Невинная игра

— Ты можешь улыбнуться, Драко? Сделай это для меня, пожалуйста, хотя бы раз, — умоляла Нарцисса, используя его как щит, чтобы скрыть своё раздражение. Все взгляды были устремлены на них, и она не могла допустить, чтобы кто-то заметил, что её наследник хотел бы быть где угодно, только не здесь, в бальном зале, полном чистокровных, которых он ненавидел всем сердцем.       Быть Малфоем было привилегией, и он знал это.       Но не всегда и, конечно, не в данный момент. — Я делаю всё, что в моих силах, — процедил он сквозь зубы, — я же сказал, что не хочу присутствовать, — музыка продолжала звучать, они танцевали вместе, делая искусные движения. — Драко… — Я не ребёнок, которым можно командовать, мама, — прервал её он. — Скорпиус гораздо сговорчивее тебя.       Драко усмехнулся, возможно, слишком громко, привлекая к ним нежелательное внимание. Некоторые ведьмы и волшебники, воспользовавшись моментом, приветствовали их, заставляя Драко улыбаться только ради Нарциссы, хотя инстинкт подсказывал ему, что нужно сжечь всё поместье дотла и бежать куда подальше. Нарцисса никогда не упускала случая показать людям, почему время идёт, но её положение в обществе неизменно: новогодний вечер был для неё больше, чем просто бал — это повод подтвердить свою власть. И тот, что был в этом году, был выдающимся, возможно, лучшим из всех, которые она когда-либо устраивала.       Когда-то Драко был частью этого мира, но не теперь. Потребность кричать на каждое глупое замечание заставляла его сжиматься, кипеть от ярости и чувства отвращения, которое только усиливалось, когда о ней говорили гадости.              Превосходство крови всё ещё существовало, хотя они очень хорошо скрывали его за фальшивыми улыбками и банальностями. Огласка его отношений с Гермионой изменила ситуацию, и теперь они были слишком умны, чтобы бесить его так открыто. По крайней мере, не в его доме и не при Нарциссе.       Всё общество чистокровных всё ещё ждало официального заявления по поводу того, что рассказала Рита Скитер в своих статьях, но Драко запретил Нарциссе и Люциусу что-либо предпринимать. Люди могли думать всё, что им вздумается, это была не его проблема. — В следующий раз напомни мне, чтобы я не заключал с тобой сделок, — проворчал он. — Ты обещал мне помочь. — Лучше бы ты больше никогда не пыталась сказать что-то плохое о Гермионе. — Я не буду, — сказала она с решительным выражением лица, — но я не прошу у тебя Луну, это всего лишь шар, Драко.       Он уже собирался ответить, когда в его периферийном зрении появился Люциус, неожиданно спасший его. — Драко, иди, пожалуйста, кажется, тебя сейчас стошнит посреди бального зала, не позорься, — сказал он, пряча улыбку. Но Драко знал истинный смысл, наблюдая за уголками его губ, которые на самом деле дёргались. — Люциус, ещё слишком рано.       Драко бросил на неё взгляд, сжимая её талию. — Мама. — Нет, Цисси, ты сказала, что он может уйти в полночь и после того, как вы вместе станцуете вальс. — Вальс ещё не закончился, — проворчала она. Это она была хуже Скорпиуса, а не он.       Люциус на мгновение уставился на неё. — Все смотрят, — прошептал он. Это было похоже на нажатие волшебной кнопки: наконец-то Нарцисса сдалась, и он смог заменить Драко. — Иди, сынок, а то она попросит сделать что-нибудь другое. — Это неправда! — вздохнула она. — Мне совсем не нравится этот альянс между вами двумя.       Драко и Люциус уставились на неё, а потом разразились хохотом. Всё ещё было странно делать что-то подобное с ними, но после последней ссоры что-то изменилось в их отношениях, что дало ему надежду на другое будущее для них, никогда не бывших такими близкими, как в этот момент. Его родители старались сделать всё возможное, и он это очень ценил. Их одобрение, конечно, не требовалось, но благодаря ему его жизнь стала намного лучше и проще, чем раньше. — Танцуй, улыбайся, будь идеальной леди поместья и не волнуйся: тебя здесь все любят, — подшучивал он над ней, подмигивая, — я тебе не нужен.       Она собиралась добавить что-то ещё, но Люциус её опередил. — Цисси, он должен уйти. — Отлично! Передай, пожалуйста, наши наилучшие пожелания мисс Грейнджер.       Драко напрягся, боясь того, что может сказать Люциус, и его взгляд застыл.       Чай у Поттеров под Рождество удался на славу, учитывая многолетнюю ненависть между ним и Гермионой: они обменялись несколькими приветствиями, когда Драко вернулся с ней после окончания её смены, и провели вечер, просто игнорируя друг друга. Большего он пока и не мог требовать.       Но это ощущение не продлилось долго, отец кивнул. — Действительно. А теперь иди.       И он стал пробираться сквозь толпу, стараясь избегать глупых банальностей, и, когда он уже был почти уверен, что дойдёт, кто-то положил руку ему на спину, прервав аппарацию. — Драко, наконец-то мы можем поговорить наедине.       Он повернулся, не пытаясь скрыть своего раздражения. — Вряд ли, — сказал он, жестом указывая на толпу вокруг них.       Губы Аннабель скривились в улыбке. — Или ты можешь показать мне зимний сад своей матери.       Конечно, это был расчёт. Она была слишком уверена в своих навыках обольщения, в совершенстве освоенных за долгие годы, но он не мог на неё сердиться, она была продуктом их среды, просто марионеткой в руках родителей, которые надеялись поймать холостяка с единственной целью — увеличить их хранилища и улучшить положение в обществе. Семья Бёрков принадлежала к Священным Двадцати Восьмоми, а Горбин и Бёрк были известны в волшебном сообществе, но Малфои — это совсем другая история. Она не хотела его, не по-настоящему, она хотела быть Малфой.       Если бы девчонка только знала, сколько боли причинила ему принадлежность к этой семье. — Мне очень жаль, — сказал он. Разумеется, это была ложь, — я уже собираюсь уходить. — Твой сын ждёт тебя?       На этот раз сын, а не отпрыск. Ей очень хотелось произвести на него впечатление. — Он со своей матерью. — А где мисс Грейнджер? Я думала увидеть её здесь сегодня вечером, но, возможно, Рита Скитер потеряла сноровку. — Это не ваше дело, мисс Бёрк, — его голос был острым, как лезвие. — Слухи о её параллельных отношениях с мистером Пьюси и мистером МакЛаггеном продолжают распространяться в обществе, — заметила она тем самым вежливым голосом, который он действительно ненавидел. При этом Аннабелль забыла упомянуть, что он тоже в этом замешан, — раньше я была о ней высокого мнения, но, видимо, ошиблась, — она изо всех сил старалась вывести его из себя, и Драко только прикусил внутреннюю сторону щеки, чтобы не сорваться посреди бального зала и не испортить Нарциссе праздник.       Он должен был уйти прямо сейчас. — Знаешь, кровь…       Она так и не закончила фразу. Не из-за Драко и его быстрого движения прямо к палочке, кто-то неожиданно сделал свой ход и предотвратил неизбежное. — Следите за своим языком, мисс Бёрк. Вы — наша гостья, ведите себя так, как учила вас семья, вежливо улыбайтесь и уходите, — зашипел Блейз, — я не приму отказа.       Обычно именно он успокаивал окружающих. Там, где Драко и Тео никогда не могли сдержать свой дурной нрав, Блейз обычно уберегал их от неприятностей. Он был одним из самых разумных людей, которых Малфой знал, и многолетнее участие в политике укрепило эту черту.       По крайней мере, до этого момента. — Все готовы защищать эту девушку. Интересно, почему она получает такое признание.       Драко не мог больше молчать. — Хватит притворяться невинной девицей, которая хочет глупого брака с глупым богатеем, в конце концов, ты же Слизеринка, Шляпа никогда не подводит, — она уже собиралась что-то сказать, но его дикий взгляд приказал ей молчать, — слушай меня очень внимательно: я не женюсь на тебе, как бы ни старалась моя семья. Моё сердце принадлежит другой, и ты не можешь проявлять неуважение ко мне, зная, что это будет иметь последствия.       Драко, положив руку на кобуру, проследил за тем, как она движется. Это была угроза, ошибок быть не может.       Аннабель побледнела. — Дружеское напоминание, — добавил Блейз, ухмыляясь, — использование запрещённых слов или намёков на кровь запрещено законом, наказания не будут скучными, поверьте мне. — И, к сожалению для тебя, мы — сотрудники Министерства. — Так что будьте осторожны, мисс Бёрк, мы живём в другом мире: старые принципы мертвы, — заключил Блейз, когда зал разразился громом аплодисментов. Новый год только что наступил, а они всё ещё теряют время с этой особой. — С наилучшими пожеланиями, мисс Бёрк, — сказал Драко, когда Блейз, положив ему на плечо тяжёлую руку, потащил его из бального зала прочь от неё. — Ты действительно ненавидишь её, Би, — смеялся он, идя по коридорам. — Она оскорбила Асторию.       Драко изогнул бровь. — Когда? — Много лет назад… — Только не говори, что ты ждал лучшего момента до сегодняшнего дня, чтобы унизить её, — мрачно усмехнулся Драко. — Конечно, — наконец улыбнулся Блейз, — месть — это блюдо, которое лучше всего подавать холодным, если мне не изменяет память, — это была маггловская пословица. Годы, проведённые рядом с Гермионой, испортили их, — я действительно не понимаю, что твои родители в ней нашли. — Это всегда связано с кровью и богатством, знаешь ли. — Надеюсь, твоя мать…       Нарцисса, казалось, была более чем готова дать им реальный шанс. Тем не менее, какая-то его часть не могла не спросить, как долго это настроение будет сохраняться между ними.       Через несколько минут они вошли в кабинет Люциуса. — Ну, вот мы и пришли, — сказал Блейз, жестом указывая на камин, — пора идти к своей девушке. — Блейз… — Да? — Спасибо.       Он хотел сказать что-то ещё, но слова не шли. — Ты не должен. — Я создавал в твоей жизни ад долгие годы, — прошептал он, опуская взгляд на свои ботинки. Блейз слишком рано нашёл в себе силы простить его, иногда он до сих пор спрашивал, как это возможно. Но Забини всегда удивлял окружающих. — Это был не твой выбор. — Да, но я ничего не сделал, чтобы предотвратить этот брак.       Он подошёл ближе и положил руки на плечи Драко. — Пора идти дальше. Через несколько недель Джаспер будет здесь, и я просто хочу быть счастлив с ним и с женщиной, которую люблю. Так о чём же ты просишь меня? Моего прощения? Оно у тебя уже есть.       Тео всегда был более открыт в своих чувствах, он был тем, кто обнимал и прикасался, кто показывал свою любовь физически. В его характере была хаотичная энергия, которая совершенно не сочеталась с личностями Драко и Блейза, но, тем не менее, они подружились в детстве, и только брак с Асторией помешал им.       Жизнь их была нелёгкой, но теперь они стали сильнее. — Иногда это не совсем правильно, — проворчал Драко, покачав головой. — Что? — Эти чувства…       Блейз крепче сжал его руку. — Перестань вести себя так, перестань думать, что ты не заслуживаешь прощения.       Он причинил столько вреда, как люди могли смириться с этим? Драко уставился на камин, испытывая желание воспользоваться им не для того, чтобы добраться до Гермионы, а чтобы пойти в Министерство и получить портключ. Только смерть Родольфуса могла по-настоящему исправить его слишком большое количество ошибок. — Иди к ней, не будь идиотом.       Он хотел убить Рудольфуса, хотел убить Джагсона, он хотел убить всех оставшихся Пожирателей смерти.       Но ничто не имело большего значения, чем Гермиона, и он усвоил этот урок в тот день… — Спасибо. — Только не снова, Малфой, пожалуйста, просто…       На этот раз Драко его опередил. — Заткнись, идиот. Ты мой брат, никогда не забывай об этом. — Ты слишком назойлив, чтобы забыть о тебе, придурок, так что, похоже, мы застряли в этом, несмотря ни на что, — ухмыльнулся Блейз, — а теперь иди, я поцелую Скорпа за тебя.       Драко кивнул и шагнул в камин. — Знаешь что? Может быть, победа станет для всех нас новым началом, может быть, этот год будет другим. — Мы сделаем всё возможное, чтобы победить их.       Конечно. Как сказала Гермиона на Рождество, именно этим они и занимались: сражались и выживали, готовясь к совершенно иному существованию, как только будет уничтожен последний Пожиратель смерти.

oOo

— Что за чёрт… — Слушай, похоже, я нашел самую красивую ведьму в больнице, — сказал он, положив ладони ей на глаза. — Драко, — засмеялась она, — ты здесь. С Новым годом!       И тут же повернулась к нему, встретив его губы в целомудренном поцелуе: он всё ещё чувствовал на них вкус сахара. Наверняка она съела много сахарных перьев за смену, у неё всегда было несколько штук в карманах, и эта привычка напоминала ему о Хогвартсе. Некоторые вещи никогда не меняются. — Когда закончится твоя смена? — Через десять минут, а потом…       Десять минут означали, что у них есть много времени, чтобы насладиться его планами на вечер. Быстрым движением он усадил её на стол, а затем наложил на комнату запирающие чары: в её глазах мелькнуло волнение, и он почувствовал, как она затрепетала в предвкушении, готовая к встрече с ним, как всегда. — Вечеринка? — спросила она между его поцелуями, — может быть, нам стоит появиться…       Нарцисса пригласила её, но работа была на первом месте.       И она всё ещё не была готова вернуться в Мэнор, он знал это.       Драко снова поцеловал её, как изголодавшийся, пытаясь стереть воспоминания о бале. — Драко? Поговори со мной, пожалуйста.       Гермиона Грейнджер не была известна как ведьма, способная оставить вопрос без ответа, и в его сознании всё вернулось.       Их осуждающие взгляды на него.       Как он скучал по ней.       Слова Аннабель Бёрк. — Я не хочу сейчас об этом думать. — Что-то плохое случилось? Д… — попыталась она, но Малфой заткнул её новым жарким поцелуем, сцепив её ноги у себя за талией. Настало время сосредоточиться только на ней. — В первый раз я поцеловал тебя прямо здесь, — хмыкнул он, касаясь невозможно мягкой кожи её шеи. — Да, — вздохнула она, — если я правильно помню, ты сделал это, чтобы заткнуть меня.       Драко ухмыльнулся. — Ты не переставала ругаться на меня, и я должен был что-то сделать. — О, это очень зрело с твоей стороны, Малфой. — Но в конце концов это сработало.       Пощёчина, которую он ожидал в тот день, так и не последовала, напротив, она поцеловала его в ответ, удивительным образом разжигая огонь, о котором они и не подозревали, котлрый был готов разгореться и засиять. Эти губы пробудили в нём что-то первобытное, что он не решался исследовать, пока Гермиона Грейнджер не предложила сделать это вместе с ним. За эти годы у него были другие ведьмы, но с ней всё было совсем по-другому: она была вне его лиги, вне его досягаемости, желать её было самым эгоистичным поступком в жизни. Однако, после того, как Драко впервые ощутил вкус её губ, держаться от неё подальше стало невозможно.       Несмотря на прошлое, они полюбили друг друга.       Люди способны меняться, совершенствоваться и становиться другими.       Они были тому подтверждением. — Тебе повезло, — улыбнулась она, обнимая его за шею. Гермиона выглядела измученной после почти целого дня, проведенного в Мунго, и он чувствовал, как она жаждет отдыха. Он, конечно же, позаботился бы о ней. Драко распустил косу, которую Грейнджер носила только на работе; локоны обрамляли её лицо, когда она слегка зевнула.       Пора было действовать. И без всякого предупреждения Драко аппарировал их прочь. — Драко! Какого чёрта. — И здесь, в этой комнате… — хмыкнул он, прижимаясь к её шее и начиная расстёгивать пуговицы на её форме целителя. Он мог бы сделать это и с помощью палочки, но так было приятнее — руками, ощущая прикосновение её тёплой кожи к своим подушечкам пальцев: желание нарастало с каждым ударом сердца, не давая возможности думать здраво, даже если он ещё ничего не начал делать. Он всё ещё был полностью одет, и слишком много слоёв ткани мешали им получить желаемое.       Потеряв себя в друг друге, они дышали как одно целое. — Вот, — продолжил он разговор, наконец-то отбросив форму. Теперь на ней был только хлопковый лифчик и пара чёрных трусиков, и всё равно она выглядела как самая восхитительная девушка на свете. — Ты не дал мне времени надеть что-нибудь другое, Малфой, Пэнси прислала мне новое французское бельё и… — Мне плевать, — зашипел он, накручивая локоны на пальцы, дёргая их, чтобы лучше обнажить шею, и снова целуя её, причмокивая и посасывая, с единственной целью — пометить её, — как и в тот первый раз, когда ты позволила мне сделать это…       Следующие слова замерли в его горле, когда один из его пальцев коснулся её клитора, всё ещё прикрытого тканью. Затем он широко раздвинул её ноги, положив ступни на стол. — Как я разорвал их… — прошептал он, делая то, что хотел. В ответ Гермиона резко задышала, глядя на него, пока он убирал остатки нижнего белья в карман своего идеально сшитого пиджака, — и ты совершенно ненавидела то, как ты была мокрой для меня, из всех людей именно для Драко Малфоя, — сказал он, выводя круги на её чувствительном клиторе, когда первый палец скользнул в неё.       Он застонал при виде её промежности, понимая, насколько она готова к его проникновению. Драко жаждал этого. — И знаешь что, детка? — проворковал он, добавляя второй палец, — я тоже ненавидел это, потому что после я не мог перестать думать о тебе, — услышав её стон в первый раз, что-то сломалось внутри него, изменив всё. — Драко, пожалуйста… — Нет, тебе нельзя ничего говорить, просто будь идеальной тихой ведьмой, которая сводит меня с ума.       Гермиона не смогла сдержать стон. — Ты выглядишь такой уставшей, любимая, позволь мне позаботиться о тебе, — ему потребовалось всего несколько толчков, чтобы привести её на грань наслаждения, но ей следовало подождать ещё немного.       Обхватив её за талию и прижавшись губами друг к другу, Драко снова аппарировал их, на этот раз в лабораторию зельеварения — последний этап этого небольшого путешествия по больнице. К счастью, в столь поздний час в помещении было пусто, лишь звук, доносящийся из кипящих котлов, нарушал тишину. — Ты помнишь, что здесь произошло, малышка? — снова проворковал он. Его воспоминания были ещё свежи, не тронуты прошедшими годами. Опытными пальцами он расстегнул бюстгальтер, обнажив соски, мгновенно затвердевшие от соприкосновения с холодным воздухом. — Да… хочу, — прохрипела она. — Ты капаешь для меня, такая хорошая девочка.       Ждать ещё немного было слишком сложно, поэтому Драко повернул её и поднял её ногу так, чтобы она упиралась в стол, как раз под тем углом, чтобы трахнуть её до беспамятства. Драко не мог придумать лучшего способа начать новый год, чем зарыться в её шикарную промежность. Это была потребность, которую он должен был удовлетворить, просто чтобы помнить об одном: именно такая жизнь ждала его в конце пути. С ней, со Скорпиусом. Это было бы совсем не похоже на тот образ жизни чистокровных, который заставлял его ходить на глупые балы, слушать слащавых ведьм и вежливо улыбаться, пока это не превращалось в ничто.       До встречи с Гермионой он даже не смел думать о будущем, не связанном с желаниями и путями его родителей, чистокровных — они уже прописали для него путь с самого рождения. И теперь между ними и желанной жизнью было только одно препятствие: Рудольфус. — Здесь я лишил тебя девственности, — прошептал он ей на ухо, окончательно погружаясь в неё, — такая тесная, такая тёплая, ты всё время извивалась подо мной, потому что продолжала бороться со своими чувствами ко мне. — Я не… — Тише, ты же знаешь, что я прав, — зашипел он, обхватив её за талию и ускоряя темп, — потому что я делал то же самое.       Он не решался признаться в своих чувствах даже самому себе, до самого последнего момента, перед тем как признаться ей в предстоящем браке с Асторией. Это была невинная игра, просто секс, пока правда не ударила его по лицу. — Драко, мне нужно… — её голос дрогнул, превратившись в тихий стон.       Она была так близко. — Я знаю, детка, знаю.       Ощущение того, как она позволяет ему контролировать себя, направило поток чистого удовольствия прямо к его члену. — Как грубо с моей стороны. Видимо, я забыл сказать кое-что раньше, — Малфой стал трахать её сильнее, от такого положения она застонала и стала выкрикивать его имя. Оно так чудесно звучало, слетая с её губ, как что-то чистое, несмотря на то, кем он был и какую боль причинил. — С Новым годом, любовь моя.