Пока заживала рука у портного

В прихожую дома Фриденхаусмана ворвался фундаментальный мужчина с лицом — цвета кирпича, которым была выложена Красная Площадь. Вихрь от полов его плаща сбил стоящую в углу пальму. Растение упало, чернозем изгадил сверкающий пол. - Здравствуйте, это Рявченко, - сказал мужчина басом, - Я могу поговорить с доктором? - Профессор Фриденхаусман сейчас занят. Что ему передать? - спросила Лида, вздрогнув. - Когда он освободится? Мне надо сегодня попасть к доктору. - Я уточню у доктора. Сегодня больше нет приема пациентов, запись открывается на следующей неделе. - Мне надо сейчас видеть доктора. - Доктор сейчас работает с пациентом. - С каким это? Лукино Росси? - Мы не предоставляем информацию о пациентах третьим лицам. - Я вам не третье лицо, а очень известный человек! - Да? Что-то я вас не знаю! - Ваша беда, что вы меня не знаете! В прихожей появилась Суламифь и столкнулась с Рявченко носом к носу. Он злопыхал так, что очки на носу Суламифь тут же запотели. - Здравствуйте, Петр Семенович! - она выдала светскую улыбку, - Какой сюрприз! Что вам угодно? - Суламифь, голубушка, а Лукино сейчас у врача? - Я не знаю, кто в данный момент у врача. Вы ищете Лукино? Подождите здесь. Суламифь отошла, прихватив Лиду под локоть. - Лидия, что я сейчас услышала? Как ты позволяешь себе разговаривать с гостями? - А что это за сумасшедший? - с заговорщицким шепотом спросила Лида. Суламифь выдала ей лист бумаги. - Я попрошу, чтобы ты написала заявление на увольнение. - На увольнение? - Да, с этого дня ты больше у нас не работаешь. Теперь можешь показывать свой характер в другом месте. - Извините, фрау Фриденхаусман, я не знала, что это высокоставленная персона. - Это пациент доктора Фриденхаусмана, оперный певец Петр Рявченко, ведущий бас Стаатсоперы. Таких людей нужно знать в лицо. - Извините, просто я его никогда раньше здесь не видела. - Конечно не видела, он настолько почтенен, что он единственный, кто приходит к Менделю не в кабинет, а Мендель сам к нему приходит в покои. Да это и не столь важно. Важно другое - любой, кто переступил порог этого дома — может быть потенциальным пациентом доктора Фриденхаусмана, и надо разговаривать с ними подобающе. И тебя — чтобы я больше здесь не видела. Она разговаривала своим фирменным тоном шипящей кобры, готовой наброситься и осенить тебя ядовитым языком. Когда-то ее спросили, в чем секрет такого тона. Я представляю, что у меня во рту не слюна, а яд змеи — ответила она. Лида была очень дружна с Альбертом, она всего-то на четыре года была его старше, и они выросли вместе. Суламифь никогда не любила Лиду, и считала, что это та дурно влияла на Альберта. Но из-за того, что Альберт обожал Лиду, она продолжала у них работать. Теперь она была им больше не нужна. Лида думала, что она своя в доме Фриденхаусманов. Оказалось, нет. Допанибратствовалась. Раньше Альберт всегда ее выгораживал, теперь его здесь не было. Суламифь выплатила ей всё за этот месяц и выставила за дверь. Еще минус один человек в доме Фриденхаусманов. Лукино Росси решил выйти из абьюзивных отношений с Рявченко. Потому как в процессе работы с психотерапевтом он нашел на мысль, что Рявченко им помыкает и всего подавляет. И скоро от Лукино никакой личности не останется, а будет лишь станок для самоутверждения на нем Рявченко. Бас заметил, что поведение Лукино стало меняться, и сообразил что это Мендель науськал Лукино на бунт.