Дело в том, что они спят в одной спальне, часто в одной кровати, но это не отменяет того, что они оказались в состоянии застоя. И Кавех не знает, как из него выбраться. В их отношениях есть пустота, и блондин задаётся вопросом, чувствует ли подобное только он. Это незаполненное пространство находится в центре того, чего сильно не хватает, и не оставляет даже намёка на то, как его заполнить. На ум приходит только один естественный вывод: аль-Хайтам просто равнодушен к нему. Кавех не знает, как заполнить эту пустоту между ними.
Особенность аль-Хайтама и Кавеха состоит в том, что они всегда были чем-то большим вместе, чем порознь. Никто из них не может точно сказать, почему так получается. Годы нахождения в компании друг друга, и каким-то образом они срослись так, что стали практически неразделимы. И всё же, они никогда чётко не обозначали их отношения, никогда не давали определение той странной договорённости, существовавшей между ними. Несмотря на это, взаимно признанным остаётся факт того, что аль-Хайтам принадлежит Кавеху, а Кавех аль-Хайтаму. Дело в том, что им комфортно друг с другом. Неторопливые движения, успокаивающие прикосновения кончиков пальцев к коже, прислонившись друг к другу, голова на плече или коленях. Готовка по очереди и контроль за домашними обязанностями превратились в привычную рутину их совместной жизни. Они спят в одной спальне, часто в одной кровати, но это не отменяет того, что они попали в состояние застоя. И Кавех не знает, как из него выбраться. В их отношениях есть пустота, и блондин задаётся вопросом, чувствует ли подобное только он. Это незаполненное пространство находится в центре того, чего сильно не хватает, и не оставляет даже намёка на то, как его заполнить. Кавеху не нравится жизнь, лишённая такой формы физической близости. Кажется, должен быть естественный новый шаг в развитии в отношениях, созданных ими же. Почему бы не начать лучше использовать совместную кровать для чего-то больше, чем просто для сна бок о бок? И всё же, аль-Хайтам не показывает желание в прикосновениях к Кавеху так, как того хотел бы блондин. Он не знает, как заполнить эту пустоту между ними. Он пытался, но всё безуспешно. Минимальная реакция. Это обидно, но на ум приходит только один естественный вывод: аль-Хайтам просто равнодушен к нему.***
Как обычно, его отношения с соседом становятся частью разговора за ужином с друзьями. Кавех уныло уставился на содержимое его миски. Еда хороша, но его настроение, безусловно, нет. – Кстати, чем занята Коллеи? Сайно прожёвывет полный рот карри. – Она навещает друга из Мондштадта. – Что ж, хорошо, что сегодня её нет, – говорит Тигнари, – раз ты решил прийти сюда для обсуждения постельных дел. – Их отсутствие, – поправляет Кавех. – И с кем ещё я могу это обсудить? Слушайте, вы вдвоём до невозможности хорошо ладите и состоите в самых слащавых отношениях, какие только существуют, что, кстати, отвратительно. – Поэтому для меня имеет значение узнать ваше мнение. Мне просто нужен совет о том, что мы делаем неправильно. Он откидывается на спинку стула. – Всё остальное… – «идеально», хотел сказать Кавех. Но он резко вспоминает о всех конфликтах. Потеря ключей. Ссоры составляют большую часть их разговоров. Аль-Хайтам, разбрасывающий свои старые книги, и облака пыли по всему дому, что заставляет Кавеха задыхаться и чихать. Ох, хорошо, возможно, не совсем идеально, но, по правде говоря, Кавех не может представить, что когда-либо захочет того же с кем-то ещё или другим способом. – …неплохо, – заканчивает он, – я думаю. – За исключением секса, – добавляет Тигнари. – За исключением секса, – соглашается блондин. – Потому что его нет! Слушайте, он никогда не проявляет инициативу. – Что действительно в стиле аль-Хайтама, – фыркает Сайно. – Это то, чего стоит ожидать от такого ленивого человека, как он. Тигнари прячет улыбку за ложкой карри. – Хм… Ты пробовал делать первый шаг? – Конечно, – Кавех раздражённо проводит рукой по щеке, – я прихорашиваюсь, слоняюсь перед ним, становлюсь более тактильным при каждом удобном случае, а он на это и бровью не ведёт. – Возможно, твоей способности к соблазнению просто недостаточно, – предполагает Сайно, а блондин хмурится. – До него просто сложно достучаться, – утверждает Кавех. – Моя внешность не привлекает его. Он подсознательно прикасается к своему лицу, чувствуя себя неописуемо грустно. В некотором смысле, его внешность всегда была тем, в чём он был уверен – постоянной, всегда привлекающей людей. И всё же это неизбежно приходит в паре с другими проблемами, давление от которых постоянно усиливается, появляется неопределённость. Кем бы я был для них, если бы не моя внешность? – Вспоминая Академию, мне ничего не нужно было делать, кроме как существовать, – в этих слова прозвучала горечь, которую Кавех не смог скрыть, – и всё равно были люди, желающие меня. – М-м, – соглашается Сайно, – твои поклонники были чересчур надоедливыми. – Тебе он тоже в какой-то степени нравился, – напоминает Тигнари. – Как и всем, – возражает Сайно. – Справедливо, – парень пожимает плечами в знак согласия. – Я просто не понимаю, что с ним происходит, – Кавех наклоняется, прижимаясь подбородком к столу. – Он невозможен. Тигнари колеблется. – У меня есть предположение, – говорит он, помешивая карри, – но, на самом деле, не моё дело – строить догадки. – Ох, – ворчит Кавех, – почему ты так загадочен? Как минимум, не хочешь просто сказать, что ты думаешь? – Я думаю, – Тигнари улыбается и качает головой, вздыхая, – что тебе стоит поговорить с ним.***
Кавех сообщает о своём возвращении домой, врываясь прямо в кабинет, где аль-Хайтам, как и всегда, занимается чтением. – Нам нужно поговорить. – Нужно? – аль-Хайтам приподнял бровь. – Разве? Иногда я нахожу твою способность оценивания значимости вещей довольно сомнительной. – Просто заткнись и хотя бы раз послушай, – Кавех скрещивает руки на груди, в какой-то степени для подтверждения своего раздражения, но также и для собственной защиты в ответ на странное, неизбежно подкрадывающееся чувство уязвимости. – Почему… Он начинает, чувствуя, что задыхается от оставшейся части вопроса, застрявшей в горле. – Почему ты не хочешь заниматься сексом со мной? Слова вырываются из его головы порывом, гораздо более откровенном, чем он ожидал. Предшествующая минута молчания в комнате тянется неуютно долго. – …сексом, – повторяет аль-Хайтам. На его лбу появляется морщинка растерянности, как будто его спросили о том, о чём он никогда не думал. Неужели он действительно никогда не рассматривал Кавеха в таком ключе? – Послушай… Мы… – блондин останавливается, неуверенный в том, как выразиться. Пара? Любовники? Третье, что-то большее, чем прошлые определения? Он отбрасывает попытки назвать их отношения и вместо этого выпаливает совершенно иное: – Я для тебя не привлекателен? Хмурое выражение лица становится ещё глубже. – Что? – Тебе не нравится, как я выгляжу? – Напрашиваемся на лесть, не так ли? – аль-Хайтам наклоняет голову. – Кавех. Ты прекрасно понимаешь, что по стандартам общества ты объективно красив. – Я спрашивал не об этом, – Кавех хмурится. Я хочу знать, что ты думаешь обо мне. Это всё, что его волновало. – И почему для тебя это имеет значение? Почему это имеет значение? Кавех может придумать много причин, много вариантов ответа. Большая часть вариантов будет безопасной: способом самозащиты, чтобы отмахнуться от вопроса так, что он легко смог бы избежать собственной ранимости. Но то, как суть их отношений висит на волоске, неизбежно требует какой-то честности, не важно, как некомфортно это может быть. Он – архитектор, мастер своего дела, инженер в душе. В этом проблема, и ему нужно решить её. Поэтому Кавех усмиряет свою гордость и заставляет себя говорить. – Может быть… – он почти давится словами, даже от тихого шёпота. – Возможно, потому что я хотел тебя годами. Он отводит взгляд, голос затихает. – Было неправильно с моей стороны полагать, что ты тоже этого хочешь? Аль-Хайтам с минуту молчит, переваривая услышанное. Они давно знали о взаимной привязанности и глубокой эмоциональной близости между ними, но редко поднимали эту тему или упоминали между слов. Это всегда было чем-то просто существующим на фоне их повседневной жизни, чем-то пронизывающим каждый разговор и взаимодействие, всё о них, всё, что есть. Услышав это вслух, слова безвозвратно остаются в реальности. Им придаётся что-то более значимое, что требует больше времени для осознания. – Ты хочешь быть желанным, – наконец отвечает аль-Хайтам, – сексуально. Какой резкий способ выразиться. Кавех со вздохом проводит рукой по волосам. – Да, аль-Хайтам. Секретарь выдыхает. На его лице непонятное выражение. – Я не знаю, как. Блондин останавливается на половине произведённого движения. – …что? Аль-Хайтам на мгновение отводит взгляд. Он смотрит на окно, на книжные полки, на всё, что угодно, кроме Кавеха. – У меня никогда не было половых связей, – говорит он, а затем следует ещё одна многозначительная пауза. – И также я никогда этого не хотел. – Никогда, – повторяет блондин. Аль-Хайтам всегда был очень популярен во время учёбы в Академии, несмотря на его ледяное и отчуждённое поведение, поэтому, естественно, Кавех предполагал… Некоторые вещи. – Что ж… – он обдумывал это признание, которое, кажется, является правдой. – Не проблема, если это произойдёт конкретно со мной. Буду… Буду ли я прав, предположив это? Аль-Хайтам кивает. – Обычно у меня нет подобного желания, – он наклоняет голову. – Объясни мне. Секс. Это то… Что тебе нужно? Ха. Какой неловкий диалог, но они, во всяком случае, разговаривают. Кавех дышит прерывисто. – Послушай. Иногда, – начинает блондин, – я просто… Я просто хочу чувствовать тебя. Его щёки заливаются румянцем, застенчивым и смущённым. – Не… Не просто положить голову на твоё плечо или ноги на твои колени, я… – он сглатывает. – Иногда я хочу чувствовать с тобой что-то большее. Порой… Дыхание перехватывает. – Я хочу ощущать всего тебя, каждым существующим способом. Аль-Хайтам замирает от его слов. В следующее мгновение он закрывает глаза, медленно упиваясь этим признанием. Когда он наконец открывает их, взгляд устремлён вдаль, на лице выражение задумчивости, которое можно увидеть, когда секретарь слышит то, что не до конца понимает, но старается это сделать. – Хорошо, – наконец говорит он, – я понял. Кавех качает головой. – Правда? – Не так хорошо, чтобы сказать идеально. Для меня это сложно, – признаётся аль-Хайтам, ведь он никогда не был склонен к ненужной лжи. – Такого опыта у меня не было. Возможно, пока я не способен понять всё сразу, однако я могу попробовать сделать это на когнитивном уровне. Серьёзная формулировка его слов заставляет блондина засмеяться. – Хорошо, – он всё ещё пытается понять, что это значит. Что подразумевается для него, для аль-Хайтама, для них обоих? – Тогда… – Мы можем попробовать. Кавех замирает, сомневаясь в том, услышал ли он аль-Хайтама правильно. – …что? Секретарь столкнул их взгляды. – Давай попробуем, – повторяет он. – Ты… – Кавех сглатывает. – Ты о сексе? – Нет, я, очевидно, имел в виду, что нам, мотивированным желанием завоеваний и расширения границ Сумеру, стоит попытаться вторгнуться в соседнюю страну, – аль-Хайтам закатывает глаза, на его губах появляется что-то вроде нежности. – Да, я говорю о сексе, о чём ещё? – Но ты… Разве ты не… – Кавех робеет, пытаясь понять, что заставило его сделать такое предложение, учитывая то, что он только что рассказал. – Ты уверен? – Звучит так, словно я шучу? – аль-Хайтам встаёт, чтобы вернуть книгу на одну из полок. – Я признаю, что не подумал о том, что такая форма близости может быть чем-то важным для тебя. – Да, но… – Кавех закусывает губу. – Я не хочу, чтобы ты делал что-то неприятное только из-за меня. Аль-Хайтам говорит вполголоса, звук доносится вместе с тихим глубоководным течением и бризом за окнами: – Пока я вряд ли могу утверждать, что меня сильно привлекает сам по себе половой акт, – он кладёт книгу на полку, – по крайней мере, я отмечу, что возможность быть к тебе ближе кажется привлекательной. Он говорит прямо, и даже этого достаточно для того, чтобы лицо Кавеха вспыхнуло. – Половой акт, – бормочет блондин, решив сосредоточиться на том, чтобы скрыть то, насколько взволнованным он себя чувствует. – Серьёзно? – Что бы ты хотел услышать вместо этого? – на губах аль-Хайтама появляется приятная улыбка. – Ах, если учесть, что наш дорогой архитектор в глубине души – романтик, возможно, ты предпочёл бы это таким способом… Он подходит ближе, притягивая Кавеха. Его губы касаются чувствительного уха блондина, обдавая тёплым дыханием так, что по спине пробегают мурашки, словно искры солнечного света. – Господин Кавех, – шепчет аль-Хайтам, – не позволите ли вы заняться с вами любовью?