Пока заживала рука у портного

Самолет приземлился на земле Нового Света. Было уже темно. Ночь над Южной Америкой была чистой, и каждая звезда выделялась яркой жемчужиной на черном бархате небосвода. Дальше дело за малым — поезд до нужной улицы. На станции сновало много смуглых людей с чертами лица, в которых было смешано иберийское и индейское происхождение. Альберт купил сырную лепешку, запил ее кофе с молоком, в который опрокинул несколько кубиков льда. Перелил всё в другой стакан. Со смаком прикончил. Поезд должен прийти через сорок минут. Альберт надвинул на нос шляпу и задремал. Из сна его выудил резкий свист, и поезд выпустил свои белые бакенбарды. Беня Левиншток жил в маленьком доме без забора. Когда Альберт приехал, дед сидел на крыльце и тянул нить. Один глаз его был прищурен. Он шил куртку. Это был щуплый старик небольшого роста, с брезгливым выражением лица. - Шалом, - сказал Альберт. Беня еще не получил письма от Суламифь, но сразу же понял, кто перед ним. - Шалом алейхем, - сказал он. Альберт подался к нему с объятиями. Сердца всегда радуются, когда семьи воссоединяются. Дед сразу же возмутился: - Я тут с иголкой, между прочим, сижу, если ты не заметил! Ты можешь-таки поосторожнее? Не хватало мне еще, чтобы ты своей задницей вонзился в мою иглу! - Ой! Прости-прости-прости, - заизвинялся Альберт. Дед с его узкими плечами и седыми кудряшками, на фоне которых свисал негодующий нос и змеился капризный рот, был даже трогателен. - Ты Альберт, сын Суламифь, - сказал Беня. - Он самый, - кивнул Альберт, - Ты очень проницателен! - Ты мало похож на мать, - сказал Беня. - Мне говорили, что я похож на тебя. А мать больше похожа на Розу. - Ты похож на отца, и чем-то на бабушку. Я знал, что ты рано или поздно окажешься здесь. Итак, зачем ты здесь? - дед прищурил снова левый глаз, также как прицеливался иголкой к стежку. - Мать не написала тебе письмо? - Я не получал никакого письма. - Я приехал к тебе жить. Мне сказали, что ты совсем старый и не справляешься. И мне надо ухаживать за тобой. - Это откуда такой слух пошел обо мне? Это всё твой отец, гевольт-терапевт, такие небылицы распускает? Сколько раз я говорил Суламифи, чтоб ее муженек-мозгоправ своими незакрытыми гешефтами возле моего носа не хлопал. - Вовсе ничего подобного!. Во первых, гештальт... - Да хоть геволт! - Ты, дедушка, не кипятись... В любом случае, папа тут совершенно не при чем. Он как раз был против того, что мать тебя в эту затею упекла. Говорил, что я должен сам катиться на все четыре стороны. А вот мама хотела, чтобы я тебя навестил. Ибо не дело это, что ни разу мы не виделись. Кровь-то родная. - Ладно, так и быть. Заходи, - Беня кивнул себе через плечо, - Там ничего не готово для тебя. Свободная комната есть на чердаке. Располагайся как сам нужным считаешь, я тебе не хозяин. Альберт устало прислонился к стене дома. Потом стек на пол. Возвел глаза в ночь, себе над головой. Час назад небо было чистым и созвездие близнецов ярко сияло. Сейчас оно было частично прикрыто вуалью прозрачных облаков. Дед достал из кармана табак и бумагу. Скрутил косяк. Альберт почтительно поднес ему огня. Дед утомленно взглянул на него, словно это был очередной заказчик с просьбой перешить брюки. Впрочем, Альберт и не ожидал более радушного приема. Лампа на лестнице не работала. На чердаке была маленькая пыльная комната. Большую часть пространства занимали какие-то банки с соленьями. Между ними и стеной была втиснута ржавая раскладушка. Это то, что предлагалось мальчику из семьи, принадлежавшей к интеллектуальной элите общества. Справедливое наказание за предательство и нравственное падение. Альберт воспринял это философски, даже с энтузиазмом. Раз надо отбывать тюремный срок, значит, будет отбывать. Кроме того, деда своего он нашел очаровательным. Приятно удивился тому, что Беня еще довольно-таки бодрый. А то Альберта-то накачивали, что за стариком надо ежедневно утку менять.