Rose Garden Dreams

Чтобы найти нечто хорошо спрятанное, необходимо потеряться. Люмин чувствовала себя потерянной, снизу вверх смотря на крутые склоны. Когда человек находился постоянно в пути, появлялось слишком много времени на размышления о былых временах. То вспоминались бескрайние зелёные поля, продуваемые тысячью ветрами, или высокие скалы, упирающиеся в небо. Иногда это обрывистые скалы или песчаные берега, соприкасающиеся с лазурной водой. Отдыхая в тени деревьев, когда закрывались глаза от усталости, где-то на краю сознания можно было разглядеть старинные руины в пучинах мира, куда практически не ступала нога человека. И Люмин вспоминала, редко вступая в разговоры. Если такое и случалось, то отвечала в основном односложно. Паймон и Чайльд сначала демонстративно игнорировали друг друга, а затем начали не прекращая спорить. Через пару дней эти двое всё-таки каким-то образом поладили и теперь же заливались смехом на всю округу. Люмин же оставалось наблюдать за этим, иногда раздраженно закатывая глаза. — Кажется, мы близко. — в один момент сказала Люмин, когда чащи наконец-то сменились лугами северной части тропиков. Она давно потеряла счет времени. Ночь и день постоянно сменяли друг друга на горизонте. Путешественница только и делала, что рассматривала местность, ища ориентиры и прикидывая в голове дальнейший маршрут. — Только кажется? — Чайльд не видел ничего необычного вокруг. Размышлял. — Руины и леса на севере окружены легендами и сказаниями о трагедиях. — пояснила Паймон. — Сумерцы практически не ходят теми путями. — И какова вероятность, что мы повстречаем предмет этих сказок? — усмехнулся он. — Мы не найдём волю одолеть несколько диких зверей? — непонимающе поинтересовалась Люмин. — Хоть и с большой вероятностью встреча с ними нам не грозит. Животные хорошо чувствуют потенциальную опасность. И в отличии от людей они достаточно умны, чтобы держать дистанцию. — Стоит расценивать твои слова как намек? — Порой слова — это и есть всего лишь слова. Если мне будет, что тебе сказать, Чайльд, я сделаю это прямо. — Слышите? — шепотом спросила Паймон, внимательно рассматривая в силуэты местной флоры. Деревья не шелестели. — Кажется, мы своим топотом распугали всю живность. — также тихо ответила Люмин. — Тропический лес не может быть таким тихим. — подметил Чайльд, тут же материализовав в руках лук. — Готовь оружие. Путешественница верила, что знала всё о страхе, глубоких сомнениях и подлинных ужасах... Но с переменившимся ветром пришла и тревога. Злая, суровая, полная ледяных и горячих волн, что одна за другой окатывали тело. Внутри всё стянуло в тугой узел, будто в глубине души кто-то играл на тонких нитях. С каждым шагом всё больше пахло смертью... Кровью, вселенским отчаянием, что резали пространство надвое, вырывая эту часть леса из мирского покоя. По коже повеяло холодом, когда перед глазами открылась массивная область, разъедаемая чем-то ужасным и древним. Темно. Яркая, присущая лету листва почернела и опала, размываясь в бессвязное нечто. Им стоило уйти. — Выглядит довольно интересно. — Тарталья чуть склонил голову на бок, присматриваясь к зоне Увядания. — Смекаешь? Не интересно, а трагично… Сколько жизней таких же, как и те, что ныне принадлежали трем путникам, видели эти тропы? Сколько увядших секретов и надежд они услышали и похоронили в вечности? Люмин бы хотелось сказать, что она знала, чего ожидать от проявления самой смерти. Но это никогда не станет правдой. И каждый раз при виде такого зрелища посреди цветущего леса храбрилась. Просто храбрилась, как и любая маленькая девочка, которая поздно ночью возвращалась домой по темным подворотням. — Чайльд, нет. — возразила Люмин в тяжелом приглушенном тоне, рассматривая уродливые и искаженные силуэты механических чудищ в тенях. Их здесь разбросано сполна. — Чайльд, да. — Не надо. — уже прошептала в наставлениях Путешественница. — Никто до конца не знает, как зона Увядания может повлиять на тело человека. — Мы владеем силой элементов. Зоны Увядания не так сильно подкашивают носителей Глаз Бога. — Но для элеазара это преградой не стало. — отозвалась Люмин, вспоминая Коллеи. Путешественница поджала губы и перевела взгляд на возвышение, а Тарталья продолжил разливаться соловьем. «Скверна» — это чума, пришедшая не из этого мира. Высшее искусство и бесконечная жестокость. Нельзя нарушить правила этого мира и не заплатить за это. Скверна — это «Увядание», она же «Марана», как её называли жители деревни Вимара. И цена подобного была несоразмерна тому бедствию, что вырвалось из Бездны. Элеазар же — проявление Увядания у людей и окончательно избавиться от болезни можно было только после решения проблемы с Ирминсулем. А любовь к опасности в голове Чайльда — тоже своего рода «чума», захватившая сознание, только вот решить проблему с ней нельзя. — … и вообще, девуля, не умничай. — Любишь умничать сам, но не любишь, когда это делают другие? — безразлично произнесла она. Люмин старалась присмотреться к лесу, сопровождающий их мертвой атмосферой пустоты и молчаливостью своих стволов. Но среди всего величия виднелась лишь непроглядная тьма. Тело начало мелко дрожать. — Паймон, смотря на это, страшно представить настоящее положение дел в Ирминсуле. — задумчиво протянула феечка, почесав подбородок. Люмин кивнула. Глаза и Сердца Богов ограничивались понятиями о семи элементах в Тейвате, что тогда на самом деле — скверна? Может, у неё неограниченная власть над всем живым? Если бы только Люмин могла только разобрать, что все её наваждения значили… А так у неё имелись лишь догадки, гипотезы. Ей нужно было куда больше информации и времени. — Посмотрим, как можно обойти. — заключила Путешественница практически без раздумий. — Ты серьезно? — спросил Чайльд в задорной манере. — Там некоторое количество монстров, которое прямо и ждет нашего вмешательства. Люмин фыркнула, не поворачиваясь. Аккуратно сошла с тропинки, словно тревожась, что один хруст ветки под ногами мог задеть существование местных обитателей. — Иди за нами. — в последний раз возразила Люмин твёрдо, что, думалось, Предвестника никоим образом не задевало. — Старайся не отдаляться и не делать глупостей. Они снова вошли в лес, прорежённый скалами и тонкими ручьями с каменистыми берегами. — Молчишь? — настойчиво поинтересовалась Люмин спустя пару минут. — Даже ничего сказать не хочешь? — Полагаю, это решение обжалованию не подлежит. — фыркнул Чайльд. — Верно думаешь. — хмыкнула она без особого довольства. Больше они не разговаривали. Через некоторое время солнце зашло в зенит, и даже тень деревьев не спасала от начавшейся жары. Было принято решение сделать небольшой привал. Стоило признать, что во влажном лесу духота становилась почти невыносимой, заставляя с ностальгией вспоминать о свежести прохладных предрассветных часов. Люмин расположилась под деревом. Солнечный свет, прорывавшийся сквозь плотное полотно листьев, создавал в темноте закрытых век слабые вспышки. Ветер трепал её волосы, щекоча щеки и нос. — Решила вздремнуть? — спросила Паймон. Люмин хмыкнула, чувствуя, как на лице расцветала легкая улыбка. — Когда закрываешь глаза, то обостряются другие чувства. Можно ощутить, как сила элементов пронизывает этот мир. — её тело изнывало в полном опьяняющем чувстве этой силы. — Это делает окружение особенно ярким, а недоступные обычному глазу краски более насыщенными. Люмин чуть нахмурилась. Они ушли недалеко от Зоны увядания, а потому можно было чувствовать энергию смерти посреди вечнозеленого праздника жизни. — Надо было сказать Ману, чтобы он попросил того аранару поговорить с тобой. — неожиданно добавила Паймон. Верно, что феечка уже устала скитаться, надеясь на удачу. — Это вряд ли сработало бы. — вздохнула Путешественница. — Я уже говорила об этом. Сейчас уже поздно что-либо менять. — Как же ты порой докучаешь Паймон своей вредностью. — горделиво протянула феечка. — Эй, — приподнялась Люмин на локтях, открывая глаза. Её лицо озарилось теплой улыбкой. — кто из нас ещё вредный? Путешественница обернулась на камень, где должно было несколькими минутами ранее вальяжно сидеть Тарталье, крутя головой в насмешливом уроке. И внутри снова похолодело, когда Люмин не обнаружила его. — Куда подевался Чайльд? — отчеканила она, снова глядя на Паймон. — Паймон казалось, что он был здесь секунду назад. Подруги переглянулись. Мерзавец. Какой же мерзавец. — Я его прибью. — заключила Люмин безотказно, подскакивая с места. Она быстро последовала по ранее протоптанным зарослям. Старалась не смотреть по сторонам, всё ближе приближаясь к зоне Увядания. Ей не было нужды видеть и занимать голову тёмными картинами, сколь бы много их вокруг не было. В воздухе пахло бурей. Пахло пожаром. Пахло породнившейся смертью. Меч чуть ли не отлетел в сторону с силой удара, столкнувшись со сталью, которой укреплено тело монстра. Вскрикнув, Люмин повалилась наземь от веса металлической сети, что царапала ей кожу. Сплетения со скрежетом распались под лезвием клинка, крепко зажатого в руке. Крик вместе с попыткой вдохнуть утонул в горле, когда её — выскользнувшую из-под сети, схватили за ноги с не присущей живому существу силой. Путешественница брыкнулась, отчего получилось освободиться, но металлические когти нещадно оцарапали бедро. Тело бессвязным мешком ударилось сначала о ветви близлежащих кустарников, а после и о землю. Что-то врезалось механизм, за чем последовал скрежет металла. Люмин подскочила на ноги, кидая быстрый взгляд на рыжую макушку за монстром. Её резкий удар мечом, пробивший механическое скрепление под коленом существа, сильный пинок в это же место, отозвавшийся хрустом сломанных конечностей. Рядом с Путешественницей с грохотом упало железное тело со сломанной ногой. Люмин опустила оружие, тяжело вздыхая. Источник зоны Увядания воссиял зеленым цветом, медленно очищая пространство. — Я же сказала «не делать глупостей»! — прошипела она. Разодрать бы проклятый мундир Тартальи в клочья, а вместе с тем хитрое выражения лица. — Ты мозг включать не пробовал?! — Ну всё же хорошо. — развел руками Чайльд, но через секунду его ухмылка померкла. Как подкошенный, он начал оседать на землю. Люмин потребовалось приложить значительные усилия, чтобы смягчить падение. — Какого… — вырвалось у неё. — Понятия не имею. — на опережение пошел Чайльд. — … хрена, Предвестник?! — Сказал же, понятия не имею, как это произошло. — сказал, он закалявшись. — Ты хоть что-то имеешь, кроме чересчур огромного самомнения? — Паймон зажала двумя пальцами переносицу. — Да, ваше мнение. — проворчал Чайльд. — О, Архонты, дайте мне сил! — нервно выговорила Люмин. — Давай лучше помедленнее. — прохрипел он, буквально наваливаясь на Люмин всем весом. — Если ты сейчас отойдёшь в мир иной, это не прибавит тебе чести, так что помолчи. — рыкнула Путешественница. — Умрешь здесь — убью! Ты не имеешь права! Она заранее предвидела такой исход, но кем она была, чтобы эта ходячая неприятность её слушала.

***

— Архонты, он отключился!? — вскрикнула Паймон, пока Люмин устраивала тушу Чайльда на земле. Подле них несколько бревен и небольшое количество вещей, видимо, забытое людьми. Возможно, это место служило привалом для лесных стражей. Везение в такой ситуации? Да, причем невероятное. — Паймон, быстро! — прикрикнула Люмин, мысленно воссоздавая рецепт отвара, который рекомендовал Тигнари, дабы облегчить последствия зон Увядания. — Лотос нилотпала и лотос кальпалата, гокшура, мята и зопник. . Паймон послушно кивнула и скрылась за зарослями. Люмин притронулась ко лбу Чайльда. Он горел, щеки и вовсе стали красными. Путешественница быстро нашла кусок какой-то тряпки и спустилась к реке. Она смочила материю, вернулась обратно и присела над головой Предвестника. Люмин отодвинула грязную рыжую прядь со лба. И все смотрела. Смотрела на его лицо, прикладывая импровизированный компресс ко лбу. Чайльд чуть поморщился. Она сделала новое движение. А потом снова. Путешественница старалась, чтобы пальцы не касались его кожи. Только ткань. Люмин вздохнула, рассеянно оглянулась по сторонам, но глазу было не за что зацепиться. — Паймон нашла! Люмин отбросила ткань и поднялась на ноги. Дала команду развести костер и прихватила с собой старый котелок, оставленный в углу заброшенного лагеря. Мысли путались, подобно паутине. Люмин быстро спустилась к ключу, а лесной звук прервал стук воды, которая звонко и ударялась о металлические стенки котелка. Паймон тем временем нашла две палки — одну толстую и прямую, другую же более тонкую. Собрала сухую траву и опилки, создавая подстилку для будущего огня. Удерживая толстую палку вертикально на месте, начала трение между тонкой палкой и толстой палкой, прокручивая жернов вокруг своей оси. Со временем появились искры, падающие на подложку. Когда огонь разгорелся, Люмин соорудила подставку для котелка и дождалась кипения воды, а затем бросила туда все необходимые ингредиенты, чуть помешивая. Ингредиенты вспылили, и Путешественница сняла отвар. — Держи его за голову. Паймон послушалась. Люмин попыталась влить жидкость в горло Предвестника. — Давай, пей. Потом скажешь спасибо, что я не решила просто приложить подорожник. — она пыталась шутить, но даже уголками губ не улыбнулась, погруженная в свое занятие. — Весь горишь. — И как бы мир прожил без вашей любезности к друг другу. — ворчливо подметила Паймон. — Не развалился бы. Со временем день, клонящийся к вечеру, начал походить на бесконечную вереницу противостояний. И не было скрывать, Люмин устала противостоять подобному воплощению смерти. Всё тело изнемогало от слабости. И даже стопы изнывали, будто не им нужно было твёрдо держать на этой земле. — Паймон, ложись спать. — спокойно проговорила Люмин, глядя куда-то в ночь. — Я присмотрю за этим ходячим недоразумением. Путешественница не была уверена в том, насколько на самом деле могли оказаться последствия зоны Увядания. Ей оставалось ждать, пока Чайльд очнётся. Если очнётся. — Ты тоже устала. — в стихшем голосе указала Паймон. — Нет. — Путешественница пожала плечами. — Лишь пытаюсь сделать, чтобы никто не умер. — У тебя сомнения? — феечка подлетела ближе, поравнявшись с Люмин. — Когда меня взяли в плен… Дотторе… Я не думаю, что его слова были пропитаны враньём. — Люмин покачала головой. — Но, в конце концов, у него не получилось вывести меня из равновесия. О своей смерти я подумаю тогда, когда буду лежать на земле без единого шанса на выживание. — она на секунду замолчала. Сколько бы Путешественница ни кривила душой, в этом они с Чайльдом похожи. Могли утащить за собой многих. — И от того страшно. — Паймон знает. Но это наш путь. То, что мы можем изменить. Чтобы Нахида и народ Сумеру наконец-то были свободными. — Паймон в неком трепетном жесте убрала упавшие на лицо подруги волосы. — Спокойной ночи. Люмин поднялась, переставила котелок, уже наполненный холодной речной водой, ближе. Потянулась к сложенной вдвое тряпице, а потом окунула ее в воду. Сжала в руке. Не дала себе остановиться и повернулась к Предвестнику. Аккуратно коснулась влажной тканью ее щеки. Чайльд лежал, и грудь едва вздымалась. Он был измучен и истощен, хоть ему определенно стало лучше. Лихорадка отступила. Люмин убрала рыжие пряди со лба. Этот опасный человек со множеством имен сейчас был беззащитен. Она могла запросто прикончить его. Порой Люмин казалось, что Тарталья был сотворён из-за льда, а вовсе не из глубокой тьмы Бездны, как ходили слухи, текущей в его венах вместе с обычной кровью. Человеческой — горячей, вырывающейся пульсирующим потоком и чуть залившей когда-то ей ладони. Долина наполнилась тысячей звуков. Стрекотом и жужжанием насекомых. Скрипом деревьев. — За что мне все это? — спросила Люмин у пустоты. Пустота не ответила. Люмин отстранилась, закрыла руками лицо и несколько раз покачалась туда-сюда, сидя перед Чайльдом на коленях. — Архонты, да не знаю я, что с ним делать… — буркнула она. — Сплошная ходячая неприятность, зачем я вообще согласилась на эту авантюру... Люмин глубоко вздохнула, стараясь взять себя в руки. Глазами скользнула по бледному лицу и уселась поближе к ряби ручья, подернутая дымкой на противоположном берегу. Кинула взгляд на гигантские деревья, заслонявшие небо. Хотелось спать, отчего Люмин в который раз зевнула. Какое-то время она была погружена в свои мысли, а потом устроилась у ближайшего дерева и провались в дремоту.