***
Загадка незамысловатая. И, разумеется, она приходилась Тарталье по уму и доле. Малая властительница Кусанали не избрала Путешественницу методом исключения. Чайльд замечал это с каждой секундой, пока все трое проводили время в компании аранар. На его губах мелькала ухмылка, нежели улыбка. Тарталья служил на достаточно высоком положении у Крио Архонта, чтобы не покупаться на заурядные уловки. Сошедшие... Интересно, знакома ли Дендро Архонт с такими понятиями? Или же виной всему великая мудрость и внутреннее чутье? — Итак, что такое Цветок Собирателя песен и зачем он там нужен? — спросила Люмин у Араны вечером того же дня, когда они готовились выдвигаться к Исходу Дождя. Статность в её осанке, высокородство в развороте плеч и бесконечная гордость при коротких взглядах на Предвестника — это всё уже такое знакомое со времён гавани контрактов. — Это защита от Мараны. — отозвался аранара. — Из «Цветка» мы плетем венки и наделяем благословением, которое защищает от кошмаров. А для того, чтобы «Цветок» вырос, ему требуется чистейший дождь, который рождающийся в «Исходе» и проходящий через машину Варуны. А сейчас ветви и листья машины утратили свои силы, а птицы суматошно кричат и хлопают крыльями. В ване появились бегающие грибы. Повсюду незнакомые семена… — Наверное, это плеленники и споры. — Паймон задумчиво почесала подбородок, но глаза её полнились пытливостью. — Но что это за машина Варуны? — Нары называют то место чащей Апам, а мы — ваной Врамухукунда. В её сердце и находится машина. Ещё до черных дождей и уничтожения Ванараны великая властительница Руккхадевата создала её для того, чтобы дождь давал жизнь. Чайльд отчётливо заметил, как Люмин хмуро поджала губы в осознании. Потому что сердце Чащи не преступно в обе стороны.***
«Махаванаpанапна означает Ванарану во сне, а «силапны» — камни с рунами. Ванагни — это попрыгуньи. По поведению видно, что аранары их очень боятся. С другой стороны, это подтверждает, что аранары и в самом деле подобны растениям.» «Вана — тропический лес. Валука — так называют аранары песок или пустыню. Тогда «нары валуки» это жители пустыни?» «Также удалось узнать о некоторых обычаях аранар. Похоже, они высоко ценят песни и истории.» «Аранары даже собирают песни людей. Согласно легендам этих волшебных существ, существует "Песнь истока". Простыми словами — источник всех песен. Тот, кто соберёт все мелодии мира, узрит её истинную форму.» — Девуля, оторвись уже от этой ветхой книжонки. — цокнул Тарталья беззаботно, перетягивая всё внимание на собственную персону. — Ветхий здесь только ты, Чайльд. Или плохо запомнил свою встречу с Мараной? — ответила Люмин упрямо, перелистывая очередную страницу на ходу. Каждая проставлена датой около пятисотлетней давности. Заметки, что ещё хоть как-то оставались читабельными, воодушевляли. — В записях много занятной информации. — Если там нету подробного плана, как вытащить малую властительницу Кусанали из Храма Сурастаны, то вряд ли её можно назвать полезной. — покачал он головой в неком оценивающем жесте. Обложка в её руках звучно хрустнула, закрываясь. Какой же паршивец. Она не намеренна слушать новые волны самомнения Предвестника. — Попридержи самомнение. Юмор сейчас не на твоей стороне. — Путешественница грациозно спустилась по холму, останавливаясь чуть ниже, и повернулась к Тарталье лицом, пристально рассматривая. Ветер в то мгновение аккуратно трепал её волосы. — Иначе? — Я тебя загрызу. «Вот и славно». — подумалось невольно, когда Предвестник наигранно жалостливо вздохнул, откидывая свои волосы назад. Чтобы отыскать Исход Дождя, приходилось следовать за Араной по западной стороне равнинной гряды лугов Вижухи, направляясь вниз по кренящейся земле, которая гнала ручьи в тёмные чащи. Пока они шли вдоль лесной полосы, а уже после затеряются среди деревьев. — Кем бы не был этот нара Варуна, вероятно, его записи могу оказаться полезными. — заметила Паймон. — Верно. Но половина страниц вырвана. — осадила Люмин феечку. Паймон в недоумении похлопала глазами. — Жаль. — лениво пожал плечами Тарталья, в очередной раз вредничая наперекор. — Вдруг наша героиня Ли Юэ не может выполнить свое трогательное обещание. — Того не будет. — серьезно ответила Люмин. Почти огрызаясь, с трудом сдерживая порыв. И губы поджала упрямо. Зная, что её дальнейшие слова для Чайльда не более, чем заурядная потеха. — Мой долг — людей защищать. Я не позволю им сгореть из-за козней Академии и Фатуи. — Это вряд ли объясняет твое вечное стремление попасть под горячую руку врагов. — усмехнулся он. — Вероятно, переняла его от общения с тобой. — она несильно пожала плечами. И порицающе, но в добром взгляде коротко повела головой. — А вот с этим поспорить трудно. — Чайльд развел руками. — Паймон больше не может с вами находиться! — голос феечки ударил в спину. Громкие слова достигли всех присутствующих, брови Люмин нахмурились. — Сколько ещё нам идти? — Ты летишь. — Путешественница закатила глаза после небольшой паузы. Эти двое сговорились, чтобы довести её до белого каления окончательно? — Паймон хочет есть. — продолжила она свои капризы. — Сорви закатник с дерева. — посоветовала Люмин. — Паймон больше не может есть эти ваши фрукты! Чайльд и Люмин переглянулись. — Привал? — спросил он. — Привал. — обреченно вздохнула Путешественница. Некоторое время они продолжили следовать за Арамой дальше по узкой тропе, пробираясь через густую растительность. Подходя к небольшому пруду, аранара указал небольшую чистую поляну у водяной кромки. Вечерний свет проникал через плотный лиственный покров, а первые светлячки мерцали вокруг, будто живые звёзды. — Я одолжу твой лук? — спросила у него Путешественница, игнорируя тот странный допрос, что устроила Паймон Араме чуть поодаль. — Неужто умеешь стрелять? — Предвестник, чей профиль озарён последними солнечными лучами, поднялся со своего места. На его черты лица тут же скользнуло заговорщицкое выражение. — Возможно, даже весьма недурно. — ответила Люмин в строгом тоне. — Не доверишь это дело профессионалу? — Тебе вообще мало что можно доверить. — подразнила она его с улыбкой, не удержавшись. Тарталья протянул ей лук. — Валяй. — ухмыльнутся он, чуть приподняв брови. Подначивал. Ступая с тонких топок на другую сторону водоёма, по коже то и дело пробегал холод, когда Люмин обнаружила, что Чайльд за ней ступал, присматривался к ней — ждал, слушая хруст камней под ногами и шум ветра, что трепал листву в округе. Земля вокруг жила, боролась за собственное благо. Спустя какое-то время Путешественница подметила небольшую стаю куропаток, затаившуюся в густых кустарниках. Люмин взяла стрелу, вкладывая её в лук. Натянула тетиву и выстрелила. Птицы коротко разлетелись в разные стороны, оставляя её закусить губу от подобного провала. — Я отвлеклась. — пояснила Путешественница, до боли выпрямив спину. — Следующая попытка будет удачной. — Ну-ну, мисс совершенно. — в будничном тоне бросил Чайльд. Они прошли чуть дальше за добычей. Люмин снова натянула тетиву. Глубоко вздохнула. Глухой звук. Удар. Птицы снова разлетелись в разные стороны. — У тебя слишком напряженный хват. — лениво протянул Предвестник, явно ожидая повторной неудачи. Интонации звучали явными насмешками. — А ещё правый локоть излишне высоко поднят. Из-за этого давление на пальцы. — Хватит надо мной измываться. — в недовольстве скривила губы Путешественница. — Показываю один раз. Люмин лишь на то прошептала «невыносимый мерзавец» одними губами. Тарталья подошел со спины, повторив позу Путешественницы. Сжал её руки своими ладонями, корректируя неточности в постановке тела, и прикосновения эти кольнули лезвиями ножей по коже. Люмин почувствовала его дыхание на своей макушке. Мысли погрузились в густое, звенящее молчание. Обоняния коснулся морозный чистый хвойный оттенок — аромат ночи и леса. Она подняла голову. И это как порезаться о битое стекло. Такое же острое, как и взгляд обладателя этих синих глаз. Тяжёлое, местами суровое в полной мере — он умел играть в доброжелательность, но быть худшим из врагов тоже не поскупится. Чайльд и Люмин ещё несколько секунд смотрели друг на друга, прежде чем их взгляды снова сошлись на цели. — Сейчас отпускаем. — раздался шепот точно со дна невиданных морей. Так, чтобы ни одна тень в самых тёмных чащах не дрогнула. Люмин разжала пальцы. Стрела полетела с характерным свистом прямо птице в голову.***
Сон той ночью пришел быстро. Люмин верила, что давно не спала столь крепко. Пробуждение наступило лишь с тем часом позднего утра, в котором солнце уже высилось над горизонтом, что медленно заполняли густые тучи. Надвигающийся марк приносил дурное настроение. Далее вся их группка медленно двинулась в тьму густых крон деревьев. Шли этот день, а затем и следующий, пока все, кроме Арамы, и малейшего понятия перестали иметь, где находились. Люмин провела ладонью по влажной коре, будто в той было что-то необычное. Через несколько метров земля и вовсе резко уходила вниз, образуя гигантскую долину ручьев и исполинскими деревьями. Внушительный водяной столб, бьющий в обратную сторону, возвышался над темно-зелеными кронами и, кажется, уходил куда-то далеко в небеса, а густой воздух наливал каждый вздох тяжестью. — Это… — не озвученный вопрос, сорвавшийся с губ Путешественницы, повис в воздухе. — Машина Варуны. — ответил Арама. — Она же вход к Исходу Дождя. — Она называется так, потому что её создал нара с таким же именем? — продолжила Паймон. — Нет. На самом деле, мы не знаем его имени, но, починив машину Варуны, он и заслужил имя «нара Варуна». — Арама обрисовал образ машины небольшой палкой, что могла показаться тростью, будто способен передать все воспоминания прошлого одним заурядным жестом. — Он такой же золотой и храбрый нара, совсем как нара Люмин. Когда не было видно ни луны, ни солнца, даже ветра обрывали листья с больших деревьев ваны, а нескончаемые черные дожди трепетали их ветви, явился нара Варуна и нёс с собой золотые речи. Вместе с аранарами он возвратил на небо солнце и луну. С тех пор больше не было ни черных дождей, ни запаха железа и соли. Все аранары полюбили нару Варуну, как любим мы яркое солнце, плодородную землю, чистый дождь и сверкающую росу. Справиться с творением первого Архонта мудрости и помочь Сумеру во время катаклизма… Люмин бы хотела пообщаться с этим человеком, возможно, он даже имел представления о скверне. Хотя, судя по спорам в воздухе, активности плесенников и грибам, которыми вот-вот должна обрасти стелла, аномальное состояние машины Варуны могло быть обусловлено не Разложением, а теми же самыми плесенниками. Высокая влажность, полумрак и питательная среда крайне благоприятны для грибных форм жизни. — Судя по всему, мы недооценивали нару Варуну. Паймон не ожидала увидеть такую громадину. — Такую силу нельзя недооценивать. — фыркнул Тарталья. — Истинно нечеловеческая. — отчеканила слова Люмин, но на Чайльда, который наконец-то впервые надел маску серьёзности, даже не посмотрела. Она пару раз встряхнула головой, отгоняя дурное чувство. И думала, Руккхадевата далеко не уступала другим Архонтам в силе. А что с тем таинственным нарой… Люмин пообещала себе, что покончит с тайнами этих мест раньше, чем её ноги снова коснуться дорог из белого камня города Сумеру. Уповала, что найдёт ответы. Или наконец-то расшибёт голову о собственную веру. — Исход Дождя находится в самых корнях машины Варуны. — обозначил Арама, рассматривая маленькими глазками водяную стеллу. Интересно, каким мир представал перед взором этих удивительных существ? — Другие аранары закрыли вход, чтобы Марана не проникла туда. Чтобы его открыть, нужно снять две печати в спрятанных листьях и ветвях машины Варуны. — И где они находятся? — спросила Паймон. — Одна в Монументе Ясны, вторая в пещере Чакрам. — ответил Арама, повернувшись к ним всем телом. — Есть безопасные тропы, чтобы негодяи вас не заметили. — Пещера Чакрам… — задумчиво произнесла Люмин на грани того, чтобы прозвучать нервно. Мысль скручивалась подобно пружине. — Если не ошибаюсь, это практически у города Сумеру. — И нашей до смешного непримечательной компании туда лучше не соваться. — продолжил рассуждение Чайльд теми словами, что малейшего утешения не принесли.