***
Саша проходит по коридору мимо незакрытой ванной, где стоит Лиза с таким грустным выражением лица, что даже его не оставляет равнодушным. — Ну чё ты сопли распускаешь. — Ну вот из-за тебя! Она свалила. А всего недавно пришла, даже выпить ничего не успела! — Сочувствую. — усмехается Саша, не скрывая сарказма. — Иди нахер! Пойду на кухне посмотрю. Она отпихивает Комолова, перекрывшего проход и сворачивает на кухню. Джокер закатывает глаза, выключает свет и закрывает дверь. Тоже собирается пойти на кухню, но замечает приоткрытую дверь спальни. Сука. Просил же там не шляться!... Хотя, может, это кто-то из своих. Всё же решает проверить. Поэтому толкает дверь, попадая в полумрак комнаты, созданный плотно задернутыми шторами. Здесь свежее и прохладнее, чем в двух других помещениях. Но дымом воняет почти одинаково. На его кровати никто не кувыркается, не блюет, даже по ящикам не шарится — уже хорошо. Ульяна, со вздохом присевшая было на постель, молниеносно с неё подскакивает. Не ожидала... Того, что кто-то может войти или увидеть того, кто войдёт. — И чё ты здесь забыла? — негостеприимно спрашивает Джокер, — Спиздить че-то хочешь? Так всё самое ценное при мне. И говорит он не совсем про деньги, драгоценности или другие приличные вещи. Саша ухмыляется, с этим же выражением во взгляде пройдясь по всей фигуре девушки. В таком освещении может видеть лишь очертания её лица от света из коридора. Здесь в спальне ещё как три дня назад перегорела лампочка в люстре, а Комолову всё лень её заменить. Светильника и прочего освещения нет. Он пользуется фонариком. Только о нем известно лишь самому близкому окружению. Пылеева ничего не сделала, но всё равно чуть испуганно переминается с ноги на ногу, зацепив краешком большого пальца прозрачный бампер на телефоне. Как будто Джокер сейчас выгонит её с вечеринки или попросит показать паспорт, где чёрным по белому, четырехзначной цифрой зафиксировано, что пропуска на подобные мероприятия у неё (пока) нет. Хотя ей вроде как говорили, что тут вход свободный. Занятая вначале придумыванием убедительной отмазки, а потом возмущением от того, что в ней подозревают воровку, Ульяна не сразу понимает, о чём речь. Смеряет Джокера критическим взглядом, где-то на середине медленного изучения его силуэта, наконец, понимая подтекст, и, приоткрыв губы, издаёт странный нечленораздельный звук, будто поперхнулась залетевшей в рот мошкой. К счастью, в темноте не видно, бледнеет она или наоборот заливается лихорадочным румянцем. — Я не... Пылеева бросает ещё один взгляд на Джокера, по его выражению догадываясь, что поняла всё верно. Gross. Кривится от всего сразу. И от его вульгарной шутки. Грубой нецензурной брани. Развязной ухмылки. Остатки приятного, после услышанной песни, впечатления, выветриваются, как тот дым в комнатах. — Извините, я случайно дверью ошиблась, — уже ровнее, с проступившим вежливым холодком в интонации, объясняет Ульяна. — Мне нужна была ванная. Тут... Просто было не заперто. Лучше я пойду. От обращения на Вы Саша издает смешок. Похоже нужно поменьше пить и почаще спать, а то что, он настолько старым выглядит? — И как такую птичку к нам занесло? — спрашивает о своем, никак не реагируя на её объяснения и свою старую тему не развивает. Оставаться с Джокером один на один в этой тёмной комнате немного... тревожно. Ульяна предпочла бы вернуться в светлый коридор, туда, где найдутся какие-никакие свидетели. А в идеале — оказаться как можно дальше. Отсюда и от него. Но для этого сначала приходится сократить расстояние. Джокер перегородил выход. — Можно мне пройти? — остановившись примерно в полуметре, Пылеева мысленно прикидывает, сможет ли, в случае чего, прошмыгнуть мимо него полубоком. — Пожалуйста. Девушка подходит ближе. Теперь Джокер может получше её рассмотреть. Невысокую, но подтянутую фигурку он отметил с самого начала; грудь небольшая, но и ему нужно разнообразие; такая нежная кремовая с легким загаром кожа; ухоженные волосы убраны в незамысловатую прическу, только две пряди невинно спускаются на лицо, подчеркивая хрупкость, чувственность; отчетливая талия, округлые бедра, сильнее выделенные материалом платья; вкусно пахнет. Она похожа на сладкий сочный персик, Комолов почти чувствует этот нектарный насыщенный вкус во рту. Пробуждает желание, ему хочется её трахнуть. Здесь. Сегодня... накрывает ладонью девичье колено, не торопясь, выдерживает паузу, только после мягко раздвигает ноги. плавно движется выше по внутренней поверхности бедра, чувствуя, как под пальцами становится всё горячее. через ткань белья касается немного согнутой ладонью самой горячей точки, чуть нажимая, а затем отпуская. ему не стыдно, что на них смотрят. а на них точно периодически смотрят. кто-то (Угол, Шрам, Цепа) чуточку с завистью, но всё же радуясь, что Джокер сорвал такой куш, мысленно желают ему удачи, чтобы не сорвалось. кто-то с завистью, что не она на этом месте. кто-то с осуждением, брезгливостью (и чё тут вообще забыли тогда?). — Ты пиздец как меня заводишь. Ты красивая. — шепчет на ухо, губами невесомо касаясь то самого уха, то шеи. все-таки не зря пару раз становился свидетелем пикаперских приемов Нибера. правда в них не было слов «пиздец» и «заводишь», как и не было целой толпы рядом... Саша ощущает дрожь по телу, жар, скапливающий под ремнем брюк, сглатывает слюну. Последние два года самые сильные эмоции после боли утраты — гнев и похоть. Не радость, не любовь, не страх, не интерес, не стыд. Ульяне не нравится, как Джокер её разглядывает. Неторопливо, методично. Перламутровое поблёскивание по краешку серой радужки она ошибочно списывает на любопытство, упуская из виду более тёмный, глубокий оттенок... — Красивая... — доверчиво повторяет в каком-то горячечном помутнении, чудесным образом отыскивая ещё резервы на смущение. — Ты тоже... красивый. чертовски. заводишь. продолжение меркнет в отрывистом вдохе, с которым она несмело касается ладонью затылка, запускает охваченные тремором, как у самого заядлого алкоголика, кончики пальцев в тёмные волосы. мягче сатина, приятно, всё, как ей представлялось... За те несколько секунд, что они, не сдвигаясь, стоят друг напротив друга, желудок стягивает до размера горохового зёрнышка. Ульяне не привыкать ко вниманию вообще, но такого пронзительного она всегда старалась избегать. Если в принципе когда-нибудь с ним сталкивалась. — Аа, так это тебя Цапля… Лиза искала? — уточняет Комолов. Она хмурится, чтобы придать себе смелости, выгибает бровь, тонким намёком, что вопрос парня не имеет ничего общего с её просьбой сдвинуться. Комолов приподнимает обе руки внутренней стороной ладоней к девушке и податливо уступает (нет, от меня не уйдешь). Ульяна чует подвох в том, как Джокер сдаёт ей позицию (или подманивает глубже в западню?), хоть пока и не может определить, где он. Возможно, это лишь разыгравшаяся мнительность. Все долгие и нудные причитания родителей, бесконечные призывы к осторожности... — Цапля! Она здесь! В коридоре потише, поэтому Лиза слышит с первого раза. Сразу направляется на голос, а для этого хватает пяти шагов. Заметив Ульяну, Цапля расплывается в повеселевшей улыбке. Она-то Джокеру и нужна. Лиза может уговорить остаться и усыпить бдительность даже самого злейшего врага. С этим он сам не справится. В этом (элитном) случае. Цапля врывается в вязкий, окруживший их вакуум, искромётной вспышкой и мгновенно разгоняет придававшие Джокеру зловещности тени. Небрежно отпихивает Комолова, будто давая их гостье понять, что он не такой страшный (такой), каким может показаться. — Я всё придумала! Среди гостей есть соседка, она живет на первом этаже здесь же, готова одолжить тебе чего-нибудь! — тараторит Елизавета, схватив Ульяну за запястье. Не позволяет вставить ни слова, согласия или протеста, увлекая по коридору вслед за собой. Да и Пылеевой как-то неловко ее обрывать, когда Лиза изо всех сил старается ей помочь. А они всего лишь обменялись именами... Шагая за Цаплей дальше, Ульяна только разочек оглядывается через плечо, всё ещё ощущая между лопаток лазерную точку прицела чужой заинтересованности. Лениво прислонившийся к дверному косяку Джокер в драпировке весело загудевшей и вывалившей в коридор, за стаканчиком разрекламированного коктейля, толпы выглядит самым обычным (да, пусть грубоватым, в чём-то бестактным, бесцеремонным, нахальным) парнем... она ещё не осознает, не может толком осознать, что запуталась в расставленных силках, и поэтому ей так непривычно тяжело дышится. упирается обеими ладонями в широкие, твёрдые плечи, чтобы потом было чем перед самой собой оправдаться. да, она пыталась бороться. но медленно ослабела, поддавшись оплавившему кожу прикосновению. теперь даже хлопковая ткань юбки, целомудренно прикрывающей их вопиющий разврат, ощущается мешающей, лишней. материал липнет к телу, как натёртый изнутри горчичным порошком. вздрогнуть, сжать губы. приглушить, вспоров резцом щёку, новый хнычущий звук, родившийся против воли. непроизвольно сдвинуть бёдра, на самом деле, скорее удержав касание, чем избавившись от него. не уверена, разрешено ли ей попросить... — Ты можешь... Сделать так? Ещё...***
Джокер не спускает с них глаз почти целый час, каждые три минуты отыскивая в толпе, находя взглядом, но держится на расстоянии. Лиза травит какие-то шутки и истории, даже заставляя гостью смеяться. Бегло знакомит её со своим братом. Ульяна откидывает волосы за спину. — Сторожи моё место, я сейчас. С улыбкой кивает поднявшейся на ноги Лизе. С ней здорово. Пылеева даже перестала каждые пять минут сверяться со временем и отслеживать звонки от Макса. Покачивает изредка носочками туфель в такт приглушенно играющей музыке, откинувшись на спинку. Одолженный ей летний сарафан ещё хуже вписывается в общую атмосферу, чем то дорогое платье, которое Цапля унесла замочить, чтобы потом легче отстиралось. Но Ульяна за бойко текущей болтовнёй с новой подружкой совсем перестаёт об этом думать. Ну, или всему виной выпитый с лёгкой подачки Лизы стаканчик сладкого вишневого пива. В голове слегка туманится. А ещё Ульяна на третий (или какой-то там, разве важно?) раз заметила, что Джокер издалека за ними подглядывает. Или показалось? Быстро превращает это в игру. Успей выстрелить взглядом в ответ, чтобы подловить негодяя. У неё бы точно получилось, не нажми сейчас Лиза своей отлучкой клавишу «стоп». Саша подходит ближе к громоздкому креслу, где легко уместятся двое, только сейчас. С двумя пластмассовыми стаканчиками. Он вел себя примерно всё это время. Протягивает один, потом меняет и с небрежной улыбкой протягивает второй стаканчик в левой руке. От фирменного коктейля эту особу с двух капель унесет. А если бы Комолову нравилось долбиться в неподвижное тело, он бы купил себе игрушку в сексшопе. Приближение Джокера Ульяну не удивляет. Весело фыркнув себе под нос в ответ на его жонглирование, она ещё чуть неуверенно принимает стаканчик. Но теперь уже совсем не понимает, чего испугалась в спальне. Цапля рассказала ей немного про каждого. Джокер, Угол, Цепа, Шрам. И зачем им эти смешные псевдонимы? — Водка с соком. — прозрачно честно поясняет Джокер и, не спрашивая разрешения, садится рядом, одновременно с этим делает глоток из своего стакана. — Вообще-то мне нельзя, — поболтав содержимое своего стаканчика, важно заявляет Ульяна и сильнее придвигается к краю, чтобы освободить больше места. Джокер так развалился, будто ему мало свободной половины! Саша псевдо равнодушно пожимает плечами с видом «не хочешь — не пей». — И Цапля тебя заклюёт за то, что ты покусился на кресло. Ой... — что-то щёлкает в голове Пылеевой, но уже слабее. — То есть вас... Ну или... Ты же не против..? Они, конечно, ещё не пили на брудершафт, но это тоже легко поправить. Обычно Ульяна не такая экстравертная и общительная. Возможно, ей всё же не стоит больше пить. Пылеева с подозрением принюхивается к напитку, рассматривает со всех возможных углов. С другой стороны, как часто она бывает на вечеринках? Почти пятнадцать лет занятий гимнастикой накладывают свои ограничения. И впереди долгий учебный семестр, новые задания, тренировки... Саша делает ещё глоток и поворачивает голову в сторону девушки. Широко улыбается на её путанную (его присутствием?) речь. — Не против. Комолов не строит из себя важного и старшего. На контакт она идёт легко, не так, как в спальне. Купить что ли Лизке за это хоть шоколадку.***
— Цапля! — подзывает Цепнов сестру и протягивает ей сложенные вдвое деньги, когда она, как вихрь, останавливается рядом у входа в комнату, обдав его легким ветерком с запахом дыма и вишни. — Чего? — Лиза непонимающе смотрит на деньги, забирает их как-то осторожно, будто одно неверное движение и рванет. — В магаз сгоняй, пока продают. У нас водка закончилась. — А чё я-то сразу? — Ты самая молодая. — Фигушки! Вон сколько… — она указывает на компанию первокурсников. Уже успела со всеми перезнакомиться. — Но тебе мы доверяем. Давай-давай, пулей… ну или как получится. Цапля хмурится, проследив за взглядом брата, оборачивается через плечо. Замечает, что её место занято. И кем! Если Джокер подсел, значит не просто так. Это очевидно всем. Джокер не из тех, кто любит поболтать с девушками о жизни за стаканчиком водки с соком. А Цепа и остальные проявляют "мужскую солидарность", отгоняя тех, кто может ему помешать. — Вы! Все! Грязные! Свиньи! — Цапля не кричит, но интонацией возмущенно выделяет каждое слово. — Никто её насильно никуда не потащит. Она вон сама не против. — Егор продолжает смотреть на мило общающуюся парочку и посмеивается: — Даже пьет, а с тобой отказывалась. Лиза несогласно фыркает, прячет деньги в карман шорт и направляется к входной двери, подцепив по пути с собой какого-то студента, чтобы помог донести пакеты.***
Рискнув, Пылеева делает крохотный глоток и культурно сдерживает желание откашляться. Джокер одобрительно улыбается на её первую пробу. — Меня Ульяна зовут, кстати, — Ульяна сама протягивает руку, опустив стаканчик пониже. — А сокращенно Яна? — спрашивает Комолов, чтобы поддержать ненавязчивую беседу. Бережно и деликатно жмет, чуть подольше задержав прикосновение рук. Саша заглядывает в глаза, уловив в них что-то очень знакомое, не позабытое. Зеленая радужка, расширенные зрачки с ярким хмельным блеском во взгляде. Нет, показалось. На языке Ульяны алкогольная горечь сливается с приторным сладковато-цитрусовым привкусом, а в сознании путаются и перемешиваются обрывочные вялотекущие мысли. Их целый звездопад, и ни одну не ухватить за призрачный пыле-газовый хвост. Сразу ускользают. Улыбка Джокера тоже кажется Ульяне оранжево-жёлтой, как сок в её стаканчике, и чуть терпковатой в изгибе уголков узких губ. Привлекательной. Привлекающей. — Почему? — глупо хихикнув, Пылеева чуть растерянно сводит на секунду брови к переносице, будто восприняла последний вопрос абсолютно серьёзно. Она адресует ему странный взгляд, смеется над ним, задает удивленный вопрос, а Саша не понимает, что не так сказал. Но по этому поводу не переживает. — Не-ет. Уля. Ну, или Джули. Так меня папа называет. И Макс ещё иногда... Наверное, Джокеру не очень интересно всё это слушать, но он не закатывает глаза, не перебивает, не уходит, поэтому Ульяна тоже себя не обрывает. — Мм. У меня раньше не было знакомых с таким именем. — он отвечает честно. Хотя есть вероятность, что Комолов забыл. Зато так, возможно, объяснит свой заданный, показавшейся ей нелепым вопрос. — А ты... Джокер. Мне уже сказали. — Ага. Он самый. — усмехается Саша и салютирует своим стаканом, будто предлагая за это выпить. Он не ждёт, делает глоток. Второй, поддерживающий тост, даётся Ульяне легче. — А почему именно Джокер? — Пылеева любопытно склоняет голову на бок, со смешком подперев щёку кулаком. На языке вертится шутка про затаившихся психов и маньяков, но её Ульяна не озвучивает, оставляет при себе, украдкой усмехнувшись собственным мыслям. Снова, как примагниченная, возвращает взгляд Джокеру. Саша заговорчески улыбается, отзеркалив наклон головы. — В покер хорошо играю. А ты чё подумала? — теперь уже он издает смешок, подловив Ульяну, будто, как в покере, читает мысли. — Подумала, что у тебя чувство юмора хорошее, — ловко, как для своего состояния выкручивается Ульяна. А, быть может, именно из-за него у неё не сходит с лица безмятежная, чуть рассеянная улыбка. Кажется очаровательным, как у Джокера слегка подрагивают от смеха плечи, чётче проступает носогубная складка, а в уголках глаз собираются лучики морщинок. Даже их оттенок будто светлеет на полтона. — Это вторым пунктом. — Саша растягивает губы в самодовольной улыбке, совсем не собираясь скромничать. — Ты забавный, — отмечает Пылеева, не то в продолжении своей предыдущей реплики, не то просто так, без причины. Не уверен, как девушка отнесется к определению «забавная», поэтому Саша воздерживается от «ты тоже». Пристальнее следит за тем, как пустеет её стак… простите, "бокал". Приподнимает уголок губ — всё идет по плану. Её уже совсем не смущает вкус, состав того, что налито в её стаканчик. Отпив побольше, смелее, Ульяна лишь прижимает на пару секунд к кончику носа тыльной стороной костяшки пальцев, чтобы переждать жжение на задней стенке горла. Не чувствует себя пьяной. Только спокойной, счастливой... Ну и что в этом может быть плохого? — Покер, значит, — подытоживает она. — А я вот вообще не умею играть. Даже правил не знаю. — Я тебя научу… когда-нибудь. — отмахивается Джокер. С девушками знает только одно времяпрепровождения, всё остальное ему не интересно. Когда-нибудь — звучит туманно и неопределённо. Ульяна легко отсекает его от озвученного предложения, чтобы однажды подловить Джокера на слове. А он, не откладывая в долгий ящик, вскоре даёт ей первый урок. — Как тебя зовут? По-настоящему? Комолов не сводит с Ульяны взгляд, даже когда она, то ли робея, то ли так заигрывая, отводит свой в сторону, вниз, на его стаканчик, на браслет, на серьгу в ухе. — А ты угадай. — усмехается Саша, дразняще приподнимая брови. Ему нравится, что она сама ведет разговор и проявляет интерес, избавляя его от лишней работы. Ульяна смахивает падающую на лоб прядку, но не добивается ровным счётом никакого эффекта, потому что она тут же заново соскальзывает на лицо. Покручивает стаканчик в руках, прежде чем надуть губы в шутливом возмущении. — Это нечестно. Я же тебе просто сказала своё. — Ты слишком торопишься выкладывать все карты на стол. — поддевает её Саша. Он её не просил представляться. Всё равно забудет. Непонимающе поджав губы, Пылеева подумывает было заметить, что обычно это так и работает: люди завязывают знакомства, представляясь. Саму себя останавливает. Ведь сегодняшний вечер уже не имеет ничего общего с тем, что для неё обычно, а Джокер не похож ни на кого из людей в её окружении. Вдруг оживившись, с азартной улыбкой наклоняется ближе к Джокеру: — А если угадаю, то что? С ней приятно или он уже так много выпил? У… Ульяна говорит по делу, не трещит, не забивает ему и себе голову ненужной херней. Не отклоняется, лишь опускает взгляд на её губы, оказавшиеся в двадцати сантиметрах от его лица. Прикусывает язык, чтобы не ляпнуть ничего пошлого и грубого. С ней не прокатит. Но сейчас ему даже это нравится — подбирать ключик к замочку. А ещё даже не заметил, как из его речи куда-то пропал весь мат... — Не знаю. — легко выражает свое равнодушие, будто ему от неё ничего не нужно, — А чё ты сама хочешь? — «Чё»? — с добродушной усмешкой повторяет Ульяна. Не передразнивает, подражает. Будто заимствует у него диковинное словечко и примеряется, пойдёт ей или нет. То, что недавно в спальне нашла в нём грубым, неприятным, уже не ощущается таким отталкивающим и неказистым. Всё скрашивает внезапно проснувшееся любопытство. И оно же обрывает протяжное «хмм», которым Ульяна выигрывала себе время на размышление. В опаске делать ставки сгоряча. Комолов весело шумно выдыхает носом воздух, пытаясь понять: она его передразнивает, намекая на невоспитанность и некрасивую речь, или это что-то другое. Смотрит без сарказма или неприязни. Значит другое... — Тебе не идёт. — слегка смеется Саша, почему-то подумав про совсем другого человека. Которого в этой комнате нет. Ни в этом городе, мире. Нигде кроме его мыслей, болезненных, как засохшая на ране корка, воспоминаний. Алкоголь помогает надолго не задерживаться, идти (по жизни) дальше. Ульяна небрежно пожимает плечами. Не велика потеря. Тем более, что разменная монетка её дурачества, приносит куда более крупный выигрыш. Для мрачноватой, в чём-то... настораживающей внешности у Джокера, на удивление, приятный смех. Снова эти лучики... Только теперь тёплой щекоткой и у Пылеевой в районе солнечного сплетения. — Ну ладно, не знаю... Пылеева без спешки изучает внешний вид Джокера. Небрежную встрёпанность причёски, острый профиль носа, еле видную ямочку на подбородке и более чёткую в выступе между ключиц. Внимание достаётся украшающему футболку белому принту с какой-то потусторонней тематикой и даже зеленоватым кедам. — Пускай будет... Саша, — никакого анализа, по правде говоря, Ульяна проводить не умеет (или не способна на него после такого количества выпитого) поэтому говорит, как чувствует. А может, нахально выбирает одно из тех, что нравятся лично ей. Единственное, как Саша выражает свое «охренеть, блять!», — медленно поджимает и облизывает губы, а затем делает глоток коктейля. Не зря же он Джокер. Блефовать и скрывать истинные реакции умеет. Но только не гнев. Сладковатый привкус с ярко выраженным спиртовым осадком на языке и на горле ударяет в голову, бодрит и одновременно расслабляет, поднимает настроение одной только каплей. — М-м. — чуть морщится Комолов, как в легкой брезгливости, — Попробуй ещё. Пылеевой очень хочется, чтобы она не ошиблась. Угадала с первого раза. Продолжая выискивать в выражении лица Джокера указывающие на это знаки, она прикусывает краешек губы, но через секунду досадливо выдыхает. То ли из-за того, что проиграла, то ли — немножечко — из-за того, что он не-Саша. Саша не меняется ни в голосе, ни во взгляде. Ебанный в рот, как?! У него не пиздец, какое редкое имя… и всё же это неприятненько, как попасться с поличным. Надеется, что она не будущий следователь… — Ты вроде студентка, да? На кого учишься? — невзначай спрашивает Комолов и делает ещё глоток. Придумать новый вариант Ульяна не успевает, заторможено переключаясь на другой вопрос. — Студентка, ага, — оглядывается в поисках сумочки, чтобы продемонстрировать полученный с утра билет-удостоверение, но, не найдя её сразу, коротко смеётся, отвечает почти заученно на видоизмененное с лета, но оттого не менее частое «на кого поступаешь?»: — На международника. Мне хорошо даются языки. Может, стану однажды дипломатом. Или застряну в офисе, работая на кого-нибудь бизнесмена. Вроде её отца. Не продолжает. Чтобы не щеголять известной в определённых кругах фамилией Джонатана. Саша запускает руку в волосы, заинтересованно слушая и наблюдая за гостьей. — Круто. — от него это то же, что комплимент. — А ты чем занимаешься? — с одного взгляда не может определить, сколько Джокеру лет. — Ты ещё учишься или уже закончил? Порой ей кажется, что он старше её года на три-четыре, не больше. Но когда он совсем не улыбается, выглядит серьёзней, взрослей. Может, уже аспирант? Вдруг как раз в её ВУЗе? Но ей тяжеловато представить Джокера работающим преподавателем. Ну вот началось. Разговор переходит в долбанное интервью. Сам виноват... — Я работаю на своего родственника. Помогаю ему... типа семейный бизнес. Не вдается в подробности. Не рассказывает, что ни в один универ его бы с девяти классами не взяли. Если бы только Ворон не заплатил... но Джокер бы сдох от скуки на первой же паре, потому что ему ничего не интересно из того, что преподают во всех питерских вузах. И в других тоже. Ульяне хочется иронично выгнуть одну бровь. Разве это ответ? Никакой конкретики. Семейный бизнес может быть чем угодно, ей ли не знать. Но Пылеева не лезет с расспросами. — Круто, — замыкает этот круг обмена занимательными фактами биографии, вновь с беззлобной улыбкой заимствуя у Джокера реплику. В этот раз — ненамеренно. Всего немного пообщались, а её словарный запас уже сократился втрое. Джокер усмехается своим мыслям. — Научи меня чему-нибудь ещё, — мгновенно загорается новой пришедшей идеей Пылеева. — Кроме покера. Мне интересно... В противовес запальчивости речи медленно отстраняется, закидывает удерживающую напиток полусогнутую руку на подлокотник кресла. Ульяну манит к Джокеру, влечёт неизвестной силой. Не исключено, что в этом замешана какая-то химия. Только она не уверена, что именно жидкая, плескающая на дне стаканчика. Джокер теряется, будто даже смущен и растерян, как шестиклассник. Он не умеет в эти хитросплетенные тонкими намеками игры и осторожный флирт. Привык говорить в лоб. Чему он может её научить? На уме вертится только одно, но озвучивать это нельзя, если не хочет поставить точку в не успевшем разгореться разговоре. Рассеянно зацепив подушечками пальцев цепочку своего кулона, Ульяна прячет озорную улыбку в новом глотке. А затем повторяет его, когда замечает, что Джокер не сразу находится, чем перебить выдвинутый ею лот. Самый подходящий момент вернуть ему недавний вопрос и уточнить, какой у него первый пришедший в голову вариант. Но Пылеева ни о чём подобном не задумывается. — У меня немного талантов. — коротко усмехается Саша. Нечем удивлять (тебя). Качнув головой, Пылеева поджимает губы, несогласная с категоричным заявлением. Лиза сказала, что Джокер самый клёвый. Просто не хочет сознаваться, видимо. Сидевший до этого боком к Ульяне, Комолов разворачивается всем корпусом. Локоть закидывает на спинку кресла, а ногу поджимает под другую ногу, коленом коснувшись бедра девушки. Запрещает себе гулять взглядом по её телу, заглядываться на самые аппетитные части. В её жаждущих, впитывающих каждый его взгляд, движение глазах читается: он ей нравится. Не знает, что этому способствует. Наверняка, выпитое, потому что в спальне Ульяна так на него не смотрела. Даже разговаривать не хотела... хотя он сейчас тоже общается иначе. Только она протянула руку для знакомства до того, как он начал разрушать миф, что нельзя произвести второе первое впечатление. Всё время поворачивать голову и правда неудобно. Ульяна тоже меняет положение, сдвигая присогнутые ноги ближе и полубоком откидываясь на спинку кресла. Больше не отодвигается, даже не пытается подвинуться или разорвать невинное прикосновение, сохраняет точечное касание. Джокер ставит первую невидимую галочку и бегло проверяет её пустеющий стакан. Пытается считать, сколько ей ещё нужно, вычислить её норму. Точнее немного больше нормы. — Как бы сказал один мой родственник, я очень качественно прожигаю свою жизнь. Научить? — с полуулыбкой интересуется Комолов, слегка опустив подбородок. Ульяна не сразу, лишь под конец прозвучавшего вопроса, ловит себя на том, что залипла в одну точку. Вернее, в целое множество точек, образующих изящную кривую изгиба его губ. Тряхнув волосами, задумчиво хмыкает себе под нос. Её жизнь — однообразие ничем не примечательных будней. Учёба, гимнастика... Редкие светские ужины... У неё даже друзей — весёлой, сплочённой компании — кроме Макса никогда не было. Она бы эту жизнь подожгла, хотя бы затем, чтобы не смотреть, как её собственная словно проходит мимо. Для их несерьезного диалога Ульяна как-то слишком серьезно и надолго задумывается. Он что нащупал болевую точку? Совсем не удивлен. — По-моему, ты зря так к себе, — хотя, пожалуй, её оценка не слишком точна, ведь они знакомы от силы минут пятнадцать. И это никак не мешает Ульяне возразить: — А как же..? — она неопределённо указывает стаканчиком на диван, свободной рукой изображает нечто отдалённо напоминающее хватку на грифе гитары. — Ты отлично поешь. И играешь тоже. Беглый взгляд в сторону. Ульяна вызывает в памяти запечатленную картинку. Негромко цокает языком. Саша приподнимает бровь в явном подозрении, что она ему льстит. Хотя у него есть таланты: драться, выбивать деньги, командовать, делать кому-то плохо, угрожать, метко стрелять, убивать... спаивать таких, как она. Последнее девушка уже проверяет на себе. Лениво переводит взгляд в сторону дивана, задерживает его там, будто его заинтересовало что-то… или кто-то. — Но тут я, конечно, была бы никудышным учеником. У меня голоса нет, —неутешительную констатацию отсутствия у неё музыкальных талантов Ульяна подкрепляет новым глотком. Обрывчатым, потому что водка и сок непредвиденно быстро заканчиваются, и она оставляет чуть-чуть на самом дне про запас. — Зато ты пиз… отменно делаешь комплименты. Научишь? — с лукавым прищуром спрашивает Комолов, теперь сам поддаваясь корпусом вперед. Ульяна неловко закашливается, остро воспринимая сократившееся между ней и Джокером расстояние. — Да чему тут можно... — перестав терзать цепочку, Пылеева опускает ладонь вниз, расправляет невидимые складки на юбке, смущённо отводит взгляд. — Ты просто говори о том, что тебе понравилось. Только искренне, иначе примут за лесть. — Понял, запомню. — отвечает Саша с улыбкой. На самом деле он почти не слушал. Ульяна отпивает ещё немного из своего сильно полегчавшего стаканчика, едва не запачкавшись содержимым второй раз за вечер. Что с ней сегодня? Смахивает незаметные капельки с груди. Саша тяжело сглатывает от этого невинного движения, представляя совершенно другое, как если бы Ульяна ласкала саму себя… Он отводит взгляд, порывисто выдохнув. Её стакан становится совсем легким. Непорядок. Поднимает с пола предусмотрительно оставленную здесь Цепой бутылку 0,5 из под газировки, с уже смешанными водкой и соком. Джокер может позволить себе, как бармен, подкинуть её и, перекрутив в воздухе, поймать снова, своим маневром переключая внимание. Откручивает крышку и заполняет стаканчик девушки новой порцией. Эта с бóльшим содержанием алкоголя. В комиксах, как и во многих других веяниях современной массовой культуры, Ульяна разбирается на уровне средненького любителя. Из головы вылетает напрочь, был ли в них Джокер шутом или фокусником, чтобы сейчас тот, который не-Саша, её новый знакомый Джокер, лёгким движением вытаскивал из-за дивана, будто из воздуха, пластиковую бутылочку, на треть заполненную как раз иссякшим в стаканчике напитком. Пылеева беззвучно аплодирует ловкости трюка, почти уверенная, что у неё бы так ни за что не получилось. Ей вообще становится до странности тяжело держать ровно объектив своего внимания. Картинка сбоит, искажённая мелкими помехами, заваливается по чуть-чуть то вверх, то вниз, то вбок. Внутри черепной коробки — зыбкий туман и приятная пустота. Непринуждённо рассмеявшись от того, как Джокер её развлекает, за ней ухаживает, Ульяна с короткой запинкой забирает у него из рук новую порцию своего напитка. Делает глоток и только после, облизнувшись, выдает застенчивое: — Спасибо. Саша убирает бутылку обратно на пол и вместе с гостьей делает глоток, но из своего стакана. Сам он много пить не собирается. На её смех тоже весело улыбается, будто кто-то из них сказал очень смешную шутку. — У тебя крутой браслет. Можно мне..? — Ульяна несмело протягивает ладонь к его руке, как бы прося взглянуть на него поближе. — Какой из? — издает короткий смешок Саша, поочередно взглянув на свои запястья. Ей в общем-то без разницы. Она возьмёт два по цене одного, если такое возможно. Чёрная кожа безупречно смотрится на бледноватых запястьях Джокера. Он не снимает браслет. Поправляет кольцо на безымянном пальце и вытягивает к Ульяне всю руку, не удерживающую стаканчик, чтобы в момент её рассматривания мизинцем коснуться её руки. Нет, он не станет притворяться, что это движение было случайным. Комолов поднимает взгляд с рук на лицо девушки, проверяя её реакцию. Не поторопился ли он… Хотя это она с инициировала физический контакт своей просьбой… кто кого тут вообще соблазняет? Спровоцированное прикосновение отзывается волной мурашек. Встретив взгляд Джокера, Пылеева еле уловимо приподнимает уголки губ. Невинно ведёт линию подушечками пальцев вдоль ряда украшающих браслет металлических заклёпок, ненароком касаясь кожи. Комолов с любопытством разглядывает Ульяну, теперь уделяя внимание тому, чего не заметил раньше. Потому что времени пока полно... Нерезким чертам лица, изогнутым бровям, подрагивающим накрашенным ресницам и мягким чуть пухлым губам... ...Не думай об этом. Не представляй, не надо... поздно. Джокер отводит насмешливый взгляд, будто боится, что Ульяна прочтет по нему все его пошлые мысли. Так что её почти невесомое касание остается без внимания. Пылеева вдруг запинается, хмурится, заметив красное на костяшках. — Откуда это? — осторожно приближается к месту, где сильнее всего заметны трещинки и ранки, поднимает голову с переживательным «тебе не больно?» в направленном на Джокера взгляде. Вопрос неожиданный. Не сразу понимает, к чему относится. — Подрался. ...со стеной. — Но я не всегда такой. Он улыбается, выворачивает свою руку так, что пальцами обхватывает пальцы девушки, чуть сжимает, поглаживающими движениями поднимается к её запястью. Прикосновение сухое и тёплое. Размягчает даже образовавшуюся после слов о драке хмурую складку у Ульяны на лбу. Ей приятно, но она, подстёгнутая приличным промилле, играючи одёргивает кисть. Не убирая совсем, только в придуманной себе забаве сплетая и расцепляя их пальцы. Нежная кожа так контрастирует с его сухой грубоватой (почти такое же у него и сердце). Джокер внимательно всматривается в лицо У… Ульяны, поддаваясь на это невинное действие с её стороны. Играется… с ним? — Хорошо, — одобряюще приподняв уголок губ, кивает Пылеева, не забывает скрыть за жестом хитрое