Она — моё чистилище.

Я всего лишь человек со свечой, освещающей мне путь. Я пытаюсь убежать от того, что скрывается внутри меня. Монстр, монстр, Я превратился в монстра. Монстр, монстр, И он становится всё сильнее.

      Прошло уже много времени, а он всё ещё молчал. Древний как будто спал с открытыми глазами. Наконец, девушка не вытерпела, и снова обвила шею вампира руками, пытаясь заглянуть в его глаза. Никлаус фыркнул и оттолкнул её, так что блондинка упала на пол прямо рядом с его креслом. Мужчина усмехнулся и положил ноги на спину Кэролайн — как раз в тот момент, когда девушка поднялась на колени, держа руки на полу. Она опешила, но не осмелилась даже дёрнуться. Майклсон смотрел на неё сверху вниз, и его взгляд был прозрачен и холоден, как лёд самых северных районов Земли.       — Стой спокойно, куколка. Мне как раз не хватало пуфика для ног, да ещё и такого славного. Если будешь вести себя хорошо, завтра получишь стакан крови.       Форбс молчала, сжимая зубы так сильно, как только можно было бы это сделать, не доводя их до состояния крошек. Сейчас она поняла, что ошиблась. И ошиблась по-крупному. Ей вообще повезло, что он не убил её на месте за столь дерзкий поступок. Майклсон взял в руки свою книгу и продолжил читать. Спустя минуту он издал тихий смешок, и произнёс вслух, всё ещё ведя взгляд по строкам Библии.       — Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто. И если я раздам всё имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы.*       На последнем слове первородный поднял голову и внимательно посмотрел на вампиршу.       — Ну, что? Ты всё поняла? Тот, кто живёт без любви — ничто. Но в том то и дело. Я — монстр! Я не умею любить, впрочем и не хочу. Это ужасно! Это слабость. Самая отвратительная вещь, которая могла бы произойти с кем-либо. Тех, у кого есть такая слабость, всегда можно сломить. А я хочу побеждать. Это, знаешь ли, моя природа.       Он снова ухмыльнулся, и продолжил молча читать, но данный процесс был прерван тихим, и всё же уверенным голосом. Форбс была переполнена только одним чувством — надеждой. Она верила, что шанс, хотя бы 1 на миллион, у неё есть. И она сможет помочь ему перестать закрываться под маской злодея, которому никто не нужен. Её взгляд был прикован к полу перед ней.       — Любовь делает людей сильными: заставляет не отчаиваться, и до самого конца верить счастливый конец. Может быть, если бы хоть раз испытал это, тогда бы ты понял?       Она внезапно подняла свои аквамариновые глаза на древнего, от чего последний издал громкий вдох, и нахмурил взгляд.       — Счастливый конец для дураков. Он вообще возможен разве что в фантазиях таких глупых и наивных девчонок, как ТЫ.       Никлаус убрал ноги со спины девушки, отложил Библию на столик рядом, и встал, хладнокровно наблюдая за тем, как Кэролайн медленно поднимается, с твёрдой уверенностью в глазах.       — Ты мне отвратительна. Запомни — ты жива только потому, что ещё зачем-то нужна долбанному Сайласу.       На губах вампирши, наконец, появилась едва заметная улыбка. Хотя нет, она почти светилась от радости.       — Ты ненавидишь его, правда? Он выводит тебя из себя? И, наверняка, это из-за того, что он сильнее тебя, так?       Она приблизилась к нему, и её пронзительные глаза смотрели только на него.       — Да. Но я хитрее.       Мужчина ухмыльнулся и притянул блондинку к себе, смачно и жадно целуя в губы. Форбс не сопротивлялась. Ей даже захотелось прижаться к нему так сильно, чтобы его дыхание обжигало ей кожу. Однако, когда она уже хотела сделать это, первородный отстранился. Его глаза были полны равнодушия и ледяного холода, буквально пронизывающего её изнутри. Но зачем тогда этот чёртов поцелуй? Что это вообще такое?       — А теперь, детка, игра начинается.       Майклсон сильно сжал плечи блондинки, и резко прильнул, внезапно появившимися клыками, к тонкой коже её шеи. Кровь мгновенно стала поступать в его организм, и он с наслаждением прикрыл глаза. Кэролайн только пыталась перебороть чувство опустошённости и страха, борясь также и с болью, пульсирующей в голове и шее. Когда первородный наконец отстранился, она взглянула на него почти с ненавистью и... с жалостью. Вампирша знала, как это бесит его и сейчас, пытаясь вызвать взрыв его вспыльчивого характера, играла максимально правдоподобно. Но он ей не уступал. Да и многолетний опыт явно делал его преимущество в этом искусстве ещё более значимым.       — Эти дни покажутся тебе адом. Но когда ты попадёшь в лапы Сайласа, то поймёшь, что здесь ещё были цветочки.       Он усмехнулся и провёл своей изящной рукой художника по её слегка алеющей щеке. Форбс усмехнулась ему в ответ и залепила Никлаусу болезненную пощёчину. Вампир тряхнул головой в недоумении, а потом тихо зарычал, почти нависая, за счёт своего роста, над ней.       — Неужели тебе мало?       Блондинка равнодушно хмыкнула и пожала плечами, при этом хитро, и даже почти хищно, улыбаясь. Она была готова к любому повороту событий... ну, или почти к любому.       — Тогда терпи. Монстр не знает пощады, а я... Я — монстр!       В очередной раз произнёс древний, особенно ярко выделяя последнюю фразу. Он схватил девушку за плечи, перенёс их в гостиную и мгновенно откинул её на диван, от чего тот противно заскрипел, как бы ворча, словно какая-нибудь недовольная жизнью старушка. Ник тут же оказался на Форбс, с особой жадностью и хладнокровностью разрывая на юном теле одежду. Его выдержки едва хватало, чтобы не проделать то же самое и с самой обладательницей столь стройного телосложения. Девушка попыталась остановить своего временного "хозяина": пробовала отбиваться, пихаться, кусаться, кричать, ныть... даже умолять о пощаде, но последний явно не слышал её, ну или просто игнорировал. Наконец, она просто упёрлась ему в широкую грудную клетку и выдала короткую фразу, сделав её максимально громкой и звонкой.       — Прекрати, пожалуйста. Я сделаю всё, что угодно, только не ЭТО!       Мужчина закатил глаза, легко, словно это были пушинки, убрал её руки от себя, и, всей тяжестью навалившись на вампиршу (однако ещё будучи одетым, хотя только в брюки), равнодушно просипел, немного рычащим от возбуждения голосом.       — Сейчас ты моя, и только моя. Поэтому лучше слушайся меня. Уяснила?       Кэролайн молча кивнула, и, почти беззвучно всхлипнув, обмякла, отдавая себя в жестокие объятия судьбы, и как бы смиряясь с уготовленной ей участью. Теперь для неё главное было продержаться эту неделю и не отключить чёртовы чувства. *Библия, 1-е послание к Коринфянам, 13:1-3.