***
Десять, одиннадцать, двенадцать. Антон, подперев щёку кулаком, считает, сколько одинаковых стаканов Далер уже протёр полотенцем. Какой-то мужик задолбал трещать над ухом, пытаясь объяснить бармену свои жизненные проблемы. Это длится уже около получаса, если не больше, и Антон думает, что через несколько мгновений попросит болтливого мужика занять свой рот хоть чем-то, потому что, вообще-то, Антон тоже сюда пришёл для душевного разговора. Кто, как не Далер, просто так выслушает его? Наверное, идти в «Tesoro» вечером пятницы было неразумно. Нужно было предполагать, как много здесь посетителей, и всем нужно выпить, поговорить, потанцевать. Прошло много времени с тех пор, как Антон был тут один, он просто забыл, каково это. Невероятно раздражает видеть, что у всех есть компания, даже если найденная пару минут назад, благодаря случайно зацепившимся языкам. — И вам всего доброго, — улыбчиво произносит Далер, отправляя мужика восвояси, но всё равно следя, сможет ли тот добраться хоть до двери. Всякие случаи бывали, может быть, потребуется дополнительная помощь, хотя Далер с удовольствием проигнорировал бы. — Терпеть не могу пятницу. — Тебе так и не дали сменщика? — спрашивает Антон. — Дать-то дали, толку от него. В пятницу всё равно моя смена, как ни крути. Но если получится, я попрошу ставить нас вдвоём, иначе не выдержу столько пустой болтовни обо всём на свете. — К сожалению, придётся послушать ещё и меня, — Антон протягивает Далеру пустой стакан, чтобы он снова наполнил его чем-нибудь на свой вкус. Сегодня совершенно плевать, что пить и в каких количествах. Хочется просто напиться и, может быть, случайно найти себе приключений. — А где?.. Вопрос очевиден, но Антон решает сделать вид, будто не понимает. Он вопросительно приподнимает брови, оглядывается, словно рядом действительно должно быть что-то ещё. Тем не менее, в душе Антон рад, что Далер сам поднял тему. Не придётся выдумывать, как к ней подойти, чтобы не выдать того, что чувствуешь на самом деле. Антону хочется лишь выговориться, чтобы без всяких нравоучений и дурацких советов. — Тот мужчина, с которым ты сюда приходил несколько раз подряд, — поясняет Далер, возвращая Антону стакан. — Я просто уже почти привык видеть вас вместе. — Боже, это было сто лет назад. Даже я про него забыл. — Да? А мне в какой-то момент казалось, что у вас едва ли не отношения. — Далерка, не неси хуйню. Где отношения, а где я? Нет-нет, мне вот этого всего не нужно. Единственное, что нас объединяло с ним — желание потрахаться. — Тоже своего рода гармония, — разводит руками Далер. — Если не секрет, то что её разрушило? — Мои принципы. «Которые я так легко просрал, стоило ему появиться рядом», — мысленно договаривает Антон, смиряясь с этим. Тут уж ничего не поделать. Правда есть правда, он действительно слишком сильно и быстро доверился Феде, когда не стоило. Далер внимательно слушает, как, по мнению Антона, всё начало выходить из-под контроля, и поэтому он принял решение, что больше со Смоловым им общаться не стоит. Видеться тоже, но тут сложнее. Никто не застрахован от того, чтобы случайно встретиться на работе. — И что же, ты не жалеешь? — Я просто знаю, что так нужно было сделать. — Но ты всё-таки не хотел бы этого. — Да кому интересны мои хотелки? — отмахивается Антон. — Видишь ли, даже если бы я вдруг начал к нему что-то чувствовать, ничего бы не вышло. Во-первых, мы слишком разные. Во-вторых, он занят. Более того, я знаю человека, с которым он вместе уже тринадцать лет. В глазах Далера сверкает неподдельный интерес, а Антон думает, что нет ничего страшного, если он расскажет обо всех нюансах их с Федей отношений. В конце концов, учитывая желание Антона напиться, он и не вспомнит завтра, что нëс без остановки, а Далер не тот, кто станет напоминать при любом удобном случае. В этом плане он — лучший собеседник, которого только можно найти. Ему интересно слушать просто ради самого процесса, но использовать это как-то дальше Далер не станет. Практической выгоды от чужих откровений нет, поэтому Далер просто сохраняет эти истории где-то в памяти чисто автоматически. Прошло много времени с тех пор, как Антон впервые пришëл в «Tesoro». То был один из самых тяжëлых периодов его жизни. Сидя за барной стойкой и напиваясь ради того, чтобы забыть о проблемах хотя бы на некоторое количество часов, чтобы отпустить все переживания о прошлом и будущем, чтобы, наконец, занять своë сознание чем угодно, Антон так же разговаривал с Далером. Возможно, пересказывал события последних месяцев, свалившиеся на него. Возможно, не мог связать и пары слов, но всё равно пытался объяснить, как ему тяжело. В любом случае, в тот день Антон перестал верить в любовь. Он понял, что никогда не сможет получить еë, ведь жизнь решила причислить его к недостойным. Никакой любви, никаких привязанностей, а значит, никаких отношений. Антон считает, что он действительно не заслуживает чего-то подобного. А ещё он просто боится, что вновь обманут, и тот, кто выглядел хорошим и понимающим, окажется ничем не лучше самого Антона и тех, с кем он дважды обжëгся. — Ты так изменился, — произносит Далер тихо, когда Антон вдруг замолкает, а на его лице появляется ужасно печальное выражение. Прямо как тогда, в их первую встречу, но почему-то Далер всë равно видит, что это не тот Антон двухлетней давности. — Мне кажется, я просто вспомнил, каким был до него, — Антон невесело усмехается, словно ему не нравится чувствовать себя таким же, как раньше. — Не думаю, что ты был хуже. Почему бы вам снова не попытаться поговорить? Ты ведь можешь ему позвонить хоть сейчас. — С чего бы вдруг? О, я себя знаю, сейчас расчувствуюсь, наговорю хуйни, потом полжизни буду доказывать, что не имел в виду ничего. Лучше налей мне ещё. Пока Далер выбирает напиток, не слишком торопясь, потому что тоже задумывается над всем услышанным, в «Tesoro» появляется новый посетитель. Антон случайно поворачивается в сторону хлопнувшей двери, но тут же делает стремительный разворот обратно, надеясь, что вошедший не сразу заметил и его. Что ж, это уже куда интереснее. Кого-кого, а Баринова на ночь глядя, да ещё здесь, Антон увидеть не ожидал. Тот садится на соседний стул, на расстоянии вытянутой руки от Антона, и он явно тоже испытывает какие-то проблемы, раз не обращает внимание ни на что. Только окликает Далера, прося налить чего покрепче. Желательно, чего-то настолько сильного, чтобы сразу ударило в голову и отключило через пару минут. Антон получает свой стакан, молча делает глоток, дожидается, пока Баринов получит свой и тоже притронется. — Так-так, напоминает нарушение режима и новый штраф, — наконец, Антон позволяет себе развернуться и улыбнуться одним уголком губ. Эффект превосходит все ожидания. Баринову алкоголь попадает не в то горло, он закашливается едва ли не на весь бар, привлекая внимание посторонних и даже получая едкий комментарий из серии: «Не умеешь пить — не пей». Только потом он упирается шокированным взглядом в Антона. — Ну, привет, — говорит тот, сгибая руку в локте и прислоняя щёку к кулаку. — А что, Лёша разрешает пить накануне важной домашней игры? Какие-то новые методы повышения эффективности? — Какого хрена ты тут делаешь?! — наконец, выдавливает из себя Дима. — Я здесь был раньше тебя, так что, вопрос не принимается. Эй, Далерка, познакомься, перед тобой сейчас сидит миллион евро в живом виде! Когда-нибудь видел такое? Далер переводит взгляд с Антона на Диму. Не то чтобы его удивляло, что даже совершенно посторонний человек вдруг оказывается знакомым Антона. Иногда у Далера создаётся впечатление, что за всю свою не самую долгую жизнь Антон успел перезнакомиться со всей Москвой, ну или с большей её частью уж точно. Недавно Далер вычитал термин, которым обычно называют таких общительных людей... Что-то про бабочек, кажется. — Ты не мог бы начать обращаться ко мне по имени? — ворчит Дима. — Окей, в таком случае, нам стоит познакомиться по-человечески, не думаешь? — Антон выпрямляется, двигается ближе и протягивает Диме руку. — Меня зовут Антон, и я самый красивый мужчина в этом городе, очень приятно. — Самомнения у тебя дохуя, конечно, — вздыхает Дима, но протягивает руку в ответ. Поразительно, насколько они с Лёшей разные. Дима всегда считал, что близнецы должны быть одинаковы не только внешне, но и в своих привычках копировать друг друга, это ведь логично. Однако Антон совершенно не отличается скромностью, он слишком болтливый, эмоциональный и хаотичный. Честно говоря, Дима думает, что люди быстро устают от таких, как Антон. Во всяком случае, Дима, который не может назвать себя интровертом, удивляется, насколько же Антона много, и уже через полчаса хочется, чтобы его стало поменьше. Но каким-то образом у него всё равно получается вытянуть из Димы, не особенно желавшего общаться, причину появления в баре. Конечно, без шокирующих подробностей про заговоры со стороны Исакова, наивность и глупость Шандыбина и прочие разборки, к которым Дима оказался банально не готов, хотя повидал разного в той куче команд, где успел поиграть. — И что же именно случилось в вашем волшебном коллективе, что нужно бухать, как не в себя? — спрашивает Антон. — Давай, я очень люблю сплетни. Особенно сплетни с работы. — Ага, так я тебе всё и выложил. Откуда я знаю, почему ты так интересуешься, — Дима тут же получает лёгкий удар кулаком в плечо. Его этот жест ненадолго выводит из равновесия в том плане, что они с Антоном знакомы-то всего пару минут, а тот уже ведёт себя с ним, как с давним приятелем. Не говоря о том, что в прошлую встречу Антон буквально Диме угрожал. Хотя и тот вёл себя с ним не слишком дружелюбно. — Эй, чуть больше доверия к сотрудникам клуба! Ты что, не слышал самую популярную легенду наших кулуаров о том, что со мной лучше дружить? Вот если не расскажешь, я обижусь и припомню тебе, как ты тут пил в неположенное время. С другой стороны, они ведь действительно пьют. Причём, оба в достаточных количествах. Учитывая, что Антон здесь сидит до Димы, то, вероятно, он выпил уже слишком много. Значит, ничего не случится, если Дима ему расскажет, ведь потом никто об этом не вспомнит. К тому же, Диме действительно хотелось бы высказаться, так как пожаловаться особо некому. Он и правда доверял Исакову, думал, что они друзья, поэтому совершенно не следил за тем, что рассказывал. Никто ведь не предполагает заранее, когда начинает с кем-то общаться, что информация, рассказанная друг другу, в любой момент будет использована против тебя. Было бы просто неадекватно подозревать в возможном предательстве всех подряд, так недалеко и до сумасшествия. К тому же, Дима не замечал, что Исаков, видя его напряжённые отношения с Лёшей, специально разжигал между ними конфликт, давая Диме соответствующие факты. Конечно, сильно напрягаться Исакову не приходилось, потому что Лёша и сам прекрасно справляется с ухудшением своего образа в глазах Димы. Исаков всего лишь акцентировал на этом внимание и заставлял думать чаще, чтобы Дима успевал себя накрутить посильнее. Только теперь, анализируя их общение, Дима понимает, что был ведомым дураком, на чьём доверии и простоте сыграли самым грязным образом. Что же касается Шандыбина, то в нём лишь вскрылся существенный недостаток в виде бесконтрольного желания делать всё возможное на благо команды. Ради неё, ради своего образа капитана, он был готов верить даже таким, как Исаков. Впрочем, Дима почти уверен, что и здесь Лёня очень хорошо запудрил мозги Шандыбину, ведь тот всё же не мог быть совсем наивным идиотом. Тут, вероятно, многие бы повелись. — Вот это я понимаю, у вас там страсти, — качает головой Далер, тоже заслушавшийся историей. — Не то что мои проблемы с графиком и утерянные бокалы. — Да у нас вообще скучать не приходится, — хмыкает Антон. — Значит, Исаков хочет, чтобы моего Лёшу уволили, и решил использовать тебя, потому что тебе мой Лёша тоже не нравится. — Он мне не... — Дима замолкает и хватается за стакан, допивая до дна, надеясь, что никто не услышал. — Я имею в виду, что мне не нравятся исключительно его методы тренировок. Ну и то, что он такой весь из себя высокомерный, заносчивый... — Мой Лёша? — удивляется Антон. — Этот скромный правильный парень, вечно принижающий себя? Конечно, Дима согласен с пунктом о правильности, которая у Лёши граничит с каким-то психозом. Скромность? Вероятно, да. В конце концов, Лёша живёт так, чтобы о нём никто ничего не узнал, не раскрывает своих увлечений, помимо любви к футболу, а ещё не переносит интервью. Но про принижение себя Дима никогда бы не подумал. Как Лёша мог бы себя принижать, если из всех углов по отношению к нему вечно лилось восхищение? Впрочем, никто не отрицает, что Лёша предстаёт совершенно разным человеком на работе и со своим братом. Уж если он ничего ему не рассказал про проблемы с Димой, это было бы совершенно неудивительно. — Ладно, оставим моего Лёшу, — говорит Антон. — Есть потрясающее предложение. — Почему ты называешь его своим постоянно? — вдруг спрашивает Дима. На самом деле, обращение резануло по ушам с первого же раза, но Дима подумал, что это могло получиться случайно. — Потому что это мой Лёша, — не понимает Антон. — Что тебя напрягает? — Это звучит так, словно... не знаю, как будто вы не в братских отношениях. Антон заливисто смеётся, снова привлекая постороннее внимание. Даже за громкой музыкой слышно, насколько его развеселило Димино предположение. — Ох, к сожалению, мне ничего не светит, даже если бы я очень хотел. Лёша для меня слишком идеальный. — Сделаю вид, что не слышал этого. Ты говорил про какое-то предложение. — Да, точно. Слушай, ты не куришь случайно? Разумеется, Дима курит, хотя и не должен бы. Антона нисколько это не удивляет и не вызывает никакого осуждения, мол, спортсмены обязаны вести здоровый образ жизни, поэтому я запомню о твоей вредной привычке и сообщу кому надо. Нет, Антон всего лишь предлагает им выйти покурить вместе, а после снова вернуться в бар, чтобы обсудить то предложение, которое есть у Антона. — В общем, раз уж Исаков подставил тебя, да ещё и вредит команде, как тебе идея избавиться от него? — совершенно легко произносит Антон, поэтому Дима не может всерьёз воспринять его слова. — Что ты имеешь в виду? — Ну, если помнишь, то на одной недавней тусовке в честь вашей премии между мной и Исаковым произошло кое-что. Честно говоря, мне очень хочется испортить ему жизнь, а тут столько удобных поводов начать действовать. Вот я и думаю, может быть, объединим наши усилия и уберём его с дороги? На губах Антона полуулыбка, и это всё ещё не выглядит настоящим предложением. Однако он повторяет свой план во второй раз, не пытаясь разубедить Диму в том, что это не шутка. К тому же, его глаза. Несмотря на количество выпитого, заглянув в них, Дима может лишь убедиться, что сейчас Антон настроен решительно. — Это похоже на сделку с дьяволом, — говорит Дима недоверчиво, вызывая у Антона усмешку. — Почему я должен согласиться? — Разве ты не хочешь отомстить? — Я уже дал ему несколько раз по роже в раздевалке, — хмыкает Дима. — Так что, на завтрашней игре меня не будет, ибо я во всём сознался Лёше. — Этого достаточно для того, чтобы забыть о случившемся? Ты думаешь, Исаков не попытается снова использовать тебя против Лёши? Или он не решит избавиться от тебя? — Антон понижает голос, смотря прямо на Диму. — Хочешь, расскажу одну интересную вещь? Исаков не просто так выбрал именно тебя. Не только потому, что тебе не нравится Лёша. Понимаешь, ни для кого не секрет, что сейчас ты являешься самым высокооплачиваемым игроком. К тому же, у тебя есть некоторый статус, которого у Исакова никогда не было. У него тоже есть амбиции, он хочет быть на первых ролях, а для этого нужно сократить количество конкурентов. — Он нападающий. Конкурировать он может либо с Шандыбиным, либо с Арсеном. Я тут вообще при чём? — Исаков хочет получать больше, для этого нужно играть чаще. Арсен слишком молод, его в расчёт не берём в принципе. Остаётся только Шандыбин, который до кучи ещё и капитан. Исаков расшатывает командный дух с помощью тебя, чтобы выставить Шандыбина в неприглядном свете. Авторитет Шандыбина падает, его снимают со звания капитана. Кому следующему может перейти повязка? — Понятия не имею, наверное, кому-то из защитников, кто давно играет. — А если тебе? Ты защитник, и ты хотел быть капитаном настолько, что даже прописал это в своём контракте. — Откуда ты знаешь? — удивляется Дима, припоминая, как в прошлую их встречу Антон говорил, что понятия не имеет о Димином контракте, и его это совершенно не интересует. — Не надо было вламываться ко мне в кабинет и угрожать своим агентом. Конечно, я захотел узнать о тебе побольше, чтобы понимать, как действовать в случае чего. — И после этого ты хочешь, чтобы я тебе доверял? Сейчас Антон предлагает сотрудничество, а потом может так же легко избавиться от Димы, использовав всё, что знает про него. Его целью является Исаков по разным причинам, но следующей целью вполне может быть Дима, учитывая его непростые отношения с Лёшей, которого Антон намерен защищать любыми способами. Опять же, в какой-то момент Дима просто станет помехой, если вдруг у Антона родится новый план. Это действительно сделка с дьяволом. Слишком большой риск подставить себя, согласившись играть по правилам Антона. Тем более, Дима даже не знает, каким именно образом тот собирается убрать Исакова. Вдруг для этого Диме придётся выполнять поручения Антона, например, врать точно так же, как Исаков, но теперь в другую сторону? Сам Антон вряд ли станет марать руки, когда существует возможность управлять ситуацией через кого-то. — Когда Исаков плёл интриги, он думал избавиться от тебя, Шандыбина и Лёши сразу. Шандыбин в силу своего характера решил бы покинуть команду в зимнее трансферное окно, чтобы больше никогда не чувствовать себя неудачником и не сидеть с испорченной репутацией в глазах других. Ты попал бы в очередной скандал. Да, для тебя это привычно, но вот не думаю, что клуб не воспользовался бы этим моментом, чтобы разорвать контракт. Помни, что с точки зрения трат ты всё ещё максимально невыгоден нам. А Лёша и так хотел уйти. Исаков просто окончательно подтолкнул бы его к этому решению. Слова Антона похожи на правду. На то, что может произойти в любом случае, ведь вряд ли Исаков остановится, раз уж поставил себе цель и настолько сильно грезит мечтами о самой большой зарплате, капитанской повязке и других регалиях. Жажда власти, жажда наживы. — Но если мы уберём Исакова, то избавим команду от многих проблем, — продолжает Антон. — Ты же просто бухгалтер, — говорит Дима. — Ты ни на что не влияешь, ты всего лишь отвечаешь за подсчёт денег. И ты хочешь отомстить Исакову? У тебя нет возможностей для этого, значит, ты и не будешь ничего делать. Почему я должен соглашаться на твоё предложение? — Ну, я знаю кое-что об Исакове, что гарантированно не только уберёт его из нашего клуба, но и просто закончит его карьеру, — пожимает плечами Антон. — Я должен тебе верить? — Дима сомневается. После истории со штрафами и тем, что он до сих пор чувствует, будто говорит не с Антоном, простым бухгалтером, а с кем-то вроде Мамаева, Дима стал более внимателен. Даже несмотря на алкоголь в крови, он старается сохранять здравое мышление. — Ты можешь мне не верить, ты можешь меня подозревать в чём-либо. Просто оставим всё, как есть, и посмотрим, к чему это приведёт. Уверен, это будет очень интересно. Но на твоём месте я бы поговорил с Мамаевым о поиске нового клуба, чтобы не остаться с пустыми руками, когда всё закончится. А за меня не переживай, я и без твоего участия могу отомстить Исакову и уж тем более защитить своего Лёшу. Антон прислоняет свой стакан к Диминому и пьёт до дна, после чего подмигивает слушавшему всё это Далеру. Тот не знает, как реагировать, поскольку настолько захватывающих сюжетов перед ним ещё не разворачивалось. Время идёт, они пьют больше, несколько раз выходят покурить. И Дима не может никак выкинуть из головы этот разговор, хотя Антон старательно делает вид, будто ничего и не предлагал. Лишь только оставляя Диму около барной стойки в окончательном одиночестве, невзначай проводит ладонью по его плечу, передавая этим что-то вроде: «И всё равно подумай». К сожалению, Дима не видит возникшей улыбки на лице уходящего Антона.***
Новость о том, что Баринов вдруг неожиданно переехал на базу и поселился в одном из номеров, неожиданно облетает все коридоры и кабинеты офиса «Юпитера». Команда узнаёт о странном решении совершенно случайно, благодаря Арсену, заметившему, что Дима впервые оказался в раздевалке самым первым, да ещё и с большим отрывом. Затем Арсен посокрушался, что сегодня прохладнее чем обычно, а он забыл дома тренировочную куртку. Дима предложил свою и куда-то ушёл, после чего вернулся уже вместе с ней. Так, Арсен сделал вывод, что Дима принёс её из комнаты. Чуть позже всё подтвердил Матвей, до сих пор проживающий на базе. Он утром столкнулся с Димой в столовой на завтраке, и тот прямо сказал, что какое-то время поживёт здесь. Правда, на другом этаже, поэтому Матвей на приятное соседство может особо не рассчитывать. Матвей же вспомнил, что ему, наоборот, скоро съезжать, ибо наконец-то присмотрел себе квартиру в Москве. По этому поводу было бы неплохо устроить новоселье, но в связи с последними событиями внутри команды Матвей не решается пригласить хоть кого-то из этих людей. — Разве ты не жил со своей невестой? — спрашивает Шандыбин. — Я просто хочу сосредоточиться на футболе, как и советовал тренер. — Какой тренер нам это советовал? — удивляется Гриша. — Алексей Андреевич. Наверное, ему стоило посоветовать внимательнее слушать. Настроение у Димы по-прежнему мрачное, и все склоняются к версии, что это, определённо, из-за ситуации с Исаковым. Наверное, скоро Дима отпустит это. Вряд ли, конечно, станет общаться с Лёней, как раньше, но, может, хоть начнёт здороваться. — Мне кажется, это уже не из-за нашего дебила, — уверенно предполагает Арсен, шёпотом сообщая на ухо Шандыбину. — Он ведь побил его, так что, нет смысла угнетаться дальше. Тем более, переезжать на базу. Я думаю, у него что-то случилось посерьёзнее заговоров Лёни. Паша только пожимает плечами. Он не рискнёт полезть к Диме с вопросами. Если настроение у него не изменится спустя пару-тройку дней, то Паша попросит сделать это Арсена, потому что не хочет ещё и на себя навести гнев Димы. Тот вполне способен перенести все негативные эмоции на новую жертву. — Ох, ну, спасибо, — вздыхает Арсен. — А меня не жалко, получается? — Так ты же и беспокоишься. Прояви инициативу, начни совершать взрослые поступки. — Вы там не слишком заговорились? — слышится голос Лёши, обращающийся, удивительно, не в сторону Баринова, как все уже привыкли. — Тренировка ещё идёт, если что. — Алексей Андреевич, подойдите, пожалуйста. Это очень-очень срочно! — неожиданно говорит Арсен. Они с Пашей стоят чуть поодаль от основной части команды. Другие игроки заняты выполнением упражнений с мячом, им некогда отвлекаться и подслушивать. Идеальная ситуация по мнению Арсена, чтобы подключить к всеобщей проблеме ещё одного человека. — Алексей Андреевич, вы должны поговорить с Димой, — серьёзно сообщает Арсен, не смотря на расширившиеся в удивлении глаза Шандыбина. — Понимаете, только вы сейчас можете на него как-то повлиять, потому что не были замешаны в том случае с Исаковым с плохой стороны. Меня Дима слушать не станет, он считает, что я всегда несу чушь. А нам просто ужасно необходимо выяснить, что у него случилось. Может быть, мы могли бы помочь. Ну, или хотя бы поймём, как долго он планирует быть таким. — Если Дима ничего никому не говорил, то это его личное дело. Не нужно лезть, — произносит Лёша, а Шандыбин согласно кивает. — Алексей Андреевич, но это ведь влияет на команду! — Пока что, это только на пользу вам всем, — и Лёша действительно прав, ведь мрачный Дима почему-то гораздо более продуктивен на тренировках. Ни на что не отвлекается, молчит, делает, что скажут, сразу. Лёша в приятном удивлении и надеется, что Дима наконец-то его услышал и понял. Любопытство продолжает распирать Арсена, но единственный, как ему казалось, удобный вариант провалился. Теперь нужно придумывать что-то ещё и пристальнее обращать внимание на слухи. Благо, их в раздевалке сейчас много, значит, есть шанс, что какой-то окажется более правдоподобным. Может быть, Дима даже среагирует на самый тупой, и Арсен сразу его отметёт в сторону. После тренировки Лёша не успевает дойти до тренерской, потому что его застаёт в коридоре звонок от человека, с которым они общаются примерно раз в месяц. Тем не менее, Лёша рад, что спустя столько лет ему удалось вновь найти этого человека и хоть изредка, но получать от него то сообщения, то даже целый разговор, обычно сводящийся к перечислению последних событий жизни. Оказывается, тот человек про Лёшу знает гораздо больше, чем можно было думать, потому что следил некоторое время за его футбольной карьерой и очень переживал. — Да, Коль, что-то срочное? Я сейчас на работе, не особо удобно, — говорит Лёша, опираясь на стену. — О, здорово. В конце этого месяца или в начале следующего? Надо посмотреть, как там идут игры. Может быть, у меня получится найти время. Что-что? Не знаю... Я бы не рассчитывал на это. Нет, я попробую, но он не согласится. Да, я напишу. — Потише со своими любовниками болтать нельзя? — недовольно спрашивает проходящий мимо Дима. Лёша не заметил его присутствия вовремя. — Орёшь на всё здание. Раздражает. — Закрой уши, — фыркает Лёша, закатывая глаза и решая пропустить большую часть бредовой мысли Димы. Иначе они сейчас точно надолго застрянут за выяснением отношений, Диме только дай повод. Позвонивший Коля, бывший детдомовский товарищ Лёши и Антона, предлагал встретиться в честь десятилетия выпуска. Как-никак событие, и пусть близнецы на самом выпуске изначально не присутствовали, всё равно остались неотъемлемой частью небольшой детдомовской компании, которая в течение этих десяти лет пыталась найти друг друга. Лёша, конечно, пошёл бы на эту встречу, потому что давно не видел бывших приятелей, но Коля, разумеется, ждёт и Антона. Тот, наверняка, только услышав, что ему предлагают, сразу откажется. На протяжении десяти лет Антон делал всё, лишь бы больше не вспоминать детдомовский период своей жизни. Однако воспоминание о детдоме настигает Антона и без Лёшиного вмешательства в тот же день. Совершенно спонтанно и максимально неприятно, именно так, как Антон никогда бы в жизни больше не хотел о детдоме вспоминать. Так как Саша очень переживает по поводу количества приёмов пищи в сутках Антона, он давно уже ввёл в их рабочий день традицию обедать заранее приготовленной едой. Саша готовит её накануне и приносит в контейнере исключительно ради Антона, чтобы точно увидеть, что тот ест, когда нужно и сколько нужно, а не только пьёт кофе и курит. Спускаться на два этажа вниз в столовую обычно лень, поэтому обедают они прямо в кабинете. Но именно сегодня Саша забыл контейнер с едой дома на кухне, потому что проспал и торопился. — Давай сходим в столовую? — предлагает он. — Заодно хоть узнаем, как она выглядит. Столовая — довольно приятное место. Светлое, просторное, с множеством небольших столиков на четырёх человек максимум. Вероятность того, что ты будешь вынужденно делить с кем-то стол крайне мала, особенно если приходить в самом начале обеденного перерыва или после получаса от его начала. — Представляешь, я в последний раз столовую видел ещё в детдоме, — вдруг говорит Антон, и уже тогда Саше стоило бы уделить его словам большее внимание, но Саша отвлекается на выбор салата из представленных в витрине. Детдомовская столовая ни разу не была похожа на эту. Там столы были длинные, не было возможности тихо посидеть где-то только своей компанией, если, конечно, не забиваться в какой-нибудь угол. Постоянно царил шум, а монотонный стук ложек о тарелки отдавался в голову. Серая масса одинаковых детей старалась быстрее расправиться с едой, пока её не отобрали. Обязательно кто-то проливал чай на стол, ронял хлеб на пол или оставлял скомканные салфетки, и у тебя не было выбора не садиться на такое грязное место. Потому что чистые уже закреплены за тем, кто сильнее и давно вытеснил оттуда кого-либо. Но самым ужасным был запах. Столовский запах, напоминающий что-то кислое с чем-то молочным, сильно разогретым. Антон не знает, как описать этот запах, но узнает его из тысячи. Узнаёт и теперь, резко замирая с вилкой в руке, чувствуя приступ тошноты. — Всё в порядке? — чуть позже обеспокоенно спрашивает Саша, так и не понявший, что произошло. — Саш, — Антон в третий раз умывает лицо и, наконец, закрывает кран, — меня только что вырвало от долбанного запаха еды, а ты спрашиваешь, всё ли в порядке? У меня начинается паника от серых стен. Я не могу спать один. На всё подряд реагирую агрессией. От малейшего стресса, у меня раскалывается башка. Как ты думаешь, всё ли у меня в порядке? — Я предлагал тебе несколько лет назад обратиться к специалистам, ты меня на хуй послал, — разводит руками Саша. — Во-первых, у меня нет кучи денег, чтобы заниматься этим, — вздыхает Антон, прикрывая глаза. — Во-вторых, блядь, ни у кого из детдомовских нет таких стрёмных приколов с психикой после жизни там. Все просто выпускаются и начинают свободно и счастливо строить будущее. — Не думаю, что дело только в детдоме. — О, а с другим, почему у меня так едет крыша, я вообще ни к кому обратиться не могу. — Ты даже не пытался. — Не в этой стране, Саш. Это всё оправдания, как думает Саша. На самом деле, Антон просто боится кому-то рассказывать о своих проблемах, потому что всю жизнь ему внушали, что это никому неинтересно, и его скорее сочтут неадекватным, чем выслушают и попытаются помочь. Опять же, Антон не привык доверять всем подряд. И даже если перед ним врач, это нисколько не гарантирует Антону ощущение доверия и безопасности. Всю жизнь Антон справлялся со своими проблемами сам и думает, что до сих пор может это делать. Просто надо ещё немного потерпеть, когда-то оно точно пройдёт. Нельзя постоянно пугаться серых стен и блевать от обыкновенного запаха столовой. — Кстати, то, что ты не можешь спать один, — это может быть признаком венца безбрачия, — неожиданно вкидывает Саша. — О, господи, Саш, откуда ты постоянно берёшь эти бредовые факты? — Мама так сестре говорила. Ну, кстати, она до сих пор не замужем. — Вот мне бы сейчас только замуж, конечно, — фыркает Антон, качая головой. Зато теперь они знают, что точно не пойдут больше в столовую, а Саша вряд ли снова забудет дома еду.***
Видеть его не в сопровождении Кокорина становится странным, впрочем, наверное, если бы сегодня на парковке снова появился чёрный геледваген, Антон бы и не посмотрел даже. Но чёрный «Lexus» — это что-то совсем другое, тут можно не просто голову поднять, а даже задержать долгий взгляд. Антон смотрит пристально до тех пор, пока на него не смотрят в ответ. Их разделяет всего несколько ступенек крыльца и многодневное молчание. Хреново сложившийся последний разговор, кажется, положивший конец всему, что успело построиться за два месяца, тоже играет свою роль. Антон подносит к губам сигарету, когда слышит: — Ты не можешь просто войти в чью-то жизнь, заставить почувствовать себя особенным, а затем уйти. На лице Антона появляется лёгкая улыбка. — Хорошая мысль, — говорит он. — Потому что моя, верно? Пару дней назад Антон написал это на своей странице, прикрепив одну фотографию из Питера. Не то чтобы он не пытался этим донести смысл до определённого человека, но не думал, что действительно может сработать. В конце концов, всего лишь красивые слова. Однако он и правда вошёл в его жизнь, заставил почувствовать себя особенным, а потом ушёл. И так можно сказать про каждого из них. — Ещё что-то? — спрашивает Антон, смотря сверху вниз из-за положения относительно крыльца. Простая случайность, что они встретились сегодня, да ещё и таким образом. Совершенно случайно именно сейчас рядом с Антоном не оказалось Саши. Совершенно случайно Федя приехал на работу именно в это время. Совершенно случайно появился мотив для начала разговора. — Если ты не против, — пальцы обхватывают тонкое запястье, не давая снова поднести сигарету ко рту. Антон замирает, буквально чувствуя, насколько близко друг к другу они стоят сейчас, — я бы не хотел уходить из твоей жизни. Время останавливается, когда сердце начинает биться быстрее.