Хи-мера

Утром Альбус чувствовал себя как с похмелья. Голова нещадно раскалывалась от тупой боли, во рту было сухо от пролитых ночью слез. Самооценка упала ниже некуда. Бежать он не мог. Как? Будучи сейчас практически сквибом, у него не получалось трансфигурировать себе одежду, а о перемещении или отправке кому-нибудь Патронуса и речи не было. Постоянно накатывающее отчаяние сжигало его изнутри, испепеляя крохи надежды, которые у него еще оставались. Даррен вошел веселым, с ворохом какой-то одежды в руках. На проверку это оказались черная джинсовая куртка и узкие, с заниженной талией брюки из того же материала. Ехать на праздник не хотелось совсем. Чтобы не расстраивать Даррена он оделся, но, проведя рукой по уродливому выпирающему ошейнику слейва, окольцовывающего шею, почувствовал, как подгибаются колени. Идти в таком виде было худшим испытанием. — Алекс, ты чего сидишь такой хмурый? Велено после переодевания спускаться в общий зал, там все собираются перед отправкой, — голос Даррена вибрировал от радостных ноток, словно у ребенка, собравшегося на сельскую ярмарку. На ответ не было сил, а приподнятое настроение друга по несчастью только усугубляло состояние Альбуса. Когда они вместе спустились в зал, наемники уже почти в полном составе дожидались завершения сборов. Легко отыскав друзей среди толпы, Ал прикусил губу: Сид стоял у окна, спиной ко всем, и жадно курил, выдыхая сизый дым в приоткрытое окно. Люк и Норрис сидели неподалеку на какой-то скамье, ссутулившись и глядя себе на руки. Норрис негромко, явно успокаивающим тоном говорил что-то своему молодому приятелю, но тот нервно поддергивал плечами, не совсем соглашаясь с доводами старшего. Стыд заполонил глаза, и Альбус так и остался стоять в паре шагов от двери между общим залом и личными покоями мастеров. Стараясь не глазеть на друзей, он обвел взглядом присутствующих и заметил, как почти все таращились на выглядывающий под воротником куртки ошейник. Поборов жгучее желание спрятать его посильнее, прекрасно понимая, что тот все равно будет виден — несколько попыток в комнате так и не увенчались успехом — он только сильнее сжал кулаки и на негнущихся ногах пошел к окну. Заработанное курево жгло карман. Спички, как на зло, тухли одна за одной, и он слегка вздрогнул, когда стоящий рядом Сид протянул кончик палочки, горящий синим огоньком. Кивнув в знак благодарности и прикуривая, он стоял, не зная, как можно заговорить. Он замер, думая, что вот недавно обретенный друг стоит рядом и не смеет сказать хозяйскому слейву ни слова. А даже простой звук сейчас мог хоть частично вернуть многое, что он потерял несколько дней назад. Напряжение усилилось до предела, казалось, существуют они оба, а все остальное — одно общее выпуклое пространство, которое живет в своем, не замедленном времени, и до него им обоим нет дела. Тихий голос Сида прервал его размышления: — Как… ты? Пространство перед глазами прошло рябью, словно треснувшее зеркало; не имея сил вдохнуть, он закашлялся, но, быстро прочистив горло, взял себя в руки. — Я нормально, — на большее он сейчас не был способен. Сид бросил на него быстрый взгляд, но Альбусу этого хватило. О Мерлин, в нем не было презрения. Жалость — может быть, но осуждения не было! Испытав впервые со времен поездки в Чокекирао радость, Альбус почувствовал, что даже дышать ему стало легче. Докурив, Сид пошел в сторону Люка и Норриса, а Альбус просто повернулся и решил не искать себе места, а остаться наблюдать за происходящим, стоя здесь, опираясь о подоконник. Даррен стоял у бара и наливал в два бокала виски со льдом. Неожиданно дверь распахнулась, и уверенной походкой вошли Кай и Тео. Кай, не глядя ни на кого, встал на свое излюбленное место у камина, а Тео пошел в сторону бара. Каково же было удивление Альбуса, когда выяснилось, что напитки Даррен готовил для мастеров. Одобрительно кивнув, Теодор взял бокалы у своего слейва и передал один Каю. Альбус не замечал, чтобы в этом доме часто пили, тем более с утра, но, увидев бокалы в руках наемников, он догадался, что ребята просто подготавливают себя к празднику, на котором, как он помнил по байкам студентов, трезвого встретить просто нереально. Отхлебнув виски, Кай начал свою речь: — Сегодня буду краток. Мы собрались на ежегодный праздник Марди Гра. Желаю всем хорошо отдохнуть, и пусть все пройдет гладко, как в прошлый раз. Пару предупреждений для тех, кто присоединился к нам не так давно. Палочки взять с собой можно, но применять — только в самом крайнем случае и только убедившись, что никто не видит! С магглами поосторожнее. Возвращаемся в одиннадцать ноль-ноль, не опоздайте! — он обвел всех взглядом и добавил, изобразив легкую улыбку, и только глаза по-прежнему оставались напряженными. — Ах, да! В коробке на столе найдете много стеклянных бус для раздачи девушкам. Хорошо повеселитесь. Они ехали до французского квартала около часа, и, припарковав машины в каком-то переулке, вышли на Бурбон Стрит. Не зная заранее о карнавале и особенностях празднования, можно было разинуть рот от удивления: там негде было и яблоку упасть от ярко одетых, уже нетрезвых магглов, украшенных необычайно замысловатыми прическами, ряженных в маскарадные костюмы и распевающих песни. Музыка звучала со всех сторон, создавая какофонию звуков, бьющую по ушам. Наемники очень скоро рассредоточились, и Альбус только успевал следить взглядом за тем, где сейчас мелькают знакомые лица, но быстро потерял всех из виду. Он понял, что остался один. Осознание свободы нахлынуло неожиданно, но, решив было бежать, он в очередной раз представил, как будет добираться: без денег и без магии, и подумал, что рано обрадовался. Какие-то бородатые мужики с длинными нечесаными бородами похвалили его за отличный костюм и, посетовав, что для такого веселого праздника он чересчур трезвый, вручили большой пластиковый стакан с пивом. Сильно смутившись, он поблагодарил их и кинулся в шумную толпу прохожих. Побродив по карнавальной улице, он остановился у небольшой группки людей, слушающих уличных музыкантов. Играли ребята неплохо. Одних сменяли другие, музыкальные стили и направления менялись от одного исполнителя к другому, и, уже не обращая внимания на конкретные мелодии, он позволил себе немного расслабиться, проникнувшись атмосферой праздника. Потом кто-то объявил, что сейчас начнется шествие карнавальных платформ, и все стали занимать удобные места на обочине, создавая довольно широкий проход посередине. Каждая платформа была тематически украшена. Единственное, что их объединяло — костюмы практически всех магглов, едущих на платформах, были чересчур откровенными, зачастую только едва прикрывая интимные места. Но сейчас хотелось не возмущаться безнравственностью происходящего, ведь, в конце концов, именно из-за нее они со Скорпиусом хотели посетить этот праздник, а самому присоединиться к этим магглам и просто плыть по течению всеобщего веселья и раскрепощенности. И тут, и там девушки, громко хихикая, за дешевые стеклянные бусы приподнимали одежду и показывали глазеющим на них похотливыми взглядами самцам голую грудь. Народу все пребывало и пребывало, и Альбус стал ощущать, как его периодически задевают локтями проходящие за спиной люди. После очередного толчка он обернулся и чуть не лишился дара речи, когда понял, кто стоит рядом с ним. Глядя по сторонам, явно в поисках кого-то толкалась его бывшая невеста — Люси Лонгботтом. Переведя взгляд на него, она подпрыгнула, как после электрического разряда. — Альбус, ты? Что ты тут делаешь? Мы все думали, что ты погиб! Вот зараза, а ведь прав был твой папаша — все твердил, что ты просто пропал и скоро вернешься! — она тараторила и тараторила, теперь уже с опаской озираясь, но, посмотрев на Альбуса, вдруг дотронулась до его ошейника и с видом брезгливости тут же отдернула руку. — Чего? Ты стал слейвом? Не могу поверить! Альбус смотрел на нее и четко ощущал, что в душе не осталось ни капли ревности или нежности к этой взбалмошной особе. А ее жест только разозлил его. Стараясь спрятать собственную гордыню куда подальше, он с надеждой сказал: — Да, так получилось, понимаешь? И теперь я хочу только одного — вернуться домой. Помоги мне аппарировать, я сам не могу — из-за этой штуки я почти что сквиб, — и, схватив ее за рукав, продолжил. — Я понимаю, что теперь все кончено и не держу на вас со Скорпом зла, но помоги мне, пожалуйста. Я просто сойду с ума, если не сбегу сейчас. Глаза красавицы и умницы Люси метали молнии. Лицо ее было искажено от гнева, она резко дернула рукой, чтобы отцепить пальцы Ала, и, помотав головой, резко выкрикнула: — Ты очумел? Мы все тебя давно похоронили! А ты тут подставляешь свой зад под какого-то ублюдка? И поделом тебе! Малыш Скорпи хоть и не такой изобретательный в постели, но в авантюры, как ты, уж точно не лезет! И вообще, без тебя нам всем только лучше! Я тебе помогать не собираюсь. Выбирайся как хочешь! — сказала и, бросившись наперерез очередной платформе, ныряя в образовавшийся промежуток в процессии, скрылась на противоположной стороне улицы. — Вот сука! — Альбус швырнул куда-то полупустой стакан и побрел прочь, не особо задумываясь, куда идет. Не помня себя от нахлынувших чувств, он шел в противоположную веселящийся толпе сторону. Наблюдая очередной акт поклонения традициям — оголение сразу нескольких девушек, он с опозданием вспомнил, что у Люси тоже висело на шее несколько стеклянных уродств. Значит, она также, как эти маггловки, продавала возможность лицезреть свое тело за копеечные украшения. Злость вспыхнула в нем с новой силой, хотелось влепить мерзавке, смотревшей на него с таким пренебрежением. Но внутренний голосок нашептывал, что в чем-то она была права — многим от его отсутствия стало только лучше. Например, родителям. Особенно родителям. Только было не ясно, почему отец, по ее словам, единственный верил, что он вернется. Хотя к чему глупая надежда, возможно, он просто не верил, что Альбус может так просто исчезнуть. Прикурив сигарету, он с тоской огляделся по сторонам и понял, что уже стемнело. Нужно было поискать переулок, в котором они оставили машины. Было не понятно, сколько осталось времени до возвращения, а что делать, если он останется один в городе, он тоже не знал. С трудом найдя место сбора, несколько раз сворачивая не туда, он все-таки вышел на нужную улочку и обнаружил, что наемники потихоньку возвращались. Стоя возле машины и покуривая одну за другой, он думал о своей жизни и не находил ответа, как жить дальше. Время до одиннадцати пролетело быстро, и, погрузившись в машины, они отправились назад. Парни болтали друг с другом, вспоминая то, что им удалось увидеть, и только Альбус сидел молча, стараясь не думать вообще, ведь мысли о безысходности вызывали ощутимое головокружение и привкус горечи от выкуренных сигарет. Уже входя в дом, в темном коридоре его кто-то ухватил за руку и сбивчивым шепотом сказал на ухо: — Выходи в общую гостиную, когда все уснут. Кай пришел достаточно быстро. Не то, чтобы звук открывающейся двери был для Альбуса неожиданным, просто он сидел и прокручивал в голове, как лучше закончить этот фарс, называющийся его теперешней жизнью, и потому от понимания, что сейчас опять придется играть в опостылевшие игры, его резко затошнило. Страха не было совсем, и поэтому, услышав приказ Кая, он молча разделся и остался стоять, глядя куда-то остекленевшим взглядом человека, которому просто все равно. Кай подошел к нему вплотную и, схватив за подбородок, поднял бесстрастное лицо, вглядываясь в спокойные полуприкрытые глаза. — Никак малыш сломался? Да? — протянул он. Несмотря на ленивую улыбку, глаза Кая холодно блестели, вызывая подозрение, что он скорее зол, чем рад. — Наверное, да. Не знаю, — говорить не хотелось, но Альбус автоматически ответил на вопрос мастера. Неожиданно непонятно откуда взявшаяся наглость, возможно, от ощущения конца своей борьбы, да и своего существования как человека, позволила открыто вернуть взгляд и продолжить: — И что теперь? Ручной крапп перестал радовать хозяина? Его усыпят или сразу Авадой? — Нет, почему же? Я не думаю, что у моего ручного слейва уже не осталось ничего, что может порадовать меня. На кровать, живо! — Кай зло усмехнулся и присел сбоку. Альбус неожиданно для себя заметил, что у того не были одеты перчатки и пришел он сюда не переодеваясь в той самой маггловской одежде, в которой ездил на Бурбон Стрит. Лениво вычерчивая линии на обнаженной груди Ала, Кая пристально смотрел ему в глаза. Альбус полуприкрыл их, не желая показывать свои чувства. Отметив про себя первую победу, когда член после первых же неторопливых ласок не встал, он почувствовал, как в глазах стоят слезы радости. — Напрасно, ой, как напрасно! — Кай взмахнул палочкой, выуденной из внутреннего кармана куртки, и, сотворив Патронуса-химеру, гаркнул: «Срочно в комнату Эванса!». Буквально через пару минут дверь тихо приоткрылась и в проем просунулась слегка взъерошенная голова Даррена. О Мерлин, нет! Альбус впервые сопротивлялся, яростно и безнадежно, поэтому его руки сковали трансфигурированной из простыни цепью и закрепили за высокое изголовье кровати. Даррен с абсолютно бесстрастным выражением лица опустился перед ним на колени и принялся, руководимый командами Кая, возбуждать вялый член друга. — Придурок, Кай, зачем? Почему ты делаешь это со мной? — Альбус выгибался, безрезультатно пытаясь уйти от ласок Даррена, но в ответ лишь услышал угрозу приложить Ступефаем. Даррен по очередной команде Кая охотно взял в рот, смотря словно сквозь Ала, лаская при этом руками мошонку и проходясь по его узким бедрам. Кай вынуждал смотреть на себя, гладил его соски, легко пощипывая, и выглядел несколько расстроенным, словно любимая игрушка работала не так, как он привык. Глаза поблескивали холодом. Альбус в очередной раз подумал, насколько сильно он ненавидит этого человека, когда тот неожиданно нежно стер струйку крови, текущую по его подбородку. Боль от прокушенной из-за напряжения губы пришла внезапно, но Ал только сильнее прикусил ее, предпочитая чувствовать боль, чем жгучее наслаждение собственного возбужденного члена, погружаемого в горячий рот Даррена. — Зачем ты споришь с собственным телом. Оно признает, что я лучше знаю, что ему нужно. И только твой разум мешает вконец освободиться от условностей и достичь гармонии, которой тебе всегда не хватало. Отпусти себя. Для мня. Нет, для себя. Я хочу, чтобы ты стал самим собой. Кончи! — Кай нашептывал успокаивающим тоном какие-то слова, которые обволакивали его, словно призрачной дымкой, принуждая прекратить бороться с собственным возбуждением и плыть по течению наслаждения. Сам не понимая, как это получилось, он бурно кончил в рот Даррена. Тот спокойно облизал увядающий член, проглотив всю сперму без остатка, и, получив одобряющий кивок Кая, скрылся. Ал лежал на смятых простынях, не веря в произошедшее. Проклиная свою слабость и нехотя признавая, что, несмотря на ненависть к Каю, не может не согласиться, что тот прав. Только верить в это было чересчур больно. Посмотрев на Кая, Альбус вдруг понял, что тот лежал не шевелясь и глядя только на него. — Ну, что? Пиздострадания прошли, да? — начиная лениво ласкать его грудь, он спустился рукой к пупку и, делая широкий круг, едва ощутимо проходясь кончиками пальцев по бритому паху, продолжил говорить спокойным, словно гипнотизирующим голосом. — Я знаю, чего тебе еще не хватает, не правда ли? — повернув его на бок, он принялся нежно массировать его ягодицы, задевая ложбинку между ними. — Ты ведь хочешь, чтобы я был там, да? Неожиданно быстро наколдовав смазку, обычно предпочитая действовать без нее, он просунул сразу два пальца в анус Альбуса, от чего тот непроизвольно вздрогнул, хотя боли совсем не было. Вскоре к двум присоединился третий, и Ал понял, что начинает тихо стонать, не в силах противостоять опять возбужденному, пусть и кончившему совсем недавно, телу. В какой-то момент ему показалось, что еще немного, и Кай сам возьмет его, и от этой мысли сильно заныло за яйцами, горячий поток, побежав по напряженному стволу, снова выплеснулся, забрызгав семенем бедра и живот. Кай обмакнул пальцы одной и другой руки в белесую сперму и поднес одновременно к собственному рту и губам Альбуса. Не понимая, что происходит, Ал завороженно смотрел, как измазанные подушечки длинных пальцев исчезают у Кая во рту, и сам в ответ осторожно лизнул подставленные ему. Этот жест что-то перевернул в нем, словно внутри все перемешали большим черпаком. Душа закипела, как зелье в прочном котле. Кай молча поднялся и, наложив очищающие, как обычно оставил два фиала на столике в углу. Уже выходя из комнаты он тихо обернулся, но, не сказав ни слова, вышел вон. Альбус долго лежал, свернувшись, в ничем не пахнувшей постели. Но его разум охотно подсовывал воспоминания о запахах пота и собственного наслаждения, еще недавно витавших над смятым бельем. Он не знал, сколько прошло времени, но неожиданно вспомнил, что его кто-то собирался ждать в гостиной. Одеваясь во вчерашнюю одежду, он неожиданно заметил, что ошейник исчез. И только поняв это, почувствовал, как что-то слегка давит на яйца. Его прошиб пот от страха и удивления, когда он увидел, что его уставший член окольцован тем же серебряным змееподобным дерьмом, которое висело еще утром на шее. Выматерившись себе под нос, он наспех закончил одевание и пошел в гостиную. На диване сидел Сид, покуривая сигарету. Он был напряжен и быстро вскочил, только услышав, как приоткрылась дверь из покоев мастеров. — Алекс, я уже боялся, что ты не придешь, — его тихий голос слегка дрожал от напряжения. — И все-таки я пришел, — Альбус задумчиво смотрел на друга, не понимая, что тот хочет ему сказать. — У нас нет времени, если хочешь, чтобы все прошло гладко. Ты без ошейника? Мерлин, какая удача! — и Сид затараторил шепотом, счастливо глядя на Ала. — Смотри, это многоразовый порт-ключ. Я стянул его у одного из наемников Теодора. — И протянул обычные наручные часы. — Посмотри, там вместо цифр указаны двенадцать самых популярных городов мира и есть Лондон, ты же из Британии, да? Так вот, переводишь стрелки на этот город и перемещаешься в его центр. И вот, держи это, — сказал он и протянул смятую пятидесятидолларовую купюру. — У нас нет денег, но у Норриса сохранилось кое-что, и он просил передать тебе. Не Мерлин весть что, но может помочь добраться до дома. Постарайся спрятаться, хорошо? И прости нас, большим тебе помочь не можем. Альбус смотрел на друга, не веря своим глазам. Потеряв дар речи, он смог только обнять Сида, и, схватив порт ключ и купюру, которая вряд ли ему поможет, но все же была свидетельством заботы друзей, рванул в свою комнату за палочкой. Но, уже касаясь дверной ручки, резко вернулся и еще раз обнял Сида. — Спасибо! И ребятам передай. Вы, вы!.. Я не забуду! Взяв со столика палочку, еще раз с омерзением посмотрев на собственную постель — постель ручного слейва, он перевел стрелки на надпись «Лондон» и с огромной радостью почувствовал почти забытое головокружение от перемещения в пространстве. Яркие лучи сотни рекламных постеров ослепили его. Не в силах дышать от радости, он понял, что находится на Трафальгарской площади. До дома оставалось около часа пешком, но он не думал об этом. Удачный побег кружил голову, и теперь все его надежды сфокусировались на предстоящем разговоре с отцом, который, будучи Героем Магического Мира, наверное мог ему помочь снять уродливый кусок металла и вернуть магию. Но как набраться смелости все ему рассказать — он не знал. Идти по утреннему Лондону было очень легко. Или надежда подгоняла его все быстрей и быстрей? Альбус сам и не заметил, как перед глазами появилось родное крыльцо дома на Гриммо. Он вернулся домой.