Опасен 2

      У Юньтяня идет кругом голова. Он ещё до конца не может поверить в происходящее: его целует и ласкает живой Фэй-да-гэ. От вихря вопросов и эмоций, что бурей проносятся внутри, он сначала, застыв, каменеет, но потом, расслабляясь, начинает откликаться и отвечать. В дверь постучали, и Фэйе остановился и, приподнявшись на локте, произнёс: — Входи, Дайкунь. Одна из шпилек, украшенная длинной цепочкой с жемчугом в конце, что была в причёске императрицы, щелкнула Юньтяня по носу. Наложник поймал украшение двумя пальцами и совсем другими глазами стал рассматривать полулежащего сверху мужчину. Дверь тихо отворилась: — Ваш ужин, Фэйе. Бесшумно пройдя в центр комнаты, управляющий остановился с подносом в руках: — Куда я должен поставить? Фэйе махнул рукой: — На прикроватный столик. Спасибо, Дайкунь. Как дела у остальных? — Всё хорошо, — сдержанная улыбка управляющего была красноречивее слов, — как и у вас. Приятного аппетита. Я от себя добавил похмельный суп, возможно, он пригодится. Что-нибудь ещё? — Спасибо, Дайкунь, это очень своевременно. Я даже не сообразил попросить приготовить. — Ничего страшного, Фэйе — не каждый день присутствуешь на собственных похоронах. — Тогда приготовь комплект для купания и ванну, и мы тебя больше не потревожим. И… Одну из гостевых спален для… — краем глаза Фэйе увидел, как напрягся Юньтянь, поэтому спрятал ухмылку и продолжил ровным голосом, — для его Высочества и второго консорта. И можешь быть свободен. Юньтянь, полностью ошарашенный, переводил взгляд с уже знакомого парня, которого он видел раньше… Ну да, точно, он его встретил на кладбище. «Значит, они были вместе? Его высочество… Это он про Хань Е? И… И Сюй Цзиня? Они… Что, реально живут вместе в этой жизни? Но как?! И этот наряд на нём…» Машинально Юньтянь вновь коснулся сияющих украшений на прическе Фэйе. Дайкунь, увидев этот жест, поинтересовался: — Вам помочь переодеться и с причёской? На этот вопрос Фэйе лишь улыбнулся: — Мне поможет наша наложница, спасибо, Дайкунь. Юньтянь ощутил, как его щёки и шею затапливает волна жара. — Ты ведь поможешь мне? — повернулся к нему Фэйе. — Конечно, императрица Лун, — от волнения у Юньтяня закололо в кончиках пальцев и вспотели ладони. Дайкунь бесшумно поклонился и вышел из комнаты. — Уже не Фэй-да-гэ? — приподнял бровь Фэйе, — Юньтянь, не нервничай так. Поцелуй меня и помоги снять украшения, распусти волосы. Хоть голос императрицы звучал спокойно и доброжелательно, но что-то неуловимо изменилось. И Юньтянь, потянувшись, коснулся губами щеки, после чего уселся на собственные колени, и осторожно начал извлекать из волос императрицы шпильки и булавки. — М-м-м… Как хорошо, — ощущая облегчение с каждой снятой побрякушкой, промурлыкал Фэйе, — даже не представляю… Как я раньше это всё носил? — Раньше тебя куда сильнее раздражал пирсинг, ты постоянно ругался с Хань Е по этому поводу, — пробормотал, забывшись, Юньтянь, и тут же спохватился. — Простите мою дерзость, ваше высочество. — Не извиняйся, ну ты что…- Фэйе почти мурчал от удовольствия, когда шустрые пальцы Тяньтяня освободили его голову и распустили волосы, слегка массируя кожу. Фэйе развернулся и протянул руку, чтобы ему помогли снять наручи. Пэй Юньтянь стянул с Фэйе один наруч, затем второй, после два верхних слоя, оставив в одном нижнем, полупрозрачном. И залип на сосках императрицы. — И почему же? Сейчас он меня почти не беспокоит и не раздражает… Хотя первые двое суток — это был ад, — улыбнулся Фэйе. — Ладно, давай ужинать, иначе всё остынет. Наш управляющий чудесно готовит, ты должен оценить. — Потому что тогда ты был вынужден раздеваться перед кучей солдат во время тренировок, — пробормотал Юньтянь, не отводя взгляда от рельефа груди и припухших от трения покрасневших сосков, — и считал ношение пирсинга неуместным. Кроме того, во время сражения это ужасно отвлекало и могло стать твоим слабым местом. — Ну да, теперь боевыми искусствами мы не владеем… Да и наш император… Судя по всему, очень сильно изменился. Юньтянь оглянулся по сторонам, осматривая спальню. — Ещё бы… Он ни за что бы добровольно не ушёл, оставив нас вместе. И уж точно не согласился бы провести всю ночь с Сюй Цзинем, если бы у него была возможность трахнуть нас всех. Он замолчал и завис, разглядывая картину, что висела над комодом. — Нравится? — спросил Фэйе и вложил в руки Юньтяня тарелку с супом, а сам, подогнув ногу, устроился рядом и взял тарелку с лапшой. — Напомнило несколько эпизодов из прошлого, — кривовато улыбнулся Юньтянь. — Правда? Расскажи, только не забывай есть, а то мне придётся тебя насильно кормить. Юньтянь фыркнул негромко, взял ложку в руки и поводил по тарелке, попробовал. — Вкусно. Он перевел взгляд на картину, потом вновь посмотрел на Фэйе. — А ты… Не помнишь ничего? Но живёшь у Хань Е, спишь с ним… Я не вправе что-то говорить и спрашивать, но всё-таки… Как вы сошлись? Фэйе втянул лапшу и вытер губы рукой. — Ну ты же смотрел новости, всё так и было. Он спас мне жизнь, закрыв собой, и спас второй раз, спрятав у себя перед тем, как взорвали госпиталь. Юньтянь покачал головой: — Он всегда был безбашенный, когда речь шла о вашей безопасности. На какое-то время в спальне воцарилось молчание. — Я не только не помню нашего прошлого, — признался Фэйе, — после первого покушения я забыл практически последние три года своей нынешней жизни. Причём большую часть воспоминаний по ведению бизнеса, открытиям и работе — я вспомнил, частично восстановив пробелы. Я забыл свою жизнь с Юньси. — Думаешь, эти события связаны с покушениями? — отставив пустую тарелку в сторону, Юньтянь встал. — Нет. Не знаю, — произнес задумчиво Фэйе, — Хань Е сказал, что нужно будет проверить кровь. Юньтянь удивленно поднял бровь и кивнул. Определенно, новый Хань Е был… Нет, не так — он совершенно отличался от того человека, которого он помнил, по словам Лун Фэйе. Но торопиться с выводами он не собирался. — То есть, ты забыл весь свой брак и жену? — поцокал языком наложник, — для прошлого Хань Е это был бы идеальный вариант. Он терпеть не мог, когда вы вспоминали своих бывших, что ты… Что Сюй Цзинь. Кстати… Он как тут оказался? — Допрашивать Хань Е пришёл, в больницу. — Он… Полицейский? — шокированно уставился парень, — вот так номер! — Бывший, — перебил его Фэйе. — Не понял, — Юньтянь удивлённо хлопнул глазами. — Если ты ещё не заметил, у нас всё в жизни стремительно меняется: ещё сегодня с утра ты шёл на мои похороны, а сейчас — ужинаешь со мной в уютной спальне, и теперь мы идём мыться, — Фэйе улыбнулся, вставая, и развязал пояс нижних одежд, выскальзывая из них и оставаясь голым. — Он теперь глава СБ нашего общего концерна. — Обалдеть… — у Пэй Юньтяня пересохло в горле, уж точно не от высокой должности второго консорта, а от этого импровизированного стриптиза, устроенного императрицей. — Ну и чего ты застыл? — Фэйе схватил Юньтяня за руку и потащил в ванную комнату.

СЮЙ ЦЗИНЬ

      На кухне царила непривычная тишина и уныние. Отсутствие Фэйе ощущалось физически, а с тех пор, как кухню покинул лао Дай, отправившись в спальню, тишина стала давить на мозги. Хань Е отложил палочки и посмотрел на Сюй Цзиня. Тот застыл, не донеся до рта кусок мяса: — Что? — Покорми меня, — прозвучало с тоской, — аппетит пропал. Сюй Цзинь пожал плечами и кивнул. Приподнялся и пересел на колени к мужу: — Ты слишком заморачиваешься и переживаешь. Всё хорошо, наш наложник нашёлся, теперь посмотрим, как можно исправить ситуацию с вакцинами. Надо будет провести процедуру изъятия и уничтожения. — Фэйе решил тоже сделать прививку. Сюй Цзинь посмотрел на хмурого и расстроенного мужа. — Я надеюсь, что он передумает. Потом глянул в его пустую тарелку, глубоко вздохнул и, потянувшись к кувшину, наполнил его бокал. — Улыбнись, ваше высочество… Нам есть чему радоваться, а ты загрустил. Сейчас поедим… Чем бы ты хотел заняться? Бильярд? Кино? Поплаваем? — Сюй Цзинь наполнил свой и чокнулся с супругом. — Давай, за пополнение нашей семьи. — Спасибо, Цзинь-эр. Хань Е на несколько секунд прижался носом к скуле второго консорта, потом отстранился и выпил. Сюй Цзинь улыбнулся и поднёс очищенную креветку к красивым губам мужа. — Представь, что это я, — с хитрым лицом произнёс он. Хань Е тихо фыркнул, настроение потихоньку выравнивалось: в этой жизни его приняли, его любили, о нём заботились. И, что не менее важно — позволяли любить себя, принимая знаки внимания с благодарностью и трепетом. Думая об этом, Хань Е обвил руками талию второго консорта и осторожно снял губами еду с палочек. — И не мечтай… — тихим бархатистым голосом произнёс мужчина. — Я не настолько отчаянно голоден, чтобы съесть тебя сразу и целиком. — Рассчитываешь со мной поиграть? — в притворном гневе Сюй Цзинь свел брови так, что на лбу образовалась морщинка. Хань Е тут же потянулся и поцеловал супруга в лоб, усмехаясь: — Как я могу? Я не посмею, меня мама строго воспитывала и я запомнил, что с едой играть нельзя. Не хмурься… — А по твоему виду и не скажешь, — Сюй Цзинь ущипнул мужа, — так и сожрал бы? — Читаешь мои мысли, — прошептал Хань Е и впился в губы юного супруга поцелуем.

ЧУ СИФЭН

      Сидя на балконе пятнадцатого этажа отеля Хилтон, Цзыюань чувствовала себя совершенно разбитой и потерянной: жизнь была так несправедлива и жестока. Поездка и командировка не радовали, и не только не отвлекали, а усугубили ощущение потери и отчаяния. Она листала китайские и мировые соцсети, что пестрели траурными постами и выражениями соболезнований, некрологами погибшей чете Лун. Вот только леди Ди прекрасно знала, что сегодняшние похороны — это проводы Юньси. На которые не пришли бы две трети присутствующих, если бы дело не касалось её мужа. От одной этой мысли молодой женщине стало тошно. Ещё хуже стало, когда память подбросила картинки увиденного в спальне Хань Е. Вдовец ничуть не скорбел, когда его похотливо трахали и он сам ебал в этот момент молодого мужика, распластавшегося под ним. «Кобели, похотливые животные. Ненавижу». К горлу подступила тошнота, она стала задыхаться от поступившего густого комка. Схватила стакан с водой. Рука тряслась так, что Цзыюань облила платье… А сделав несколько глотков, запустила стеклянную ёмкость в стену и разрыдалась в голос.       Чу Сифэн услышал грохот разбитого стекла и женские рыдания из соседнего номера и, откинув в сторону планшет, посмотрел на испуганного Вэнь Шо. — Что с Ди цзе? — пролепетал юноша. — Не знаю. Но… В номер мисс Ди не входить, сейчас поедешь в аэропорт, встретишь Тан Ли. И погуляете по городу. Постарайтесь не ввязываться ни во что, просто отдохните и развейтесь. С коммерческим директором я разберусь сам. Свободное время до половины двенадцатого. К этому времени вернетесь в отель, поможешь ему с заселением. — Но как же… Но Чу Сифэн уже не слушал. Оправив на себе чёрную рубашку, заправленную в брюки, он без стука вошёл в соседний номер, отметив про себя незапертую дверь, которую, войдя, закрыл на замок. В номере никого не было. Рыдания, что резали ему уши, почти стихли, вернее, они перешли в тихие и судорожные всхлипы, после чего раздался тихий визг со стороны балкона. В два шага Чу Сифэн преодолел все пространство номера и остановился на выходе на территорию балкона, откинув в сторону штору. Беглым взглядом он оценил ситуацию и психическое состояние главы делегации Аньлэ. «Отвратительно». Цзыюань уже перекинула одну ногу через балконное ограждение, взгромоздившись на него сверху. На светлой плитке пола валялись, поблескивая, осколки разбитого стакана, и были видны кровавые отпечатки босых ног. — Браво-браво! В честь чего сегодня косплей-вечеринка? Мисс Ди сегодня в роли роковой женщины-кошки? Цзыюань резко обернулась, со злостью глянув на шутника, и от этого потеряла равновесие. Взмахнув руками, она соскользнула с ограждения и начала падать. Сифэн в секунду оказался на самом краю и схватил девушку за руку. — Как ты мог говорить мне гадости! Зачем ты меня напугал? — истерично взвыла она, болтаясь между этажами, примерно в сорока метрах над землёй. — Что? Это я тебя хочу спросить, зачем ты устроила весь этот цирк? Я могу отпустить, и продолжишь свой чудесный прерванный полёт. Разве это не то, что ты хотела и намеревалась сделать? — прошипел раздраженно мужчина, — больше всего я ненавижу богатых дур с суицидальными наклонностями. — Так отпусти тогда, — взвизгнула Цзыюань. — Не хочу быть обязана своим спасением такому человеку как ты. Животное! Подтянув вторую руку, Цзыюань попыталась ногтями оторвать от себя мужскую хватку. — Какой темперамент… — зло блестя глазами, прошипел Сифэн, — ты, правда, рассчитываешь, что у тебя в запасе ещё восемь жизней, и что в следующую секунду ты не превратишься в кожаный мешок, набитый переломанными костями? Какая же ты идиотка! Сифэн резко дёрнул девушку вверх на себя, при этом, похоже, повредив ей плечо и связки, вызвав её испуганный и полный боли крик. — Ненавидишь мужчин? Ок. Я дам тебе повод реально их ненавидеть. Потом можешь самоубиваться сколько влезет. Я даже пальцем не пошевелю. Хотя нет, ручкой помашу на прощание. Он закинул хрупкое тело девушки на плечо. — Пусти меня, гад! Сволочь! Отпусти! Цзыюань заколотила кулаками по спине Сифэна, вися на его плече и даже попыталась его укусить через рубашку. — А то — что? Пожалуешься своему другу? Огорчу тебя — я Хань Е не подчиняюсь, да и ему сейчас дела нет ни до тебя, ни до твоих истерик. — Конечно… Потому что этот кобель сейчас ебет твоего драгоценного шефа! — Завидуешь, что не тебя? — спросил Сифэн, внося свою проблемную ношу обратно в номер и захлопывая балконную дверь. На этих словах Цзыюань взревела и впилась когтями мужчине в спину: — Я тебя убью, скотина! Но сначала я вырву твой поганый язык! — Для этого тебе нужно как минимум выжить. Для начала. Он с размаху швырнул ее на огромную кровать и стал расстёгивать ремень и выдергивать его из шлёвок. — Передумала уже умирать? — Не твоё дело, бешеная псина! — голова Цзыюань кружилась, в мозгах был туман, адреналин заставил кровь кипеть. Плечо болело, стали чувствительными порезы на ступнях — похоже, там застряли осколки. Чу Сифэн хохотнул и, навалившись сверху, схватил тонкие женские запястья и затянул их, обернув несколькими витками ремня. После чего закрепил ремень в изголовье и с интересом посмотрел на злющую, словно фурия, начальницу. — Я жажду услышать душещипательную историю… Почему ты решила умереть сегодня? И второй вопрос: за что такая красивая и утонченная женщина ненавидит мужчин? Поделись болью. — Развяжи меня, немедленно! Сифэн, сволочь! Мне больно! — Неправильный ответ, мисс Ди. За каждый неправильный ответ и оскорбление последует наказание. А теперь потрудись посчитать, на сколько ты уже успела наговорить мне гадостей. Насчёт боли — не смеши меня. Три минуты назад ты собиралась умереть.       Цзыюань напряглась, пытаясь отодвинуться или отползти в сторону. Но зафиксированные ремнем руки мешали, и он… этот мужчина её действительно пугал. В тот день, когда она увидела его впервые, играющим и тренирующим пса Фэйе, и после — вынесшим её на руках из спальни друга детства, она наивно решила, что Чу Сифэн — травоядное. О, похоже… она сильно ошиблась в оценке этого… экземпляра. Первое впечатление оказалось обманчивым. Мужчина был настоящим хищником. С ней, принцессой Дацин, так не вёл себя никто: не разговаривал грубо, не связывал, не швырял. Она сглотнула и ощутила чувство тянущей теплой тяжести внизу живота. Краска прилила к щекам, мысли вновь начали лихорадочно скакать в голове. Она отвернула лицо в сторону и прикусила губы от досады, ощутив, что… завелась?! Бельё внизу стало мокрым, а её маленькие соски напряглись. «Да быть такого не может, это же абсурд! Я — никогда… от такого как он… Я… мне нравятся женщины! Что происходит?» Сифэн перехватил её шокированный взгляд на собственные груди, тонкие губы мужчины изогнулись в усмешке: — Оо. Серьёзно, что ли? Леди… вам не чужд основной инстинкт? Он смотрел ей в глаза, по прежнему нависая сверху, коленом раздвинул ноги и задрал платье. — Ты не посмеешь! — прошипела молодая женщина, заёрзав и пытаясь лягнуть наглеца ногой, но тут же взвыла — раненая ступня коснулась простыней и это вызвало резкую боль в месте пореза, вынуждая оставить попытки ударить хама. — Это не очень эротичные звуки, — насмешливо произнес Сифэн, — мне нравятся стоны в другой тональности. Постарайся получше, Юань Юань. И что же, по-твоему, я не посмею? Мм? Наказать тебя? Мужские пальцы прошлись по мокрому насквозь белью, вдавливая его в промежнось и поглаживая между половых губ. — Детка, да ты течёшь вся, — хрипло рассмеялся мужчина, — у тебя либидо напрямую связано с болью и унижением? Какая ты плохая и распутная девочка. Сорвав бельё, Сифэн стал водить пальцами, не погружая их глубоко, а поднявшись вверх, стал теребить клитор. Цзыюань забилась, пытаясь отстраниться от прикосновений, чтобы сдержать стоны — сцепила зубы и уткнулась лицом в собственный локоть, лишь бы не встречаться глазами со своим мучителем. Её тело, её реакции — подводили, они предавали её. В этот момент до их слуха донёсся какой-то шум из коридора, голоса и стук в дверь. Сифэн продолжал дразнить Цзыюань рукой, чувствуя, как бедра женщины начинают мелко дрожать и двигаться в такт его касаний, несмотря то, с какой ненавистью и злобой она смотрела на него. — А теперь послушай меня, красотка. Соседи по этажу наверняка после твоих воплей и рыданий вызвали администрацию и полицию. Сейчас ты пойдёшь и скажешь им, что была неосторожна из-за потери близкого человека. И извинишься за своё поведение, попросишь вызвать медика, чтобы обработал твои ножки и вытащил все стёкла. А на досуге — подумаешь… У Цзыюань от страха язык прилип к гортани и во рту образовалась пустыня Сахара. Но не от того, что она испытала невероятно сильное возбуждение. А от того, что увидела в руках Сифэна нож. Взмахнув им, мужчина рассёк свой ремень, освобождая пленницу и отстранился сам, продолжая говорить на несколько тонов тише. — …подумаешь о том, насколько ты усложнила жизнь куче людей. В соседнем номере живут китайцы. Более того, мои бывшие коллеги по Цинь Фарм. Одной своей глупой истерикой ты спустила все недельные усилия Хань Е в унитаз. Думаешь, Хань Юньси простит тебя, если на её мужа вновь начнется охота? В дверь забарабанили сильнее, послышались вновь голоса, требующие открыть номер ключом администрации, а Сифэн скатился с постели и направился в сторону балкона. Когда Цзыюань на подгибающихся от боли и возбуждения ногах добралась до двери и, крикнув: «Сейчас открою», обернулась — и комната, и балкон были пусты.