находиться в этой команде. Или имеет смысл поискать клуб под ваши интересы. Лёша не ждёт, что его слова дойдут до большинства, но надеется достучаться до единиц. По его мнению, Дима сам виноват в произошедшем. Изначально нужно было заниматься тем, ради чего пришёл, а не строить какие-то планы с Исаковым. Интриги Исакова Лёша подозревал ещё давно и теперь лишь получил подтверждение своим мыслям. Шандыбин показал свою слабую сторону, как капитана. Это плохо, но с этим можно жить. Главное, извлечь нужные уроки. Остальным игрокам, разумеется, следует поступить тем же образом. Кто-то виноват в излишней доверчивости. Кто-то в том, что совершенно не обращает внимание на происходящее в команде. У кого-то список грехов можно перечислять сутками. А кто-то решил не вмешиваться или думал, что всё равно не сможет противостоять. Все виноваты. «Юпитер-16» всё ещё не про футбол.