Хи-мера

Просидев в кафе до закрытия, Альбус прокручивал в голове слова Китона и пытался найти выход. Ему нужен был выкуп. Только где взять денег было совершенно неясно. Побродив по ночному Лондону, только к рассвету Ал побрел к его магической части, не желая находится там особенно долго. Неторопливо шагая по освещенным улочкам старого города, он старался не думать о завтрашней встрече. До боли хотелось вернуться к отцу, но, понимая, что после подслушанного разговора он не сможет скрыть правду, Альбус только в очередной раз пожалел о своем опрометчивом поступке послушаться Фрэнка и стать слейвом. К рассвету, наткнувшись на старенькую вывеску, на которой крупными буквами было выведено «Стептон и партнеры», а снизу приписано более мелко: «Все вопросы наследования, передачи прав собственности и пр.» в его голове созрел план. Вовремя вспомнив, что отец открыл всем своим детям счета в Гринготтсе на сумму в тысячу галлеонов, получаемую на следующий день после восемнадцатилетия, он прямиком направился к «Кабаньей голове», чтобы попасть на Диагон-аллею. Медленно прогуливаясь вдоль все еще закрытых магазинов, так разительно отличающихся от только недавно виденных маггловских, он прикидывал, что собирается сказать гоблинам. Нужно было убедить их составить какой-нибудь документ, который давал бы указанному в нем лицу право на получаемые Альбусом через три месяца галлеоны. Дурацких воспоминаний детства избежать не получалось. Как было все проще и понятней, когда он наведывался сюда с братом и сестрой, чтобы полакомиться мороженым Фортескью или поглазеть на очередную модель метлы, выставленную на зависть всем прохожим мальчишкам в сверкающей зачарованными огнями витрине? Тогда всё, о чем он мог мечтать: стать игроком по квиддичу и урвать поцелуй у какой-нибудь девчонки. Пнув ногой небольшой камушек, отвалившийся от брусчатки, Альбус поймал себя на мысли, что не помнит, когда перестал мечтать. Когда жизнь превратилась в однообразное времяпровождение? Он перестал к чему-либо стремиться, замыкаясь в собственном мире из развлечений и наслаждений. И вот сейчас, может быть впервые за последние пару лет, Альбус ощущал такое острое желание стать свободным и начать жизнь заново. Но твердый металл неприятно натирал плоть, опять напоминая об оковах, держащих его в таком унизительном положении. Подойдя к парадному входу почти сразу же после открытия, Альбус собрал все свои силы, чтобы унять ненужные переживания. Гоблины, как он помнил из Истории магии, чувствуют неуверенность и любой злой умысел посетителя. Лохматый рыжий коротышка повел его в небольшую комнату для переговоров. Кратко изложив суть своей просьбы, Альбус уставился на гоблина в ожидании вердикта. Тот потер остренькую бородку и, не сказав ни слова, удалился. Минуты текли выматывающе медленно, а когда рыжий гоблин вернулся, протягивая пергамент, Альбус с трудом смог развернуть его и заставить себя прочесть. Буквы прыгали перед глазами, расплываясь и упорно не желая складываться в слова. Он собрал остатки мужества и, на мгновение прикрыв глаза, выдохнул, опять попытался прочесть. Все было даже лучше, чем он предполагал. Этот документ давал право получить средства в размере тысячи галлеонов не ранее восьмого апреля две тысячи двадцать четвертого года тому, кого укажет Альбус Северус Поттер в графе «получатель», заверив согласие переуступить права собственности добровольно отданной кровью, подписав ею этот документ. Альбус поблагодарил за помощь и, еле сдерживаясь, чтобы не рвануть поскорее из банка, уверенной походкой вышел на улицу. Солнце светило ярко, согревая своими лучами его лицо. Казалось, свобода коснулась ветерком его волос и осталось только протянуть руку, чтобы ухватить ее за хвост. Прикрыв от удовольствия глаза, подставляя лицо теплому потоку, он вздрогнул, неожиданно услышав рядом с собой знакомый голос: — Ал? Это ты? — напротив него стоял Скорпиус и буравил его взглядом. — Скорп? Что ты тут делаешь? — не зная, что ему говорить, Альбус стоял, словно стукнутый Ступефаем. Скорпиус не выдержал первым и, резко кинувшись к нему, обнял, заглядывая в глаза. — Как я рад, что ты вернулся, дружище! Пойдем, мне так нужно с тобой поговорить, — и, потащив его в сторону боковой улочки, притягивающей взгляд яркой вывеской небольшого бара, добавил: — Где ты был? Стой, надо выпить, я, кажется, сейчас рехнусь от радости! Ты вернулся! Скорпиус внимательно заглядывал в глаза, словно чувствуя что-то, пока заказывал им сливочное пиво, вспоминая по ходу, что так они проводили почти каждое субботнее утро в Хогсмиде еще совсем недавно. — Ну, рассказывай! Я думал, что что-то случилось. Ты пропал: поговаривали, что тебя кто-то стукнул в пьяной драке, но я не верил. Где ты был все это время? — Скорпиус казался таким искренним, то похлопывая его по плечу, то сжимая его ладонь, словно боялся, что Альбус опять исчезнет, так ничего и не объяснив. — А твоя девушка тебе ничего не рассказывала? — и, глядя в удивленные глаза поперхнувшегося пивом друга, Ал задумался. «Могла ли она?.. Могла, сука!» — Я разругался с отцом из-за той вечеринке в клубе. А, придя к тебе в берлогу, увидел, как ты и Люси… Блядь, ну скажи мне, зачем ты так, а? — Альбус достал сигареты и прикурил, изучая тлеющий кончик, точно искал в нем ответ. — Ты же знал, что я и сам хотел ее бросить, с ее-то характером. Сам мне говорил об этом. А тут вы, словно кролики, блядь. — Ал, я… тварь я поганая, вот кто я. Ты бы знал, как я жалел… — Слушай, не надо сейчас. Это все в прошлом, делай с ней все, что хочешь, только послушай то, что я тебе сейчас расскажу. Я попал в такое дерьмо, — затянувшись, продолжил, — я стал слейвом. Да, не смотри на меня так, как будто видишь впервые. А что мне было делать? Отец выгнал, друг — предал. К кому мне идти? Я попал очень сильно. В общем, сейчас это не важно. Но она видела меня и я просил ее о помощи. Знаешь, что она сделала? Свалила, бросив меня в гребаной Америке посреди толпы. Так что подумай дважды, если решишь трахать ее еще. — Ал! — Скорпиус стиснул холодные пальцы, дергая его на себя, и, посмотрев на него блестящими от сдерживаемых переживаний глазами, прошептал: — Прости меня, слышишь? Если можешь, прости. Я так виноват… Говорить больше не было сил, Скорпиус потянул его на себя, обнимая за плечи, и процедил сквозь зубы: — Я за тебя, я ее… вот сука! Прости меня, Ал! Скорпиус молча рыдал, и его слезы словно святой водой смывали обиду за предательство, отпуская и его, и собственные грехи. На душе стало легко; только сейчас Альбус понял, насколько тяжело ему было нести этот груз, ощущая себя поломанным, неполноценным без поддержки единственного друга, с которым был не разлей вода столько лет. — Скорп, ну ты что? Ну, давай уже, все прошло, правда. Я не держу на тебя зла. Чего это ты? — добавил, когда Скорпиус по-детски тыльной стороной ладони вытер слезы и открыто посмотрел на него, не скрывая надежды. — Давай, друзья! — и протянул руку. Скорпиус с силой пожав ее, снова обнял Ала, глядя немного недоверчиво, точно хотел прощения, но не верил, что может его получить. В какой-то момент Альбус увидел в его лице что-то такое, что пронзило сознание, будто молнией. Он увидел в нем Кая, такое редкое выражение его лица, которое он иногда украдкой замечал. Внезапно стало душно, и Альбус схватил стакан, и, чокаясь им с почти пустым стаканом Скорпиуса, залпом осушил его до дна. — Ал, а что теперь? Как ты? Прости, мне неудобно спрашивать, но ты нормально? — Скорпиус опять нахмурился, разглядывая друга. — Да брось. Все в прошлом. Сейчас закончу одно дело и хочу подумать о работе. Ты сейчас сам-то где? — Альбус вытянул следующую сигарету и, покрутив ее в руке, прикурил. — Я? А, да, забыл. Я пошел в Академию зельеваров. Ты же знаешь, у меня с остальным все плохо. И отец одобрил, — Ал поперхнулся дымом, с трудом пытаясь поскорее откашляться. — Удалось пообщаться с отцом, да? А вот я со своим нормально еще не поговорил, — наспех перевел тему Альбус, — хотя, знаешь, я наверное наконец-то имею шанс с ним посоветоваться. Когда я вернулся, он так встретил меня!.. — Да? Я так рад. Знаешь, он искал тебя, раз пять заставлял меня вспоминать, когда я тебя видел, и сказать, куда ты мог уйти. Кажется, он все-таки переживает за тебя, ну, знаешь, за тебя самого, а не за то, как ты влияешь на его карьеру. Поговори с ним, я бы очень хотел, чтобы вы могли быть такими же друзьями, как я со своим. Альбус почувствовал, как краснеют щеки при словах о Драко Малфое. Образ Кая не вязался с рассказами о заботливом отце, который из-за работы так редко видится с сыном. Но теперь все вставало на свои места. И в груди что-то упрямо кололо, точно он совершил что-то крайне постыдное по отношению к Скорпиусу. — Слушай, мне уже пора идти. Ты не мог бы меня угостить в этот раз? Следующий — за мной, — и прерванный уверениями Скорпиуса, что он абсолютно не против, продолжил. — Прости меня, если что. Я сам, знаешь, тебя часто втягивал в неприятности, но теперь я очень хочу измениться и буду рад, если рядом будет такой друг, как ты. Скорпиус еще раз обнял его и потребовал обещание связаться с ним как можно скорее, а то и переехать к нему в «берлогу». Альбус пообещав прислать сову через пару дней, вышел на улицу. Вытащив палочку и представив дом Кая в Новом Орлеане, закрутился в потоке аппарации. На крыльце сидел, смоля сигаретой, Китон, как обычно невозмутимо взирая на него. — Привет, — Альбус не знал, что говорить. — Вот, — он протянул Алу коробок спичек, — это портал. Отломай любую, отправишься к нему. Уточнять к кому, Китон не стал. Альбус осторожно взял коробок и, глянув еще раз на дом, активировал порт-ключ. Домик ему показался смутно знакомым, особенно широкая веранда перед ним. Именно сюда он попал после первой встречи с Китоном, когда согласился стать слейвом. На веранде в одном из кресел сидел Кай, попивая кроваво-красное вино из круглого бокала на длинной тонкой ножке. Закатное солнце ложилось мягким светом на его почти белые волосы такого знакомого оттенка, что Альбус почувствовал, как хрустнуло что-то на зубах из-за сжатой от бессилия челюсти. Как он раньше не видел, что тот так похож на Скорпиуса? Или схожесть стала видна только сейчас, когда он знает, чьим отцом является Кай? Альбус подошел ближе, стараясь поскорее закончить то, за чем пришел. — Вот выкуп, — он протянул пергамент, вынутый из внутреннего кармана и еще хранящий его тепло. — Китон сказал, что это все, что нужно. Тот резко приблизился, и Альбус смог наконец разглядеть выражение его лица. Как обычно, не было ни единой эмоции, только глаза блестели знакомым холодным огоньком. — Глупец, ты думал, что мне нужны деньги? Это я остался тебе должен, вот, держи, тут заработанные тобой галлеоны, — и протянул ему позвякивающий мешочек. — Бери. Альбус в растерянности подхватил оплату, непонимающе глядя на него. — Тогда зачем? — только и смог он произнести. — Зачем я позвал тебя? Скажем так, ты отработал свои деньги, и, если хочешь свалить, я готов отпустить тебя. Только есть два условия, можешь называть это выкупом. Первое — Непреложный обет, — сказал Кай-Драко, впиваясь взглядом в Альбуса, — ты слишком много знаешь. А второе — ночь, эта ночь со мной. Альбус почувствовал, что земля уходит у него из-под ног. — Если ты думал, что я могу легко снять эту штуку, то ты глубоко ошибался, — продолжил Кай, нависая над ним, вынуждая поднять на него взгляд, — только когда кончишь я смогу ее дезактивировать. Или ходи с ней так, только тогда продолжишь быть моим слейвом. Мысли путались, голову вело, как от заборной травки, и Альбус стоял, сбитый с толку, не зная, что делать. Он не мог, не мог еще раз пройти через это. Но и продолжать быть на привязи, связанным с этим человеком металлом и магией тоже не мог. Тихо выругавшись сквозь зубы, Ал медленно кивнул и слегка вздрогнул, когда Кай протянул к нему руку. Аппарировав их в дом, он отпустил Альбуса и тот слегка пошатнулся, заметив, куда попал. Это была спальня с огромной кроватью, застеленной золотистым парчовым покрывалом. Кровать притягивала взгляд, а остальная обстановка размытыми мазками отступала на второй план. — Я, мне надо… — Альбус не успел договорить, как распахнулась боковая дверь, и Кай, указав в ее направлении рукой, спокойно сказал: — Ванная там. Скрывшись в благодатной тишине ванной комнаты, закрыв на замок дверь, Альбус подошел к раковине и шумно выдохнул, глядя на себя в зеркало. Зеленые глаза горели лихорадочным блеском, пятна на скулах красили щеки, а взъерошенные волосы создавали образ бродячего пса, пригнанного на живодерню. Можно было наложить Очищающее заклятие, но ему катастрофически хотелось ощутить себя под струями воды. Соскребая вместе с грязью страх, он неожиданно почувствовал такую усталость, словно бежал со всех ног, а потом выяснил, что это был бег по кругу. Как мышки в маггловских колесиках, все бегущие и бегущие на одном месте. А потом его вынут за хвост и отправят на обед опасному змею. Когда кожа на пальцах неприятно сморщилась, он удивленно взглянул на них и, тряхнув головой, отгоняя остатки оцепенения, выключил душ и, натянув на голое тело висящий на крючке белый халат, вышел из ванной комнаты. Кай лежал, откинувшись на подушках, одетый также, каким Ал видел его уходя. Увидев Альбуса, тот встал и подошел к нему, смотря долгим, немигающим взглядом на его губы, а затем, едва касаясь, провел по ним холодными пальцами. — Поцелуй меня, — тихо прошептал Кай и аккуратно притянул его за талию. Альбус прикрыл глаза и потянулся к его губам, чувствуя, как в груди холодной льдинкой оседают переживания, не тая, но и не взрывая больше голову. Губы Кая были такими горячими, с терпким привкусом вина и сигарет. Он целовал уверенно, но не настойчиво, давая возможность Алу самому сминать их, и неожиданно издал какой-то глухой звук, когда Альбус, подбадриваемый отсутствием напора, просунул язык ему в рот. Поцелуй опьянял Ала, и он поймал себя на том, что сам начал льнуть к Каю, растворяясь в теплом круговороте ощущений, затягивающих его. Когда Кай, немного отстранившись, осторожно толкнул его в сторону кровати, Альбус сделал несколько шагов и, подойдя к ней вплотную, сел на край. Легкие прикосновения к щекам заставили замереть: пальцы, словно бабочки, порхали по скулам, очерчивая линию подбородка и чуть сильнее касаясь припухших губ. Руки были силой Кая. Силой, которая столько раз подчиняла себе, которая дарила такое нежданное наслаждение. Альбус вдруг понял, что именно она сейчас ласкала его, не ломая волю. Когда руки Кая спустились немного ниже, возбуждающе дотрагиваясь до его груди, Альбус закусил губу и почувствовал, как мягкая ткань халата скользит по плечам. Еле уловимым движением Кай осторожно развел края материи в стороны и, пройдясь по груди, начал настойчиво спускаться к паху. Альбус прикрыл глаза, ощущая, как все мышцы натянулись, словно канаты, пылая жаром от напряжения, а кровь приливает к головке и член начинает твердеть. Тонкие пальцы сомкнулись на напряженном стволе, растирая капельку белесой смазки, выступившую на кончике, легко проходясь от головки вниз и обратно. Ал услышал нетерпеливый стон, полный похоти и предвкушения, и с удивлением догадался, что это его собственный. Понимание этого обожгло щеки, и он, не в силах больше сопротивляться, выгнул спину, толкаясь в горячую ладонь. Когда Кай одним движением опустился на колени, Альбус удивленно посмотрел на него, не веря, что он сейчас… Видя, как губы Кая захватывают головку, вбирая возбужденную плоть в рот, сразу набирая высокий темп, он с ужасом понял, что готов кончить прямо так, быстро, как юный девственник, от одного взгляда на сосущего его член мастера. Посмотрев Каю в глаза и увидев какую-то решимость, Альбус почувствовал, как свело поджавшиеся яйца в предвкушении скорого оргазма. Он, Мерлин, хотел трахать его рот, ощущая податливую глубину, и видеть, как покачивается светлые волосы в такт этим движениям. Кай продолжал сосать, возможно несколько неумело, но напористо, стараясь вобрать член глубоко в горло. Размашисто скользя по стволу губами, он продолжал гладить ладонями бедра и промежность Ала, вызывая кипящие ощущения, сорванные потоком чистого удовольствия, скрутившим пах. Альбус сам не понял как, но уже через мгновение бурно кончил в горячий рот Кая. Чувствуя, как с последним толчком выливаются остатки спермы, он ощутил глотательное движение и удивленно посмотрел вниз на Кая, все еще держащего во рту его член. Тот выпустил его изо рта с пошлым хлюпающим звуком и сел рядом. — Первый?.. — Альбус не знал, как подобрать слова: смесь удовольствия, благодарности и смущения не способствовала сейчас разговорам. — Ложись в кровать, — уходя от ответа, красноречиво выдохнул Кай. Лежа перед ним, Альбус пытался выровнять дыхание и наконец подумать над тем, что только что произошло. Но, чувствуя за спиной тело Кая, он ощутил, как от легкой случайной ласки распущенных мягких волос, светлыми шелковыми прядями лежащих на его сосках, снова напрягается в паху. В голове было пусто, и он даже не стал разбираться, почему у него опять стоял. Когда член Кая потерся о его ягодицы, Альбус прикусил губу, чувствуя металлический привкус во рту, и не сдержал тихий стон. Рука Кая вычерчивала на его животе замысловатые узоры, спускаясь медленно вниз. Не касаясь напрягшегося члена, слегка подрагивающего в ожидании ласки, он огладил горящий огнем пах и, пройдясь едва заметно по бедру, немного отодвинулся, начиная настойчиво сжимать его ягодицы. Альбус опять не мог контролировать свое возбуждение. Он подался грудью вперед, оттопыривая зад, сгорая от желания и понимая, как до ломоты в яйцах хочется ощутить, как эти пальцы сместятся чуть дальше, туда, где все горело в предвкушении. Легким движением Кай наложил Смазывающее заклинание, враз расслабившее внутренние мышцы, и холодя, и возбуждая еще сильнее. Он вошел одним пальцем, шумно выдохнул и, немного согнув его, начал медленные движения. Сквозь растекающееся по всему телу колкими импульсами наслаждение Альбус ощутил, как несмотря на всполохи удовольствия, кружащие голову, в груди тяжелеет и разливается горечью какое-то чувство. Он встрепенулся и непроизвольно дернулся. — Ну, подожди, ты такой узкий, — голос Кая звучал хрипло. — Дай мне тебя растянуть. Альбус мотнул головой, не в силах попросить самому. Но, когда спустя несколько болезненно медленных движений пальцев, скользкая от смазки головка коснулась его ануса, Ал не выдержал и, толкнувшись прямо навстречу члену, почувствовал, как тот скользит внутрь. Кай, войдя максимально глубоко, остановился, но, почувствовав дрожь во всем трепещущем теле, насаженном на его член, начал неторопливо двигаться, все ускоряя движения, вдавливаясь в такую податливую сейчас плоть. Альбус был потрясен собственными ощущениями: долгожданное чувство заполненности и отсутствие стыда срывали крышу, заставляя двигаться навстречу каждому толчку Кая. Тот неожиданно вышел и, не говоря ни слова в ответ на удивленный взгляд Альбуса, перевернул его на спину, нависая сверху и, широко разведя его колени, вошел во влажную расселину. Ал застонал, выгибаясь и сильно стискивая коленями бока Кая. Острые ощущения захлестывали, унося остатки разума куда-то далеко. Альбус всхлипнул, впуская глубже в себя твердый член, и почувствовал как Кай начал с силой вбиваться, все ускоряя толчки и задевая то, что сводило Ала от невыносимого наслаждения с ума. Светлые волосы Кая с каждым разом ласкали сжимающие влажную простынь руки Альбуса. Не выдержав, тот дотронулся робкой лаской до одной из прядей, ощущая на ладони ее гладкость и мягкость, и стал неосознанно сжимать ее в такт движениям. Толчки горячей спермы внутри него принесли такое чувство правильности происходящего, что Альбус не поверил, что это кончил не он. Но и тогда Кай не прекратил движения, продолжая трахать его все еще твердым членом. Альбус в смятении раскрыл глаза и встретился взглядом с Каем, захлебнувшись от увиденного. Тот смотрел на него с такой болью и безнадежностью, что Альбус стиснул сильнее его ногами, отдаваясь полностью и ощущая, как горячие капли, выстреливающие из пульсирующей головки, пачкают бедра и живот. Кай помедлил еще несколько секунд, а потом, перекатившись, лег рядом, накладывая на них обоих Очищающее. Альбус повернулся к нему, не в силах встретиться взглядом, все еще находясь в оцепенении от нахлынувшей неги, и просто уставился ему на грудь, замечая все еще блестящие бисеринки пота. — Спи, — Кай положил голову Ала себе на плечо и уперся подбородком в макушку. Альбус решил было, что после всего, что с ними произошло, он теперь вряд ли уснет: адская смесь эмоций, множество вопросов, необычное поведение этого сложного человека, который уверенно и будто привычно обнимал его… Но тут же провалился в глубокий сон.