***
Саша кладет флэшку в карман брюк и выходит на улицу, несильно хлопнув дверью гелика. Толкает уже третью по счёту дверь и первый делом смотрит влево. Блядство. Пусто. Зато Гордеева на месте. Она, заслышав шум, сразу отрывает взгляд от каких-то бумажек, но кривит лицо, заметив вошедшего. — Тельцов где? — спрашивает Джокер, не проходя дальше. — А вас, Александр, здороваться не учили? Давай-давай, поучи меня ещё. — Ну тебе от этого чё легче станет? — не то усмехается, не то огрызается Комолов и повторяет для особо одаренных: — Где Тельцов? Гордеева вздыхает и переводит взгляд на свободный стол. — Понятия не имею. Разве он не перед вами отчитывается? Последние слова Комолов уже не слышит, находясь по другую сторону двери. Вести беседы с участковой не в его понятиях. — Ну чё? — спрашивает Шрамов, как только Саша садится обратно. — Нет его. Джокер ещё раз набирает номер Тельца. Не дожидается пока его раньше разъединят, сбрасывает вызов уже на шестом длинном гудке. — Ещё и не отвечает, гнида. — раздражается Комолов. — Ну, давай подождем. — спокойно предлагает Шрам. — А то я без тебя бы не догадался! Саша откидывает голову чуть назад, затылком упираясь в подголовник кресла. Разговаривать не о чем. В салоне играет Металлика. Время тянется мучительно медленно. Ещё и Шрама приходится отпустить из-за каких-то срочных личных проблем. Песни в плей-листе заканчиваются. В наступившей тишине Джокер успевает задремать, пока его внимание не привлекает стук в окно. Слегка вздрагивает, открывает глаза и поворачивает голову вправо. О, Телец. Собственной, блять, персоной. Саша открывает дверь и выходит из машины. С долей неприязни окидывает взглядом длинный силуэт Тельцова. Справа маячит кто-то ещё, поменьше. Вот так встреча. Ей чё целого города мало? В Котле её кислая физиономия уже достала. Комолов делает вид, что её не знает и вообще она его не интересует. Её здесь нет. — Чё-т хотел? — небрежно спрашивает Виктор. — Разговор есть. Важный. — отвечает Саша, бросив ещё один (точно последний) взгляд на Пылееву, — Без свидетелей перетереть надо. — Ну щас я её отведу. Ты, кстати, не в курсе Гордеева там? — Уходила она куда-то минут сорок назад. Может и вернулась, хрен знает. — лениво сообщает Джокер. — Чё же ты не внимательный такой. — Я тебе чё караульный?! — Ладно-ладно, не закипай. Пошли... те. Тельцов открывает дверь участка и приглашает Ульяну пройти первой. — Посиди-ка здесь, девочка, пока взрослые разговаривают. Телец оставляет Пылееву в соседней комнате, прикрыв дверь. Гордеева, к счастью, так и не вернулась. — Вот. Надо будет подбросить кому-нибудь из оперов, но аккуратно только. — Джокер негромко передает слова Ворона вместе с флэшкой. — А чё там? — Тебя не касается. — сухо обрывает Саша. — Эй, нет, так не пойдет. Я чё попало подкидывать не буду. Джокер зло дергает челюстью и шумно выдыхает. — Нет там никакой подставы. Точнее есть, но не для тебя. Компромат на одного комерса. Он у ментов по одному делу проходит, Ворону нужно, чтоб его закрыли надолго. Ещё вопросы есть? — Вот так бы сразу. Теперь всё понял, сделаю... только предоплату бы. — Губу закатай. Для такого плевого дела, может, тебе ещё сначала путевку в Турцию? — А чё... было бы неплохо. — мечтательно вздыхает участковый, обходя стол и прибирая флешку. — Тебя вон работа ждёт. — усмехается Саша, кивнув в сторону соседней комнаты, — Чё она натворила-то? Тельцов не торопится с ответом. Глянув на прикрытую дверь, вальяжно разваливается в своём кресле и укладывает локти на подлокотники, а скрещенные в замке руки себе на живот. Снова переводит взгляд на Джокера, снизу вверх, будто прикидывая, сколько ему можно рассказать... и нужно ли вообще? Послать его хочется, аж язык чешется. В профилактических целях, чтоб не борзел. Негромко цыкнув, участковый шумно выдыхает и садится ровнее. — А вот это... уже не твоё дело, Джокер. Я в твою работу не лезу. Раз задержали, значит, было за что. В ахере от такого дерзкого ответа Саша приподнимает брови. Только всё же успевает задать себе логичный вопрос: а, действительно, ему оно надо? Совершенно похуй. Как будто заняться больше нечем. Молчание в кабинете затягивается, и Тельцов даже начинает жалеть о своей недальновидной категоричности, сглатывая противно кислую слюну. Выпить надо. Виктор Андреевич поднимается на ноги (будто не пару секунд назад сел!), отходит к ящикам в дальний правый угол кабинета и, пока достает всегда хранящуюся тут бутылку, раздумывает. Одно дело — отпустить девчонку на месте, договориться по-тихому, без свидетелей. А если эта расфуфыренная моль окажется несговорчивой? Затянет процесс, развяжется дело... Потом выяснится, что её богатенький папаша какой-нибудь депутат или генерал, и с такой крышей, кто в итоге будет крайним? Участковый капитан Тельцов! Ну а если ещё и до Ворона дойдёт информация, что, мол, он пытался скрыть обнаруженные наркотики... Виктор Андреевич бросает быстрый взгляд через плечо. Джокер так ничего и не отвечает, разворачивается и направляется к двери. — Погоди, — со вздохом окликает участковый Комолова. А ему оставалось лишь сделать один шаг и выйти из ментовки... Находиться здесь последнее, что хочется Комолову. Даже если на журнальном столе уже появилась не вписывающаяся в интерьер бутылка с каким-то бухлом. Тельцов проходит обратно к столу, придвинув ближе к краю свою папку. Расстегивает молнию и откидывает один край, демонстрируя лежащий на документах, на четверть заполненный полиэтиленовый пакетик 50х70 мм. — Вот. Видал? — убирает обе руки в карманы, глянув по сторонам и назад, на дверь, чтобы туда не ворвалась (как обычно, невовремя) Гордеева. — Прям при ней нашёл. А лепечет, что в глаза раньше не видела, будто не из её кармана выпал. Саша, не скрывая досады, подходит обратно к столу и опускает взгляд вниз, на папку. Берёт в руки отличительный пакетик. У Пылеевой то? С потерей девственности пошла во все тяжкие? Комолову слабо верится. Вряд ли его влияние передается половым путем, тем более они предохранялись.***
Полиция, отделение, гремящие на запястьях наручники... Ульяна по наивности считала, что хуже, чем на паре по истории мировой культуры в десять утра после ночи дикой попойки ей уже не будет. Похоже, она проморгала момент, когда ей перешла дорогу чёрная кошка с пустыми вёдрами и разбила солонкой зеркало, потому что никаких нормальных объяснений череде свалившихся на неё проблем нет. Ну, кроме собственной катастрофической тупости. Ну, хоть хватило мозгов не отдавать этому... участковому уполномоченному... свой паспорт. Наклонившись вперёд, Ульяна упирается локтями в колени и запускает пальцы в волосы. Телефон всё ещё при ней, но как распорядиться этим фактом Пылеева пока не решила. Не представляет, что скажет папа... Зато отлично знает, что мама тут же сорвется с места, приедет сюда, молча соберет все её чемоданы и увезёт в Москву. И может быть это будет не так уж плохо... За последние две недели Ульяна измоталась больше, чем за все предыдущие семнадцать лет жизни. Не уверена, сколько ещё выдержит сумасшедший график с подъемами в половину девятого, в тщетных потугах успеть без опозданий ко второй паре, перекусы кофе на ходу перед сменой в Котле и поездки домой только за тем, чтобы опять просидеть до утра за выполнением всех бесчисленных заданий в двойном экземпляре. Ведь видео-шантаж, разумеется, не мог прекратиться после одного реферата... Голоса за дверью становятся громче, переходя на обычный тон, и Ульяна приподнимает голову. Секунду или две пялится на закрытую дверь, а потом встаёт на ноги и осторожно подбирается поближе. Слабо кривится от стрельнувшей в голеностоп боли. Сама виновата. Двигалась вчера, как сонная муха, вот чуть и не вывернула лодыжку на тренировке, неудачно приземлившись. К счастью, до завтра никакая беготня между столиками ей не грозит. Сегодня у неё выходной. Первый полноценно разгруженный от пар и работы выходной. Класс, и где она его проводит?! А самое ужасное, что даже тут... Всё равно встречается с ним. Хотя шарахалась от Джокера по углам все эти дни, менялась неудобными сменами с Никой и под её скептическое, но беззлобное «дурная» брала по несколько лишних столиков, оставляя элитную нишу в полное распоряжение подруге. Не на такую следующую встречу Ульяна рассчитывала... Вернее...не то чтобы рассчитывала...зачем ей? Но почему-то, увидев его джип возле участка, встретившись с Джокером взглядом у дверей... Пылеева больше всего захотела провалиться в какую-нибудь трещину в асфальте или открытый люк. Отвернуться, прикинуться берёзой, слиться со стенкой, спрятать руки в наручниках за спину или начать хаотично оправдываться. ...она ведь не такая... ...не хотела, чтобы он видел её такой... Редкая нелепость. Он обратил на неё не больше внимания, чем на лужу на дороге. И уж, конечно, прижимаясь ухом к поверхности двери, Ульяна совсем не надеется услышать, что Джокер заведёт разговор о ней. Всё равно ни слова не разобрать… Тельцов поворачивает голову в сторону смежного кабинета, одной ноздрёй шумно втягивает воздух. — Документов при ней нет. Где взяла не сознаётся. Сообщать кому-либо о задержании отказалась, — последнее, конечно, неправда, но для большего накала сойдёт. — Но, думаю, пару часиков в камере, и она опомнится. — И чё? Ты хоть внутрь то заглядывал? Может, это мука. — усмехнувшись, Саша без разрешения открывает полиэтилен и запускает указательный палец в порошок. — Может, ты его сам подкинул? — А чего это ты её защищаешь? В адвокаты заделался? Джокер ничего не отвечает, принюхивается, а затем подносит палец к губам, пробуя. — Ну чё? Знакомо горчит, быстро тает на языке, как сахарная пудра. — Дурь. — задумчиво-разочарованно произносит Саша. Он был о ней лучшего мнения… С сильным нажимом Джокер вытирает тыльной стороной ладони губы. Запаковывает пакетик и кладет обратно в папку. — Во, глаз алмаз у меня. — самодовольно произносит участковый, как будто только что раскрыл целую серию. Саша берет пластмассовый стаканчик и наливает в него остатки воды из кулера, чтобы сбить гадкий осадок и вкус, осевший во рту. — Дай-ка я с ней поговорю. Быстрее сознается. Ставит уже пустой стакан на стол и делает шаг к двери, но Тельцов преграждает путь. — Не-не-не. Давай каждый будет своим делом заниматься. — протестует участковый. Джокер раздраженно закатывает глаза. — Да неужели ты про свои дела вспомнил? Ты же с неё бабок хочешь срубить за свое молчание? А так я через неё дилера вычислю… от Ворона премия. Намного больше. — рассказывает все плюсы своего плана Комолов, — А то ещё Гордеева скоро примчится, всё обломает нам обоим. Телец мнется, пытаясь оценить свои силы. С девкой ему возится совсем не хочется, а премию ещё как хочется. — Только ты это… Ворону обязательно передай, что это я её поймал. — Передам-передам. Комолов отодвигает Тельцова и проходит к соседнему помещению. Расслышав приближающиеся шаги, Пылеева спешно возвращается на место, как всегда, притворяясь, что совсем не подслушивала. У неё даже остаётся небольшой буфер времени — неуклюже одёрнуть складки на платье — от момента, как она кидается обратно к диванчику, на котором сидела, до характерного щелчка поворачиваемой ручки... — Это наш, в общем, специалист по наркоте. — наспех представляет Джокера задержанной участковый. Ульяна слегка поджимает под выступ подушки сиденья ноги, отрывая от пола каблуки, обхватывает ладонями колени, будто сама решила держать их вприлипку вместе. Едва цепляет силуэт участкового взглядом, концентрируя всё настороженное внимание на Джокере. Специалист?! Как же, знает она, какой он специалист и в чём. — Ага, под прикрытием. — усмехается Комолов. Позвоночник Пылеевой прошивает длинной ледяной иглой напряжения. Шумно сглотнув, словно всю имеющуюся во рту влагу за раз, она подается немного в бок, выглядывает спину участкового, готовая крикнуть ему вдогонку мелодраматическое «подождите!!!». Она передумала. Хочет взять звонок родителям, соврать, что там нужно капитану для плюсика в ближайшей квартальной отчётности, подписать любые бумажки... Ей ни капли не нравится выражение лица, с которым Джокер блокирует единственный отсюда выход, не считая, разве что, — грудная клетка неровно дёргается в спазматическом вдохе — зарешёченного окна. Кажется, Ульяна в абсолютно отчаянном положении, раз на полном серьезе рассматривает такой вариант, глазами вскользь обшарив помещение от пола до потолка. В углах зловеще сгущаются сумерки, по стенам расползается стрелами иней и деревянная кладка под ногами по дощечке, обрушивается в зияющую чернотой пропасть — ничего из этого не случается наяву, но такую ауру привносит в эту запыленную каморку Джокер своим присутствием. С какой-то стати. Может, всё дело в ограничивающих движение наручниках, но раньше Ульяна так себя рядом с ним не чувствовала, даже с прижатым к горлу ножом. Прямо сейчас в его пугающе светлых глазах больше остроты и стали, чем в любом другом известном ей холодном оружии. Комолов закрывает дверь, не поворачиваясь к Пылеевой спиной, продолжая на неё смотреть. — Чём ширяешься? — с полуулыбкой интересуется Джокер. Это другая, новая. Деловая, но таящая в себе тайны всех его устроенных когда-то кровавых допросов. — Чего? — переспрашивает Пылеева с хорошо улавливаемым зажимом в голосе. Слишком мало контекста, чтобы догадаться о значении впервые услышанного слова... Глаза у него краснее, чем у задержанной "наркоманки". Её зрачки нормального размера. Кожа здоровее, чем у всего отдела полиции. Агрессии выявлено не было. Недавно подсела? Саша очень сомневается. Комолов делает шаг вперед и грубо ловит запястье Ульяны, чтобы задрать рукав куртки и взглянуть на вены. Хотя он на 99% уверен, что они чище, чем вода в Байкале. А 1% окажется очень злой иронией судьбы. Но Джокер, если потребуется, быстро ей мозги вправит. Встревоженно подобравшись, Ульяна непроизвольно дёргает перехваченной рукой и приглушённо шипит от того, что металл наручников под натяжением царапает кожу. — Ай! Совсем с ума сошёл?! — суетливо перескакивая взглядом со своего задранного рукава на лицо Джокера и обратно, возмущается Пылеева. — Ты что...делаешь... Сжимает кулак и губы в узкую полоску, недовольно кряхтит, но выкручивать запястье больше не пытается. Хватит, после прошлого раза у неё целую неделю сходили еле видные полукруглые кровоподтёки... — Я уже сказала твоему участковому: это. не. моё, — сообразив, что именно Джокер проверяет, Ульяна чуточку обиженно вклинивается. За кого он её принимает?! Её невдупляемая интонация и встречный вопрос вызывают у Саши первый смешок. Второй — формулировка «твоему участковому». К ноге. Хочет сказать Джокер Тельцову, но сейчас нет желания и времени выводить мента на эмоции. Вены, как он и думал, абсолютно здорового человека. Саша разжимает пальцы, позволяя Пылеевой одернуть свою руку. — Да я даже не прикасалась к этому пакетику! Пускай проверит отпечатки. Я почти уверена, что моих там нет. Она и не видела, как выпал этот пакетик, просто потянулась за пропуском, а точнее хранящимся в той же обложке проездным билетом. Сколько не ломала голову, с момента задержания, как он мог там оказаться, предположения одно нелепее другого. — Ага. Отпечатки, анализ крови, а ты пока посидишь тут день-другой. Или ты думаешь наша полиция быстро работает? — усмехается Комолов, продолжая смотреть на неё сверху вниз. Блефует. Явив на лице выражение глубокой осознанности, Ульяна молчит. В точности следует заветам мудрейших, чтобы показаться Джокеру умнее, чем есть на самом деле. Откуда ей знать, как работает полиция? В стеклянном шаре её утопического мирка бравые офицеры в форме являются по первому крику «Констебль!», в кратчайшие сроки разбираются во всех обстоятельствах и нюансах инцидента, рассудительно назначают правых и виноватых, защищают первых, наказывают вторых, непременно восстанавливая торжество справедливости. Более реалистичная оценка делает поправку на то, что назначение далеко не всегда проходит верно, а справедливость, строго говоря, понятие субъективное... С лёгкой подачки Джокера Ульяна и вовсе меняет направление, плоскость взгляда, задаваясь тысячей новых неудобных вопросов. Почему они до сих пор никому не сообщили о её задержании? Почему оставили в этой комнатушке вместо того, чтобы составлять протокол? Почему пустили к ней постороннего, Джокера, хотя Ульяна была уверена, что такие, как он, обходят полицейские отделения самыми окольными дорогами?.. Разве у них есть право удерживать её тут так долго? Разве они могут... Ульяне что-то совсем не хочется проверять. Уголки глаз и горло знакомо печёт, но Пылеева отказывается плакать, вместо этого с какой-то злой обречённостью вздыхает. Решается на рискованный манёвр. — Джокер... — поднимает к нему голову, вытягивает шею, одними интонациями передавая куда больше, чем озвучивает: — Меня подставили... ...прошу!.. верь мне... Руку Ульяна не убирает, Саша ощущает мягкое прикосновение, будто она хочет ему предложить себя в обмен на свободу. Джокер прячет насмешку в поджатых губах. — Ты не поверишь, но я тоже к этому веду! Ульяна чуть не срывается на облегчённый вздох, когда Джокер в своей снисходительной манере подтверждает: он на её стороне. И тут же саму себя осаждает: она что, правда рада заручиться поддержкой бандита? Рассчитывает на его помощь? Уже окончательно перестаёт понимать, как один и тот же человек может одновременно вызывать у неё слепой, безотчётный страх и внушать странное спокойствие, уверенность... ...чувство, что она в безопасности... ...потому что он и есть её самая большая опасность... Джокер небрежно отпихивает её руку, а затем садится рядом. Думал, придется упрашивать = немного угрожать, уговаривать, но похоже всё будет намного проще. В прошлый раз Пылеева так сильно прикрывалась правосудием, а сегодня оно против неё. Правда такое дело любой адвокат на смех поднимет: ни свидетелей, ни понятых. Но похоже сейчас Ульяна не может думать критически. — Только мне нужно знать, кто в моем районе этой дрянью пичкает наивных студенток. А ты мне можешь в этом помочь. — вкрадчиво произносит Саша. Не обратив внимания на его отталкивающий жест, Пылеева всем корпусом разворачивается к Джокеру и, по мере того, как он говорит, всё растерянней приподнимает брови. В его районе?.. Надо было ещё на вечеринке уточнить у Лизы, что она имеет в виду под «тут» в своём вышептанном «самый главный». Пылеева бы не отказалась от небольшого ликбеза по основным правилам и порядкам современных бандитских группировок. Только с тех пор, как она узнала о том, чем на самом деле занимается Джокер, в их с Цаплей отношениях преобладала переменная облачность. Как будто этот факт возвёл между ними невидимую преграду, и они обе не знали, с какого бока её преодолевать. Что это меняет? «Всё», — скорая на расправу, поначалу припечатала Ульяна. И так же скоро заскучала по Лизиной чуть мультяшной манере писать сообщения с обязательными смайликами в конце и во всех смыслах простым разговорам с ней. Без необходимости часами раздумывать над отправляемым текстом. К тому же, Лиза единственная знала о случившемся на вечеринке, об отработке долга и даже об этом дурацком розыгрыше. Намучавшейся с систематическим придумыванием правдоподобного вранья для Макса и родителей, Ульяне хотелось хотя бы для разнообразия побыть с кем-то искренней... Но подтягивать знания пришлось всё же самой. После третьего десятка просмотренных веб-страниц Ульяна начала сомневаться в адекватности своего восприятия. Оседлый бандитизм, теневое правительство, Братва, рэкет... Даже понимая, что всё это часть реальной истории, она не могла отделаться от ощущения, будто подобные вещи, как конные прогулки, дуэли и балы дебютанток — сохранились лишь в рамках тематических мероприятий для особо увлечённых. Спонтанное погружение в теорию на практике слабо помогает Пылеевой разобраться в происходящем, если вообще не запутывает. Наркотики, кажется, должны быть весьма прибыльным... бизнесом для таких, как Джокер. Но он с неподдельным отвращением выплёвывает это «дрянь» и кажется весьма решительно настроенным найти настоящего хозяина подсунутого ей пакетика. Не слишком похоже на обычную неприязнь к конкурентам... У Джокера, впрочем, Ульяна уточняет нечто, на данный момент, более животрепещущее. — Я? — слабо представляет, какая от неё может быть «помощь». — Это чем? — Тельцов! — игнорируя вопрос, подзывает Комолов. К ноге! — …ключ от наручников! Пылеева про себя отмечает тон, с которым Джокер обратился к участковому. И здесь командует. Ему вообще никто не указ, так что ли? Тельцов заглядывает в комнату и протягивает ключ с видом, что он и сам так хотел. Джокер забирает его и вставляет в маленькое отверстие в браслетах, один раз проворачивает, освобождая Ульяну от оков. А вот за это капитану вообще может серьезно по шапке прилететь… он бы ей ещё колено прострелил, как самому опасному рецидивисту. — Нужно проехать по всему твоему сегодняшнему маршруту. — объясняет Комолов свой план и снова поднимается на ноги, — Вспоминай всё, что сегодня с тобой происходило. Может, чё-то необычное, странное, подозрительное… или кто-то. Пошли. С последним словом Джокер выходит из тесного помещения и направляется к выходу. Он не спрашивает, хочет ли она ему помогать, станет ли. Уходит, не оглядываясь, так что Ульяне ничего не остается, кроме как нагонять его, параллельно раздумывая над событиями сегодняшнего дня. Их немного, Пылеева почти весь день проторчала на своих полотнах, догадываясь, что потом опять из-за пар и смен в Котле сможет попасть в зал только через... неделю? Две? Месяц? Перед тренировкой в карманах ещё было пусто, — помнит, потому что полезла туда за бумажным платочком, стереть с носков обуви пыль. Значит, кто-то из зала... — Только ты не забудь передать... — напоминающе отправляет им в спины Тельцов, чем вызывает у Комолова только желание в очередной раз закатить глаза. Джокер резко останавливается возле дверей и оборачивается. Ульяна еле-еле успевает уйти в бок, чтобы не впечататься ему в плечо носом. — Шмаль сюда давай. На этот раз она легко догадывается о значении жаргонного словечка. Глядишь через пару месяцев сможет добавлять новую строчку в раздел «владение языками» в своём резюме, туда как раз красиво впишется между испанским и французским. Тельцов берет пакетик и, не подходя, бросает через всё помещение. К счастью, у Джокера хорошие реакции. Он с звонким ударом соединяет обе ладони поверх полиэтилена, поймав его на расстояние метра от пола. Надежно убирает во внутренний скрытый карман чёрной накидки. Пылеева на секунду подвисает от того, как Джокер перед уходом невозмутимо забирает улику себе. Или всё же от того, как беспечно капитан Тельцов её отдаёт? Наверное, лучше даже не пытаться хоть что-то понять... Дверь открывается раньше, чем они успевают выйти. В участок заходит Гордеева, по очереди осматривая всех присутствующих. — Здравствуйте, — по инерции вежливо отзывается Ульяна. — Что здесь происходит? — Уже ничего. — спокойно отвечает Джокер, пожав плечами. Смекнув, что на этом разговор лучше и закончить, Ульяна быстро добавляет такое же вежливое «до свидания», чуть не ляпнув в конце всего доброго. Джокер как раз кладет ладонь ей на плечо и уводит за собой. К машине. Пылеева не сопротивляется, втайне мечтая убраться из этого места как можно скорее. Лишь у самых дверей, перед узким выходом, куда вдвоём никак не протиснуться, понимает, что за всю дорогу не предприняла ни одной попытки вывернуться, и тут же смущённо прокашливается. На улице следит за дистанцией гораздо более тщательно. Подходит ближе к задним дверям, но передние разблокируются первыми, поэтому Ульяна, неуверенно потоптавшись на месте, забирается на сиденье рядом с водителем. Неловко спускает рюкзак на колени, пристегивается, заново осматривая салон изнутри. — Спасибо... что вытащил... — произносит тихо, она и сама не смогла бы поручиться, что всё-таки вслух, а не только одними губами. Не смотрит на Джокера. Не в момент, когда говорит. Немного позже поднимает взгляд. — Так... Ты что, правда помогаешь полиции? — Ульяна по-прежнему пытается разгадать этот ребус, прищуриваясь с толикой замешательства от преступной многозадачности Джокера. — Или у вас такой договор? Они покрывают ваши... дела, а ты взамен ловишь для них распространителей наркотиков? Если бы Саша был достаточно воспитан, то выразил свою благодарность за то, что Пылеева (послушная девочка) не бросилась к Гордеевой и не выложила ей всё, как на духу. Её «спасибо» или что она там промямлила, Комолов игнорирует. Какое счастье, что эта в каждой бочке затычка = Гордеева не бежит следом, а (Джокер готов поставить всё свое имущество на это) устраивает допрос с пристрастиями Тельцу о том, что нужно было бандиту в опорнике, кто эта девушка и куда он её повел. Именно поэтому Комолов решает не испытывать судьбу и свои нервы и сразу, как занимает место за рулем гелика, проворачивает ключ, вжимает педаль газа, чтобы отъехать на