Хи-мера

В голове шумело, словно они со Скорпиусом где-то вчера изрядно надрались. Стоп… Он провел ночь не в пьяном угаре какого-то шумного бара, а в маленьком домике где-то в одном из центральных графств Британии, с Каем. С Драко. Почему он никак не начнет хотя бы в мыслях называть его по имени? По настоящему имени? Он открыл глаза. Тусклый свет лился в приоткрытую балконную дверь и серебристой дымкой предрассветного часа освещал спальню Кая. Его не было рядом. Резко поднявшись, Альбус протер глаза и попытался понять, куда тот мог уйти. В доме было тихо. Он прислушался. Только где-то внизу тикали старинные маггловские часы и с улицы доносились шорохи и стрекотание ночного леса. Услышав с балкона характерный звук: затяжка — пауза — выдох, Ал пошел навстречу таинственным шорохам, завязывая на ходу пояс на наспех надетом вчерашнем халате. Кай полусидел в раскрытым под странным углом кресле, точно трансфигурированном из обычного стула на манер шезлонга, и курил. Даже не повернув голову в сторону вошедшего Альбуса, он продолжил сидеть и не мигая глядеть на известную только ему точку на кованных перилах. Альбус дошел до края и встал напротив, загораживая ему весь вид. Кай и тогда не поднял взгляд, только, прикурив в очередной раз, тихо сказал с досадой в голосе: — Я забылся и так и не снял кольцо. Услышав его слова, Альбуса сначала бросило в холод от понимания, что все вчерашнее было напрасным. «Таким ли напрасным? Ты еще скажи, что принес себя в жертву. Фу…» — внутренний голосок противно посмеивался в голове, и сознание ему в ответ подбросило воспоминания, другим голосом и совершенно в другой обстановке напомнив: «Тебе же нравится! Не смей врать самому себе! Ты хочешь быть моим с первого дня! Хочешь кончать в моих руках!». Облизав пересохшие губы, он сделал шаг навстречу Каю, а затем еще один. Светлая кожа была словно жемчужного цвета на фоне пепельного сумеречно-рассветного неба. Альбус в очередной раз залюбовался правильностью черт и почти полным отсутствием эмоций, как любуются античной скульптурой в музее. Чего-то не хватало. Если бы Кай смотрел решительным взглядом, он выглядел бы точно также, как и раньше, когда Ал был его наемником и его слейвом. Спокойный взгляд, расслабленные плечи, слегка опущенный подбородок — Альбус готов был подмечать любое изменение, любое доказательство, что сегодняшняя ночь была для того не просто возможностью удовлетворить свою похоть, а чем-то большим. Он помнил, сколько раз отшивал на утро девушек, придающих большое значение всего одной ночи, проведенной вместе. А сейчас сам, практически не отличаясь от них, ждал… чего? Нет, он не такой? Блядь!.. Воспоминания о светлом теплом плече, на котором он спал, с едва уловимым ароматом парфюма, о необыкновенно мягкой коже, точно изысканно тонкая наволочка на пуховой подушке, о шелковистых прядках, лежавших на его расслабленных плечах, когда он засыпал, всколыхнули какие-то чувства, название которым Альбусу было трудно подобрать. Влечение? Нежность? Влюбленность? Нет, Мерлин упаси. Он сделал еще один шаг, подходя вплотную к Каю и, облокотившись коленом о край шезлонга, навис над ним. Кай непроизвольно посмотрев ему в глаза, перевел взгляд на припухшие губы. Альбус смог только нервно выдохнуть, чтобы в ту же минуту неожиданно даже для себя потянуться к нему и накрыть его бледные, чуть посиневшие на холоде губы своими. Кай осторожно, словно взвешивая стоит ли продолжать, ответил на поцелуй. Альбус целовался все с большим и большим жаром, отбрасывая глупые размышления, пытающиеся пробиться в его сознание. Он представил, как выглядит сейчас со стороны, склонившийся к неподвижно сидящему Каю, целуя его, притягивая к себе и лаская теплой ладонью скулу, шею, плечо, точно на порочной колдографии, и понял, что возбуждается все сильней. Неожиданно Кай притянул его ближе, прижимая к груди. Получив тем самым одобрение, Ал уперся лбом в его плечо и, плотно усаживаясь на него верхом, обхватил его коленями. Холодные руки забрались под халат, ненавязчиво массируя бедра, переходя к сжатым ягодицам. Блядь! Альбусу хотелось попросить: «Еще, помассируй еще!» — и тут же противоречиво заорать — «Нет, черт возьми, не надо, лучше ласкай меня, иначе я сойду с ума!» Он что-то хрипло простонал, и Кай дотронулся наконец до его сосков, легко перекатывая горошины кончиками пальцев и чуточку пощипывая. Альбус не мог сдерживать стоны и просто отпустил сознание, ощущая такую расслабленность и свободу, что сомнение, страх и напряжение, мучившие его с момента, как он проснулся, сами исчезли куда-то, растаяв под знакомо требовательными губами и безумно медленными ласками. Прервав поцелуй, Альбус нетерпеливо потребовал, глядя затуманенными от страсти и возбуждения глазами на Кая: — Прошу, если ты сейчас не сделаешь, я сам… вот так, и… — и, качнув бедрами, потерся об его пах и ноги, со все еще надетыми на них штанами, размазывая прямо по мягкой ткани сочащуюся смазку. Под халатом на нем не было ничего, поэтому каждое легкое движение очень чувствительно отдавалось во всем напряженном в предвкушении теле. — Ты угрожаешь мне? — Кай смотрел на него насмешливо, в уголках глаз плескалось недоверие. Нарочно медленно он поднял руку, касаясь пунцовой от смущения щеки, но, натолкнувшись на решительный взгляд зеленых глаз, с вызовом смотрящих на него, опустил ее. Немного отстранившись, Альбус наощупь, негнущимися от нетерпения пальцами попытался раскрыть ремень, прикусив губу и чувствуя, как с виска противной мокрой дорожкой скатывается пот. Пока к этому непростому процессу не подключился Кай, Альбусу удавалось только дергать, тянуть и тихонечко ругаться сквозь стиснутые зубы. Кай отбросил назад его халат, практически не держащийся уже на плечах, и тут же невербально поставил Согревающие чары, видимо почувствовав, как дрожит юное тело. Волшебное тепло, обволакивающее, точно коконом согрело успевшего уже покрыться мурашками Ала. Утро в лесу в это время года было холодным, и несмотря на то, что их тела пылали жаром, он начинал откровенно замерзать. Почувствовав рукой бархатистую кожу уже возбужденно поднятой головки Кая, Альбус нетерпеливо сжал ее, удовлетворенно услышав шумный выдох, и, обхватив рукой сразу оба члена, начал скользить, размазывая смазку и все убыстряя темп. Тихие стоны и шумное дыхание пьянили голову сильнее любого алкоголя. Очень скоро Альбус понял, что больше не может терпеть. Слегка приподнявшись, помогая найти нужное направление рукой, медленно опустился сверху на Кая. Твердый член подействовал отрезвляюще, и Ал прикусил губу, еле сдерживаясь от болезненного стона из-за распирающего ощущения внутри себя. Только сейчас он понял, что растянутое колечко мышц все-равно немного саднило, ведь в последний раз Кай уже не сдерживался и трахал его рваными толчками, вбивая в матрас. Тот немного двинул бедрами, поддерживая рукой Альбуса за плечи, другой гладя по спине. «Словно успокаивает ребенка, что боль пройдет» — пронеслось у Ала в голове, и он попытался тоже слегка двигаться, уже начиная сомневаться в собственном импульсивном поступке, в очередной раз напоминая себе, что совершенно точно не является геем. Просто с ним творится что-то странное, что-то, частично завязанное на похоти, частично — на каких-то иррациональных чувствах, которые он еще не разобрал. Неожиданно ощутив, как внутри что-то сладко заныло, он замер вслед за срывающимся с его губ стоном. Посмотрев на Кая, со струящимися по лицу бисеринками пота, стиснувшего в тонкую линии губы, но продолжающего давать ему карт-бланш, Альбус не выдержал и стал сам насаживаться на его член. Кай положил руки Алу на бедра и, начал, не меняя угла, толкаться вверх всем телом. Это был последний сигнал, после которого Альбуса повело. Он стал, резко двигаясь, с силой насаживаться на твердый член, продолжая ощущать, как тот почти разрывает его плоть. Но сейчас это было неважно. Весь мир сфокусировался в чувствительной точке, по которой с каждым разом проходилась внутри головка, и на ярко горящих глазах. Почувствовав, что больше не в силах сдерживаться, он потянулся к собственному члену, но пальцы Кая раньше сомкнулись на тонком стволе. Промычав что-то нечленораздельное, даже не понимая, что собирался сказать, Альбус почувствовал, как освобождение, словно электрическим током, бьет от поясницы, задевая поджавшиеся яйца, и, выстреливая, оседает на руке Кая, с каждым толчком пачкая кулак и проливаясь ему на живот. Член внутри дернулся и излился, выходя вместе с вытекающей теплой спермой, мазнув по разгоряченной коже промежности. Кай сделал какое-то движение рукой — и Альбус заметил блик голубого камня на ладони Кая. Инстинктивно потянувшись за ним, он почувствовал, как Кай крепко схватил его ладонь. — Скажи: я никогда никому не расскажу ничего, связанное с Каем, — губы его едва шевелись, быстрый шепот мягко срывался с обветренных губ. — Я никогда никому не расскажу ничего, связанное с Каем, — послушно повторили губы Ала, автоматически копируя фразу слово в слово. Почему-то этот обет приносил почти физически боль, словно комья земли, ложащиеся со стуком на крышку гроба, оглушая своей безысходностью. Альбус еще долго смотрел в его глаза, замечая, как эмоции постепенно покидают их, возвращая холодный блеск, и, когда Кай слегка дернулся, Ал поднялся и пошел в дом. Не помня, как наложил Очищающее и как оделся, Альбус вспомнил о том, что нужно аппарировать, только выйдя с веранды на ведущую от дома тропинку. Надо было куда-то исчезнуть. Вспомнив о своем уединенном местечке, куда они частенько сбегали со Скорпиусом, когда отец в очередной раз собирался устроить ему лекцию о неприемлемости разгульного поведения, он крутанулся на месте, исчезая в аппарационной воронке. Площадка почти на самой верхушке высотки была такой же как всегда: продуваемой ветрами, серой и безликой. Но вид, открывающейся с нее, стоил многого. Скорпиус как-то показал ее, рассказывая, что это одно из любимых мест… так, стоп. Ожидаемое облегчение задохнулось в понимании того, что с ним произошло. И никогда уже не будет в его жизни то, что было раньше. Кай не ведая отнял у него так много, что хотелось вернуться и закричать ему это в лицо. Альбус постоял еще немножко, так и не ощущая и частично той умиротворенности, за которой он сюда пришел, ругнулся и аппарировал в небольшой тупик — маггловскую подворотню — около его любимого кафе, которое он как-то раз случайно увидел. Оно было невзрачным, но кофе баристы умели варить так, что после первого же раза хотелось возвращаться сюда снова и снова. Неподалеку шумела оживленная улица в районе деловых центров, поэтому магглы постоянно толпились здесь, обычно забирая кофе навынос, но ему больше нравилось сидеть и смотреть в окно, наблюдая за такой хаотичной, но упорядоченной в постоянстве своего хаоса жизнью обычных трудоголиков-магглов, постоянно спешащих по своим делам. В жужжащем муравейнике из сотен людей, с одинаковыми выражениями на усталых лицах, в отличающихся только оттенком деловых костюмах, ему наконец-то удалось собраться с мыслями. Во что превратилась его жизнь после обретенной свободы? Ощущение какого-то недуга, засевшего внутри, превратившего его из веселого, безрассудного паренька в того, кем он стал, потрясало его своей неизлечимостью. Он изменился. Не сломался, а как будто стал старше, но изменения были не такими, какими он всегда себе представлял. Как садовый цветок, пустив побег, неожиданно покрылся шипами, а вместо благоухающей головки и нежных лепестков, пурпуром бьет по глазам колючая головка чертополоха. Было проще считать Кая подонком, отца — святым, а Скорпиуса — предателем. Так легко повесить ярлыки и в мыслях обращаться не к людям, а к ярким образам. Только прошедшие пару дней точно вскрыли нарыв: он начал понимать, что не его обманывали все эти годы, а он сам обманывался, даже не задумываясь ни над мотивами поступков, ни над однозначностью их трактовки. А было хоть что-то в его жизни, что можно было знать наверняка, не заблуждаясь в правильности? Пожалуй, только одно: он действительно сын своих родителей, а остальное… Альбус не знал ответа, но чувствовал себя словно фарфоровая чашка, которую случайно смахнули, а затем тщательно склеили. Только пить из нее больше было нельзя. Как вернуться к отцу, внешне законопослушному магу, политику, который явно связан с черным рынком и контрабандой артефактов? Как продолжать ненавидеть Кая после ночи, проведенной пусть и не с полного его, Альбуса, согласия, но перевернувшей все его восприятие близости? Алу трудно было описать произошедшее грубым словом «трахнулись». Точно обладатель барахлящего компаса с измененными полюсами, он уже знал, что все изменилось, а примириться с этим и начать двигаться в нужном направлении все еще не мог. Смотреть в глаза Скорпиусу после всего было мучительно больно, врать не хотелось, а стыд и Непреложный обет в любом случае не позволили бы излить душу. Думая над тем, что он выяснил, Альбус поражался, как много он раньше не понимал. Отец оказался не таким бесчувственным, заботящимся только о своей карьере, Скорпиус повелся на яркую обложку, не зная о гнилой сути, а Кай… С ним Альбус лишался воли, но этой ночью ему показалось, что тот сам не может с собой совладать. Или все-таки Ал напридумывал себе что-то, пытаясь объяснить свою странную тягу к нему? Сжимая белую чашку обжигающего кофе, даже сквозь толстые стенки ощущая тепло, он держал ее ладонями, как в детстве. Вдохнув спиральку белесого дымка, Альбус осторожно пригубил. Единственным минусом кафе был запрет на курение и это нервировало. Выпив большими глотками кофе, наслаждаясь тягучим вкусом, Ал поднялся и, положив на стол смятую купюру, ту, которую ему всего несколько дней назад вручил Сид, он поспешно вышел, ныряя в знакомую подворотню. План на ближайший день начинал согревать душу, добавляя в его тупиковую ситуацию иллюзию какой-то цели и правильности действий. Альбус вздохнул, выбросив сигарету, которую успел прикурить еще на крыльце кафе, и достал палочку. Оставалось еще одно дело — необходимо было вернуть договор в Гринготтс.

* * *

Китон стоял напротив главного входа в банк, покуривая и словно скучая… Альбус его заметил еще издалека и сразу понял, что тот пришел один. Скрываться не было причин, и он подошел к нему, кивнув головой в знак приветствия. — Поговорим? — Китон указал на маленькое кафе, напротив Гринготтса. Какое-то предчувствие противно холодило душу, но Альбус все равно послушно пошел за ним. Прикуривая от палочки, Китон бегло взглянул на него и, затянувшись, сделал вид, что изучает табличку-меню. — Не знаю, почему решил тебе рассказать, но нехорошие предчувствия не дают покоя, — сделав заказ на два кофе подошедшей официантке, он дождался, пока она уйдет, и продолжил: — Завтра вечером должна состояться некая сделка, после которой Кай планирует уйти на покой. Не спрашивай, почему, но я точно знаю, что там будет твой отец. Ты точно не говорил ему про Кая? Что-то подсказывает мне, что будет ловушка, а проверить заранее место я не могу — они пришлют незарегистрированный порт-ключ незадолго до встречи. Китон докурил, но, отхлебнув обжигающий напиток, только что принесенный ведьмой-официанткой, следом достал еще одну. — Ты хочешь, чтобы я помог Каю? Или боишься, что он навредит отцу и тогда его прихлопнут? — в голове шумело, и Альбус не понимал, как именно решить эту проблему. — Я не знаю, — Китон резко потушил недокуренную сигарету, вжимая ее большим пальцем в столешницу. — Но если мое предчувствие не врет, Каю при любом раскладе достанется. Отпускать его пока никто не хочет. Да и моя кандидатура вряд ли их обрадует. Они знают меня всего пару лет, и только как его помощника, а самого Кая — больше двадцати. Чувствуешь разницу? — и, усмехнувшись, добавил: — Я бы и рад помочь ему соскочить, только ведь они не отпустят. — Давай так, — неожиданно для себя решился Альбус и, вынув из пачки Китона сигарету, прикурил. — Я появлюсь завтра у вас под Дезилюминирующими. Постараюсь с тобой нырнуть в портал. А на месте попробую не дать им поубивать друг друга. Ты это хотел предложить? Китон задумался, а затем согласно кивнул. — Все-таки я не ошибся в твоем магическом потенциале: вижу, что магии в тебе больше, чем в других. Да и пользоваться вроде умеешь. Почему же ты стал таким разгильдяем? О твоих загулах только ленивый не пишет, — Китон посмотрел на него, словно ожидая, что Альбус ему что-то объяснит, но потом, махнув рукой, продолжил тихо: — Только смотри, осторожнее, — сказал он, вставая, — постарайся не попасться, хорошо? Альбус немного раздраженно посмотрел на него, не понимая, откуда взялась такая забота. — Ты обо мне беспокоишься или о том, что с тобой сделает Кай, когда узнает, что ты слил кому-то информацию, пусть даже из лучших побуждений? — Давно умным стал? — Китон горько усмехнулся и полез в карман. — Какая к дракклу разница? — и, протягивая ему запечатанную пачку сигарет, сказал: — Ладно, держи портал, этот — настроен на дом Кая и сработает, как только стемнеет. Альбус взял порт-ключ и, проводив взглядом Китона, неожиданно понял, что стоит все-таки появится на Гриммо: в его комнате было много чего полезного. Стараясь не думать, что произойдет, когда он завтра опять увидит Кая, Альбус полностью погрузился в обдумывание завтрашних событий, попытаясь прикинуть в голове план действий в случае любого из раскладов, и аппарировал прямо в свою комнату.