Худший друг

Накрывает ладонью девичье колено, не торопясь, выдерживает паузу, только после мягко раздвигает ноги. Плавно движется выше по внутренней поверхности бедра, чувствуя, как под пальцами становится всё горячее. Через ткань белья касается немного согнутой ладонью самой горячей точки, чуть нажимая, а затем отпуская. Ему не стыдно, что на них смотрят. А на них точно периодически смотрят. Кто-то (Угол, Шрам, Цепа) чуточку с завистью, но всё же радуясь, что Джокер сорвал такой куш, мысленно желают ему удачи, чтобы не сорвалось. Кто-то с завистью, что не она на этом месте. Кто-то с осуждением, брезгливостью (и чё тут вообще забыли тогда?). — Ты пиздец как меня заводишь. Ты красивая. — шепчет на ухо, губами невесомо касаясь то самого уха, то шеи. Все-таки не зря пару раз становился свидетелем пикаперских приемов Нибера. Правда в них не было слов «пиздец» и «заводишь», как и не было целой толпы рядом. — Красивая... — доверчиво повторяет Ульяна в каком-то горячечном помутнении, чудесным образом отыскивая ещё резервы на смущение. — Ты тоже... Красивый. Чертовски. Заводишь. Продолжение меркнет в отрывистом вдохе, с которым она несмело касается ладонью затылка, запускает охваченные тремором, как у самого заядлого алкоголика, кончики пальцев в тёмные волосы. Мягче сатина, приятно, всё, как ей представлялось. Даже не пытается в слабой попытке удержать его руку своей, хоть немного поломаться. За ответный комплимент Саша вознаграждает её тем, что языком проводит по контуру уха. В этом месте рядом с шеей сильнее ощущается этот сногсшибательный (хорошо, что он сидит) сладковатый запах, чем-то напоминающий сладкую вату. Ульяна сама в неё превращается, становясь такой же мягкой, податливой, тающей под его пальцами. Вроде ведет себя расслабленно, в ступоре не замирает, касается его волос. Наверное, уже был опыт… Пылеева запрокидывает голову, подставляясь под обжигающе тягучую ласку, жадно хватает приоткрытым ртом воздух. Тронувшая пальцы дрожь со скоростью и температурой лесного пожара распространяется по всему телу. Кто-то открывал в доме форточки, возможно, Ульяну уже просквозило. Грудная клетка горит, глаза бессильно закрываются, мышцы слабеют и кружится голова. Она ещё не осознает, не может толком осознать, что запуталась в расставленных силках, и поэтому ей так непривычно тяжело дышится. Упирается обеими ладонями в широкие, твёрдые плечи, чтобы потом было чем перед самой собой оправдаться. Да, она пыталась бороться. Но медленно ослабела, поддавшись оплавившему кожу прикосновению. Теперь даже хлопковая ткань юбки, целомудренно прикрывающей их вопиющий разврат, ощущается мешающей, лишней. Материал липнет к телу, как натёртый изнутри горчичным порошком. Вздрогнуть, сжать губы. Приглушить, вспоров резцом щёку, новый хнычущий звук, родившийся против воли. Непроизвольно сдвинуть бёдра, на самом деле, скорее удержав касание, чем избавившись от него. Не уверена, разрешено ли ей попросить... — Ты можешь... Сделать так? Ещё... Саша ставит свой стаканчик с остатками алкоголя на подоконник, освобождая руку. Он запускает её под поясницу девушки. Вторая рука, замерев, находится под юбкой. Но легко отзывается на просьбу. Опускает пальцы ниже, подушечками коснувшись сидения, а затем сильнее надавливает и ведет вверх, чувствуя горячую влагу через ткань. Новое, широкое и густое, как масляный мазок, прикосновение заставляет Ульяну дёрнуться от силы пронзившего тело незнакомого импульса и издать короткий хныкающий просительный звук. На секунду или две вцепиться в предплечье Джокера, пока не получится сбросить внезапный спазм. Сложно определить, скорее болезненный или приятный. Или всё сразу. Саша шумно выдыхает ртом. — Могу показать, как ещё умею. Джокер сильнее притягивает к себе за поясницу, заставляя пересесть к нему на колени, чтобы она могла почувствовать и его возбуждение. Ульяна легко ведётся на непреклонное движение, задающее новую позу. Без видимых усилий перекидывает одну ногу Джокеру через бёдра, устраивается удобно, даже не прося его их чуть сдвинуть. Мягко прогибается в пояснице, удерживая баланс, укладывает обе ладони на грудь. Послушная крепкой притягивающей хватке, двигается ближе, пока отчетливая твёрдость не задевает её лоно. Прикосновение выходит пронзительным. Отрезвляющим. Ульяна неуверенно ёрзает в попытке отстраниться. Немного испуганно встречает взгляд Джокера, не сдвигая рук. Так далеко заходить ей не следует... Сквозь толщу затянувшей ясный рассудок дымки пробивается внутренний голос, настойчиво убеждающий, что все это очень и очень неправильно. Если сначала Джокер в легком, но приятном удивлении, приподнимает брови и уголки губ от того, что У...Ульяна? выбирает именно такой раскрепощенный вариант посидеть на нём. Чуть приоткрывает губы, выпуская воздух, когда ощущает соприкосновение двух самых возбужденных частей тела через ткань одежды. То её опасливый, будто он на машине неожиданно свернул в лес, взгляд встречает с долей досады. С выводами Комолов поторопился. Похоже у него есть перспектива стать её первым. — Джокер... Мы не слишком торопимся? — выходит без должной твёрдости или претензии, скорее наивно, по-детски. Глаза всматриваются в его, будто в поиске совета или разрешения. Недолго, пока Ульяна не оглядывается по сторонам, теряя Джокера из вида. Зато начинает различать в смазанных пятнах того, что на миг превратилось в не имеющий значения фон, лица, косые взгляды... — Я... — не поворачиваясь, выдыхает Пылеева. — Я не уверена, что... — Давай-ка. Вот так. — низким от возбуждения голосом, стараясь придать ему вкрадчивости, произносит Комолов, показывая, что он её слышит и понимает, не торопит. И вообще это она здесь всё решает (не-а). — Покер, значит, — подытоживает Ульяна. — А я вот вообще не умею играть. Даже правил не знаю. На миг она думает, что Джокер всё прекратит. Неловко прикусив губу, собирается встать. Извиниться. Сама не знает, за что. Боится обидеть? Разозлить? Джокер ей понравился. Хорошо, что он никуда не отпускает. Саша на правах старшего и опытного, пальцами обхватывает одну её ногу под коленкой и аккуратно отводит обратно, её коленом слегка мазнув по своей футболке. Снова сводит ноги девушки вместе, вытягивая их вдоль ещё не остывшего сидения, но продолжает удерживать Ульяну на своих бедрах. — Тшш... ...я знаю, что делаю. Я не обижу. Тебе понравится... — ... Я себя контролирую. Дорогая, знала бы ты как. Надеется, что не ошибся с формулировкой. Напряженно застыв поначалу, Ульяна быстро обмякает вновь, убаюканная его словами, их шелестящей, как шум моря или ливневого дождя, интонацией. Приникает ближе к груди Джокера. Твердость последней фразы её успокаивает. ...я тебе доверяю... Комолов не дает ей пялиться по сторонам, сгонять этот сладкий только на двоих морок, пальцами касается подбородка и поворачивает голову лицом к себе, чтобы накрыть губы поц... Первым поцелуем. В момент, когда их губы (наконец) соприкасаются, комната... Стены, пол, потолок... Окружающие их люди... Всё, кроме Джокера расстабилизируется. В нём одном заключена точка опоры. Это круче прыжка с тарзанкой, головокружительней резкого обрыва на американских горках и ошеломительней погружения в ледяную прорубь зимой. Ульяна, опешив, застывает, не размыкает губ, отклоняется по инерции назад, но очень скоро сама тянется за добавкой. Приоткрывает рот, неумело пробуя повторить движения. Правой рукой Джокер поглаживает её спину, пуская горячее покалывание расходиться вдоль позвонков, а левую ненавязчиво устраивает на бедрах под тканью юбки. Может, налить ей ещё... Он механически и всё же по всем конспектам, так, чтобы не оставить девушку равнодушной, сминает губы; эмоционально не отдается поцелую, потому что думает о том, как в неё, не вызывая подозрений и, как сейчас, страха, сопротивления, залить ещё немного водки. Для храбрости. Ульяна обеими ладонями тянется к лицу Джокера. Мягко, осторожно, как видела в фильмах. Подушечками больших пальцев задевает скулы. Смещает к шее, ниже, чтобы огладить кожу за ухом и опять вернуть к плечам, вцепившись в ткань футболки. — Я тебя научу… когда-нибудь. — отмахивается Джокер. С девушками знает только одно времяпрепровождения, всё остальное ему не интересно. Ласковые и робкие прикосновения к лицу, шее так сильно выбиваются из всей обстановки, из мотивов Джокера, будто шепчут ему: «одумайся, она заслуживает большего, лучшего». Он тоже этого заслуживает. Поэтому не остановится. Уже увереннее поглаживает её ноги, то спускаясь вниз к коленям, а затем забираясь под скомканную на бедрах юбку, задерживает пальцы на внутренней стороне. В мозг ударяет волной эндорфинов, а лёгкие разрывает, как будто Ульяна пробежала чёртов марафон. Она не сразу открывает глаза. Вначале медленно облизывает губы, собирает с них, как воздушную кофейную пенку, послевкусие поцелуя. — Я никогда раньше... Не делала... Этого, — признаётся Пылеева, ещё находясь в какой-то глухой прострации. Не конкретизирует. Это она про вечеринки, алкоголь, поцелуи с малознакомыми парнями, поцелуи сами по себе или вообще... На недалёкое будущее. Но почти сразу смущается своего откровения. Разве парней не нужно о таком предупреждать? Может, теперь Джокер не захочет с ней..? А чего хочет она сама? Всё так перепуталось. — Я знаю. — тихо, как по секрету, отвечает Комолов и другой рукой убирает за ухо прядь с её лица. Его совершенно не смущает опьянелый (опьяняющий его) взгляд девушки и точная уверенность, что она бы этого никогда ему не сказала, никогда бы не села к нему на колени, никогда бы не ответила ему на поцелуй с таким рвением в трезвом виде. Без водки ему бы пришлось долго кружить возле неё, бегать на задних лапках, красиво говорить и то это ещё не гарантия. А так Джокер слышит признания в любви, комплименты, целуется и получает доступ к телу на первом свидании с любой, с какой только захочет. — А если угадаю, то что? — Не знаю. А чё ты сама хочешь? Нужно быть поосторожнее с желаниями, а то сегодня вселенная выполняет их с утроенной силой. Ульяна дотягивается до ближайшего к ней стаканчика в каком-то порыве, лишь бы занять себя чем-то, кроме громких мыслей, но не делает и микроглотка. Кривится, утирает тыльной стороной губы, едва-едва смочив их содержимым. — Гадость, — смерив Джокера «как ты пьёшь эту дрянь?» взглядом Ульяна оглядывается, в поисках, чем бы перебить остатки вкуса. У Комолова даже глаза шире открываются, когда Ульяна сама берет его стаканчик и делает глоток. Пусть крохотный, но больше ей и не требуется. Водка + энергетик + ром и немного колы. — Тебя разве не учили, что нельзя пить то, состава чего не знаешь? Тем более на таких тусовках. — беззлобно усмехается он, будто даже журит гостью за такую опрометчивость и неосторожность. — А что там? — невозмутимо уточняет Ульяна. Аргумент «ну ты же это пил» сейчас кажется для неё самым весомым в мире. Пылеева с запоздалым подозрением принюхивается и аккуратно взбалтывает мутноватое содержимое. Больше не задает вопросов, возвращая неизвестный коктейль Джокеру, только озадаченно хмурится. Саша двумя пальцами подзывает к себе кого-то с другого конца комнаты. Стаканчика Ульяны он в поле зрения не находит, поэтому забирает у неё свой и выпивает в один глоток. Пылеева кривится от одного вида. Джокер протягивает стаканчик Шраму, который заливает новую порцию водки и сока. Ульяна мимолётно поднимает глаза на другого подошедшего парня. Угол? Нет, этот — тот, что напугал её на кухне. Как же его?.. Соображается тяжело... Так и не вспомнив имени, она по всем правилам вежливо, с беглой улыбкой благодарит бритого парня и делает сразу два больших глотка. Сладко. Виталий многозначительно улыбается другу и молча удаляется. Пока девушка пьет, Джокер оставляет влажный развязный поцелуй на её шее, двигаясь полукругом. Приоткрытыми глазами бросает взгляд на комнату, замечая, что на них смотрят. Какая-то девушка, почти не моргая. Комолов лишь ухмыляется, подмигивает ей, заставляя покраснеть, но сегодня третьей не позовет, сегодня он ни с кем делиться не собирается. Тело само льнёт и выгибается навстречу Джокеру, его ласке, оставляющей невидимое жаркое клеймо рядом с точкой пульса. — Ты вкусно пахнешь. — снова Саша включает режим Нибера, хотя в голове уже начинает распространяться туман, встречая взгляд Ульяны своим, он предлагает: — Хочешь… уйдем отсюда? Ей больше не нужны водка и сок, отставленные подальше на подоконник. Достаточно хмельного дурмана в направленном на неё взгляде Джокера. До него никто и никогда не смотрел на нее так. Не заставлял себя чувствовать так. Не вносил в мысли такую сумятицу. Где-то в щедро затопленной алкоголем части подсознания ревёт тревожная сирена. Заходится в бесчисленных повторениях одного и того же DANGER! Последний шанс подняться и уйти. Не с Джокером отсюда. А невредимой. Шанс... ...узнать. Какого это. Ульяне хочется тишины. Без гула, голосов и чужих взглядов. Остаться наедине. Чтобы Джокер снова её поцеловал. Чтобы сказал, что она красивая. Чтобы коснулся её так, как в тот раз, пару минут назад. Чтобы нежно отвёл волосы с её лица. Скажи нет. Скажи нет! Скажи нет!!! Подбородок слабо дёргается. Вниз. Не полноценным кивком, лишь опасливым на него намёком. Сглотнув, Ульяна повторяет жест, поувереннее, выражая своё согласие. ...он знает, что делает...он не обидит...я доверяю... Пылеевой очень хочется, чтобы она не ошиблась. Угадала с первого раза. Взгляд томно скользит по её лицу, Джокер терпеливо ждёт ответ. И так, что даже сомневается, не показалось ли. Не показалось. Понимает, когда Ульяна второй раз кивает, будто неприлично сказать вслух. Никаких торжествующих выдающих его с потрохами, как в покере при удачном раскладе, улыбок не будет. Он вытаскивает руку, ладонью оглаживает бедра, низ живота поверх платья. Касается её груди, поднимается выше, заводит пальцы за шею, снова целует в губы, ощущая апельсиновый привкус своей победы. — Но тут я, конечно, была бы никудышным учеником. У меня голоса нет. Тонкий, будто случайно вмешавшийся в выдох звук приглушает нечаянно загаданный Ульяной поцелуй. Такой у неё приз за правильно сделанный выбор. Он странновато горчит на языке случайно подмеченной техничностью действий Джокера. Комолов только после «шанс всё закончить у тебя был» встает вместе с ней, придержав пьяное, но очень легкое тело. Ульянины конечности непослушные, словно затёкшие, некрепкие, ненадёжные. Взгляд нечёткий по краям. Голове и легко, и тяжело одновременно. Джокер её понимает? У него также? — Пошли. — выдыхает он куда-то в её волосы и находит её ладонь своей, чтобы не потерять по дороге свой сегодняшний трофей. Направляется первым, расталкивая особо непонятливых и неповоротливых, расчищает дорогу для принцессы. С ним не так, как с Лизой. Никто не пытается их пихнуть, не надо ни перед кем извиняться. Мягко сжимая его ладонь в ответ, Ульяна принимает за седативное крепость хватки. Уверенность в каждом шаге. Не позволяет себе притормаживать. ...она же сама этого хотела... Он не доходит до спальни: та же херня, что и с лампочкой, всё никак не может починить механизм, дверь не закрывается. Поэтому сворачивает раньше, в ванную. Уже с большим напором берет Ульяну за талию и приподнимает, чтобы усадить на стиральную машину. Пылееву внезапно пробирает лёгкий смех от того, как Джокер её подсаживает. Словно она вообще ничего не весит. В голове мелькает шальная мысль спрыгнуть, чтобы он ещё разок её приподнял. Как на аттракционе. Вместо этого она встряхивает в воздухе ногами, скидывает туфли, с которыми жутко намучалась, пока сюда шла. Джокер поворачивает замок, запираясь ото всех, и Ульяну больше ничего в этом не смущает. Саша накрывает её губы, но всё ещё сдерживая себя, ладонями ведет вдоль бедер, поднимается выше, собирает волосы в кулак, чуть потянув назад, чтобы заставить запрокинуть голову. Ульяна возвращает ладони к его лицу. Смелее ведёт касание пальцев. Вверх к скулам и вниз к ключицам. Ему же приятно? Смещает их ниже, к торсу, для (его) удобства. Податливо отклоняется чуть назад, полнее открываясь навстречу. Джокер горячо выдыхает на её кожу, а затем накрывает шею очередным поцелуем. Жарче, темпераментнее, ближе к тому, какой он на самом деле за этой маской деликатного недоромантика. С остальным не будет торопиться. От стенок ванны многократным эхом отражается звук... Ульяна не уверена... Кажется он вырвался из неё. Слетел, стоило лишь разомкнуть губы. — Ты классная. — Саша использует не только тактильные манипуляции, продолжая свою вербальную атаку на все её рецепторы. Его даже заносит на поворотах: — Я такую, как ты... Ещё не встречал. Не трахал...у себя в ванной. Голос Джокера отдаётся в ушах, вибрирует в мучительных миллиметрах от её кожи, посылает гудящую дрожь к низу живота, а от него жаркими волнами накрывает всё тело. Ульяна не знает, куда деть руки и цепляется ими за футболку. Притягивает парня к себе, чуть раздвигая для него бедра. Действует по наитию. ...он таких ещё не встречал... — Джокер... Её невинные почти дружеские ласки, скорее, сбивают возбуждение, чем разжигают его. А еще эти неуверенные вороватые скупые стоны. Они чё ебучие брат и сестра? Замкнутое пространство, близость тел не так, как в комнате, заставляют хотеть большего. Джокеру приходится подпитываться самому: провести от низа живота к груди, ладонью накрыть её и легко сжать пальцы, почувствовав твердые от возбуждения соски, приятную упругость, пальцами другой руки поймать запястье девушки и опустить его с торса ниже, заставляя ладонью коснуться его паха. Он отпускает её запястье, не заставляет делать больше её возможностей. Поцелуи становятся настойчивее, а Ульяна, приоткрыв глаза, так нелепо обращает внимание на стоящую в углу швабру... Полотенце на змеевике... Стаканчик с зубной щёткой. ...что они здесь делают? ...долгий поцелуй...полумрак...главный герой бережно укладывает партнёршу на атласные простыни, накрывая своим телом... ...кадр затемняется...и вот уже новое утро...новый ленивый поцелуй... А в ванной светло и ярко. Мало места. Негде лечь. ...как они проснутся после вдвоём в одной постели, если тут её нет и в помине?.. — Джокер... Подожди... — рваное дыхание не к месту дробит слова, пока Ульяна пробует найти его взгляд. Саша не обращает внимание на шепот, сначала списав его на бессвязный бред от новых ощущений. Но когда она отстраняется, Комолов невольно закатывает глаза, раздражаясь от незапланированных остановок в маршруте «получить свое». Пылеева в слабой тревоге ёрзает на месте, по-прежнему не опуская рук, не сводя вместе ног и каждые две секунды сбиваясь на то, чтобы обвести глазами контур его губ. Задаёт вопрос вяло и неуверенно: — Мы разве... Мы не должны... Пойти к тебе?.. Первое желание — хочется схватить пальцами её цепочку от кулона, притянуть к себе и зло в лицо прошипеть, чтобы она заткнулась. Может, тебе ещё ножки помассировать? Ну, в её голосе хотя бы нет категоричности. — А где мы по-твоему? — со снисходительной улыбкой, будто гостья спросила самую большую глупость, вопросом на вопрос уклончиво отвечает Джокер. В тумане мыслей перечисляет имена на «У», но вспоминает только одно: — Ульяна… ...будь хорошей/послушной девочкой, не еби мне мозг... — … доверься мне. Теперь Ульяна вновь чувствует себя неловко. За свои колебания, сомнения. В нём. Саша приоткрывает рот, задумчиво проведя языком по верхнему ряду зубов. — Хочешь… завяжу тебе глаза? С сонной плавностью моргнув вместо кивка, Ульяна отклоняется Джокеру навстречу, но оторопело замирает, приподнимает брови. — Чего? — он же так шутит? — Н-нет, не хочу. Она даже отрицательно машет головой, накрывая ладонью его щёку. Ей хочется смотреть на него, встречать взгляд. Любоваться... Никаких ограничений. — Если боишься, я всё сделаю сам. — запоздало поясняет свое предложение, но оно теряет силу. Гостья отказывается. Не знает, радоваться ему или нет, но на всякий случай приподнимает уголки губ в неоднозначной полуулыбке. Ульяна сама дотягивается до его губ, оставляя не один, а несколько коротких, ласкающих поцелуев. Каждый — чуть длиннее и глубже предыдущего. Джокер как-то устало выдыхает в её губы, но всё же отвечает на нежные, как пробники, поцелуи. Комолов надеялся, что обойдется без этого. Но Ульяна неумело пытается перехватить инициативу, даже не понимая, что ему на самом деле нужно, что... Как он любит. ...мягким чуть пухлым губам. — Не думай об этом. Не представляй, не надо... Поздно. Джокер отводит насмешливый взгляд, будто боится, что Ульяна прочтет по нему все его пошлые мысли. — Прости... — одними губами упрашивает Пылеева и тут же, на пробу, с внутренним трепетом смещает их на щёку, подбородок... Целует в ямочке у челюсти, взяв у него пример, и близко-близко к выступающему кадыку. — Но я не всегда такой. Тактично терпит. Комолов прикрывает глаза, слегка запрокидывает голову назад, от ощущения губ на коже старается расслабить мышцы, напрягшиеся от раздражения. У неё получается... убаюкивающе. Она в своей жизни хоть одно порно смотрела? Надо было показать... Снисходительно позволяет ей продолжать. Ульяна в своей жизни никого ещё в таких местах на теле не целовала... От этой мысли Джокер тихо усмехается, но это можно списать на легкий смешок, будто ему щекотно. А вот здесь даже приятно... Круглая отличница во всём, всю свою жизнь, Ульяна и тут старается, как может, как умеет, как чувствует. Ощутив со смешком тронувшую горло Джокера мышечную рябь, задерживает поцелуй в подмеченном местечке, мимолётно касается кожи языком. Ладонями оглаживает широкие плечи, полумесяцем смещаясь к бицепсу. — Всё нормально. — отзывается Саша и снова открывает глаза. Джокер выбирает мягкие выражения, но она чувствует исходящее от него недовольство. Она что-то сделала не так? Не так, как там на диване, когда он был таким обходительным, нежным... Задела? Оттолкнула? Ей хочется всё исправить. Ульяна вспоминает резкий выдох, блеск в глазах, когда она села ему на колени. Саша ведет ладонями от поясницы вверх, очерчивая красивый изгиб талии, снова возвращаясь к наиболее соблазнительной и доступной в этом положении части тела — груди. Указательными пальцами подцепляет тонкие лямки сарафана, медленно и почти синхронно стягивает по плечам вниз, оголяя больше пространства. Он оставляет поцелуй на острой ключице, когда ощущает цепкий захват и давление в районе торса. Пылеева сгибает ноги, носочками задевая его икры, плотнее смыкает бедра на уровне поясницы, подталкивает к себе. Это не сложно, почти как на полотне. Прогнув спину, Ульяна делает плавное движение тазом. Неожиданно... приятно. Удовольствие подкрепляет судорожный выдох. Комолов через ткань чувствует ответный жар, учащающий почти спокойный пульс и дыхание. Рукой быстро выдергивает замявшийся верхний край сарафана, сильнее задирая, убирая лишнюю преграду, которых и так пока хватает. Ульяна повторяет ещё разок, но с большей амплитудой. Упускает момент, когда вытаскивает руки из спаренных для удобства лямок сразу сарафана и нижнего белья, не отрывая губ от кожи Джокера, теперь уже потому что ей самой нравится. От него пахнет чистым мылом, свежесваренным эспрессо и ромом. На языке оседает терпким дымный привкус, стократ усиливающий её головокружение. — Я всё правильно... Делаю? — взгляд из-под ресниц, Пылеева заискивающе приподнимает голову. Её действия для Джокера, как что-то приличное, как поцелуй в щеку, но он хвалит Ульяну за старания. — Так.. Было... Хорошо. — с легкой улыбкой произносит Саша, поднявшись к её уху. Словом, но не своим стоном. Всё равно отметка: хорошо. Комолов решает, что проще, сподручнее, быстрее будет спустить сарафан вниз, смять в районе живота, а не снимать через голову. Это он и проделывает, а затем подцепляет застежку бюстгальтера с легкостью, потому что практикуется с завидной регулярностью. Пьяно улыбнувшись, Ульяна и не думает протестовать, мешать Джокеру избавлять её от раздражающей кожу одежды. ...я таких не встречал...ты меня заводишь...красивая... Сотрясающие тело подрагивания ведь никак не связаны с холодом. Ей жарко. Горячо. Кто-то обдал огнём грудную клетку с изнанки и продолжает поддавать воздуха мехами. Может, она сама, этими частыми неравномерными выдохами. Джокер избавляется от её белья, скидывая его куда-то на пол, туда же отправляется и его футболка. По щекам расползается лихорадочный румянец. Ульяна ёжится; сводит, ссутуливает плечи, приподняв к ним руки, чтобы прикрыться. Смотрит теперь только ему в глаза или разглядывает его длинную, но не слишком толстую, серебряную цепь, спадающую к полоске тёмных волос чуть повыше солнечного сплетения. Джокер задерживает взгляд на возбужденной, часто вздымающейся груди Ульяны. Наклоняется к ней, и перед тем, как в первый раз коснуться губами, бросает лукавый взгляд вверх на лицо девушки. От его взгляда сердце, будто резко оборвавшись вниз, гулко ухает. С грохотом ударяется о рёбра. Медленно, безвольно опускаются руки. Ульяна замирает, как попавший в луч охранного прожектора заключённый, загипнотизированно наблюдает, не до конца доверяя свои догадкам... Он... Что..? Комолов устраивает ладони чуть пониже её поясницы, когда языком проводит в ложбинке между грудей смещается влево, смакуя сначала одну, потом другую. ...с тем же эффектом мог бы плеснуть расплавленным воском на кожу... Голова опасно запрокидывается назад, глаза уходят за веки. Ульяна до крови рассекает зубами губу, но не сдерживает протяжный мычащий звук. Глубокий, гортанный. Смутившись его бесстыдной громкости, дрожит сильней. Мечется между тем, чтобы отстраниться и притянуть Джокера к себе. Запустив пальцы в его волосы, кажется, непроизвольно склоняется ко второму. Влажноватое кружение раскалённого языка у сосков посылает электрические заряды к позвонкам и к самому центру, где всё туже стягивается невидимый узел. А ещё — к точке их соприкосновения. В следующий раз, потираясь пахом о выпуклую твёрдость на брюках, Ульяна уже делает это безо всякого контроля над своими реакциями. На сознание словно опустили плотные шоры. Отчётливы одни тактильные ощущения. Чувства. Эмоции. Сумасшедшая нагрузка на все системы восприятия. — Джо...кер... — вылетает у нее с хрипловатым, растянутым «о» в середине. Вот так… намного лучше. Не уверен: он это только подумал или всё же озвучил. Чувствует себя первооткрывателем, в качестве награды за её, наконец, несдержанность, нарушающую почти что мертвецкую тишину ванной, выдающую их гостям по ту сторону двери, Джокер сильнее пальцами впивается в то место, где соединяются ягодицы с поясницей, и притягивает Ульяну еще ближе к краю… не пропасти, а всего лишь стиральной машины. Заставляет сильнее отклониться назад к стене. Уже порывистее выдыхает, потому что от такого положения тел, губ в пространстве перестает чувствовать себя проповедником. Теперь не только алкоголь ударяет в голову. Комолов ведет носом по безупречной распаленной коже вверх, будто вдыхает невидимую дорожку из амфетамина. Грудная клетка девушки вздымается синхронно с его вдохами, а те самые сахарные нотки, кажется, ощущаются даже на губах. Все его движения невольно становятся менее сдержанными, менее плавными и мягкими. — А тебе... — удерживает оба контакта, физический и зрительный, как два провода воображаемого детектора лжи. — ...было бы интересно узнать меня? Джокеру будто известно что-то о ней, чего Ульяна сама от себя не ожидала. Какой-то секрет, позволяющий ему угадывать, как ей хочется... ...коснуться, обласкать целой россыпью поцелуев... ...чтобы он это сделал ещё до того, как неясный образ желания успевает сформироваться в голове. В ней вообще сейчас одна вата. А изредка пробивающиеся мысли не длиннее двух слогов застрявшего на языке «ещё». Или оседающего там же горячей карамелью Джокер. Скрестив щиколотки на его пояснице, Ульяна секунда за секундой, постепенно теряет остатки равновесия, позволявшие удерживаться на той грани, к которой Джокер её подтащил. И поэтому отчаянно цепляется за его плечи, соединяет ладони на затылке, бессловесной просьбой её не отпускать. ...она ещё/даже не догадывается... Саша высвобождает одну руку, чтобы опуститься ниже. Снова залезть под уже полностью смятую юбку и пальцами отодвинуть полоску белья. — Блять. — ругается Джокер, когда с первого раза не получается и ткань соскальзывает обратно. Ощущения по интенсивности совершенно не сравнимы с теми, что захлестнули в том кресле. Ульяна закашливается вдохом, вознося Джокеру двойную хвалу за то, что он берёт на себя озвучку вспыхнувшей в мозгу мысли, снимая с неё (надолго ли?) хотя бы один грех на сегодняшний вечер. Слишком поздно понимает, что поторопилась с выдохом. Лёгкий шлепок оттянутой ткани — лишь предупредительный выстрел. Вторая попытка настойчивее, резче. А в качестве извинений за грубое слово Комолов оставляет ещё один поцелуй на груди, но рассеянный, потому что все его внимание сейчас сконцентрировано ниже. Медленно и неглубоко на пробу он входит одним пальцем, от ощущения обволакивающей естественной смазки в такой доступной близости в брюках становится совсем неудобно. Джокер не может себя отказать в том, чтобы не поднять взгляд и не посмотреть на лицо Ульяны в эту секунду. Они уже совсем близкие люди. Почувствовав царапающее остротой давление на внутренние стенки, она рывком распахивает затянутые мутноватой пеленой возбуждения глаза, умоляюще сводит брови, встретив направленный на неё взгляд Джокера, но сама не представляет, о чём хочет его попросить. ...никто...никогда...не... Вместо полноценных слов изо рта вырывается растерянное «Ахх», перетекающее в долгий, бесстыдный стон. Комолов развратно ухмыляется и начинает делать мягкие поступательные движения, затем подключив и второй палец, а подушечкой большого периодически не забывает оглаживать самую нежную кожу повыше влагалища. Ульяна неистово дышит, задевает ногтями его плечи, руки, лопатки, извивается, сжимается вокруг пальцев... ...в полуобморочном состоянии настоятельно запрещая себе вспоминать, как залипла на их ласкающие струны движения в гостиной... ...крепче сжимает бёдрами торс. Но не может свести их вместе. Отстраниться от истерзывающего тело удовольствия, которое каким-то образом умудряется нарастать. Заходится во всё более хаотичных стонах, на каждое оглаживающее прикосновение к набухшей плоти реагируя крупной дрожью, утыкается мокрым лбом Джокеру в грудь. — Только не кончи раньше меня. — дразнящим шепот где-то в районе её виска. Этого он ей не позволит. — Ч-что? — Ульяна плохо разбирает слова из-за заложившего уши шума и упускает момент, чтобы прикусить язык. — Фак... Чч... Джокер... Его имя смешивается с коротким хныканьем. Затем с ещё одним. Больше нет желания заткнуть, хотя её ответ Джокер всё равно списывает на бессвязный бред. Ему и нет резона вникать — они же не на паре. Пусть и препод здесь именно он. Не хотел так долго задерживаться на этой "теме лекции", но Саша даже немного залипает, как на красивый кадр: приоткрытый рот, подрагивающие веки, непостоянная, приливами, дрожь в руках, в ногах, извивающееся в приятных судорогах тело. Зря не снял с неё всю одежду. Уверен, что второго раза у них не будет. На следующий день пелена с её глаз спадет. Низ живота пульсирует расходящимся жаром. Словно каждую мышцу в теле стянуло невидимой силой. Этого не вынести. Чересчур. Ульяна умрёт, если Джокер сейчас (не) остановится. ...и у нее в предложении, кажется, нужно зачеркнуть лишнее «не»... Ульяна так... Так... ...близко. Очень. Но до обидного недостаточно. — Это ещё не всё. — усмехается Комолов. ...не всё? Ульяне нужно здесь и сейчас. Саша освобождает левую руку, придерживающую за поясницу. Пальцами возится с ремнем, с пуговицей и ширинкой на брюках, отчего страдает темп проникновений, но ему уже плевать. Он в шаге от того, что представил при первой встрече в спальне, как трахнет её у себя в ванной под песни ТДД (ну окей, это он не предусмотрел — кто-то врубил без его участия). Держа глаза прикрытыми, Пылеева во всех смыслах упускает из виду момент, когда Джокер переключается (на свои брюки). Как-то порывисто дёргает бёдрами, словно в попытке усилить нажим, принять проникновение глубже, теснее потереться. Он вытаскивает пальцы, чтобы перейти на новый уровень. Неуклюже соскользнув с волны нараставшего удовольствия, Ульяна зарывается носом в воды тянущего, почти болезненного чувства... неудовлетворения... и невнятно выстанывает нечто протестующее, когда по инерции сжимается пару раз вокруг пустоты. Поднимает растерянный, осоловелый взгляд на Джокера. Комолов не удерживается от того, чтобы не провести пальцами по своим губам, оставив горячий след, вызвав нездоровый животный блеск в собственных глазах. По-хозяйски накрывает щеку гостьи своей ладонью и жадно целует — для её же блага, чтобы смочить пересохшие от стонов губы. Наверное, так не должно быть задумывалось, но этот его развязный жест посылает короткую порцию облегчения. Смущённая своей реакцией, Ульяна нервно прочищает горло. Отклоняется немного назад под напором несдержанного поцелуя. ...с подслащенным привкусом... Жаль, он быстро обрывается. Комолов помогает себе уже двумя руками, оголяясь до колен и не забывая вытащить из кармана тонкий квадратик. Соблюдает все формальности, так что У… Ульяне ещё повезло, что в свой первый раз она нарвалась на него, а не какого-то бестолкового пиздюка, что неумело бренчал на гитаре. Машинально облизнувшись, Пылеева в промежутках между тяжёлыми вдохами и выдохами продолжает поглядывать на Джокера, пока шорох упаковки не привлекает её внимание, соблазняет опустить взгляд ниже... Только чтобы он сразу подскочил обратно. Как будто ещё имеют значения какие-то приличия. Уже проверенными точными движениями, как для гостьи накрасить ресницы, Джокер разворачивает презерватив по всей длине члена, а у Ульяны горят уже не только уши. Вся шея и всё лицо. Пылеева тайком, боязливо косит глаза на возбуждённый... Орган, пытаясь сообразить, как он... Там... Точно хватит..? А ещё вздрагивает. Совсем не от предвкушения. Кажется, уже поздно говорить, что она передумала? Испугалась? Рукой Комолов направляет член между ног девушки, слегка толкнувшись в горячую плоть. Даже это задевающая малость (давай же, Ульяна, он ещё ничего не сделал) воспринимается не так, как прикосновение пальцев. Поёрзав, Ульяна пробует найти удобное положение, не напрягать ноги. ...тебе понравится... Чуть прохладные ладони возвращает на плечи Джокеру, надавливает пальцами. Не уверена, стоит ли смотреть вниз или закрыть глаза. ...если боишься, я всё сделаю сам... Опустив взгляд, Джокер наблюдает за тем, как скользит головкой сверху вниз, а затем поддается вперед и плавно, но непреклонно, входит. Ощущает преграду, поэтому снова чуть отступает назад, совершая еще пару неглубоких фрикций. Снова тупое, навязчивое давление. Но в этот раз жжется сильнее. Тянет...растягивает, выбивая хриплое постанывание. Мышцы туго обхватывают плоть. Ульяна отрывисто выдыхает на каждое отступающее движение. ...доверься мне... Саша пальцем мягко поглаживает кожу выше, а затем находит пальцы девушки, опуская их на это место, чтобы она помогала себе сама. Ульяна практически привыкает к ощущениям. Ненастойчивые касания клитора заново порождают приглушенную переживаниями дрожь, подпитывают рассеявшееся желание. Она продолжает их сперва несмело, пробуя преодолевая стыд, подбирает точку и усилие... приятно... ...ровно до того как... Приложив усилия, Комолов толкается бедрами и с хриплым облегченным выдохом входит глубже. Ульянина рука взлетает к его торсу Джокера, слегка оцарапав кожу, будто в попытке оттолкнуть. Пылеева вскидывается со сдавленным шипением, сжимает губы. Не столько больно, сколько... Дискомфортно. Странно. Глубоко... Очень. Надо расслабиться. Отдышаться. Нужно привыкнуть. Но никак не получается, и Ульяна чувствует новый резкий толчок раньше, чем оказывается к нему готова. ...ладно, может быть, ей самую капельку больно... ...или это с ней что-то не так?.. Джокер не следит за реакциями, не уточняет, можно ли продолжать, приятно ли ей. Теперь опирается только на свои ощущения, желания... Одно единственное. Он и так распинался перед ней целых полчаса. Вспоминая, как было хорошо, Ульяна пошире раздвигает ноги, прогибает таз навстречу, как делала ещё сквозь одежду, пытается подстроиться под ритм и не задерживать дыхание надолго. Скользит ладонями по плечам Джокера к шее. Тянется к щеке, чтобы оставить несколько нежных поцелуев, будто упрашивая поцеловать её в ответ. Если он скажет, что всё в порядке... Только Джокер выглядит каким-то отстраненным, и это ещё больше мешает Ульяне выбросить всё из головы. Как кот, выпрашивающий любимое лакомство со стола, Саша больше не ластится. Больше не будет никаких мурчащих комплиментов, никакого горячего влюбленного шепота, ни поцелуев, ни нежных прикосновений. Он разогревал её для себя, чтобы хватило смазки, чтобы не было слишком туго и узко. Комолов своего добился, дальше каждый сам за себя. Ульяна выдавливает тонкий стон и всё поднимает голову и взгляд к нему. ...их первый раз... ему вообще нравится? Девушка сама себе не помогает, а ведь Джокер ей показал, как надо. Это и его нехило заводило — эстетическое плотское удовольствие, но она всё льнет к нему, гладит, целует, будто утешает, а не трахается. Сейчас это хотя бы не сбивает, возможно, ему даже нравится... Самую малость. Игра на контрастах. Посмеивается их грубоватой манере, не такой уж и раздражающей. Зато они не обесцвечены вежливой светскостью. Пылеева в шаге от того, чтобы повысить Джокеру статус, выдав новое звание: Милый... — Расслабься. Получай удовольствие. — от него уже звучит не как совет, а как приказ. Во всю длину не входит, быстрый ритм не набирает, только потому что это усугубит, и они оба останутся неудовлетворенными. Плавный проигрыш песни, кто-то ещё прибавил громкости, очень помогает: ...внутри меня снова пусто — идеальное чувство... ...я не помню твое имя, то, о чем меня ты просила... Расслабься. Ульяна сбивчиво кивает, представляя, что это просто такое... Упражнение. Крепче, удобнее обхватывает шею Джокера, сосредотачиваясь на движениях бёдрами, абстрагируясь от тянущего напряжения в мышцах. Впёред-назад. Плавным полукругом. Получай удовольствие. С этим заминка. Жаль, голову так легко не натренируешь на механическое выполнение определенных команд. Отрывистый, ровный тон ощущается болезненней следующего толчка. На удивление — размеренного... Почти аккуратного. В темпе текучего и приглушённого, словно из-под толщи воды, мотива играющей песни. Словно они нырнули в прозрачное озеро на глубину и, когда брызги улеглись, на две минуты задержанного дыхания всё вокруг превратилось безмолвно замеревшее, струящееся, обволакивающе... Джокер наклоняется сильнее, встречаясь грудной клеткой с грудью девушки, пропускает руки под её коленями, чтобы ей не приходилось держать ноги на весу, чтобы она расслабилась, не напрягала таз и бедра. В последний, сука, раз помогает ей! Но в первую очередь для своей выгоды, для своего удовольствия и удобства. Вырвавшийся стон пока негромкий, но уже невынужденный. Ульяна с удовольствием поддаётся новому движению, приникая сердце к сердцу. Чтобы снова чувствовать отчётливо каждое сокращение... Пальцами Саша удерживает её за поясницу, чтобы, когда включит свой любимый режим стирки... секса, она по инерции не отъезжала назад. Не знает плевать хотел, как ей, но ему много не нужно. Комолов сильнее двигает бедрами, рвано с редкими низкими стонами дышит куда-то в волосы гостьи. — Джокер... Ульяна, до предела возможного задрав голову, лихорадочно выдыхает напротив его губ. Касается едва-едва, будто хочет в ответ поймать вырывающийся из его приоткрытого рта воздух. ...дыши со мной в унисон... Не замечает, как сама начинает выгибаться навстречу участившимся, более резким толчкам. Снова кружится голова. Снова зашкаливает пульс. С новой порцией окатившего тело жара в горле рождается долгий, хрипловатый и тягучий, мычащий звук. ...ещё, ещё и ещё... Отчаявшись заполучить свой поцелуй, Пылеева обессиленно роняет голову, утыкается носом Джокеру в сгиб шеи. Царапает ему спину, будто ищет свою отдушину... Уже знакомое ощущение занимается внизу живота, дразнит щекоткой и (пока) редкими спазмами. Для лучшего эффекта Саша левой рукой отпускает девушку сзади, чтобы накрыть ладонью её грудь и ощутимо сжать, одновременно чуть уводя вверх. Издает самый протяжный за сегодня глухой стон и замирает, изливаясь, к их общему счастью, не в неё. Не открывая глаз, Ульяна ждёт, не сдвигается с места. Секунду. Две. Пять... Но всё прекращается. Вернее, уже прекратилось. Это ещё не всё... На этот раз обходится без болезненных вспышек. Возбуждение спадает так же, как нарастало, мягким градиентом, задерживая в бёдрах остаточную дрожь. ...возможно, так и должно быть... ...возможно, она что-то делает неправильно... ...возможно, она сама неправильная... — Эй, вы там надолго? Кабинку освободите. Очень надо. Ульяну приводит в чувство сотрясающий дверь грохот. Вздрогнув, она неуверенно отстраняется от Джокера, поднимает на него ещё чуть затуманенный взгляд. С той стороны раздаётся ещё один голос, перебивающий все протесты настойчиво нуждающегося и, судя по шороху, утаскивающий его дальше по коридору. Несколько секунд музыка — единственный шум, долетающий из-за двери. Не убирая рук, Пылеева адресует Джокеру мягкую улыбку и осторожно тянется за поцелуем. Словно чувствует неладное, но пока не понимает, что к чему.