Баллада о стальном адмирале

В середине апреля было решено начинать решающий штурм по всей Германии. 16 апреля, в день начала Берлинской наступательной операции, я со своими бойцами был высажен на границе Франции. Мы начали продвижение на запад, сокрушая всё, что видели. Конечно, Германия она и есть Германия. Страна полная моральных пидорасов и садистов. Однако, Ирвинг как-то раз попросил меня: — Ричард, найди мне толкового пивовара. — Как? — Я слышал что на окраине Берлина живёт Гермунт Шеваль. Он реально хорош в своём деле. — Если я окажусь там раньше союзных сил, то я постараюсь добыть его для тебя. Уже думаешь про мирное время? — Да. Я видел приказ короля о том, что воины, получившие высшие награды могут после воины уйти в резерв и получать пособие. — Начиная от какой награды можно уйти? — Для граждан страны по коэффициенту от Лазурного 2-ой степени, для иностранцев, вошедших в подданство — от Серебряного дружеского ордена. — А ты уйдёшь в резерв? — Мой возраст уже позволяет уйти даже на пенсию. С меня достаточно. Если тебе будет нужен механик — обратись к моему брату. Но после победы я больше не вернусь на военную службу. — Спасибо тебе, Ирвинг. Я никогда не забуду тебя. Родина никогда не забудет того, что ты спас мой крейсер и весь его экипаж. Мы продолжили движение, встречая упорное сопротивление противника. У нас не было противотанковых сил, однако 9-ый гвардейский второго класса взвод, который вернулся из Индии узнав о том, что человек, давший им знамя гвардии, идёт на Берлин, уничтожал тяжёлую технику минами и прикрывал наши молниеносные атаки дымами. В итоге, к 24-ому числу мы уничтожили около десятка тысяч человек, в том числе шесть танковых и девять мотопехотных рот. В обед 25-ого числа меня вызвал сам премьер-министр Черчиль: — Ричард, ты где? — Прямо на западной границе Берлина. — Город полностью окружён нашими силами и силами союзников. Я разрешаю тебе начать штурм. — Есть. Я передал приказ всем своим заместителям — ими стали старшие офицеры крейсера: Ланцет, Жизнев который стал, наконец, майором, Старк, Страйк и Ирвинг. Они передали приказ дальше и очень скоро таранная стена вошла в город, учинив побоище. Били беспощадно, но осторожно — в любом доме мог оказаться тот, кого искал Ирвинг. Но вот, наконец, на третий час штурма раздался крик старшины Лихтера — того самого, что в "Хрустальных небесах": — Ричард, он у меня! — Бегу к тебе. Лётчик передал мне немца. Я спросил его: — Гермунт Шеваль? — Это я. Но, всё-таки, что здесь происходит? — Тебя хочет нанять один из моих бойцов, который наслышан о твоём таланте пивовара. — Я сделаю всё, только не убивайте меня и мою семью. — Понял. Ирвинг, сюда! Механик подошёл ко мне и сказал: — Это он. — Бери его себе. Он просил не трогать его семью. — Я заберу их всех к себе и найду им работу по способностям. — Знаете, Ирвинг, моя жена отличная швея, а сын умеет работать с деревом. — Ого, у меня нет столяра в поместье. Я найду ему занятие по интересам. Мы передали пивовара под защиту Гинкена и продолжили штурм города. Каждый вечер мы связывались со всеми нашими подразделениями чтобы узнать как далеко наши силы продвинулись и какие у нас потери. Жизнев часто брал с собой до роты морпехов и бежал на помощь соседним штурмовым группам. Пару раз он даже перебегал через вражеские кварталы на другой конец города чтобы спасти старших русских офицеров от которых зависит успех операции. Однако, всё равно потери наших соседей по сравнению с нашими были катастрофическими. За десять дней до штурма мы потеряли убитыми всего около трёхсот человек и ещё столько же за время штурма. Нас было не остановить. К началу мая у немцев остались считанные кварталы. Мои бойцы с помощью инженеров начали зачистку бункеров немецких генералов. Я тоже зачистил штук пять. В очередной раз я вошёл в бункер вместе с Эклипсом и Гинкеном. Мы продвигались по тёмным казематам, однако что-то было не так. Этот бункер показался мне необычным и вскоре я понял почему — в одном из коридоров я увидел самого Гитлера. Я взял в руки "Удар дредноута" и пошёл на него. Он тоже заметил меня и схватился за свой пистолет. Затем он сказал на английском: — Ещё один шаг — и ты покойник. — Меня не так просто взять. — Вы все так говорите. — Так это и есть. Твоя война потерпела поражение. Я убью тебя и окончу её. — Попробуй. Он начал стрелять. Первая пуля прошла мимо, вторая пуля попала в меч, но третья и четвёртая попали мне в ногу. Я упал. Гитлер хотел добить меня, но пули во что-то врезались. Надо мной склонился раненый в грудь Эклипс. Он сказал: — Больше я не смогу защищать тебя. — Больше и не будет нужно. — Сделай так, чтобы я погиб не зря. — Я окончу это здесь и сейчас. После этого мой телохранитель испустил дух, а я бросился на фюрера, пытающегося перезарядить пистолет. Один удар окончил эту попытку. Вскоре рядом со мной появился Гинкен, полностью залитый кровью. Из его кармана торчали два комплекта маршальских погон. Он увидел всё это и сказал: — Я сообщу обо всём Жизневу. — Попроси его передать это по "сверхдалу" королю, Кею и Сталину. — Хорошо. Леонардо вышел на связь, а я продолжил зачистку бункера. За два часа я убрал ещё восемь высших офицеров. На тот момент, когда я вышел из бункера, по громкой связи уже объявили о капитуляции Германии. Я встретил победу в полном одиночестве с оружием в руках и чувством исполненного долга. Именно так, как и хотели этого Рейзинг и Марат. Простите меня за то, что это не вы, но я исполнил вашу мечту сам. Надеюсь, вы видите это из Вальхаллы.