Rose Garden Dreams

Люмин упряма. В своих мыслях и действиях. Ей всегда казалось, что можно найти выход. Можно ко всему подобраться без малых потерь. Получится ли у неё так сейчас? Найти выход из тупика... Каковы шансы выйти из города Сумеру живой, невредимой и никем не пойманной? Мало, но Люмин готова была решиться. План нужно было тщательно обдумать, и она, конечно же, думала. Входную дверь можно было выломать с помощью физической силы, однако за ними находилось неизвестное количество охраны и бесконечные коридоры Академии, в которых Люмин не умела ориентироваться. Единственный вариант — окно. Провернуть это было вполне реально, но шанс падения велик. Если ноги коснуться земли, а затем уведут за город, останется две заботы — оковы на запястьях и случившееся с Паймон. Без своего проводника Люмин далеко не уйдет. Главное узнать, куда она делась и что сделал с ней Доктор. Тогда она обязательно сделает всё, чтобы вызволить феечку. И если у нее получится… а если нет? Чем больше она думала о плане, тем эфемернее он казался: слишком много допущений и возможностей всё разрушить. Но с другой стороны, если Люмин будет просчитывать детали досконально, то и для Дотторе план будет очевиден. Снова совершать подобную ошибку не хотелось. Люмин стиснула зубы, глядя на то, как небо над Сумеру окрашивалось в вечерние оттенки. Она слаба, но по-прежнему могла чувствовать себя живой. Было ли всё происходящее её предназначением? А может, это проклятье? Быть такого не могло, что ей давали такой шанс на побег. Комната с открытым окном. Не связанные руки. Что если Доктор просто решит дать своей добыче призрачный шанс на свободу, которую она уже и не думала получить? Ждал. Ждал, когда она наивно поверит, укоренится в собственных иллюзиях и мечтах. И тогда… просто оборвет видение. Сколько таких игр он провернул за свою долгую жизнь, дёргая всех вокруг за необходимые ему ниточки? Взглянула на свои руки. Длинные перчатки отлично скрывали оковы. Люмин хмыкнула. Будто бы ничего и не произошло… Она выдохнула. Не время для самокопания. Пора. Оконная рама была прохладной на ощупь, но пальцы от чего-то жгло. Предвкушение заставляло ощутить сухость во рту. Может, Дотторе играли на руку прожитые столетия. Но Люмин знала намного больше о важности мгновения. О мимолётном чувстве и его тонкости. И когда, свободно ступая, она встала на подоконник, придерживаясь одной рукой за край стены, мир за стенами комнатушки окрасился другими красками. Солнце почти зашло, Люмин подняла голову к небу — искала очертания созвездий, которые Паймон ей показывала. Щебетали птицы, было лето, тепло и пахло свежескошенной травой. Свесила ноги. Лихорадочное сердцебиение. Люмин уже тысячу раз взбиралась куда-то. Хоть и под ногами тогда был камень, а не практически гладкий ствол. Шаг, другой. Руками зацепилась за подоконник, ногами нашла опору на стволе. И вниз. В скором времени стало тошно от запаха смолы и древесины. Ногти отслаивались, но она продолжала: стонала и скреблась, как побитая собака. Напряжение сдавливало грудную клетку, растягивая ноющее чувство по ногам и позвоночнику. Пальцы сводило от заноз. Руки дрожали, ноги скользили. Ступня на очередной опоре. Опять облегченный выдох. Секунда. И резкий хруст. Вес тела моментально рванул вниз. Пальцы отпустили кору. Люмин зажмурилась, чувствуя, как исчезла опора под ногами. Нет. Жить… Сейчас больше всего на свете Люмин хотела жить. Дышать, смеяться, плакать… Падение длилось буквально мгновение. После которого Люмин задыхалась уже от агонии. Она терялась в этом водовороте, окончательно уходя под «воду». Глаза защипало, слёзы обожгли кожу со страшной жестокостью. Тихий, хриплый голосок внутри её головы заеженно повторял, что всё кончено, нет шанса противится этому исходу. Люмин не могла даже поднять руку, сквозь тёмные пятна перед глазами различая очертания листьев над головой. Раскаленное сердце разносило такую же раскаленную кровь. Казалось, что кости воистину трещали, а она падала и падала вновь. Зыбко, туманно… Люмин ощущала странное дежавю — у неё уже были эти эмоции, это липкое, тягучее волнение… Такой же страх… на уровне подсознания всплыл один из кошмаров во плоти, когда останки метеорита превратились в пыль, рассеявшуюся по ветру. Волны шумно накатывали незнакомый берег, окруженный отвесными скалами, но всю ту полуночную идиллию нарушал тонкий звон в ушах. Дышать нечем. Мир вокруг другой, совершенно незнакомый, не тот, когда Люмин и Итэр пришли на материк. Голова кружилась. Перед глазами темнота сменялась картинами из невероятно длинных снов, где Итэра пронзали тысячи копий. Люмин попыталась встать, но тут же осела на песок. Холодные волны накатывали на берег, окруженный крутыми скалами. И единственное понимание — брата забрали. Горячие струйки потекли из глаз, отчего звездное небо над головой потеряло четкость. Люмин одна. Одна, одна, одна… И это больно, очень больно... В ту ночь Люмин не сдерживала слез — они вода. Вода никого не трогала, лужа — тоже вода, только вот ее обходили стороной, чтобы не вляпаться. В ту ночь — морально маленькая девочка, жмущаяся к земле, в надежде, что целый мир её не заметит, увлеченный другими жертвами своих богов. Тогда же оглушительный хохот заставил Люмин вздрогнуть всем телом. Чей это голос? Что происходило? «Потерянная.» «Такая слабая, такая уродливая, такая жалкая.» «Твое путешествие закончится здесь.» Нет. Нет. Жить… «О-о, ты не умрешь… Не так просто.» Люмин металась в темноте из стороны в сторону, но он был везде, этот голос, он рвал её барабанные перепонки. Неизвестная Богиня. И каждое слово её — острое лезвие, воткнутое в её плоть. Люмин захлебывалась фантомной болью, глохла от этого тона, подхваченного эхом в голове. — Помогите… — хрип. — Кто-нибудь. Пожалуйста… Сейчас же Люмин тоже слышала всхлипы. «Это я?» Открыла глаза. «Точно я.»   Все еще в темноте. «Почему?» Воспоминания сменяли реальность, границы сильно было размыты между ними, отчего Люмин уже путалась, где она. С воспоминаниями вернулись и внутренние демоны. Читая её мысли, впиваясь острыми когтями в голову, они знали обо всех мыслях. Находили те, что причиняли больше боли, и начинали раздирать её на куски. Путешественница протерла лицо ладонями и зашипела от боли в разодранных пальцах. Судорожный вдох, два, три. Боль — это сила. Боль — это эмоция, которую она могла обуздать. Ей нельзя бояться. Натянутые нити рвались. А сознание всё билось, словно заключенное в мёртвое тело, приказывая встать, подняться, дотянуться, спастись… Люмин почти не чувствовала ног, не представляя, в чём сыскать опору. Дыхание терялось, сменяясь сильной одышкой, в которой она не могла сыскать воздух. Поднялась. Хорошо, кажется, ничего не сломано. По крайней мере, Люмин надеялась… Провела рукой по лбу и поморщилась. Кровь. Багровые капельки, соединяющиеся в тонкие струйки. Бездна, кажется она все же ударилась сильнее, чем могла бы подумать. При вдохе — боль в груди. Архонты, обладала же Люмин особым пристрастием наращивать вокруг одной серьёзной проблемы множество других — исключительно похуже. Обернулась. Было практически темно, ничего кроме дороги и деревьев не видно, Люмин подняла голову вверх, посмотреть откуда сорвалась и тут же упала в кусты от головокружения. Перед глазами все плыло. — Чудо, что вообще выжила после такого. — пробормотала Люмин, прикрывая глаза на минуточку. Открыла — луна уже на середине неба. — Архонты побери. — она попыталась подняться, но тело отказывалось повиноваться. Ладно, полежит ещё чуть чуть. До утра о её пропаже и не узнают. Закрыла глаза. Открыла. Луна находилась где-то в точке горизонта. Светлело. Небо окрашивалось в розовые оттенки. Люмин попробовала пошевелить руками и ногами — успех. Попробовала встать — с трудом, но всё же сделала и это. Облокотилась на древесный ствол, ища опору, попытка отдышаться лишь привела к головокружению. Люмин зашатало. Земля заходила ходуном, и она уже со стонами втягивала в себя воздух. Волосы слиплись от крови, сама Путешественница была вся в ссадинах и синяках, в порезах. Она решила подойти к небольшому пруду, умыться, чтобы не привлекать много внимания. Щипало. Люмин выругалась, но продолжала вымывать грязь и кровь, не хватало еще заражения подхватить, очень надеясь, что вода здесь была чистой. — Если выживу, Доктор, а я выживу — самолично прикончу. — руки чесались придушить кого-нибудь. Хорошо. Это первый показатель того, что Люмин более-менее проходила в норму. Она выжала волосы, очень медленно выпрямилась, чтобы не спровоцировать еще одно головокружение, а за ним и тошноту. Далее пришлось отряхнуть платье от пыли и травы прежде, чем двинуться. Люмин не знала, куда ступала. Лишь спешила уйти из города. Создавалось стойкое ощущение, что она училась ходить и поворачиваться заново. Старалась перебирать ногами изо всех сил, спотыкаясь и падая, но шла, чтобы схватиться за призрачную надежду двигаться дальше, не потеряв себя во всëм этого потоке безумия. Средь утреннего полумрака Люмин чудом успела спуститься до ближайших домов, юркнула в небольшой двор и спряталась меж цветущих кустарников, чтобы чуть перевести дух. Силы стремительно покидали тело. Люмин злилась, хоть и понимала, что только сильнее устанет, растратив энергию на переживания. Послышались крики, команды и приказы. Скорее всего, её пропажу уже обнаружили. Весь этот хаос вокруг стал глупым представлением действительности, которое давило на шею, подобно удавке. Лязг копий и бег наёмников смешивались в отвратительную мелодию, но Люмин сидела дальше, испуганная и жалкая, ведь рядом не было защитников, которые могли бы закрыть её. Путешественница была уязвима: ни силы элементов, ни оружия. — Эй! — послышался женский голос. У фасада дома пристроилась фигура, больше похожая на тень. — Иди за мной. — Что? — Люмин даже не скрывала собственную дрожь и ужас в голосе, который рвался наружу, прорывая все её моральные принципы, устои и порядки, сравнивая достоинство с землёй. — Кто ты? Фигура в черных одеждах молчала, а потом подняла глаза, сверкающие насыщенно зелёным цветом. Лицо и волосы были скрыты под такой же темной материей. — Хочешь обратно в руки к Доктору? — вопросила она, смотря на Люмин резко, колко, почти злясь. Люмин мысленно велела себе терпеть, убеждая, что это изнеможение жалко и недостойно её усталых вздохов и боли в ногах, поднялась и быстро переметнулась к фигуре. Она провела Люмин на задний двор, заваленный деревянными коробками и бочками, видимо использовавшийся хозяевами в качестве подобия склада для всякого барахла. — Паймон. — тихо произнесла Люмин, вовсе думая, что у неё начались галлюцинации. И смотреть на феечку было сравни величайшему облегчению. В них двоих менялось малое, но мир вокруг переворачивался слишком быстро. Слишком многое было сокрытым, и малое рассказано. Паймон ничего не ответила, лишь с быстротой ветра ринулась к Путешественнице и обняла её. Дотторе соврал. Они не смогли её поймать. — Ты напугала Паймон. — уже родная манера речи успокаивала. — Я думала, что они тебя схватили. — Им не угнаться. — заверила феечка. Люмин чуть отстранилась, положила руки Паймон на плечи, посмотрела в глаза со всей серьезностью: — Ты бы знала, как я соскучилась. Девушка в чёрном недовольно кашлянула. — Надень. — практически приказала она, протянув Люмин темно-серый плащ с капюшоном. — Ждите здесь, я проверю выход. Путешественница послушалась, отточенным движением накидывая плащ. Её перчатки были измазаны кровью, но по крайней мере хоть рана перестала кровоточить. — Кто она? — рассеянно спросила Люмин. — Не уверена. Когда тебя схватили, Паймон сразу сообразила, что тебя отправят в Академию. Паймон пыталась найти помощь в городе Сумеру и наткнулась на неё. Через пару секунд девушка в черном вернулась на задний двор. — Быстрее. — голос звучал резко. Взгляд тяжелый. — За мной. Она крепко держала Люмин за руку ведя по витиеватым улочкам. Путешественница не спрашивала, куда именно, лишь слепо следую за высокой фигурой, скрытой в черных одеждах. Их группа отлично обходила наёмников, будто их «спасительница» отлично знала о расположении охраны. Миновав мост над ущельем Чинват, Люмин и Паймон остановились. Впереди простирался тракт, окруженный тропическим лесом, впереди была дорога, к которой так стремилась их маленькая группка. Люмин оглянулась на город, пока еще тихий, пустынный. Теплый ветерок трепал полы накидки, забирался под капюшон. — Двигаемся. — буркнула их спасительница, стягивая платок с нижней части лица. Все трое свернули с тракта и торопливо зашагали по узкой тропинке меж деревьев. Люмин кусала губы, размышляя о том, что делать ей дальше. Голова кружилась, ноги с каждым разом становились все менее послушными. — Спасибо. — вдруг сказала Люмин, обращаясь к девушке в черном. — Не стоит благодарностей. — хмыкнула спасительница, а затем дружелюбно улыбнулась. — Люмин. — она догнала девушку и протянула руку, невольно улыбаясь в ответ. — Эрика. — рукопожатие вышло крепким. Взгляд скользнул по одеждам Эрики, помечая все мелкие детали, которые невозможно было разглядеть ранее в спешке. Сталь бляшек множества ремней на её поясе, бёдрах и плечах играла на свету. Сейчас же, когда плотная ткань верхнего предмета одежды дрогнула, Люмин разглядела шеврон Фатуи. — Ты из Фатуи. — вырвалось у неё. — А я разве похожа на кого-то из гражданских? — фыркнула Эрика насмешливо, за что заслужила яростный взгляд от Паймон. — Офицер Снежевна. Просьба не убивать меня на месте, я вообще-то спасла вас двоих. В конце концов, мы сейчас в одной связке, почти на линии огня. — Зачем ты это сделала? — пискнула Паймон. — Что сделает Дотторе, если узнает, что ты нам помогла? — Не в его компетенции назначать мне наказания. — хмыкнула Эрика. — Это был приказ Чайльда. — прошептала Люмин. — Нет. — покачала головой Эрика. Её лицо было суровым, будто сейчас она нуждалась в том, чтобы защищаться. — Я сама решила вас спасти. Моей целью в городе Сумеру были мудрецы и Доктор. — Что бы тогда случилось, если бы Дотторе раскрыл ваш почти «заговор»? — непонимающе поинтересовалась Паймон, нависая то по одну сторону от Люмин, то по другую. — Вы бы в любом случае не ушли, если бы Доктор этого не позволил. Он поехавший убийца, считающий людей не более чем за материал, сырье для исследований. Могу предположить, что твоё заключение — его желание проверить, насколько далеко ты способна зайти. — пояснила Снежевна в особой манере, отчего у Люмин кровь стыла в жилах. — В любом случае, я верю в ловкость и хитрость своего господина. Едва ли у него не было запасного плана на случай, если «заговор» раскроют. Но теперь уже малое стоит переживаний. — Но тебе неспокойно. — тихо подметила Люмин, точно разделяя чужой секрет. — Я воочию наблюдала за безумным человеком, чья сила подобна силе богов. — слова Эрики звучали в благородной мере спокойно, и лишь смотря на её подрагивающие пальцы, Люмин могла сказать, насколько тяжело эта сдержанность в поведении давалась Снежевне. — Смею надеяться, мне простительно «неспокойно». Они шли весь день, спотыкаясь, едва не падая от усталости и напряжения, настороженно вслушиваясь, вздрагивая от каждого шороха, останавливалась, готовые бежать, прятаться или драться. Но погони не было. И они шли дальше, тропинка весело петляла между деревьями. Люмин надеялась, что они не заблудились, но справа за деревьями иногда показывался тракт. Небо начало темнеть, закатное солнце багрянцем расцветило силуэты деревьев, заиграло бликами на траве. Постепенно в воздух возвращалась прохлада. Люмин слабо улыбнулась, напряжение схлынуло, остались лишь усталость да голод. Взгляд устремился к небу. Горы с восточной части Сумеру становились всё ближе, росли в своём бесконечном величестве, и звёзды покрывали белым сиянием их зеленые вершины. Местность здесь была в безлюдной, многие километры не встречались даже небольшие поселения, хоть и Люмин не могла терпеть чувство, как за ней наблюдали. Может, то лишь проделки диких зверей, чей топот и голоса сопровождали ночи. Или проделки каких-нибудь лесных духов. Деревья со временем стали редеть, тропа, освещаемая холодным месяцем, вывела их группу на развилку тракта, и теперь одна часть дороги шла на юг, а другая на восток. Эрика остановилась. — На этом мы с вами можем попрощаться. — сказала она, оборачиваясь к Паймон и Люмин. — Уже уходишь? — спросила Паймон. — Мне нужно вернуться в Порт-Ормос. — Эрика перевела взгляд на Люмин. — Ты можешь пойти со мной, если считаешь нужным. Люмин прикусила губу, ощущая метал оков у себя под перчатками. Очень скоро, если Путешественница не окажется у целителя, она упадёт и возможно больше не встанет. Ей хотелось пить, надо было поесть, хоть её и начинало тошнить лишь от одной мысли о еде. Люмин хотелось заскрипеть зубами от того, как оглушительно громко в её голове захлопывались двери выбора. Против кого она боролась? Против врагов или же со своими убеждениями? С самой собой? — Я согласна.