2006-й год
— Я так соскучилась по тебе! — Антон не успевает сделать последний шаг до двери комнаты, как на него с объятиями накидывается Оксана. Прошла неделя с момента возвращения из больницы. В банде Антон ещë не появлялся, только пару раз Влад просил его прийти к себе в комнату поговорить. Тем не менее, уже весь детдом знал о том, что Антон вернулся, а Оксана ведëт себя так, словно он только несколько часов дома. Скучала она по нему, как же. После их разговора во время дня рождения на крыше недостроя они виделись всего несколько раз. Однажды поговорили в столовой, и Оксана спросила тогда, согласен ли Антон на еë предложение о помощи. Антон не дал конкретного ответа, мол, поживëм-увидим, раньше времени ничего планировать не стоит. Потом Оксана главную тему их взаимоотношений не поднимала, просто улыбалась ему, проходя мимо, будто случайно касалась руки, стоя рядом, появлялась на сходках банды... Если Антон сидел справа от Влада, то Оксана либо размещалась на коленях своего парня, ясно давая понять собственный статус в глазах их небольшого общества, либо слева, обычно очень близко, чтобы Влад всегда мог положить руку на еë бедро, невзначай проведя по нему. Однако Оксана редко появлялась на этих сходках, потому что не считала, что должна участвовать или даже просто понимать, чем занимается еë парень. Вероятно, в связи с его скорым выпуском, взгляды поменялись, и вот Оксана почти на каждом собрании, пусть и делает вид, что не слушает. Сейчас она прижимается к Антону до неприличия близко, как не прижимаются к приятелям и просто друзьям своего парня. Лëша тактично отводит взгляд в сторону, проходя вперёд Антона, чтобы скрыться в комнате. Он не должен оценивать увиденное, во всяком случае, не прилюдно. От Оксаны пахнет чем-то цветочным. Наверное, Влад купил ей новый пузырëк дешëвых духов на рынке в качестве подарка. Аромат окутывает Антона, и он думает, что придëтся стирать одежду после таких объятий. — Если скучала, то почему раньше об этом не сказала? — спрашивает Антон, убирая руки девушки со своих плеч. — Ну, не могу же я вот так просто подойти к тебе, — как очевидное, озвучивает Оксана. — Ещë предложи прям перед Владом это сделать. — Может, не нужно это вообще делать? — Разве я не могу быть рада, что небезразличный мне человек жив и здоров? Ты знаешь, я очень переживала за тебя, — она убирает одну прядь волос за ухо, чуть смущаясь, словно говорит о действительно сильных чувствах. Антон почему-то никак не может ей поверить. Возможно, всë дело в том, что Оксана — первый человек, который вдруг говорит ему, что он способен кому-то понравиться в романтическом плане. Если отбросить мораль и понимание, с кем встречается Оксана, то нет ничего неприятного в еë действиях. Антону нравится просто потому, что он в том возрасте, когда влюбиться можно во что угодно, когда любое прикосновение сразу отдаëтся во всëм теле, сбивая ритм сердца и делая дыхание прерывистым. У Оксаны гораздо больше опыта, особенно если верить всем слухам, которые про неë ходят. Она прекрасно знает, как и где легко провести кончиками пальцев, почему нужно встать ближе, стоит ли тихо прошептать что-то на ухо, едва задев губами мочку. Разум Антона начинает постепенно отключаться и предлагает не отстраняться, а, наоборот, дождаться, следующего шага. «Разве тебе неинтересно? — думает Антон про себя. — Она же сама лезет, значит, уверена, что никто не узнает. О чëм ты беспокоишься? Вокруг неë столько слухов, а Владу плевать, чем ты отличаешься?» Самая популярная и красивая девушка выбирает тебя из кучи других вариантов. Да, пусть ты и не первый еë выбор, а всего лишь один из, это не отменяет факта, что нужно быть благодарным судьбе. Тем более, что Антону особо и похвастаться нечем. Он не находит себя симпатичным, у него нет рельефного спортивного тела, как у тех, кто постарше, он не самый хороший собеседник, потому что мало знает, только считает лучше всех в классе. А ещë ему не раз говорили, что характер отвратительный, тяжëлый и взгляд недоброжелательный. Антона сложно назвать душой компании, ведь его репутация скорее устрашающая, чем располагающая к знакомству. У него нет статуса главаря банды, у него нет ничего, чем можно было бы заинтересовать девушку вроде Оксаны. Но она утверждает, что влюбилась в него. Это ли не повод насладиться моментом личного успеха? Пока длится их поцелуй на пороге комнаты, Антон наслаждается. Всë ещë чувствует, что поступает неправильно, но одëргивает сам себя, убеждая, что нужно брать, раз дают. Таковы законы жизни. — Ты можешь завтра вечером прийти ко мне? — спрашивает Оксана. — У меня соседки сваливают куда-то. — Зачем я тебе завтра вечером? — Придëшь — узнаешь, — загадочно улыбается она и оставляет ещë один поцелуй на его щеке. Сидящий в комнате Лëша, подперев ладонью щëку, бессмысленно перелистывает страницы журнала про путешествия, который неделю назад забрал из библиотеки. Читать в этом журнале особо нечего, Лëша просто рассматривает красивые фотографии, сделанные на Алтае, в Карелии, за полярным кругом. Антон падает спиной на кровать, отзывающуюся неприятным скрипом, и поворачивает голову в сторону брата, будто ожидая вопроса. Вопрос витает в воздухе уже не первый день. Лëша не знает, нужно ли о таком спрашивать, или это не его дело, но в любом случае это ведь касается Антона. Как порядочному брату, Лëше нужно хотя бы обозначить своë знание. Он же не слепой, в конце концов. — Эта девушка... Оксана, да? — начинает Лëша, не отрывая глаз от страницы. — Я слышал, что она встречается с Владом. — Ага. — Вы с ней раньше не общались... Я просто, когда увидел... ну, я не разбираюсь в этом, правда... — Я ей типа нравлюсь, да, — договаривает Антон с ухмылкой, которую вызвала Лëшина нерешительность. — Хочешь узнать, встречаюсь ли я с ней? Понятия не имею. — Если она девушка Влада, но ей нравишься ты, почему она продолжает встречаться с Владом? — Потому что Влада весь детдом уважает, с ним она всегда будет хорошо жить. — Не понимаю. В чëм смысл быть с человеком, который тебе не нравится? — Лëш, ты, конечно, как будто вчера родился, — говорит Антон. — Начитался своих книжек про единственную любовь до гроба, блин. В жизни не всегда получается так, что ты встречаешься с тем, кого любишь. Иногда ты встречаешься с человеком, потому что это выгодно и удобно, потому что только так твоя жизнь может быть чуть лучше, чем полным говном. Ты чего вдруг вообще обсудить это решил? Столько лет слал меня подальше с такими вопросами, а тут... А ты ни в кого не влюбился, случайно? Лëша смотрит на Антона, как на придурка. Логические цепочки у него совершенно не логичные. Однако Лëша понимает, что тут не логика, а внутренние ощущения, которые у них, к сожалению, друг на друга очень хорошо настроены. Лëша действительно не станет говорить о чëм-то, пока это не будет иметь к нему прямого отношения. И про чувства Лëша спросил бы раньше, но он никак не мог побороть смущение, да и до сих пор его испытывает, на самом деле, просто ситуация с Оксаной ясно дала понять, что оттягивать больше не стоит. — Тебе точно кто-то нравится, — уверенно заявляет Антон. — С чего ты это взял? — А ты смотришь по-другому. И задумываешься чаще, и книжки читать меньше стал, и... — Разве это признаки того, что человек влюблëн? — Скорее дополнение. Но ты меня не разубедишь, ты точно влюбился. И я даже знаю, в кого. — Ну, и в кого? — Лëша делает вид, что ему безразлично, будто он уверен, что Антон никогда не угадает. Он и не сможет угадать, потому что явно мыслит более просто и очевидно. Антон хитрый и хочет, чтобы Лëша сам ему признался, пусть и не говоря напрямую. — Так я и сказал, — произносит Антон, усмехаясь. — Ты же отрицать начнëшь в любом случае. Нет уж, помучайся, думая о том, что я в курсе всех твоих тайн. — Я просто буду думать, что ты прикалываешься. И никто мне не нравится, чтоб ты знал. — Да-да, конечно. Но выбор у тебя потрясающий, я считаю. Лучше не придумаешь. — Боже, прекрати нести чушь, — Лëша закатывает глаза. Чушью Лёша мог бы назвать свои чувства, которые не поддаются ни одному адекватному объяснению. Впрочем, там всё настолько сложно, что Лёша не уверен, называют ли такие вещи чувствами. Скорее, помешательством на фоне играющих гормонов и отсутствия альтернативных вариантов. Он верит, что такое бывает у всех, точно у большинства в его ситуации, но скоро оно пройдёт. Либо само собой, либо когда Лёша вдруг по-настоящему влюбится в кого-нибудь. Как можно спокойно жить, если тебе нравится собственный брат? Лёша не знает, но и Антон ему не нравится. Вернее, Лёше не нравится Антон как человек, он не представляет себя с ним, разумеется, но ему нравится... Антон как образ? То есть если бы где-то существовал человек, ведущий себя, как Антон, этот человек стал бы мечтой для Лёши. При этом, он прекрасно понимает, что у Антона огромное количество минусов, можно сказать, что в нём плюсов-то и нет. Лёша не согласен практически со всем, что Антон делает. Но это не отменяет того факта, что Лёша не может себе представить человека лучше, чем Антон. Парадокс. Лёше есть, с чем сравнивать. Он часто смотрит на других людей, благо, в детдоме их полно. Рядом есть Колька, который совсем другой по характеру, а ещё можно посмотреть на друзей Антона из банды, которые гораздо хуже, даже на эту Оксану, совершенно непонятно как появившуюся поблизости. Никто из них не стал бы в мороз делиться своей обувью с другом, чтобы тот мог доиграть матч. Никто не стал бы воровать мяч из физкультурного зала и тайно выбираться на улицу, чтобы помочь другу потренироваться. Никто не взял бы за руку и не вывел бы за стену, лишь бы показать окружающий их мир. Никто не будет дёргаться по любому поводу, если покажется, будто кого-то близкого хотят обидеть. Просто Антон удивительно заботливый, пусть эта забота часто и идёт ему во вред. Антон всегда рядом, бесконечно готов поддерживать и дарить веру в то, что ты действительно способен на всё. Только Антон расписывает Лёше счастливое будущее, только Антон понимает, когда Лёше тяжело или грустно, только Антон до сих пор продолжает каждую весну и каждое лето обрывать цветы с клумб во дворе, потому что знает, что они нравятся Лёше, и ему будет приятно сидеть за столом, видя их на окне. Лёша прочитал много книг, и в них таких, как Антон, нет. О них мечтают, постоянно думают, называют идеальными, но никогда не находят. Может быть, Лёша и сам слишком идеализирует своего брата. Тут ничего не поделать, он действительно такой единственный в его жизни. Наверное, поэтому Лёше грустно видеть рядом с ним Оксану и совершенно не хочется знать, чем они там занимались вечером в её комнате. — Так вы теперь вместе? — спрашивает Лёша. — Нет. У Оксаны есть Влад. — А ты? — Да просто. Чтобы был. И, знаешь, думаю, меня это устраивает, — легко отвечает Антон. Антон не ведёт себя с Оксаной как-то иначе, как если бы между ними возникли чувства. Они даже не общаются, только иногда Оксана ждёт его около комнаты, целует и снова зовёт к себе. Чуть позже Антон говорит, что это лишь для того, чтобы Оксана помогла ему стать новым главарём банды. — А по-другому стать им нельзя? — интересуется Лёша. — Можно. Но так приятнее. Если бы Антон захотел, то уже давно стал бы главарём банды, не оставив Мишке и шанса на борьбу. Точно так же Антон мог бы и не состоять ни в какой банде, а обеспечить спокойную жизнь им с братом и Колькой самостоятельно. Однако он продолжает двигаться по течению, тем самым укрепляя к себе доверие со стороны Влада. Потому что это для Антона важнее. В какой момент Антон понял, что Влад для него — гораздо больше, чем просто человек из детдома? Влад был интересен ему своей загадочностью и якобы невероятной силой, благодаря которой он смог собрать свою банду. Антон действительно хотел бы быть похожим на Влада, хотел бы занимать такое же положение в обществе. А тот признал его равным себе и говорил такие слова, которых Антон никогда не слышал от других. Может быть, это глупо — любить за приятные фразы, но Антон чувствует в них нечто особенное. В конце концов, зачастую первые чувства становятся ошибочными и надуманными, а в реальности всё оказывается совсем не так, как ты себе это представляешь. Антон об этом знает, но ему так всё равно. Хочется просто слышать восхищение и дальше, хочется верить, что за этим что-то стоит, хочется наивно мечтать, что однажды его увидят как человека, которого можно любить. Поэтому Антон согласен делать то, что ему говорит Влад. Поэтому он откладывает все дела ради него, терпит Мишку и остальной сброд, всячески поддерживает, даже если не согласен. На самом деле, Антон не может быть сторонником всех действий банды. Он против издевательств над слабыми ради веселья и никогда в них не участвует, просто наблюдает издалека, чаще отворачиваясь. Он, как и все, отбирает у младших часть денег, но потом всегда возвращает, объясняя, как хранить лучше, чтобы не нашли. Он не прогоняет других воспитанников со своего места в столовой, просто выбирая другое. Весь детдом знает Антона. Знает, что он в банде, поэтому его нужно остерегаться. Но также знает, что Антон другой. Пусть на него смотрят с опаской и робостью, всё равно ходят слухи, что Антон куда добрее. — Мишка считает, ты позоришь банду, — усмехаясь, произносит Влад, выдыхая дым сигареты в приоткрытое окно. — Припёрся ко мне вчера, чтобы настучать, как видел, будто ты деньги каким-то малолеткам отдаёшь. — Мишка последние мозги пропил, — фыркает Антон. — Ему и не такое привидеться могло. Недавно Антон снова появился на собрании банды, и атмосфера в комнате Влада сразу помрачнела. Большинство даже не одарило Антона взглядом, решив сделать вид, словно никто не приходил, а дверь открылась сама собой от какого-нибудь сквозняка. И только Мишка умудрился громко выплюнуть с ядом: — Я надеялся, что ты сдохнешь в той больничке. — Миш, у тебя когда днюха? — улыбнувшись, спросил Антон, проходя вглубь комнаты и садясь рядом с Владом на кровать. — Ну, в марте. — А у меня в октябре. В приличном обществе старших принято пропускать вперёд, знаешь. Так что, я тебе уступлю сдохнуть первым. Мишка тогда подорвался, чтобы замахнуться, но его придержал за рукав Генка, и Влад посмотрел исподлобья так, что пришлось быстро прикусить язык. Один уголок губ Антона дёрнулся в усмешке, предлагая Мишке попробовать стереть её на свой страх и риск. Сколько же удовольствия было на лице Антона, когда он видел, что Мишка еле сдерживал себя, потому что не хотел потом получить от Влада. Пусть напрямую их соперниками ещё не объявляли, но Антон уже знал, что разговоры ходят. Удивляло, почему из всех Влад выбрал именно Мишку, если тот редко отличался адекватной реакцией на что-либо. Куда логичнее было бы назначить более спокойного Генку, всё равно они с Мишкой лучшие подружки, как саркастично высказывался сам Влад. — Только деньги-то действительно куда-то пропали, — говорит он, возвращая Антона из размышлений. — Мишка и пробухал, с него станется, — легко отвечает Антон. Деньги Антон и правда взял, но не все, которые они отняли несколько недель назад. Это слишком заметно, поэтому Антон брал по чуть-чуть, постепенно возвращая младшим. Ещё позднее докладывал немного из своих, чтобы утерянную часть можно было списать на какие-то позабытые всеми расходы. Ну, Мишка ведь действительно мог взять, чтобы купить бутылку или сигареты, или Ярик, часто занимающий из общего бюджета на якобы вещи первой необходимости. Теперь же все деньги исчезли, и Антон чувствовал, что за этим кроется подстава. Естественно, подозрения должны пасть на него, ибо именно Антона Влад назначил следить за финансами банды. Антон же считает лучше всех, да и экономный, к тому же, вызывает доверие, в отличие от остальных любителей спустить всё на развлечения. — Ты смотри, Антош, я ведь тебе, как себе, верю, — произносит Влад. — Если ты меня подведёшь, никогда не прощу. — Сам себя не прощу, если тебя кину, — клянётся Антон. — Ты — моя последняя надежда среди этого сборища идиотов, понимаешь? Я уверен, только ты сможешь вернуть их мне после выпуска. — В смысле? — Хочу тебе банду завещать, вот что, — не то чтобы раньше Влад не намекал на это, но впервые говорит прямо, как есть. — Мне одному? Не боишься, что развалю её? — Уж ты точно не развалишь по глупости, я знаю. Влад кладёт руку на бедро Антона, чуть сжимая и не давая ему шанса отвести взгляда. Всматривается долго, будто проверяя, может ли всецело доверять, а Антон шумно дышит, желая отвернуться и отодвинуться. Выдерживает этот момент, понимая, что в очередной раз теряет свою свободу, передавая её в руки этого человека, ведь теперь тот будет присматриваться к каждому движению, лишь бы удостовериться, что сделал правильный выбор. Вот только... Оксана говорила, что кандидата два, и Антон не раз ловил подтверждения этому в разговорах и слухах. Почему же Влад не сказал сейчас про Мишку? Снова проверяет? И разговаривает ли он с Мишкой так же наедине, смотря ему в глаза?***
Восстановленная стена детдома быстро превратилась в место для самовыражения воспитанников. Оглянуться не успели, как белая краска покрылась разного рода надписями, свидетельствующими о том, что теперь стена — это доска объявлений и сборник скопления свежих слухов. Зачем перешёптываться по углам на тему личной жизни Оксаны, когда можно прямым текстом самими крупными буквами изложить: «Оксана — шлюха». Как говорится, коротко и по делу, очень талантливо, в стиле Чехова. Двадцать седьмая комната задолжала кому-то четыреста рублей. Некий Вася обязан вернуть сотку своему товарищу, уже находящемуся в стадии гнева, раз пришёл написать об этом на стене. Бессмысленные строчки из песен, понятные только тем, кто это писал, выглядят отдельным видом эстетики. Антон пробегается глазами по разбросанным кривым мелким и крупным буквам, изучая последние события, пока не натыкается на красноречивое: — Антон — гандон, — хмыкает он. — Пиздец оригинально. Могли бы постараться получше, да? И с чего это Колька у нас пёс? Хотя мало ли Колек в детдоме, может, и не про нашего. Лёша гипнотизирует стену долгим взглядом, прожигая её в верхнем углу справа. Кто-то не пожалел маркера, чтобы вывести пожирнее и позаметнее сообщение о предполагаемой ориентации Лёши. Казалось бы, мало ли что пишут на всяких стенах, тут царит свобода творчества и желание высказать свой внутренний крик души, да только детдомовское общество, как выяснилось недавно, очень даже верит этим бессмысленным оскорблениям. — Пойдём отсюда, — говорит Лёша, опуская голову вниз, рассматривая пробивающуюся под ногами траву. — Странно, — задумчиво произносит Антон, продолжая стоять на месте. — Я, значит, просто гандон, а ты, видите ли, пидор. Несправедливо как-то. — В смысле? — Ну, с чего бы именно так? Как будто обзывательств в мире мало придумали. Лёша прекрасно знает, почему. В глазах воспитанников детдома он всегда был странным из-за своей любви к чтению, цветам и молчаливости, граничащей с постоянной задумчивостью. В детстве Лёша был мечтательным парнем, часто витающим в своём мире, где всё хорошо, и все друг друга любят. Он постоянно делился своими фантазиями с братом, потому что чувствовал от него поддержку в виде улыбки, пусть на самом деле Антон никогда в Лёшины мечты поверить не мог. В отличие от него, Антон понимал, что мир никогда не станет прекрасным и добрым, но если Лёше хочется видеть его таким, то Антон сделает всё для этого. Взрослея, Лёша начал замечать несоответствия своих представлений с реальностью. Тот, кто кажется милым и порядочным, на самом деле, только и ждёт момента, чтобы подставить, воспользовавшись доверием. Тот, кто незаинтересованно проходит мимо, вдруг преграждает путь, пихая в грудь и спрашивая, какого чёрта ты дышишь с ним одним воздухом. А тот, кто открыто высказывается о том, что люди понимают лишь язык насилия, потом рвёт для тебя цветы и рассказывает, что ты самый замечательный человек на свете. Смотря на надпись на стене, Лёша понимает, откуда взялось то непостижимое отношение к нему внутри команды. Всё это время они спокойно играли друг с другом в футбол, особо не общаясь между собой, но совсем недавно, стоило Лёше зайти в раздевалку, вдруг повернулись к нему с хмурыми лицами и пренебрежением во взгляде. Неприветливость вскоре превращается в открытую неприязнь. Капитан команды подходит к Лёше и говорит, что ему стоит переодеваться в другом месте. — Почему? — спрашивает Лёша, чуть прикрываясь футболкой. — С такими, как ты, в одной раздевалке находиться неприятно, — просто объясняет капитан. — Мы посовещались и решили, что не хотим чувствовать, как ты на нас пялишься. Мало ли, о чём ты думаешь. Мы тут все люди нормальные. — Разве вы когда-то замечали, что я на вас смотрю? — не понимает Лёша. — То есть не отрицаешь, что мог бы? Хотел бы? — наступает капитан. — А я несколько раз видел, что он пялился на меня без футболки! — вдруг начинает верещать Веня. — Что за бред? Я с тобой даже не разговариваю... — Это я с тобой не разговариваю! Ещё не хватало заразиться от тебя пидорством! — Ты идиот? Ориентация не может быть заразной, — Лёша закатывает глаза. — То есть ты не отрицаешь, что она у тебя несоответствующая? — спрашивает ещё кто-то. — Вы столько времени спокойно сидели со мной здесь, а теперь из-за какой-то надписи на стене крышей поехали? Вас ебёт вообще, что у меня в голове, кто мне нравится или не нравится, что я и о ком думаю? Большая часть команды делает вид, что им всё равно, в целом. Однако это не освобождает их от неприятных чувств, поэтому Лёше лучше бы уйти из раздевалки и никогда в ней больше не появляться. Тем более, общежитие совсем рядом с корпусом, где они тренируются, Лёша спокойно может переодеваться дома. И пусть это в какой-то степени ущемляет его права на пользование раздевалкой, решает всё равно большинство. Не собирается же Лёша идти против коллектива? А то в следующий раз они могут рассмотреть его исключение из команды вовсе. Впрочем, вскоре этот вопрос поднимается сам собой, во время одной из тренировок. Веня заявляет, что не собирается находиться в одном коллективе с человеком, который всегда может рассматривать его не только, как товарища. Ему омерзительно знать, что для Лёши любой проходящий мимо парень является объектом влечения. И сколько бы Лёша ни пытался доказать, что это вообще не так работает, сколько бы раз ни спрашивал, почему кого-то волнуют вопросы именно его влечения, мнение большинства это не изменит. Никто не хочет знать, в чём они ошибаются. Им важен сам факт, что, если Лёша об этом знает чуть больше, значит, причастен. Значит, должен быть подвергнут изгнанию из здорового адекватного общества. — Они, правда, хотят поднять вопрос об отстранении меня от команды, — упавшим голосом выдавливает из себя Лёша, поджимая колени к груди. — И это перед самым началом сезона, когда мы, наконец-то, вышли в городское соревнование, где на нас могут прийти посмотреть люди из футбола. — Херня полнейшая, если они придут к тренеру и скажут, что нужно выгнать игрока за недоказанное ничем якобы гейство! — возмущается Антон, пиная ножку стола. Он не знает, что делать, но чувствует, что просто обязан как-то помочь брату. — Они придумают. Скажут, что атмосфера в раздевалке и коллективе из-за меня плохая или ещё что. Тренеры не будут разбираться, им только легче, если я уйду. — С чего это вдруг? Какими ебланами надо быть, чтобы радоваться уходу самого сильного игрока? — Если у этого игрока не самая хорошая репутация, то даже талант не спасёт, — грустно произносит Лёша, отводя взгляд в сторону. Он не скажет, что репутация у него плохая исключительно из-за Антона. — Я в шаге от того, чтобы въебать каждой твари, которая тебя в чём-то обвиняет, — сквозь зубы цедит Антон, сжимая кулаки. — Тогда меня точно выгонят. — Лёш, — неуверенно обращает на себя внимание Колька, сидящий на кровати напротив. — А это правда вообще? Ну, слухи про твою... Лёша устало выдыхает. Ему надоели эти бесконечные вопросы со всех сторон. Он даже не может предположить, кому вдруг понадобилось портить стену подобными заявлениями в его адрес. У Лёши никогда не было врагов. У незаметных, тихих и спокойных людей никогда не бывает завистников, потому что и завидовать нечему. Однако враги есть у Антона, причём, некоторые считаются его приятелями по банде. Близнецов всегда определяли, как нечто неделимое, так что, неудивительно, что чья-то ненависть по отношению к Антону легко перекочевала в сторону Лёши. Тем более, так можно задеть их обоих, сделав больнее и доставив проблемы посильнее. — Тебе какое дело? — резко спрашивает Антон у Кольки. — Допустим, мне нравятся парни. Это что-то меняет? — Нет, совсем не меняет. Кто бы вам ни нравился... Просто я думал, что таким делятся с друзьями. А тебе, Тох, реально нравятся парни? Он цокает языком, закатывая глаза. Колькины вопросы вообще ни к селу, ни к городу. Тут надо срочно решать, каким образом спасти Лёшино место в команде, ведь спускать всё на самотёк явно нельзя. Не тот случай, когда вариант плыть по течению приведёт к тому, что ситуация разрешится сама собой, причём, в более выгодную сторону, чем если начать прилагать усилия. Впрочем, Антон понимает, что сейчас ничего толкового придумать не получится. Слишком много нюансов нужно учесть, опять же, следует убедиться в том, насколько сильно команда хочет избавиться от Лёши. Может, он из-за своей впечатлительности больше напридумывал. Время идёт, слухи продолжают разрастаться новыми нелепыми подробностями. Одноклассники Лёши отсаживаются от него подальше, пишут всякую хрень на доске перед уроком, язвительно высказываются в спину. Несколько раз пытаются столкнуть с лестницы, кидая вдогонку пожелания сломать ноги и никогда не стать футболистом, ведь в футболе не место таким, как он. Абсурд доходит до того, что на одном из предметов Лёше достаётся тема доклада, посвящённая традиционным ценностям, и ему не дают спокойно выступить, постоянно перебивая шутками и неуместными вопросами. Учительница молча наблюдает за тем, как Лёша старается игнорировать посторонние комментарии, не вмешиваясь, и ставит ему тройку по причине слабой осведомлённости в материале. — Конечно, откуда ему вообще знать про это? Вот если бы кто-то попросил рассказать, как правильно ебаться в жопу... — хмыкает один из одноклассников. В два шага Антон оказывается рядом с одноклассником, хватая его за шиворот. Ему наплевать, выгонят ли из класса, запишут ли это в личное дело, вызовут ли к руководству детдома на очередную беседу. Не привыкать за столько лет постоянно выслушивать претензии в свой адрес. Антон знает, что прав, ведь защищает брата, но знает и то, что скоро не сможет делать это постоянно. В сентябре Антон собирается поступать в колледж. Как только он узнал о том, что есть возможность учиться где-то за пределами детдома, то сразу вцепился в этот шанс. Он обязан получить законный способ выхода с территории хотя бы на какое-то время в течение двух последних лет. Однако теперь из-за ситуации с Лёшей, который продолжит учиться в местной школе, Антон не знает, какой выбор сделать. Он действительно не желает расставаться с теми крупицами свободы, заманчиво появившимися на горизонте, но и бросить брата на произвол судьбы не имеет права. Стоит Антону пропасть из поля зрения детдомовского общества, и они больше не дадут Лёше спокойно жить. — Ты не должен из-за меня отказываться от своих целей, — произносит Лёша. — Другого шанса может и не быть. Я как-нибудь справлюсь. — Ага, справишься. Ты же никогда руку ни на кого не поднимешь. Ещё и Кольку чморить начнут все подряд сильнее, чем раньше, — Антон, правда, в отчаянии. Перед ним две существенные проблемы, не считая тех, которые относятся к банде. Во-первых, теперь он не сможет так часто появляться на их сходках из-за разного расписания, значит, у Мишки будет больше шансов убедить Влада в своей кандидатуре. Во-вторых, Антону придётся меньше времени уделять разрешению ситуации с другой бандой, которая угрожает существованию банды Влада. Недавно они выяснили, что вторая банда управляется Серёгой. Серёга — лучший друг Петьки, с которым Колька делит комнату уже не первый год. В связи с этим Колька старается появляться в своей комнате ещё реже, но, благо, и Петька пропадает по делам банды большую часть времени. Казалось бы, давно можно было решить проблему по старинке, как завещали все предыдущие поколения детдомовских хулиганов, — дракой на задворках территории. Вот только Влад не хочет устраивать кровопролитие на ровном месте, потому что считает, что их банда в невыгодном положении. Серёга действует на шаг впереди, и ему кто-то явно сливает информацию, более того, Влад уверен, что предатель находится в числе собственного коллектива. — И что ты хочешь? — спрашивает Антон, в очередной раз сидя в комнате Влада с ним наедине. — Допустим, ты найдёшь того, кто работает на Серёгу, а что дальше? Всё равно драка с выяснением, кто сильнее и за кем останется детдом. Но у тебя осталось чуть больше года до выпуска. Чем дольше тянешь, тем больше вероятность, что просто не успеешь закончить. И тогда это дело останется кому-то, кому ты передашь банду, правда? Вряд ли он сможет разобраться. — Банда достанется тебе. Ты сможешь разобраться, но мы постараемся найти крысу раньше. Влад постоянно говорит, что банда достанется Антону, что всё решено, просто он не хочет раскрывать это раньше положенного, создавая для других иллюзию выбора иного кандидата. Влад знает, что его предадут, стоит назвать преемником Антона. Все переметнутся на сторону Серёги, повторив свой побег во время драки за район. Так он передаёт свои мысли Антону, и тому ничего не остаётся, кроме как верить. В конце концов, Антон считает, что между ним с Владом достаточно крепкая связь, чтобы никак не подозревать друг друга. Может, глупо и наивно, но чем больше времени проходит, тем сложнее Антону сопротивляться. Мы всегда видим в другом свете тех, кого любим. — Ты, наверняка, в курсе, что я хочу в шарагу поступить осенью, — начинает Антон издалека. — И, может быть, это не к месту, но я всё равно попробую. Я был бы благодарен, если бы ты присматривал за моим Лёшей и Колькой. Слишком много хуйни сейчас вокруг них крутится. — Есть ли мне дело до твоего брата и друга? — задумчиво произносит Влад, смерив Антона острым взглядом сверху вниз. — Я прошу тебя. — Ничего себе. А как же гордость? — Я не один год делал всё, что ты требовал, разве нет? Рассчитываю на некую ответную услугу. — Мне всегда нравилась твоя смелость. — Нет так нет, мне похуй. Без тебя справлюсь, — отмахивается Антон. Хватит с Влада и того, что Антон попросил его о чём-то. Уже осталось неприятное чувство унижения. — Да я просто пошутил, Антош, чё ты, — смеётся Влад, кладя ему ладонь за плечо. — Конечно, ты заслужил. Даже больше. Его рука перемещается на затылок, пальцами зарываясь в волосы. Это так странно, что у Антона закрадываются сомнения, уж не знает ли Влад чего-нибудь. Оксана утверждала несколько раз, будто сама в курсе и при любом удобном случае способна растрепать всему детдому. Но какой смысл Владу использовать чувства Антона? Разве ему не должно быть омерзительно такое? Отстраняться Антон не спешит. В конце концов, это единственное, на что он может рассчитывать в своей жизни. О какой-либо другой близости только мечтать по ночам, и это изводит сильнее, чем свалившиеся за несколько месяцев проблемы. Когда Влад берёт его за подбородок, чуть приподнимая голову, заставляя смотреть прямо в глаза, в голове у Антона вдруг рождается мысль, как если не помочь Лёше, то хотя бы немного облегчить ему жизнь. Что, если Антон просто возьмёт всё на себя? Отвлечёт внимание, тем более, для детдома он явно фигура более интересная, чем Лёша. А главное, станет каплю свободнее...***
2007-й год
Каждая пятница — святой день для банды Влада, так как это время для очередной тусовки, нужной лишь для того, чтобы на целую ночь отвлечься от реальности, где постоянно надо решать какие-то невероятно сложные задачи. Владу нужно определяться с преемником, Антону — искать предателя среди своих, хотя он и так прекрасно знает, кто это, просто не имеет внушительных доказательств, Оксане — сделать всё, чтобы следующим главарём стал выгодный для неё человек, даже если им будет не Антон. Мишка мечтает подставить Антона, в чём ему помогает Генка. Ярик внезапно задумался над тем, что через год сдавать экзамены, и его это ужасно напрягает. Но в пятницу все дела отодвигаются на второй план. Никто не вспоминает о том, что его гложет, все просто веселятся, пьют до беспамятства и делают всё, что взбредёт в голову, ведь ничего за это не будет. До тех пор, пока не узнают взрослые, конечно, но за годы практики банда научилась жить не слишком заметно для тех, кто не является воспитанником детдома. Пятница — непреложная традиция, которую нельзя нарушать и пропускать без весомых причин. Правда, никто никогда не откажется от вожделенного способа отпустить реальность, предавшись бесконтрольному безумству. Алкоголь льётся ото всюду, только увеличиваясь в своём количестве. Мелькающие тут и там лица смешиваются в единую волну, в которой сложно отличить своего знакомого от совершенно постороннего человека, случайно вписавшегося в общий праздник жизни. Ты можешь не быть в банде, но знать кого-то из неё, что уже является пропуском в мир сумасшедшего веселья, пьянства и разврата. Расстёгнутая голубая ветровка Антона привлекает внимание в центре импровизированного танцпола, и каждый по несколько раз за вечер поворачивает голову в его сторону. Кто-то спрашивает, стараясь перекричать музыку, у своего соседа: — Ты знаешь этого парня? Кто он? — Антон Миранчук, ты чё! — удивляется собеседник. — Ты никогда не слышал про него? — Говорят, он будущий главарь банды Влада и собирается уничтожить банду Серёги, — добавляет кто-то третий. — А ещё говорят, его называют дьяволом. — Ну, он и правда ненормальный. За год популярность Антона среди детдомовских возросла. Про него слышал практически каждый, а тот, кто не слышал, всё равно мечтал своими глазами увидеть настоящую легенду этого места, про которую даже на стенах пишут. Слухов вокруг Антона теперь едва ли не больше, чем вокруг Оксаны. Его репутация одновременно высока и пронизана презрением. Им восхищаются, его находят невероятным и опасным, но его ненавидят, мечтают увидеть его провал. Многие девушки заглядываются на Антона, думая, что было бы ужасно романтично связать себя отношениями с парнем, от которого можно ждать чего угодно, да ещё и замешанным в бандитской деятельности. Они не могут сдержать поражённого вздоха, видя его ухмылку и сверкающие чёрным глаза, когда Антон случайно замечает постороннее внимание. Однако ни одна девушка ещё открыто ему не признавалась в своих чувствах, и этому есть две причины. Ходят слухи, что Антон давно тайно встречается с Оксаной, а такую соперницу никто иметь не хочет. Тем не менее, совершенно противоположные слухи, исходящие, в основном, со стороны парней, утверждают, что Антону не нравятся девушки в принципе, и он очень даже за красивые глаза и другие отличные умения заслужил высокое положение в банде Влада. В свои шестнадцать Антон выглядит на пару лет старше, что делает его лишь привлекательнее. Он высокий, смотрится хрупким, но при этом сильный, яркий в своём поведении, непохожий на большую часть серой массы вокруг. Где он научился так танцевать? Почему он кажется таким свободным, хотя всю жизнь был заточён среди бетонных стен, лишь изредка рискуя сбегать недалеко от детдома? Быть центром внимания, оказывается, ужасно приятно. Антон наслаждается своим положением. — Серёга предлагает объединиться с ним. Если вы пойдёте, то станете чем-то типа ебучего Миранчука по статусу, — заговорщически объясняет Генке и Ярику Мишка. — Это мне чё, спать с Серёгой? — не понимает Ярик. — И разве там второй после него не Петька? — Серёга пообещал мне, что все будут равны. Да и потом, если я раздавлю Миранчука и стану главным тут, а вы уже будете у Серёги, то потом мы просто сделаем общую банду. — Не знаю, на развод похоже, — задумчиво произносит Генка. — А ещё на коллективное предательство, — раздаётся сбоку немного нараспев. Троица резко поворачивается, упираясь взглядом в Антона, невозмутимо делающего глоток из бутылки. — Насколько надо быть тупыми, чтобы обсуждать это в коридоре? Хотя если вы согласны прислуживать Серёге, то вопросы снимаются. — Ты чё сюда припёрся, пидор ёбаный? — выплёвывает Мишка. — Никакого уважения, — смеясь, качает головой Антон. — Мне просто интересно, каким образом ты собираешься обойти меня и стать главарём. И с чего вдруг ты решил, что потом, объединившись с бандой Серёги, тебе дадут хоть какую-то власть? Мишка отталкивает с пути Генку, чтобы схватить Антона за ворот ветровки, намотав ткань на кулак. Антон пусть и высокий, но Мишка крупнее и выглядит физически гораздо сильнее, только Антону от этого ни холодно, ни жарко, лишь смешно. Он тоже довольно вспыльчивый, а про его неконтролируемую агрессию ходят легенды по всем уголкам детдома, однако Мишка, пожалуй, даже в этом компоненте мечтает Антона превзойти. Его ненависть удивительна, и Антону нравится чувствовать её на себе. Ведь если одно твоë существование кого-то раздражает, значит, чего-то ты смог добиться. — Я готов на всё, чтобы победить, — вкрадчиво с угрозой цедит сквозь зубы Мишка. — И, если мне нужно предать банду, я сделаю это, лишь бы увидеть, как ты проиграешь. Мне срать на Влада, он уже давно не главарь. С тех пор, как ты появился, Влад превратился в обоссанную тряпку, так что, и банда эта мне не нужна. — Серьёзно, — говорит Антон. — Так, значит, тебе главное не банду возглавить, а меня победить? — Я мечтаю тебя убить. — Так убей. Я же сейчас прямо перед тобой. Только есть маленькая проблема, — хмыкает Антон, выставляя вперёд правую руку. — Если со мной что-то случится, остальные всё равно пойдут за Владом, и вот он тебе обязательно отомстит. На правой руке Антона зелёное пластиковое кольцо, один в один то, что обычно носит Влад. Все понимают, что просто так он бы Антону его не передал. Значит, вопрос о преемственности уже решён, и Мишкин план провалился, даже толком не начавшись. — Видишь ли, тебе дали поверить, что ты что-то можешь, — продолжает Антон. — Это, правда, обидно, но мне так приятно, ты бы знал. А теперь можешь идти к Серёге и остальным. И не сомневайся, что я расскажу о твоём предательстве, — Антон легко отцепляет пальцы Мишки, сжимающие его ветровку. — Думаешь, я сдамся? Я всё равно тебя уничтожу! — Вперёд. С удовольствием посмотрю на это. Вернувшись в комнату, где громкая музыка заполняет весь этаж, Антон отставляет полупустую бутылку в сторону и чуть заметно кивает Оксане, выражая благодарность за то, что полтора месяца таскалась около Мишки, вешая ему на ухо ту же лапшу, что и Антону, про всякую там влюблённость. Мишка, в отличие от Антона, действительно повёлся, а не просто подыгрывал ради собственного удовольствия. Известный закон: человек никогда не скажет даже самому близкому другу то, что скажет своей любовнице. Вот Мишка и делился своими грандиозными планами с Оксаной, думая, что вместе со статусом ему достанется и она. Осталось всего лишь дождаться, пока Оксана обо всём сообщит Владу. Уж ей-то он поверит без дополнительных доказательств, главное, чтобы она сказала так, как ей объяснит Антон, и ни словом больше. Сам же Антон просто насладится потом проигрышем Мишки. А сейчас он насладится остатками пятницы, ведь она, в конце концов, нужна именно для самого ценного в жизни Антона — свободы. Вот только не все планы осуществляются так, как задумываешь. Через несколько дней посреди ночи в дверь комнаты Антона с Лёшей раздаётся взволнованный стук. На пороге оказывается растрёпанный Колька, тут же хватающий Антона за плечи и чуть ли не со слезами умоляющий о помощи. Месяц назад Колька собрал силы в кулак и признался Таньке в своих чувствах. Долгими вечерами высиживал в комнате близнецов, прося совета или хотя бы поддержки, пока Антону это переливание из пустого в порожнее не надоело, и он не выставил Кольку за дверь, сказав, чтобы тот прямо сейчас шëл к своей Таньке, и, пока не признается, может не возвращаться. Помявшись у закрытой двери, Колька решил, что это знак, и, сделав несколько глубоких вдохов, отправился на другой этаж. К счастью, Танька согласилась с ним встречаться, и вот уже месяц они постоянно находились рядом, перебрасываясь смущëнными взглядами. Иногда Кольке хватало смелости взять свою девушку за руку, переплетая пальцы. Тогда Танька отворачивала голову, делая вид, что заинтересована в чëм-то другом, на самом деле пытаясь скрыть пылающие щëки. Где-то пять дней назад они, наконец, поцеловались. Сначала гуляли по территории детдома, потому что только такие свидания им были доступны, потом Колька пошëл провожать Таньку до комнаты, и вот около двери они неловко встали, не зная, нужно ли прямо сейчас прощаться или что-то ещё сказать. Молчали, не расцепляя рук, а потом Колька посмотрел Таньке в глаза и чуть двинулся вперëд. Она тоже подалась навстречу, и их губы легко коснулись друг друга. По-детски, невинно, почти и не в поцелуе вовсе, а лишь в коротком прикосновении, но для них это уже был невероятно огромный шаг в будущее. Лëша был за своего друга и его девушку рад. Очень. Так сильно, словно это у него первые в жизни отношения и первый поцелуй, который всегда вспоминается чем-то особенным. Лëша мог слушать Колькины восторженные пересказы того самого вечера часами, разделял с ним взволнованные интонации в голосе и думал о том, какой же Колька счастливый. «Я тоже когда-то таким буду, наверное», — про себя добавлял Лëша. Не так радостно воспринимал это Антон, которого в большинстве случаев Колькина любовь раздражала. Он не видел в ней ничего трепетно-романтичного, закатывал глаза, стоило Кольке сделать очередную драматическую паузу, прежде чем озвучить, что сегодня он уже поцеловал Таньку решительнее, почти по-настоящему. Антон кривился и не мог сдержать язык за зубами, высказывая, что в шестнадцать Колька со своей девушкой уже давно должен не еле касаться губами, а вовсю спать. — Антон, ты можешь помолчать? — недовольно спрашивал Лëша. — Твоего мнения никто не просил. Не лезь к другим, если сам ничего в любви не понимаешь. — А вы тут поголовно эксперты в ней, разумеется, — цокнув языком, Антон доставал из кармана пачку сигарет и уходил из комнаты на улицу. В общепринятом смысле он был куда продвинутее своего брата и друга в вопросе отношений. Спасибо Оксане, хотя и с ней у Антона ничего слишком серьëзного не было. Они целовались, касались друг друга, пару раз Оксана делала Антону минет, но дальше никто не заходил. Это не было любовью, не было страстью, не было даже целенаправленной изменой Владу, просто всего лишь способом сотрудничества друг с другом, где каждый преследовал свои цели и любыми средствами удерживал рядом выгодного человека. Антон Кольке завидовал. Он хотел настоящей взаимной любви, как у него, пусть медленной и неспешной в своëм развитии, но Антон мечтал, чтобы его тоже держали за руку, чтобы с ним гуляли между зданий на территории, провожали до комнаты, говорили, какой он сегодня красивый. Всей вот этой избитой сопливой романтики для девчонок, которую им вдалбливают в голову, начиная со сказок про принцесс, заканчивая тонной фильмов про любовь с первого взгляда, — этого Антон хотел едва ли не сильнее своей свободы. Впрочем, он считал, что любовь тоже ей может быть. Когда ты любишь того, кого хочешь, и он вместе с тобой, вы свободны, вам наплевать на мнение общества и чужие взгляды. А теперь Колька сидит на Лëшиной кровати с трясущимися руками и дрожащим голосом и не может внятно объяснить, что же случилось. Но случилось с его Танькой, а он не в состоянии ей помочь. — Она два дня молчала, — у Кольки ком в горле, глаза полны ужаса, и он впивается ими в сидящего у лампы Антона. — Мы с ней не виделись это время, она говорила, что плохо себя чувствует. Я хотел принести ей лекарств или предложить позвать врача, мало ли что, а она вдруг начала кричать. Ну, вот, плакать и кричать вместе, понимаешь? — Она сама тебе, в итоге, рассказала, что с ней, или ты просто испугался и сюда побежал? Я в женских истериках ничего не понимаю, к твоему сведению, — довольно грубо бросает Антон, которого совсем не радуют подобные ночные посещения, когда вставать через пять часов. — Да-да, сейчас... Я просто... — Лëша обнимает Кольку за плечи, стараясь успокоить и помочь ему собраться. — На Таньку н-н-напали. — Кто? — Те, кто с Серëгой в банде, — голос у Кольки становится совсем глухим, а глаза Антона быстро чернеют, обдавая яростью. Он уже догадывается, что если в проблеме замешана чужая банда, то было не просто нападение с целью припугнуть и повеселиться над этим. — Она сказала... Что мой сосед, этот, как его... — Петька. — Д-да... Он там был и другие, она их не знала... не запомнила почти... В общем, они еë... все... и-из... — Я понял, — прерывает Антон. — От меня ты что конкретно хочешь? На месте Таньки надо пойти и сказать руководству. — Она не пойдëт, — произносит Лëша. — Никто в еë ситуации не пошëл бы, потому что язык не повернëтся сказать, что тебя среди дня несколько парней... ну, в общем. Я читал, девушки часто после такого винят себя, стыдятся кому-то признаться, потому что ждут осуждения. И, скорее всего, Танька именно его и получит. Наше руководство не особо любит вникать в суть. Вечно твердящий о справедливости Лëша, который всегда поступает по правилам, никогда не сказал бы, что взрослые им не помогут. Но всё это время Лëша прекрасно понимал, что тут, в детдоме, нет никакой справедливости и надеяться ты можешь лишь на себя. Понимание никак не может убить надежду на собственную неправоту, и пусть Лёша видел, что его надеждам не суждено сбыться, не переставал давать второй и сотый шанс тем, кто должен защищать их друг от друга. — Я хотел бы... — неуверенно говорит Колька. — Я хочу отомстить им. — Серьёзно? — спрашивает Антон, пробегая взглядом сверху вниз по Кольке. Какой из него мститель? Что он может сделать? Да ничего, и Колька сам это знает. — И что, тебе нужно моё одобрение? Вперёд. Я только рад буду, если ты отомстишь им за свою девушку. — Я не смогу, Тох, — Колька опускает голову, рассматривая пальцы, крепко сжимающие очки. — Их много, а я один, и я не умею драться. Помоги мне, пожалуйста! Антон шумно вздыхает, резко отворачиваясь к окну. Как же это всё не вовремя, совершенно не вписывается в планы Антона на ближайшее будущее. Да, ему тоже невероятно мерзко от понимания, до чего опустились местные хулиганы. Мелкие кражи, притеснение более слабых — это что-то базовое, всегда существующее в подобном обществе, но групповое изнасилование девушки — где-то за гранью. Антон хотел бы отомстить. Танька ему тоже не чужая, ведь Колька, его единственный близкий друг, любит её всем сердцем. Близкие моих друзей и мои близкие тоже — такие принципы у Антона в отношении Таньки. За неё он бы прямо сейчас пошёл не то что рожи бить, а убивать, но... Но стоит Антону вступить в конфликт с кем-то из другой банды, они тут же вызовут на «стрелу» банду Влада. Тем до Таньки нет никого дела, как и до проблем друзей Антона, но, получается, именно он снова впутает их в совершенно постороннюю ситуацию, заставив рисковать. — Я поговорю с твоей Танькой по поводу обращения к руководству, — твёрдо произносит Антон, в бессилии сжимая кулаки до побелевших костяшек. — Это единственное, чем я могу помочь тебе. — Но... Разве этого достаточно? — Нет. Их убить мало за такое, но я, правда, не могу вмешаться сейчас. — Почему, когда мне больше всего нужна твоя помощь, ты отказываешь?! — вдруг срывается Колька, вскакивая на ноги. Он хватает Антона за плечо, разворачивая к себе лицом. — Я знаю, что постоянно прошу у тебя помощи, защиты. Я знаю, что по гроб жизни уже обязан тебе. Но в последний раз! Я больше никогда ни о чём тебя не попрошу! Хочешь, я пойду вместе с тобой и постараюсь сделать всё возможное? Хочешь... хочешь, я на колени перед тобой встану? — Успокойся, блядь, — теряя самообладание, Антон сжимает с силой Колькино запястье. — Ты ни хрена не понимаешь! Если я сейчас что-то сделаю хотя бы кому-то из Серёгиной банды, то это затронет слишком много людей, которые вообще ни при чём. — Для тебя Влад с его прихвостнями важнее, да? — невесело усмехается Колька. — Они для меня... так же важны, как ты с Лёшей. — А они сделали для тебя хоть что-то, чтобы ставить их в один ряд с собственным братом? — Коль, прошу, не стоит трогать эту тему, — встаёт с кровати Лёша. — Нам нужно всем сейчас успокоиться и подумать, как помочь Таньке. Мы не должны применять насилие, это правда. Это приведёт к проблемам... — Единственный раз, когда в этом есть смысл, а вы оба даёте заднюю, — Колька качает головой. — Ладно, Лёха у нас пацифист известный, правильный и всё такое. Но ты, — презрительный взгляд пронзает Антона, словно стрела. — Когда действительно нужно, никогда тебя рядом нет. И я не думал, что какой-то урод, держащий в страхе половину детдома, станет приоритетом. Удивительно, значит, его насилие тебя устраивало, ты глаза закрывал и отворачивался, когда они кого-то били, или бил вместе с ними. Проблем вдруг испугался... Да просто признай, что ты такой же, как и они, уже давно. Такой же урод. — Рот свой захлопни, или я, клянусь, ударю тебя, — почти рычит Антон. — Ну, говорю же, урод. Колька собирается уйти, поворачивается в сторону двери, и все знают, что бить в спину — это низко. Однако Антон никогда не соблюдал правила драк, которые ему особо и не объясняли. Ему наплевать, он замахивается кулаком, но едва успевает остановить его, когда перед ним встаёт Лёша. Ногтями раскрытой ладони Антон царапает брату щёку, и тот прикладывает руку к ней, чувствуя, словно обжёгся. — Не делай этого, — почти шепчет Лёша, а у Антона глаза от ужаса распахиваются. Он только что чуть не ударил собственного брата. — Колька на эмоциях. Он так не думает на самом деле. Антон отшатывается назад, натыкаясь на стол и сбивая пальцами разбросанные по нему карандаши и ручки. Дверь комнаты захлопывается с грохотом, наверняка, будя пару-тройку чутко спящих соседей. Антону вдруг становится страшно от самого себя. Последние секунды встают перед глазами, и он не понимает, в каком состоянии рассудка нужно быть, чтобы вдруг поднять руку на друга, который с шести лет рядом, и брата, решившего защитить товарища. Получается, прав Колька, и какие-то люди из банды, от которых страдает весь детдом, которые лишили Антона свободы и подчинили своим порядкам, для него действительно важнее? Вместо Антона поговорить с Танькой идёт Лёша, но она предсказуемо отказывается даже с ним обсуждать случившееся. Не даёт пройти в комнату, а когда прикрывает дверь перед лицом, сообщает, что Лёша должен не о ней переживать, а о Кольке, который может по глупости совершить что-то необдуманное, от чего лишь пострадает. Лёша с удовольствием поговорил бы ещё и с Колькой, но понятия не имеет, где его искать. Однажды замечает в столовой, вдалеке от того стола, за которым обычно сидел вместе с близнецами, однако не подходит. Лёша несколько секунд смотрит на друга, мрачно пережёвывающего свою порцию риса и, в конце концов, отставляющего почти полную тарелку в сторону. Антон в это время смотрит на шумный стол, занятый парой человек из банды Серёги. Они веселятся, орут матом на всё помещение, а Петька вдруг специально откидывает спину назад, чтобы идущий с грязными тарелками парень столкнулся с ним и выронил всё на пол, разбив кружку. Петька находит это ужасно смешным и отпускает несколько уничижительных комментариев, радующих его друга. — Тебе всего лишь дали поверить, что ты что-то можешь, — на плечо Антона ложится Мишкина ладонь. Он улыбается, повторяя слова, сказанные Антоном недавно. — Кажется, даже у тебя нет никакой власти, как бы ты ни старался себя обмануть. Власть не у того, кто кольцо выпросил, а у того, кто действует первым. И я только начал. — Чё за хуйню ты несёшь? — резко спрашивает Антон, сбрасывая ладонь с плеча и поднимаясь из-за стола. — Просто предупреждаю. Эта девчонка ведь с твоим другом под ручку ходила, да? Конечно, ты ради неё пальцем не пошевелишь. Но что, если следующим будет твой драгоценный братик? — Ты договорился с Серёгой, чтобы его ублюдки Таньку... — не верит Антон. Мишка лишь разводит руками, мол, думай, что хочешь, правды всё равно не дознаешься. Но вполне очевидно, что он как-то к этой истории причастен. — Блядь, ради какого-то ебучего места? — Мир жесток. Антон прекрасно знает, что мир — то ещё несправедливое дерьмо, в котором чего-то добиться можно только с помощью насилия. Он шестнадцать лет прожил в этом мире, из которого, кажется, невозможно выбраться никакими способами. Однако Антон всё равно думал, будто даже у этого серого гнилого мира есть какие-то границы дозволенного, которые нельзя переступать. Что ж, он ошибался, а значит, мир, чей частью является и Мишка, и банда Серёги, заслуживает того, что Антон собирается сделать. Мишка расслаблен и доволен видом на пару мгновений растерявшегося Антона, поэтому не может оказать достойного сопротивления, когда Антон вдруг хватает со стола вилку и, ни секунды не думая, втыкает в тыльную сторону ладони Мишки, удачно опершегося о край стола. По столовой проносится крик боли, Антон же ногой ударяет в колено Мишки, заставляя того повалиться на пол. Антон быстро оказывается около стола, где сидит Петька. Схватив его за волосы, несколько раз ударяет лицом о тарелку с остатками еды, потом откидывает в сторону. Приятель Петьки хочет что-то сделать, но Антон размахивается, впечатывая кулак в его нос. Едва обводит взглядом замерших людей вокруг, ставших невольными свидетелями неконтролируемой агрессии. Той самой, за которую Антона прозвали дьяволом. Что он говорит Петьке, наступая на его грудь ногой, Лёша не слышит. Видит только, как Антон переступает через него, покидая помещение. У Лёши в ушах бьётся собственное сердце. Сцена страшнее, чем когда-то на крыше недостроя, но теперь у Лёши нет времени для ступора. Нужно бежать отсюда как можно скорее, пока Мишка и члены банды Серёги не пришли в себя. Что будет дальше, Лёша боится предположить... Кабинет директора детдома — место, изученное Антоном до мельчайших деталей. Сюда его вызывали много раз и чаще по поводу очередного нарушения, но с тех пор мало что изменилось. Антон продолжал находиться в банде, творить вместе с ними беспредел, а потом выслушивал нудные нравоучения от руководства о том, что по нему давно плачет тюрьма. — Сажайте тогда, — пожимал плечами Антон. — Там и то будет лучше, чем здесь. Вот только сейчас угрозы заключения не звучат как способ припугнуть и попытаться наставить на путь истинный. Директриса, эта непробиваемая женщина со стальным голосом, всегда ходящая в одинаковом сером костюме уже лет десять, зачитывает Антону какие-то статьи, согласно которым его действительно следует отдать в милицию. Возможно, эта женщина совсем не благосклонна и к детям явно никакой любви никогда не питала, но, удивительно, ни разу ещё не поставила на учёт ни одного хулигана. Обходилась местной системой наказаний в виде лишения еды и исправительных работ. Впрочем, вряд ли случай Антона оставит её равнодушной. Он и сам прекрасно понимает, что заслуживает чего-то большего, чем очередной выговор и пометку в личном деле, которое всё равно никому не интересно. — Ничего сказать не хочешь? — отчеканивая каждое слово, спрашивает директриса. Любой бы уже на месте Антона давно раскаялся в содеянном, испугавшись услышанного, но ему всё равно. Антон, вероятно, ещё более непробиваемый, и его чужие запугивания никак не трогают, ибо слишком привык. — Ни о чём не сожалею, и если у меня будет второй шанс сделать подобное, то точно его не упущу, — спокойно говорит Антон, даже не смотря на директрису и не вздрагивая, когда она резко ударяет ладонью по столу. — Ты хоть понимаешь, что тебе грозит?! — Главное, что тем, кто Таньку изнасиловал, ничего не будет. Вот это меня беспокоит. — Что?.. Антону приходится рассказать всю ситуацию от и до. Конечно, просто так ему верить никто не станет, поэтому вскоре в кабинет директрисы вызывают и саму Таньку, и Кольку, и даже Лёшу, чтобы подтвердили сказанное. Таньку оставляют для выяснения подробностей, выпроваживая остальных в коридор. — Спасибо тебе, — тихо произносит Колька, стоя у противоположной стены. — И прости за то, что тогда наговорил. Я не считаю тебя уродом из банды Влада. — Неважно, — отмахивается Антон. — Что, блядь, ты сделал?! — разносится по коридору, заставляя Кольку вжаться в стену, а Лёшу испуганно дёрнуться. Прямо к ним идёт Влад, на удивление, не в окружении своих товарищей, но в компании едва поспевающей за ним Оксаны. — Не ори, — со вздохом говорит Антон. — Мы можем позже обсудить это всё? Но Влад настроен решительно, и не нужно быть гением, чтобы понять, почему. Наверняка, Серёга уже объявил им войну и вызвал на «стрелу» во имя отмщения пострадавших товарищей. Виноват в этом только Антон. Не дал Владу спокойно выпуститься и уйти из детдома, всё-таки доставил проблем и поставил существование их банды под большой вопрос. Антон знает, что это уже не сойдёт ему с рук, как кинутая зажигалка в гараже, и он готов принять любое наказание, которое ему назначат. Единственное, жаль, что теперь в глазах Влада он сможет увидеть по отношению к себе лишь ненависть. — Хорошо, тогда слушай, — не то чтобы объяснения могли помочь, но Антон всё равно считает своим долгом рассказать. По мере того, как он говорит, лицо Влада несколько раз меняется. — Это всё правда, — подтверждает Оксана, заставляя Влада задуматься ещё сильнее. — Мишка действительно давно собирался предать нас. Нет ничего удивительного, что он пошёл даже на такое, лишь бы убрать Антона с пути. — Откуда тебе это известно? Хрен с ним, потом узнаю. Пошли, — кивает своей девушке Влад и без приглашения переступает порог кабинета директрисы. Вероятно, Влад решил встать на сторону Антона, добавив ему сторонников, чтобы смягчить участь. Вскоре были вызваны для разговора все из банды Серёги и он в том числе, после — Мишка. Их опросили, прошло ещё несколько дней, и, наконец, был вынесен приговор. Впервые в жизни воспитанники детдома увидели, как кого-то забирает милиция. Банду Серёги отправили на настоящий суд. В детдом они больше не вернулись. Антону повезло. Ему снова назначили исправительные работы, включающие в себя уборку территории детдома и столовой в течение полугода, а также лишение стипендии на целый год. Это было меньшее, что он мог получить за совершённые действия. К тому же, ему вызвались помогать Танька, Колька и Лёша, почему-то испытывающие чувство вины, словно каким-то образом повлияли на произошедшее.***
В десятый раз Антон выигрывает карточную партию, и Влад со вздохом бросает карты на кровать, усмехаясь. Играя наедине с ним или против остальных членов банды, Антон умудряется выигрывать практически постоянно, за редким исключением проигрывая, сидя с одной-единственной картой на руках. Есть старая поговорка о том, что если не везёт в картах, то обязательно повезёт в любви, и, судя по всему, с любовью у Антона действительно всё так себе. — Ты ведь единственный, у кого нет девушки? — спрашивает Влад вне какого-то контекста. Возможно, это тот самый момент, когда он пригласил Антона к себе в комнату не для делового разговора, касающегося их банды, и не для того, чтобы спросить у него о чём-то важном, а просто для дружеских посиделок. С тех пор, как Антон поставил банду на грань войны с Серёгой и его компанией, долгое время в глазах Влада действительно читался гнев по отношению к Антону. Тем не менее, Влад в конце концов снова позвал его к себе, где предложил выпить и обсудить ситуацию. Антон ждал чего угодно, мог даже предположить, что Влад захочет его ударить, но тот просто покачал головой. Он слишком ценил Антона и, правда, привязался к нему из-за всей этой непостижимости, невероятности и невозможности узнать его настоящего. В Антоне Влад нашёл верного товарища, на которого мог положиться. К тому же, несмотря на риск, Антон делал это ради друга, девушки этого друга и, в некоторой степени, ради банды тоже, доказав вину Мишки. Поступок Антон хоть и был совершенно необдуманным, вызывал уважение у Влада. — А как же Ярик, Генка и Ник? — У них нет кого-то вроде моей Оксаны, но это не значит, что они никогда ни с кем не обжимались по пятницам, — хмыкает Влад. — Зачем ты спрашиваешь? Разве человек без отношений не полезнее? — Просто... я всё ещё хочу тебя понять. Завтра нужно назвать преемника, потому что через две недели у меня выпуск, и я уйду. Я вдруг понял, что, по сути, совсем тебя не знаю. Из-за этого не понимаю, что у тебя в голове, что от тебя ожидать. Это немного напрягает. Как я могу доверить банду такому человеку? — Год назад ты без всяких сомнений был готов отдать её мне. Что-то поменялось? — Нет, всё ещё планирую назвать завтра тебя. Только хочу спросить. Тебе-то самому это нужно? Влад не слепой и, наверняка, видел, что бандой как таковой Антон никогда не дорожил. Его вопрос неудивителен, но Антон не может ответить честно. — Конечно. Кто не хочет власти? — Значит, только в ней дело? — Ну, почему. Ещё в известности. Знаешь, моя самая большая мечта — стать богатым и знаменитым, — с улыбкой сообщает Антон. Влад задумывается, складывая руки поверх скрещённых ног. Антон проводит взглядом по свежим татуировкам, которые Влад сделал около полугода назад. Запястья оплетает колючая проволока, заканчиваясь кольцом вокруг локтя. Словно напоминание о месте, которое Влад скоро навсегда покинет. Антону нравится эта проволока на руках Влада, однако у него есть чувство, будто эта же самая проволока затягивается вокруг его рук тоже. Он хотел бы провести по ней пальцами вдоль, обводя каждый виток и изгиб, задержавшись на каждом узелке, но может лишь нечитаемо смотреть, делая вид, что тоже глубоко задумался. — Нравится? — спрашивает Влад, кивая на руку. — Просто интересно, почему именно проволока? — Потому что чувствую себя связанным. Всё это — какой-то бесконечный мрак, и я в нём восемнадцать лет. Ни шагу не сделать, сразу затягивается эта долбанная проволока. Дышать свободно нельзя, жить нельзя. А вокруг только предатели и лицемеры. — Разве что Мишка, но ты его уже выгнал, и теперь ему лучше быть незаметным и не попадаться под ноги, — замечает Антон. — Не всё так просто, — Влад зачёсывает волосы назад, резко останавливая взгляд на Антоне. Прознает насквозь, заставляя на пару секунд прекратить дышать. Сердце Антона отчего-то колотится быстрее, когда Влад смотрит так. — Думаешь, Генка, Ярик, Ник и другие лучше? Они кинули меня ещё в пятом году, когда просто сбежали со «стрелы». А Оксанка? Думаешь, я не в курсе, что она трахается со всеми подряд, хотя в её положении бы радоваться, что имеет такого парня, как я? Нет никого, на кого я бы мог положиться. Моё слепое доверие ни к чему не привело. Даже тот, кто сегодня подставляет плечо, завтра может отвернуться. Задумайся об этом, Антош. Просто совет напоследок. Не доверяй никому, даже самым близким, даже родным. — Быстро сойду с ума, если начну каждого подозревать, — не принимает совета Антон. — А что насчёт меня? Нагло. Но ещё несколько минут назад Антон открыто признавал, что ему нравятся власть и влияние, а рядом с ними всегда идёт восхищение, сопряжённое со смелостью и наглостью. Поэтому Влад не удивляется вопросу. — Ты? Ты другой. Хороший, — Антон замирает, когда Влад касается ладонью его щеки. — Не в том смысле, что порядочный, совсем нет. Ты верный, глотки грызть будешь, костьми ляжешь, но только за тех, кто тебе дорог. Ради других пальцем не пошевелишь, даже если на коленях ползать будут. Достаточно всего-то залезть к себе в сердце, чтобы подчинить, и вот в этом твоя слабость. Возможно, именно поэтому ты стараешься играть кого-то другого. — Играть? — тихо спрашивает Антон, всё ещё замерев, и надеется, что момент прикосновения продлится как можно дольше. — Я же говорю, хрен поймёшь, какой ты настоящий. Ты боишься, что тобой будут пользоваться, и начинаешь делать всякую неожиданную хуйню. Но, знаешь, в чём проблема? Ты очень неосторожный. «Неосторожный», — произносится прямо на ухо, и у Антона сердце падает куда-то вниз, потому что интонация, которой Влад это произнёс, отличалась от тех мягких располагающих слов до. Антон с ужасом понимает, что Влад мог что-то узнать. Про Оксану или про его чувства, не имеет значения. «Неосторожный», — обжигает шёпотом, и Антон чувствует, как колючая проволока стягивается вокруг его шеи. Несмотря на очевидный намёк, Антон старается делать вид, словно воспринял сказанное просто в качестве очередного непрошенного совета. Неосторожность может очень дорого стоить...***
Настаёт момент истины, которого с нетерпением ждал каждый член банды около двух лет. Мишки среди них нет, а потому каждый считает, что вся эта пафосная церемония передачи власти лишь игра на публику. Владу нравится подобная эффектность, и нет ничего удивительного, что в качестве следующего главаря банды он выбрал именно Антона — человека, олицетворяющего собой эффектность. Не то чтобы банда единогласно приняла выбор, но сказать что-то против всё равно нет возможности. Кто-то думает, что проще подчиниться решению и в течение года терпеть главенство Антона, зато жить спокойно. Кто-то продолжает тайно стоять на своём и испытывать лишь ненависть по отношению к Антону, который ещё до объявления уже носит кольцо, смотрит на всех свысока и всем своим видом показывает, насколько доволен собой. — Похуй, я сразу заявлю, что выйду из банды, как только Влад назовёт его блядское имя, — тихо перешёптывается с Яриком Генка, до сих пор не могущий простить Антону то, что он сделал с Мишкой. Оксана поглядывает на Антона с восхищением, одним взглядом поздравляя с победой. Она уже предвкушает, как детдом узнает об их отношениях, стоит Владу выйти за ворота. Конечно, это произведёт фурор, поскольку многие девчонки заглядываются на Антона, мысленно романтизируя его образ. Несмотря на жестокость, которую он показал в столовой, многие начали смотреть на него как на героя. Смелый, симпатичный, с довольно спорным прошлым и загадочным настоящим. По истине есть, во что влюбиться, даже если половина придумана на ходу собственным богатым воображением. Однако никто, кроме Оксаны, не получит Антона. Это её прерогатива быть девушкой самого знаменитого парня в детдоме, это она должна быть около влиятельных людей, довольствуясь своим статусом. Антон, впрочем, на Оксану практически не смотрит. Единственный, кто занимает его мысли, хлопает сейчас ладонью справа от себя, требуя, чтобы сел рядом. Антон покорно садится, стараясь не показывать своих волнений. Он же знает, что сейчас будет, верно? Совершенно точно уверен. Нет никаких сомнений, а то что вчера сказал Влад совсем никак не может повлиять на его решение. Иначе зачем бы он столько лет осыпал Антона благодарностями за одно существование и всячески восхвалял перед всеми? — Ну, что ж, я решил, что будет некрасиво с моей стороны оставить без подарка каждого из вас, — произносит Влад. — Надеюсь, то, что вы получите, будет долго напоминать обо мне. Во всяком случае, как минимум, год точно. Ярик, я помню, как ты все годы облизывался на эту комнату, потому что сам живёшь с тремя ущербными. Держи, — Влад кидает Ярику ключи от комнаты. — Можешь начать ей пользоваться сразу, как я съеду. Звук удивления проносится по комнате от такого щедрого подарка. Никто и не думал, что Влад захочет что-то оставить не только Антону и Оксане, как самым близким по положению к нему. Никита получает довольно неплохую сумму денег, поскольку у него скоро день рождения. Кому-то достаётся ящик пива. Кому-то плеер. Оксане подарок достанется позже, сообщает Влад с ухмылкой, на что получает поцелуй. После этого ещё несколько членов банды получают разной степени ценности, от безделушек на память до чего-то конкретного, о чём так или иначе однажды заикались. — Осталось два самых важных подарка, — подытоживает Влад. — Самых драгоценных. Итак, моё детище, то, ради чего я существовал все эти годы, моя банда. Думаю, нет человека, который мог бы с ней справиться лучше, чем ты, Генка. — Ч-чё? — Генка давится пивом, пока комната погружается в поражённое молчание. Антон чувствует, словно вокруг него рушатся стены комнаты, с грохотом падает потолок и проваливается пол, хороня его под этими завалами. Ему нечем дышать, а в груди так больно, как не было после драки за недострой. Боль, которую он сейчас испытывает, не сравнится ни с одной физической болью. — А тебе, Антош, я доверяю свою дорогую Оксанку. Раз вы с ней так хорошо спелись, думаю, этот подарок тебя не разочарует. — Ебануться, — тянет Никита, медленно соображая, что сейчас произошло. — Влад, ты о чём вообще? — делает вид, что не понимает, Оксана, но быстро слетает с колен своего парня, когда тот встаёт. — Не притворяйся. Сама ведь его сдала. А я ещё удивлялся, откуда у тебя столько информации о том, чем мы занимаемся, если раньше никогда не интересовалась. Хотела поудобнее в жизни устроиться, вот и пела мне целыми днями, какой Антоша замечательный. Да, Антоша замечательный, — хмыкает Влад, смотря прямо на него. — Замечательный актёр и такой же предатель, как и Мишка. — Ты крышей поехал? — раздражённо спрашивает Антон, тоже поднимаясь. — Я, в отличие от Мишки, банду кидать не собирался и с Серёгой не договаривался. Я, блядь, все эти годы на тебя пахал, хотя мне эта ёбаная банда вообще никуда не упёрлась. Я во всех ваших «стрелах» участвовал, всегда был рядом и помогал, чем мог. — Неужели? Не знал, что раздача нашего капитала обратно тем, у кого отняли, — это помощь. Или ты про то, как чуть в войну с бандой Серёги нас не втянул? Да, это было просто верхом твоей помощи и преданности. Не считая того, что из-за тебя всё, что я с таким трудом создал, чуть не рухнуло. — Я виноват в том, что главарь из тебя дерьмо? Нехуй звать было, если так трясся над своим детищем! — Кто ж знал, что ты такой сукой окажешься. От тебя только и пользы было, что поехавший и жестокий. — Так выгнал бы, хули. Чё превозносил тогда? — Чтобы проблем не доставлял. Думал, смогу силой справиться, угрозами, надавлю на больное там, но всё оказалось ещё проще. Пара приятных слов, и ты уже в моих ногах. Я ж тебе вчера говорил, Антош, надо быть осторожнее. Влад с силой сжимает замахнувшуюся было на него руку с поблёскивающим зелёным кольцом. Смеётся прямо Антону в лицо, наслаждаясь его поражением на глазах у всех. Теперь каждый знает обо всех промахах, подрывающих устои банды, о слабостях. Антон теперь для них открыт со всех сторон, уязвим. — Ненавидишь меня? — спрашивает Влад, удовлетворённо смотря в ярость, выплёскивающуюся из тёмных глаз. — А как приятно было думать, что ты для меня что-то значишь, верно? Как омерзительно понимать, что рядом с собой держал вот это. Ну, ничего, теперь у вас с братиком будет потрясающая жизнь. — А вот Лёшу ты зря тронул. Свободной рукой обхватывает затылок Влада и бьёт лицом о колено, правда, тут же получает удар в бок, падая на пол. Влад вытирает кровь, хмыкая. — Кольцо отдай и пошёл вон отсюда, — он протягивает руку, покрытую колючей проволокой. Антон снимает кольцо, поднимаясь на ноги. Недолго крутит между пальцев, а потом кидает в открытое окно позади Влада. Пусть Генка поищет, сделает, наконец, хоть что-то полезное для банды. Всё рухнуло. Раскололось на части. Время, проведённое в банде, было потрачено в пустую, потому что стало лишь хуже. Антон не смог никого защитить, ещё и влюбился в настоящего ублюдка, воспользовавшегося его неосторожностью. Сидя на полу в ванной, Антон запрокидывает голову, касаясь холодного серого кафеля, и закусывает губу, чувствуя льющиеся по щекам слёзы. Он впервые в жизни плачет. И это заставляет его чувствовать себя ещё хуже. Настолько, что хочется умереть. Он ничего не смог. Он жалкий и слабый, ни на что не способный. Он всё испортил, всех подвёл. Теперь не только его жизнь, но и Лёшина, и Колькина превратится в настоящий ад. Они не справятся, и виноват только Антон. — Тош, что с тобой? — испуганно спрашивает Лёша, притягивая его к себе. — Прости, Лёш, прости меня, пожалуйста, — захлёбываясь в слезах, еле выдавливает из себя Антон. — Я... господи, как же я ненавижу это всё! Он ненавидит это место, сделавшее их такими жестокими и бесчувственными. Ненавидит людей, которые понимают только язык насилия. Ненавидит безвыходность собственного положения. Ненавидит себя, потому что такой же, полностью олицетворяющий этот мир за серыми стенами. Долбанное гетто, которое не ограничивается только детдомом, но простирается и дальше, к недострою и гаражам, в которых сидят такие же, как он. Лёша обнимает брата крепче, едва касаясь губами виска. Их действительно ждут невероятно тяжёлые времена, и Лёше страшно, но сейчас он хочет лишь одного. Чтобы Антон поверил, что они способны справиться. Он сделает всё, чтобы помочь ему, ведь слишком долго был за его спиной, даже не представляя, насколько тяжело ему приходилось каждый день. «Всего лишь год, это можно пережить», — успокаивает себя и брата Лёша, усиленно повторяя раз за разом в мыслях. Они ещё не знают, что так и не смогут выпуститься из детдома...