Октябрь 2018-го
Первое, что видит Антон, открывая глаза, — ни белый потолок, ни Федины татуировки на груди, хотя Федя рядом, определённо, присутствует, а непонятную икону, смотрящую с каким-то осуждением. Стоп, что? Какая, к чёрту, икона? Антон несколько раз моргает, фокусируясь на изображении, и точно убеждается в том, что на стене около кровати висит икона. Собственно, не одна. Есть и другие, размещённые на прикроватной тумбе, этажерке и письменном столе. Далее Антон замечает, что у него ужасно болит голова. Настолько сильно, как бывает после хорошего перепоя или при невероятном стрессе. Впрочем, сейчас боль похожа на смесь этих двух событий, и Антону срочно нужна таблетка. Обычно он всегда носит с собой блистер, потому что никогда не бывает уверен, что головная боль не вернётся. Саша, замечая эти таблетки, каждый раз заводит одну и ту же нудную тему о том, что Антону надо к врачу, выяснить, что конкретно с ним происходит время от времени, ведь таблетки достаточно сильные и глотать их по любому поводу слишком опасно. Пока Антон роется среди разбросанных вещей, успевает понять, что почему-то спал в Фединой футболке. Возникающие в голове один за одним вопросы отбрасываются на второй план, потому что главное сейчас прийти в адекватное состояние разума. Думать и то больно, а эта способность явно потребуется Антону в ближайшее время. Держа в ладони две таблетки, Антон выходит из комнаты, потому что ему нужна вода. Сначала, правда, он пугается при виде большой картины, висящей прямо напротив двери в спальню. Спасибо, хоть не очередная икона с изображением какого-нибудь Христа во весь рост, иначе Антон решил бы, что уснул в чьей-то домашней церкви. Добравшись до кухни, впрочем, ему снова приходится остановиться прямо на пороге. Перед ним Черышев, крестящийся около какого-то образа над обеденным столом. Вероятно, он только что закончил молитву, или чем он вообще мог заниматься в такое время... у себя дома. Антон думает, что Черышев вряд ли способен появиться где-то ещё с ним в одном месте, так что, это точно его квартира. — Здрасте, Денис Дмитриевич, — медленно произносит Антон, откашливаясь из-за хрипоты в голосе. Денис оборачивается на него, меняясь в лице. Прищурив глаза, осматривает сверху донизу, скрещивая руки на груди. Ничего удивительного, Антон тоже не в восторге понимать, что оказался в квартире своего начальника, хотя не планировал это делать никогда в жизни. Правда, Антона больше беспокоит причина своего появления. — Доброго полудня, Антон, — в голосе Дениса явное пренебрежение. — Что ж так официально? Думаю, после вчерашнего мы уже явно более близки. Почти друзья. — Честно говоря, я ничего не помню, — виновато разводит руками Антон. — И мне бы воды, таблетки запить надо. Денис достаëт стакан и наливает в него воду из кувшина на столе, после чего протягивает Антону так резко, что можно подумать, будто он хочет плеснуть водой ему в лицо. В целом, учитывая, что Антон не знает, что творил вчера, может быть, он даже заслуживает подобного. — Сначала мой лучший друг, потом моя кровать, в конце концов, моя вода, — начинает перечислять Денис. — Ещë на что-то претендуешь? — Эм, что? — Антон не улавливает связи. Боль в голове не даëт сосредоточиться на чужом сарказме или даже открытой претензии. — Ничего, — холодно отвечает Денис, споласкивая стакан с таким остервенением, будто он был полностью в грязи. Антон решает вернуться обратно в спальню и разбудить Федю. Вдруг тот знает чуть больше и поможет разобраться в происходящем, потому что Денис никакого доверия не внушает. — Федя, почему мы у Черышева? — толкая его, спрашивает Антон требовательно. — Что вчера было? — Доброе утро, — зевая, произносит Федя, удивлëнно глядя на Антона. — Что-то случилось? Антон широким жестом обводит комнату, мол, посмотри и подумай, что же могло случиться. Судя по всему, для Феди обстановка вполне привычная, потому что он не удивляется ничему и только продолжает вопросительно смотреть на Антона. — А, почему мы у Дениса? — догадывается Федя, вынуждая Антона закатить глаза. — Нам надо было где-то переночевать. — Прекрасно. Какого хрена мы решили, что квартира Черышева — лучший вариант в мире? — Потому что Кокорин следит за моими деньгами. А у тебя никогда нет денег на какой-нибудь номер. Денис живëт недалеко от того бара, в котором мы пили. — Мы пили? Ах, ну, логично, иначе, откуда эта утренняя амнезия, — Антон цокает языком сам на себя. — А зачем мы пили? — Ты сказал, что хочешь. — Ясно. Давай с самого начала. После прощания с девушкой, которую Антон представил Феде как дочь своего бывшего, они поехали подальше от кафе, где проходила встреча с ней. Через несколько кварталов, помолчав и искусав губы, Антон заявил, что хочет напиться. Федя решение поддержал, как поддержал бы любое решение Антона в тот момент, видя его состояние. Лучшим выбором для них всегда остаëтся «Tesoro», в котором работает друг-бармен Антона. У него снова была смена. Антон попросил себе что-то под названием «то самое, что ты делал мне в первый раз». Вероятно, имелась в виду первая встреча Антона с Далером за барной стойкой. — Твою мать, почему ты меня не остановил? — спрашивает Антон, прекрасно представляя, что было дальше. — Ну, во-первых, я не знал, что в тот раз ты выжрал половину бара. Во-вторых, как будто ты бы стал меня слушать. — А ты пил со мной? — Когда я понял, что ты собираешься упасть замертво прямо там, решил остановиться и наблюдать. Ты, кстати, несколько раз выходил курить, когда тебе звонил Саша. Если вдруг тебе это интересно. — Я о чëм-то говорил в баре? Ну, про ту девушку или про своего бывшего, или про то, как познакомился с Далером, или ещё что-то странное? Антон не говорил ни о чëм из этого, поскольку изначально не хотел поднимать неприятную тему. Просто образно объяснил Далеру, что именно побудило его напиться, и Далер всë понял. Другое дело, что Федя сам спросил у того о подробностях чуть позже, но, наверное, Антону это знать сейчас не нужно. В общем-то, Далер мало прояснил ситуацию. Туманно ответил, что в первый раз видел Антона в настолько дерьмовом состоянии, что Федя и представить себе не сможет никогда. И почему-то Далер считал, что именно его коктейли и болтовня спасли Антона от некого непоправимого действия. А потом Далер вдруг спросил, для чего Феде нужна эта информация. Если дело касается Антона, то он сам расскажет, когда посчитает нужным. — И если у вас всë серьëзно, и он действительно тебе будет доверять, — добавил Далер после пары секунд задумчивости. — И, кстати, если это вдруг случится, а ты потом его бросишь, лучше никогда больше не попадайся мне на глаза. Вскоре Антон достиг нужного ему состояния, в котором едва ли мог что-то внятно сказать. Федя понял, что им нужно искать место, где провести ночь, и номер в «Tesoro» по известным обстоятельствам не подходил. — Я позвонил Денису, спросил, можем ли мы прийти, и, вероятно, он согласился, — подытоживает Федя. — Вероятно? — Ну, я очень плохо помню, что он ответил, и вообще, что было дальше. Всë-таки я пил вместе с тобой... А нет, подожди, я помню, как ты захотел заняться сексом в подъезде. Это было уже у самой двери. — Вот это мог бы не запоминать, — Антон проводит рукой по волосам. — Мы же не трахались в подъезде, да? — уточняет на всякий случай, потому что не может быть уверен. — Конечно, нет. Просто очень долго целовались. — Но, похоже, что-то всё-таки было не так, раз Черышев сейчас нервный. Не помню, чтобы раньше настолько ему не нравился. — Он тебе что-то сказал? — Антон качает головой. Скорее всего, Денис вообще не хочет с ним говорить. — Окей, пойдём разбираться. Федя поднимается с кровати, протягивая Антону руку, потому что тот не горит желанием снова возвращаться в поле зрения Дениса. Вдруг в этот раз он всё же плеснёт водой или сделает что похуже? Он довольно странный даже на работе, поэтому дома может позволять себе совершенно неописуемые вещи. — Подожди, — произносит Антон, тормозя перед дверью. — А футболка-то твоя на мне почему? — Ты вчера сказал, что она тебе нужна, — пожимает плечами Федя. — Да, блядь, — дёргается он, встречаясь взглядом с той же самой картиной на стене. — А я надеялся, что он её давно выкинул. За прошедшее время Денис успел себе сделать что-то вроде обеда. На тарелке перед ним греча и кусок хлеба, рядом стоит стакан с водой. Антон удивлённо смотрит на этот набор продуктов, после чего переводит вопросительный взгляд на Федю. Тот показывает, чтобы Антон сел за стол, а сам уходит в сторону холодильника, заводя с Денисом совершенно обычную беседу. Они говорят, будто ничего не случилось, обсуждая какие-то бессмысленные вопросы повседневной жизни, и только безэмоциональность в голосе Дениса напоминает о том, что далеко не всё в порядке. Федя на это внимания не обращает, продолжая по-хозяйски собирать им с Антоном поздний завтрак, ориентируясь в квартире Дениса так же хорошо, как если бы сам тут жил. — Ты переложил кофе? — интересуется Федя. — У меня нет кофе. И лишней еды тоже, между прочим. У меня вообще пост. — В октябре посты только по средам и субботам. У тебя осенний мясоед, или как там это называется, — замечает Федя. — Откуда тебе знать? — Потому что ты мой друг, и я каждый год сохраняю себе календарь церковных событий, чтобы не предложить тебе выпить не в тот день. А ещё ты единственный, для кого у нас в столовой делается отдельное меню. Так, что с кофе? — Значит, я больше не пью кофе. Это вредно для здоровья. Федя тяжело вздыхает, поворачиваясь к Денису и чуть наклоняя голову. Тот поджимает губы, смотря в какую угодно сторону, только не на своего друга и тем более не на Антона. Его существование напрочь игнорируется. — В чём проблема? Если вчера или когда-то раньше произошло что-то неприятное, ты можешь об этом сказать, Денис. Ты в курсе, что твой Бог дал людям способность разговаривать не только для бесед со священниками? — Очень неуважительное замечание о Боге. — Ты всё равно в него веришь по привычке. Что случилось, ну? — Что случилось? — переспрашивает Денис. — Например, вот это, — он указывает на Антона, всё-таки признавая его присутствие. — Когда я позвонил и спросил, можем ли мы прийти, ты не сказал ничего против. — Конечно, не сказал. Ты мой друг, и я всегда готов тебе помочь. Но не он. Да, ты спросил вчера, можешь ли прийти вместе с ним, и да, я согласился. Но я не соглашался, чтобы вы сосались перед моей дверью хрен пойми сколько, а потом просто запёрлись в мою спальню, даже не поинтересовавшись ради приличия, разрешаю ли я. — Извините, Денис Дмитриевич, — решает вставить слово Антон. — Это реально некрасиво. — Теперь мне придётся купить новый комплект постельного белья и, возможно, новую кровать, потому что лечь на эту после него, вряд ли смогу, — заявляет Денис. Неприятно слышать такое про себя, но Антон слышал и вещи похуже, поэтому особо не удивляется. Наверное, даже лучше, когда ненависть к тебе выражают открыто, а не за спиной в виде каких-нибудь мерзких слухов, которые потом дополняются несуществующими фактами. Впрочем, раньше Денис поступал именно так. Возможно, ненамеренно, просто кто-то случайно слышал его громкие мысли вслух касательно отношения к Антону и его поступкам. — Денис, тебе не кажется, что ты перегибаешь? — спрашивает Федя, и Антон впервые видит его... злым? Злым на собственного близкого друга. — А ты со всем этим не перегибаешь? Напомню, Федь, у тебя вообще-то есть парень, с которым ты тринадцать лет в отношениях. Не то чтобы я был поборником морали, которой у тебя давно нет, а у этого, — Денис кивает на Антона, — не было никогда, но, твою мать, может, ты хотя бы с Кокориным расстанешься для начала? Раз уж здесь всё серьёзно. А если несерьёзно, тогда какого хрена ты притаскиваешь его ко мне домой и вообще до сих пор проводишь с ним время? — С кем я провожу время, тебя вообще ебать не должно, ты не моя мать. — Мне было бы насрать, если бы это был кто угодно другой на один раз. — А что не так конкретно с Антоном? Только давай без твоей бредятины про дьяволов и прочую муть. — Я тебе много раз говорил, почему от него стоит держаться подальше. — Сведения, основанные на слухах? Готовящуюся реплику Дениса прерывает телефонный звонок, в котором Антон узнаёт свою мелодию. Саша как всегда вовремя решил стать его спасением от этого неприятного разговора, при котором Антона явно быть не должно. Поэтому Антон с радостью покидает кухню, как можно громче заводя беседу с Сашей. Он надеется вернуться, когда Федя с Денисом уже закончат свои разборки из-за него, но надежды остаются тщетными. Вновь подходя к кухне, двери которой решили прикрыть, Антон слышит обрывки продолжающейся ссоры, но решает не появляться в помещении, иначе может прервать довольно интересные высказывания. — Думаешь, у вас действительно что-то серьёзное? — спрашивает Денис несколько насмешливо. — Да у него, помимо тебя, есть ещё кое-кто. И, может быть, даже не один. — Ну, и кто же? — Его друг Саша, с которым он пошёл сейчас разговаривать. Я видел, как они целовались. Друзья так точно себя не ведут. И, кроме поцелуя, есть другие очевидные факты. Антон замирает, закусывая нижнюю губу. Не то чтобы это было такой уж проблемой, Федя, вполне возможно, даже не поверит, но... но ведь у него действительно есть кое-какие отношения с Сашей. Дружба с привилегиями, кажется, это называется именно так. Насколько Антон может знать, мало кому нравится понимание, что твой парень периодически спит со своим лучшим другом. Наверное, это приравнивается к измене, но Антон не уверен, потому что раньше его это не волновало. — Замечательно. Очень рад за них обоих, — фыркает Федя. Кажется, всё-таки не поверил или просто из чувства противоречия готов сделать вид, будто ему всё равно на любое неправильное действие Антона. — То есть тебя не напрягает ничего? Ни то, что он делал в раньше, ни то, что он делает сейчас? — Я знаю чуть больше, чем ты, и поэтому меня это не волнует. Допустим, можно объяснить, почему он делает то или это. Если бы я хотел быть с идеальным правильным парнем, я бы и с Кокориным никогда не начал встречаться. — У тебя что, синдром спасателя, я не понимаю? Ты начал встречаться с Кокориным, потому что ему было капец как плохо. Теперь подобрал этого, чьи хуёвые поступки оправдываются тяжёлым прошлым. Знаешь, наверное, стоило начать разговор с совета пойти тебе проверить голову, потому что это ненормально, блядь, Федя. — Уж не тебе раздавать советы, жертва психологических травм, двинувшаяся на религии... Во-первых, раньше Антона в такие моменты никто не защищал. Все его предыдущие партнёры обычно оправдывали исключительно себя, считая, что Антон вообще ни при чём, не стоит даже внимания. Федя, наоборот, не взирая ни на какие аргументы Дениса, продолжает стоять на своём, а вернее на том, что нельзя делать Антона всемирным злом и поливать грязью. Приятно, конечно, но... Во-вторых, мнение Дениса по поводу странной тяги Феди к людям с проблемами кажется подозрительно логичным, и это Антона напрягает. Если Федя действительно начал отношения с Кокориным, потому что впечатлился какими-то его слезливыми рассказами про тяжёлую жизнь, то с Антоном может быть аналогичная ситуация. До момента, пока он не решил начать понемногу доверять Феде свои переживания, они как будто бы не были настолько близки, и их связывал только секс. В случае правоты Дениса, можно легко ответить на долго мучающий Антона вопрос, почему Федя такой хороший на фоне всех остальных.***
Небеспочвенные, казалось бы, волнения Антона Саша выслушивает спокойно, оценивая их, как лишние переживания, на которые другу не стоит тратить время. Вообще-то, со своей позиции человека, не пребывающего в восторге от понимания, что отношения Антона со Смоловым затягиваются, превращаясь во что-то более стабильное, Саше следовало бы убедить Антона в его правоте. Да, твой Федя действительно ненормальный и только поэтому кажется надёжным и милым. Да, тебе стоит отдалиться от такого человека, потому что... Но Саша никогда Антону не врёт и даже в собственных интересах не может оклеветать другого. — Просто его дружба с Черышевым тоже может быть оправдана именно желанием всех спасать, — задумчиво произносит Антон. — А что, Дениса Дмитриевича надо от чего-то спасать? Ну, и если это правда, то почему они тогда не стали встречаться? Разве это не главное проявление? Антон прикусывает язык, потому что всё ещё не считает обстановку подходящей для того, чтобы рассказать Саше про Дениса и его проблемы. Однако Саша задал хороший вопрос, почему тогда Федя и Денис стали всего лишь друзьями. — Может же быть, что Черышев ему просто никогда не нравился, как мужчина, — говорит Антон. — Или, например, проблемы Кокорина на тот момент не были решены окончательно? Чёрт, как меня это бесит, ты бы знал! Утомляет постоянно находить очередные камни преткновения при вроде бы только-только устоявшейся жизни. Подумав об этом, Антон вспоминает, что так и не выяснил у Саши, уехала ли Варвара. — Нет, — пожимает плечами Саша. — Она по-прежнему не сильно рвётся со мной разговаривать. Вероятно, потому что я близок к тебе, а ты для неё сейчас самый ужасный в мире человек. Между прочим, я тоже считаю, что ты поступил некрасиво. Всё-таки ты был для неё единственной надеждой среди всех, кого она знала. — Это не повод жениться на ней и воспитывать чужого ребёнка. Варя для меня, как младшая сестра, я просто не могу даже представить, что по какой-то причине должен стать её мужем. — Если бы был жив её отец, именно этим бы всё закончилось, разве нет? Примерно сейчас вам пришлось бы пожениться, чтобы он мог отвести подозрения о твоей с ним связи. Кажется, таков был его план? Хотя по этому же охуительно идиотскому плану он уже давно должен был занимать место Мамаева, а сам Мамаев, вероятно... Саша не успевает договорить из-за стремительно открывающейся двери, впускающей в кабинет Черышева, несущего какой-то лист бумаги. Он останавливается перед столом Антона, нацепляя на лицо сомнительно располагающую улыбку. Ту самую подчёркнуто вежливую, с которой он обычно общается со всеми важными футбольными людьми, в том числе, с членами команды. — Поздравляю, Миранчук, — с долей торжественности в голосе говорит Денис. — С чем? — С увольнением, — заинтересованное выражение лица Антона на мгновение кардинально меняется. Учитывая свою последнюю встречу с Денисом, Антон не был бы удивлён, если бы тот решил от него просто избавиться. Тут же повод особо не нужен. Всё к этому шло. — С увольнением с должности главного бухгалтера и назначением на должность финансового директора нашего клуба. — Шутки у вас просто замечательные. Как только от них никто до сих пор не умер, — комментирует Антон, протягивая руку, чтобы прочитать о своём повышении в официальном документе. — А можно поинтересоваться, почему вопрос вдруг так быстро решился? — Внешние обстоятельства, — снова улыбнувшись, произносит Денис. И Антон понимает, о каких обстоятельствах идёт речь. — Поскольку ваше нахождение в должности главного бухгалтера вносило некий дисбаланс в атмосферу коллектива, было принято решение изменить ваше положение в надежде, что так станет спокойнее. «Потому что ты мне настолько не нравишься, что я не могу выносить роль твоего начальника. Пусть с этим теперь разбирается Смолов, раз ему так хочется. А я понаблюдаю со стороны, к чему это приведёт», — вот, что на самом деле собирался сказать Денис. Скрытый смысл его слов до Антона доходит прекрасно, до Саши — с трудом, потому что для него не слишком понятно, по какой причине Денис ненавидит Антона. Ведь для Саши Антон всегда может быть оправдан, что бы ни совершил. — Что касается вашего секретаря, то он остаётся вашим подчинённым и переходит на новую ступень вместе с вами, — добавляет Денис. — Хотя для меня это удивительно. — В смысле? — не понимает Саша. — Ни у кого из состава совета директоров нет дополнительных помощников. Тем более, помощников вашего уровня, Саша. «Будь на месте Смолова я, никогда не допустил бы рядом с человеком, который мне нравится, нахождение его любовника на постоянной основе», — завуалированные послания Дениса вызывают некое уважение у Антона, потому что так деликатно высказывать настолько грубые вещи нужно уметь. Тем не менее, если рассматривать ситуацию с этой позиции, действительно странно, что Федя позволил Саше остаться рядом. Значит, он не поверил Денису вчера на кухне. Или же, наоборот, хочет своими глазами увидеть правду. Ближайшие два дня Антон вместе с Сашей тратят на переезд в кабинет этажом выше и комфортное расположение в нём. Кабинет становится значительно просторнее, по сравнению с предыдущим, в нём появляется кулер, который раньше был только в коридоре, а ещё кондиционер не нужно настраивать несколько часов, гадая, работает ли он вообще. В целом, Антону нравится практически всё, за исключением, пожалуй, отсутствия именной таблички на двери. У других членов совета директоров она имеется. — Да-да, я запомнил, что тебе нужна табличка, — в, кажется, миллионный раз повторяет Федя. — Для этого необязательно врываться ко мне, Тош. — Я вполне спокойно зашёл. Дверь хлопнула от сквозняка, — разводит руками тот, будто совсем ни при чём. — И я надеюсь, что завтра приду на работу, и меня встретит... — Именная позолоченная табличка, как у Дениса. — У тебя потрясающая память. — Завтра общее собрание, кстати. Мне надо будет тебя представить, — говорит Федя, заставляя Антона задержаться у самой двери. — И, в общем, Саша на нём тоже будет. Только потому, что у него вдруг появилось желание поучаствовать. Обычно он делает вид, что ужасно занят именно в день собрания. — Он знает о моём назначении? — в ответ Антон получает утвердительный кивок. — Наверное, сказал, что ему наплевать, кого там куда назначили, — и снова верно. Когда Федя аккуратно сообщил Кокорину, что нашёл им в клуб финансового директора, тот только отмахнулся. Даже не задумался о том, что неизвестный ему человек, по сути, будет теперь распоряжаться его деньгами. — Что ж, ладно, познакомлюсь и с ним тоже. — Тош, я знаю, что ты и без моих советов разберёшься, но, пожалуйста, будь осторожен завтра. — Я не идиот, чтобы выёбываться перед Кокориным, от которого зависит, в том числе, моё будущее. Говорит Антон сегодня, а завтра всё равно делает по-своему.***
Собрание не принято начинать, пока не появится тот, кто занимает наиболее высокую должность. В случае «Юпитера», таким человеком является Кокорин, но ждать его можно хоть вечность, поэтому Федя берёт на себя ответственность начать без него. Так или иначе, но Саша всё равно вряд ли заинтересуется темами обсуждения, которые будут озвучены первыми. Совет директоров в «Юпитере» отличается своей малочисленностью, что сразу замечает Антон, однажды видевший и находившийся в подобном сообществе. В Пашиной «Империи» было десять избранных человек, причём, один из них — сам Паша. Остальные девять являлись членами совета и одновременно владели некоторым процентом всей компании, видимо, чтобы повысить свой статус на фоне других сотрудников, а заодно увеличить ответственность за результат. Если ты не только занимаешь высокое место, но и в некоторой степени представляешься владельцем, то будь готов к серьёзному ответу за свои действия. У «Юпитера» в совете директоров находится Кокорин, который на правах президента и хозяина клуба, по идее, должен его возглавлять, но не слишком стремится тратить своё бесценное время на такие мероприятия. Генеральный директор в лице Феди с этим справляется, кажется, куда лучше, а даже если и не справляется, то Кокорина это особо не волнует. Кроме них, в совете есть Денис в качестве исполнительного директора и, по сути, правой руки Феди, а также некий Руслан Альбертович Михлин, числящийся как директор по развитию. Теперь в состав совета входит Антон, новый финансовый директор клуба, впервые появившийся за годы существования команды. — Денис Дмитриевич, у вас какое-то чутьё или пост, в который нельзя надевать чёрное? — с улыбкой спрашивает Антон, смотря на Черышева, одетого в бежевого цвета костюм. Кажется, раньше он никогда не вылезал из классического офисного костюма, буквально ставшего неотъемлемой его частью. В целом, в смене гардероба нет ничего удивительного, просто именно вчера Денис отдал свой единственный чёрный пиджак в химчистку, а на сегодня назначили собрание с присутствием Кокорина, поэтому пришлось искать что-то более-менее официальное для этого события. И всё бы ничего, никто и не обратил бы внимания, потому что, в самом деле, разве кого-то волнует, во что одевается Денис, но если бы только Антон не был во всём чёрном. Вместе они создают удивительный контраст, сидя напротив друг друга, да ещё и с двух сторон от Феди, так как считается, что исполнительный директор — правая рука генерального, а финансовый — левая. — Почти библейская картина, — решает прокомментировать увиденное Руслан, глупо хихикнув над собственной же аналогией. С этим человеком Антон виделся лишь однажды, когда пришёл посидеть на трибуне во время домашней игры с «Авангардом». Тогда, кажется, Антон занял негласно закреплённое за Русланом место, но уступать не стал, вынудив того просто уйти. Руслан был довольно странным, каким-то дёрганным, и, честно говоря, Антона он немного раздражает. Возможно, не только его, поскольку аналогию с Библией Денис оценивает слегка закатившимися глазами. — А Руслан... короче, Руслан, он чем занимается вообще? — тихо спрашивает Антон, наклоняясь к Фединому уху и смотря, как Руслан незаинтересованно сверлит взглядом дверь в кабинет. — Директор по развитию? — задумывается Федя. — Предполагаю, что развивает клуб. Ну, как бренд, наверное. Честно, я понятия не имею, просто у Саши с ним общие интересы. Они раз в месяц вместе выпивают. — Какая потрясающе логичная политика выбора людей в руководство, — хмыкает Антон. — Кажется, именно поэтому тебя тоже взяли? — язвит Денис. — Денис Дмитриевич, по-моему, именно вы обосновали моё повышение словами: «Дабы снизить напряжение в коллективе». Может, дело было вовсе не во мне? — Хоть на собрании не пререкайтесь, пожалуйста, — просит Федя, понимая, что теперь в их совете директоров будет гораздо интереснее. — У меня ещё вопрос, — произносит Антон. — А где спортивный директор? Я просто слышал, что обычно в футбольных клубах есть кто-то, кто занимается подбором игроков. Они же не могут просто сами к нам идти. Или здесь тоже Кокорин на свой вкус полагается? — Технически у нас есть спортивный директор, хотя должности отдельной для него не выделено. Но его никогда не будет на собраниях, да и вообще здесь. Только если он лично приведёт игрока, с которым работает. — Павел Константинович Мамаев, — добавляет Денис, внося необходимую Антону конкретику. — Если вам это имя о чём-нибудь говорит. Последние слова заставляют внутренне напрячься, потому что вряд ли Денис упомянул Мамаева просто так. Он мог назвать его и пояснить, что тот является агентом почти всех футболистов команды, но Денис решил построить фразу иначе. А Денис — единственный человек, насколько Антон может быть уверенным, который держал в руках его документы при приёме на работу. И там вскользь была упомянула мамаевская «Империя», пусть и не прямым текстом. Удивительно, почему Денис до сих пор не решил рассказать об этом Феде. Либо всё же не догадался, либо просто приберёг до лучшего момента, когда это сильнее всего повредит. Антон чуть заметно встряхивает головой, прогоняя навязчивые мысли, всё больше напоминающие теорию заговора. Жизнь приучила никому не доверять, особенно людям, открыто проявляющим к тебе неприязнь. Возможно, Антон в большей степени судит по себе, ведь если бы он располагал информацией подобного уровня про кого-либо, то уже давно придумывал бы, как ей воспользоваться в личных интересах. — Вроде бы, Мамаев известный агент, — словно неуверенно произносит Антон, зная, что реплику Дениса нужно как-то прокомментировать. — Я слышал, что он ведёт дела одного нашего дорогостоящего игрока. И почему он не может числиться как спортивный директор? Что мешает ему присутствовать здесь? Денис приподнимает брови то ли в искреннем, то ли всё же в притворном удивлении. Сам Антон прекрасно понимает, почему Паша не занимает должность и не взаимодействует с клубом напрямую. Во-первых, ему это просто не нужно, так как «Империя» находится в более предпочтительной позиции. Во-вторых, в подобных вопросах Паша старается действовать из тени, если можно так выразиться. В-третьих, даже если бы Паша всё-таки захотел и вошёл в состав совета директоров «Юпитера», то это давно уже был бы его клуб, а не Кокорина. Вряд ли тот обрадовался бы. Ответа на свои наивные дурацкие вопросы человека, который как бы должен совершенно ничего не знать про внутреннюю структуру клуба, Антон не получает. Это даёт ему право думать, что сыграл роль хорошо. Просто его тактично проигнорировали, мягко дав понять, что подобные глупые вещи лучше не спрашивать во время собрания. Поскольку Кокорина всё ещё нет, начинаются стандартные обсуждения проводимой политики в «Юпитере». Сначала выступает Денис, рассказывающий о том, какие произошли изменения в составе персонала, упоминая повышение Антона, с которым Руслан почему-то спешит его поздравить, хотя буквально несколько минут назад об этом ему было сказано напрямую. Потом Денис переходит к чему-то ещё более нудному, во что Антон особо не вслушивается, потому что не слишком интересно и к нему лично отношения не имеет. Следующим должен высказаться он сам, но из-за недавнего вступления в должность особо рассказать пока нечего, поэтому слово переходит к Руслану. Не успевает тот подняться с места, как дверь кабинета открывается широким и слишком уверенным движением. — О, немного опоздал, — констатирует Кокорин, хотя его «немного» не слишком вписывается в сорок минут прошедшего времени от момента сбора. — Было что-то важное, без чего я не смогу прожить, если не узнаю? Кокорин останавливается около противоположного края стола, не решаясь сесть во главе. Обычно он садился рядом с Федей, что позволяло не только положение в клубе, но и в личной жизни. Сейчас же Кокорин замечает, что рядом с Денисом незнакомый ему человек, а потому смотрит на него недоумённо. — У нас появился финансовый директор, я об этом недавно говорил, — произносит Федя. Кокорин напрягает память, но ничего подобного на ум не приходит. — Антон Андреевич Миранчук. Антон поднимается, чтобы протянуть руку Кокорину в качестве приветствия, и атмосфера в помещении резко становится напряжённее. У Антона на губах лёгкая полуулыбка, и почему-то ему вспоминается, что в прошлый раз он сталкивался с Кокориным настолько близко, чтобы смотреть ему в глаза, где-то в июле. Как раз после того, как впервые переспал с Федей. Они встретились на крыльце около входа в офис. Антон сидел на ступеньках с сигаретой, когда решил окликнуть Кокорина и поздороваться. Кокорин смотрит сверху вниз на сидящего у его ног Антона, приветливо улыбающегося, лишь мгновение. Его время не стоит того, чтобы обращать внимание на собственную челядь, а все, кто работает в «Юпитере», вряд ли достойны более высокого описания. Кокорин Антона даже не знает, видит его впервые в жизни и через секунду уже забудет, презрительно скривившись. Тогда Антон смотрел на него снизу вверх, но теперь они на равных, и Кокорину придётся запомнить Антона. Он окидывает его оценивающим взглядом и не протягивает руку в ответ, заставляя Антона пожать плечами и произнести: — Сколько лет жду, что хоть кто-то пожмёт мне руку, и каждый раз этого не происходит, — Антон мог просто молча сесть обратно, но нет. Поскольку Кокорин здесь, Антон чувствует невероятно резкую потребность каким-либо образом обратить на себя внимание. Да, это опасно, и он вроде как заявлял, что не будет рисковать, но Антон всё ещё неосторожный. И ему это просто нравится. — Финансовый директор? — повторяет Кокорин. — Не помню, чтобы клуб нуждался в этом, и я давал такое распоряжение. Кокорину приходится занять не своё место для продолжения разговора. Он вопросительно смотрит на Федю, хмурясь, и напряжение теперь можно едва ли не потрогать рукой. — В любой компании есть финансовый директор, — спокойно сообщает Федя, не отрывая взгляда от Кокорина. Антон видит, как Денис слегка заламывает пальцы, явно готовясь стать свидетелем не самой приятной сцены. — Антон Андреевич раньше был нашим главным бухгалтером. И его опыт работы, профессиональные качества и показанные результаты деятельности за последнее время стали неопровержимым доказательством того, что именно он лучше всего подойдёт на должность финансового директора. — И почему я не в курсе этих результатов и вообще впервые в жизни вижу его? — Александр Александрович, знаете, есть поговорка. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, — вставляет слово Антон, продолжая выдерживать на лице нейтральное вежливое выражение, свойственное людям вроде Черышева. Однако во взгляде уже есть что-то, что Денис бы назвал бесами, не иначе. И именно этот странный контраст заставляет Дениса как бы невзначай дотронуться до рубашки, под которой надет крестик. — Не считаю корректным лично перечислять свои заслуги, но если Фёдор Михайлович не имеет ничего против... — Вперёд и побыстрее, — перебивает Кокорин, ясно давая понять, что только его слово может быть весомым. Антон встаёт около Феди, чтобы было удобнее разговаривать, как может показаться со стороны. Однако это решение он принял совсем по иному поводу, только из своего личного желания занять именно это место, которое когда-то принадлежало исключительно Кокорину. Увидит тот какой-то намёк или нет, Антона мало волнует, ему просто интуитивно кажется, что сейчас самое время заявить о своём существовании. Между прочим, не слишком приятно, когда на тебя смотрят свысока, почти не замечая. Не то чтобы Антон отличался злопамятностью или мстительностью, он всего лишь хочет чуть больше справедливости по отношению к себе. Те самые успехи, упомянутые Федей, которые Антон сделал ради получения должности, — не совсем то, о чëм следует открыто говорить Кокорину. Самое большое достижение Антона заключается в том, как он устроил всë для будущей Фединой академии в Саратове, но об этом Кокорин не должен знать. Он же яростно против вложения денег в подобный проект. А помимо этого, гордиться Антон может ещë тем случаем, когда оштрафовал Баринова, да ситуацией с изгнанием Исакова из клуба. В общем смысле каждый из этих поступков звучит не очень подходящим для назначения на высокую должность, но когда Антона останавливали такие мелкие условности? Он описывает ровно две ситуации: академию и штрафы Баринова, но делает это настолько иначе, что никто никогда бы не догадался, что конкретно Антон подразумевает. Догадываются только Денис и Федя, непосредственно участвовавшие в той или другой истории. Федя испытывает нервозность, старается никак не показывать своего волнения, ведь Антон ходит до краю, готовый вот-вот подставить их перед Кокориным. Но, как Антон заявлял вчера, он не идиот, чтобы так поступать, он очень хорошо понимает своë и Федино положение, а потому продолжает переплетать правду и ложь, отдавая больше предпочтения второму. Он знает, что Кокорин не станет ничего проверять, досконально изучая каждое слово на предмет истины. Главное пустить пыль в глаза сейчас, чтобы не было проблем потом. Кокорин из тех, кто ведëтся на красивые обëртки и громкие слова, за которыми может ничего не стоять. Денис успокаивает себя лишь мыслью о том, что теперь любые действия Антона — это не его проблемы, с этим теперь разбираться Феде, и даже чисто из дружеских соображений Денис испытывает слишком мало сочувствия. Антон ему по-прежнему не нравится совершенно, а Федя больно упорно стремился дать ему новое место в клубе. Пусть сами пожинают плоды своих амбиций. И всë же Денис не может не отметить явное достоинство Антона. Тот умеет хорошо говорить, и, видимо, довольно неплохой манипулятор. Это преимущество, которое Денис согласен оценить, хотя есть в нëм что-то настораживающее и даже пугающее. Когда Антон уже думает остановиться на сказанном, Руслан вдруг ни с того, ни с сего, не получая даже право высказаться, бросает в воздух: — А ещë Антон Андреевич приложил руку к уходу нашего игрока из команды. Единственное, о чëм Антон собирался умолчать, ведь уверен, что Кокорину и так известны подробности, почему Исаков ушëл. Официальные подробности, естественно, в которых имени Антона рядом не стояло. — Ты выгнал кого-то из команды? — заслушавшийся было Кокорин вновь возвращается к своей интонации недоверия и неприятия. — Руслан... — Антон так и не может вспомнить отчество. — Он имеет в виду уход Леонида Исакова. Там сложная ситуация, но игрок и его агент выразили желание покинуть команду по собственным причинам. — Это я в курсе. Ушëл и ушëл, хрен с ним, найдëм другого хоть завтра. При чëм тут ты? — Просто Антон Андреевич первым поднял вопрос имиджа клуба и репутационных потерь, — решает пояснить Денис, что удивляет Антона. Вот от него он не ждал ни одного слова в поддержку. — Хотя это даже не входит в его обязанности, однако никто другой этим вопросом не озаботился. Взгляд Дениса соскальзывает в сторону Руслана, ясно давая понять, что именно тому следовало подумать о том, как будет выглядеть клуб, содержащий такого игрока. Руслан не подумал, а сейчас зачем-то ляпнул чушь, хотя стоило бы промолчать. И, возможно, дело не в том, что Денис встал на сторону Антона, просто Денис никогда не поддержит Руслана, который ведëт себя, как дурак. — И почему главный бухгалтер об этом подумал, а человек, который отвечает на развитие нашего бренда, нет? — интересуется Кокорин, обращая внимание на Руслана. План Дениса удался. Руслану приходится как-то оправдываться, и перед Кокориным он вдруг теряется, становясь обычным запуганным начальством офисным клерком, который боится лишний раз поднять голову, лишь бы не уволили. Удивительно, что Кокорин ещë проводит с ним время вне работы. Но, впрочем, кого это волнует, если вся заинтересованность Кокорина ушла от Антона к другому человеку. Это не очень устраивает, но больше за время собрания к Антону не возвращаются. Сначала Кокорин вынуждает Руслана высказаться о проделанной работе, затем снова наседает на него с вопросами и едва ли не обвинениями, а после заявляет, что собрание окончено, и все должны выйти вон из кабинета. Ну, кроме Феди, разумеется, ведь это его кабинет. — Да, Миранчук, не хочется это признавать, но я впечатлëн, — произносит Денис. — Кажется, быть коллегами с тобой куда лучше, чем пытаться командовать. — А мне показалось, Денис Дмитриевич, что вы не слишком оценили моë выступление. — Это было ужасно рискованно, но, думаю, переживать стоит о Смолове, а не о моей оценке. Да, Антон понимает, что ему следует, как минимум, извиниться, ведь он обещал Феде вести себя осторожно и не говорить ничего лишнего, а вместо этого устроил спектакль с собой в главной роли, лишь бы показать Кокорину, что тому следует считаться со своими подчинëнными. Но не только в этом была цель. Антон прощупывал почву, хотел понять, как именно Кокорин воспринимает информацию, где у него слабые места, и чего действительно стоит опасаться. Своего противника всегда нужно изучать. Почему-то Антон чувствует, что с Кокориным у него будут только подобные отношения. — Ты сделал, что?! — восклицает Саша, слушая рассказ про собрание. — Ну, не делай вид, будто удивлëн, — просит Антон. — Я раньше поступал точно так же. — Да, вот только твоë положение немного другое, тебе не кажется? Антону не кажется. Кокорин нисколько не страшнее Мамаева, а с ним-то Антон имел дело. Единственное, почему Антон думает об осторожности, — ему не хочется проблем для Феди. И даже если тот такой замечательный исключительно из-за каких-то психологических синдромов, Антон всë равно не хотел бы портить ему жизнь.