Да здравствует свобода в стране Оз, Часть 1. Начало.

Во время свадьбы Михаэла смогла познакомиться со многими интересными людьми. Но в своих мыслях Карл Хру-Доролу не покидал её. Он казался ей одиноким и свободным человеком, страдавщим от рабства своей жены. Если Владислав казался послушным псом, который умер бы от несамостоятельности после смерти своей матери, то Карл был более свободным. Наступил вечер, гости начали расходится со свадьбы. Михаэла решила найти Карла, когда свадьба подходит к концу, чтобы пригласить его потанцевать с ней. Она шла по саду и звала Карла. -Карл! Карл! Где ты, Карл?! — звала Михаэла, в её тоне слышалось скука без него. -Это ты? Михаэла? — спросил Карл, которые явно не желал видеть никого. -Да, это я, у меня есть к вам дела. — сказала Михаэла с тихой радостью, потому что услышала того, кто был ей интересен. Она направилась в левую сторону, откуда доносился голос. Михаэла нашла Карла, которые сидел на скамейке и стала наблюдать за тем, как он кормит птиц. Она медленно приблизилась к нему, чтобы не спугнуть птиц. Когда Михаэла приблизилась, она услышала, как Карл разговаривает с каждой птицей. -Птак, тебе следует есть больше, чтобы были силы на полет. Фоуде, тебе нужно перестать быть скромным, иначе ты никогда много не съешь. Уччелло, как женщина и будущая матери, вам следует уделять больше внимания вопросам своего питания. — Карл разговаривал с птицами как волшебник, который творит магию, и его птицы повиновались его магии. -Уччелло уже беременна? — спросила Михаэла с интересом и долей юмора. После этих слов Карл Хру-Доролу бросил зерно из своих рук на землю и встал. Карл зашагал прочь с обидедой на лице. -Подождите, Карл, куда ты уходить? — Михаэла непониманиюще спросила, чем она его обидела. -Элизабет послала тебя проследить за мной и выяснить, кормлю ли я птиц, не так ли? — Карл говорил с раздражение и гневом. -Что? Нет, я хотела предложить вам потанцевать со мной. — сказала Михаэла, от таких слов Михаэла в её тоне послышалось оскорбления. -Какие доказательства? — спросил Карл, демонстрируя свое недоверие к её словам. -Если бы я захотела узнать, не кормите ли ты птиц, чтобы донести про вас Элизабет то, это характеризовала бы меня как плохого друга.- сказала Михаэла, намекая, что сама она не восторге от Элизабет. -Ох, простите меня за мою грубость, я не хотел вас обидеть. — Карл начал извиняться перед ней, в его тоне слышался стыд за свою грубость. -Всё в порядке, ты меня не обидел. — сказала Михаэла, чтобы отвлечь Карла от плохих мыслей и чувство вины. -Как я могу загладить свою вину перед тобой? — спросил Карл, в его тоне слышалось желание найти способ избавиться. -Позвольте мне прокормить птиц вместе с вами. — предложила Михаэла, в его тоне сквозило желание поговорить с ним. -Я думаю, что смогу удоволетворить вашу потребность в этом. — сказал Карл с лёгкой улыбкой. Он подошёл к ней и сказал ей. — Пошли, у меня осталось много птичьего корма. — сказал Карл. Они направилась к скамейке, на которой сидел Карл, и начали разговаривать. -Почему ваша жена запрещяет вам кормить птиц? — спросила Михаэла, в её тоне прозвучало недопонимание, потому что обычно муж что-то запрещяет в семье, а не ему запрещяют. -Она утверждает, что птицы — это бесполезные существа, которые нужны для шляп. — сказал Карл, слегка передразнивая Элизабет. -Какое странное заявление, потому что птицы едят насекомых, которые вредят нашей природе. — сказала Михаэла, в её тоне было непонимание логики Элизабет. -Я также говорил ей, но она сказала мне, что они загадят её любимый сад. — сказал Карл с лёгкой улыбкой, по которой можно понять, что он относится к этому как к временной неприятности. Они подошли к скамейке, и Карл Хру-Доролу взял мешок с зерном и высапал его себе на ладонь. Михаэла протянула руки, и Карл высыпала зерно ей в ладони. Птицы немедленно подлители к Карлу, поскольку он имел доверие среди них. -Скажите мне, почему ты пытаетесь дистанцироваться от Элизабет и её младшего сына Владислава? — спросила Михаэла, по её тону было слышно, что она рассматривает его как союзника в борьбе с Элизабет. -О чём ты говоришь? — сказал Карл так, словно ничего не поминал. -Ты часто пытаешься покинуть семью Элизабет под разными предлогоми. Я видела, как ты себя вёл вчера. — сказала Михаэла, намекая на его вчерашнее поведение. -Это было всего один раз, и я был в плохом настроении с самого утра. — сказал Карл, пытаясь оправдаться. -Когда Элизабет подарила мне свадебное платье, она изменилась передо мной и сказала, что ты так часто поступаешь. — Михаэла заговорила поспешно, потому что хотела скрыть правду. -Это похоже на неё. — сказал Карл и глубоко вздохнула. — Она часто извиняется перед всеми за других, и наоборот, другие изменяются перед другими за её поведение. Как рассказывали мне слуги: после развода она превратилась в тираншу, она начала контролировать жизнь и мысли своих сыновей. Её старший сын Маркас мог насладиться определённой свободой, ведь он был красив и не подвергался травле в обществе, когда Владиславу требовались дорогостоящие операции, чтобы жить в обществе. Из-за того, что Владислав был изгоем из-за своего уродства, у него есть определённые трудности в общении и очень тесные связь со своей матерью. Маркас — свободный человек, поэтому, когда Элизабет умрет, он нечего не потеряет в жизни, в отличие от своего брата. Я попыталась поговорить с ним об этом, но он отказался слушать меня из-за своей тесной связи с матерью, поэтому я прекратил попытки освободить его от материнского рабства. — Карл говорил с ней как человек, переживший плен во время войны. -Почему же тогда ты поддаешься влиянию этой женщины на себя? Почему бы тебе не убежать от неё? — спрашивала Михаэла так, словно не понимала смысла его бессмысленных страданий. -Как мне правильно тебе это объяснить? (Вздох). Когда я был молод, я тоже не хотел жениться и решил полностью посвятить свою жизнь писательству. Но когда я состарился, я понял, что потратил свою жизнь впустую, у меня не было ни детей, ни жены. На одной из дружеских вечеринок я познакомился с Элизабет и начал ухаживать за ней, а затем женился. Я не знаю, почему я влюбился в неё, возможно, это было из-за желания найти любовь перед смертью. Возможно, я эгоист, но после брака я начал терять всякую свободу и независимость, но, в отличие от Владислава, я сопротивлялаюсь превращению себя в раба. — Карл говорил как человек, который устал от этой жизни и хочет жить спокойно, вдали от всех проблем. -Что ж, я могу присоединиться к вашему сопротивлению просто тирании Элизабет, и мы будем дуэтом. — сказала Михаэла, в её тоне прозвучало нотка поддержки. -Я не думаю, что тебе понравилось бы находиться в компании с шестидесятичетырехлетнего старика. — с сомнением произнес Карл. -Я думаю, не имеет значения, какого возраста мой собеседник, главное, что он или она мне интересны. Помимо этого, я думаю, что общение с человеком, который старше вас, это очень интересно для понимания старшего поколения. — Михаэла говорила так, доказывая, что она не предвзятая в плане общения. -Ты действительно думаешь, что я заинтересую тебя? Обычно люди вашего возраста не хотят общаться с людьми постарше. — Карл обращался с ней как к единственной надежде в общении с человеком, который выслушал бы его и был ему интересен. -Учитывая тот факт, что мы с тобой оба страдаем от несвободы и плохо относятся к рабовладельческой системе Элизабет, то я думаю, мы сможем найти общий язык. — Михаэла с уверенностью говорила, что даже если они не найдут общего языка по определённым вопросам, это не станет способ их разрешить. -Но мы такие разные люди, и тот факт, что нам не нравится Элизабет, не означает, что мы придем к согласию по другим вопросам. — сказал Карл, настаивая на том, что они не поймут друг друга. -Мы не такие уж разные, давайте перейдём к следующим темам, чтобы убедиться в этом. — предложила Михаэла с легкой настойчивостью. -Что ж, если ты так настаиваешь, тогда политика. — сказал Карл. -Помните, как губернатор Эдвард Хвен-Помстанер подавил протесты? — спросила Михаэла с интересом поинтересовалась его мнением по поводу этого инцидента. -Почему ты спрашиваешь меня об этом, если это было недавно? Мое мнение по этому вопросу однозначное, Эдуард Хвен-Помстанер должен быть приговорен к смертной казни, а полицейские, которые подавили студенские протесты, должны быть арестованы. — сказал Карл, в его тоне слышалось отвращение и ненависть к этим людям. -Мое мнение такое же, но я думаю, что политики из Консервативной партии просто лицемерят, когда говорят о своей обеспокоенности тем, что полиция избивает протестующих. — сказала Михаэла, в её тоне слышалось презрение к этим людям. -Тогда почему ты вышла замуж за политика из Консервативной партии? — иронически спросил Карл. -Неужели ты думаешь, что я добровольно вышла замуж за Владислава Знанствен-Мосностона? Да? Мне придётся тебя разочаровать, я скажу ''нет''. Я была вынуждена выйти за него замуж, чтобы избавить Владислава Знанствен-Мосностона от гомосексуального скандала. — Михаэла говорила это с плохим настроения, потому что ей не нравилось такое положение дел. -А какие цели были у твоих родителей, чтобы заставить тебя выйти замуж за Владислава Знанствен-Мосностона? — спросил Карл, в его тоне был интерес к её жизни. -Они заставили меня выйти замуж за Владислава, потому что хотели избавиться от своей дикой дочери и получать приглашения на различные политические мероприятия. — сказала Михаэла, в её тоне слышалась обида на своих родителей. -Что касается дикой дочери, я не знаю, но ты вполне нормальная. — Карл выразил поддержку. -Как вы думаете, изменятся ли нормы в обществе? — спросила Михаэла, в её тоне слышалось желание перемен, которые дали бы свободу ей и всем, кто не согласен с такой жизнью. -Я думаю, да, если новое поколение придёт к власти, оно будет решать правила политической и социальной устройства страны Оз. Но в ближайшем будущем думать об этом бесполезно. — в его словах прозвучало мнение типичных старых либералов, потерявших надежду на перемены в жизни. -В ближайшем будущем мечтать будет бесполезно, если ты просто будешь говорить об этом и ничего не делать. — в тоне Михаэлы слышалось презрение к нытикам — лебиралам, которые ничего не делают, чтобы изменить ситуацию в стране. -Для меня человек — это существо, которое само не понимает, как жить, а остальных он и подавно не знает, как жить. Поэтому свобода выбора в своём хозяине важна для каждого человека, потому что именно он то, чего ты хочешь, в виде свободы. Я выбрал идеи либерализма, чтобы наслаждаться жизнью в своих желаниях. А почему ты решили проникнуться идеалам либерализма? — Карл говорил как старик, который устал от жизни, но высказывал это не с позиции нытика, а с позиции философа. -Ты ошибаешься, я не либерал и не консерватор, я анархистка. Вам нравится либеральные ценности, потому что они дают только те свободы, с которыми вы согласны жить, и закрывать глаза на те несвободы, которые вас не интересуют. Я предлагаю более радикальный способ борьбы с несвободой, при котором не будет консерватизма и либерализма, которые только каждутся свободными. — Михаэла говорила о своей позиции как единственно правильной позиции в отношении свободы. -Впервые в своей жизни я вижу женщину-анархистку, вы знаете, у меня было много друзей-анархистов, жаль, что они умерли так рано, я уверен, они бы вам понравились. — сказал Карл, в его прозвучало приятное воспоминание из прошлого. -Если ты дружил с анархистами, симпатизаровали ли ты их идеям и взглядам? — спросила Михаэла, в её тоне слышался интерес к его взглядами. -У нас было много общего, но наши взгляды расходились по вопросам политики и свободы. Но это не помешало нам поддерживать дружеские отношения. Кроме того, когда умер мой друг-анархист Феликс Литтер, я написал книгу «Три дня из жизни анархиста», в которой описал проблемы и преимущества анархизма, способы достижения целей анархизма и так далее. Многие персонажи имели реальные прототипы, которые я списал с моих друзей. — говорил Карл, по его голосу было ясно, как ему приятно говорить об этом и вспоминать своих друзей. -Вы были знакомы с Фелексом Леттером? — спросила Михаэла, по её тону было ясно, что она заинтересована в том, чтобы он рассказал о нём. -Да, я знал его. Фелекс был упрям как скала, которая решилась из-за мощного ветра. — сказал Карл с добрым воспоминаниями о Феликса, с его цитатой. -В конце концов, скала намного сильнее ветра как человек, который борется против рабства, потому что свобода гораздо ценнее, чем стабильная жизнь без свободы. — Михаэла процитировала одну из цитат Феликса Леттера. -Он часто говорил мне эту фразу, когда речь заходила о политике. — сказал Карл, в его тоне было опустошение, потому что он не ценил то, что у него было до смерти всех его друзей. -Он также часто говорил, когда возникал спор об анархизме. — сказала Михаэла, в её тоне слышалось восхищение этим человеком. -Михаэла, смотри, они сели на твои руки. — радостно сказал Карл. Михаэла отвернулась от Карла и посмотрела на свои руки, где птицы клевали зерно с её ладоней. Она улыбнулась. -И действительно. — сказала Михаэла с легкой усмешкой. -Что ты хочешь знать обо мне? — спросил Карл, в его тоне слышалось желание поговорить на новую тему. -Давайте поговорим о литературе, но не будем отвлекаться от темы. — сказала Михаэла, в её тоне слышалось желание услышать мнение писателя о литературе. -Хорошо, какой твой любимый писатель? — с любопытством спросил Карл. -Джеймс Вист и самая любимая книга его авторства — «Смерть, любовь и уважение». — Михаэла ответила молниеносно. -Ты тоже любишь этого автора? Мне нравится Джеймс Вист, но я бы не назвал бы его среди самых любимых авторов. Мне нравятся больше Мария Кеун, Оскар Асёи и Джо Каместа. — сказал Карл, в его тоне слышалось уважение к ним, потому что именно они и их творчество сформировали его как творца. -Если бы ты сказал моей матери, что тебе нравится эти писатели и их творчество, она бы тебя высмеяла. — сказала Михаэла, в её голосе были намеки на то, что она пережила это. -Это неудивительно, потому что старшее поколение часто говорит, что нужно читать только классику, и они воспринимают современные книги как бесполезный хлам, на которой потратили бумагу впустую, в то время как они прочитали не более одной книги современных авторов. Скажу вам больше, большинство писателей — классиков в то время, когда они писали свои книги, воспринимались как бездарей, которые люди читают только из-за своей лени, чтобы не искать более достойной книги. — Карл говорил с абсолютной неприязнью к высокомерию своего поколения, которое думает, что они научились всему в своей жизни, потому что прожили больше, чем молодое поколение. -Либо их запрещяли печатать из-за их неугодных мысли для власти. — Михаэла напомнила ему, об таких случаях. -Да, и это было, но сейчас таких случаев предостаточно. — сказал Карл, в его тоне был намек на то, что с ним тоже это было. -Карл, ты писатель, сталкивался ли ты с цензурой? Какие из ваших работ были полностью запрещены? Или какие моменты, главы или даже персонажи были вырезаны из ваших книг? — спрашивала Михаэла, с интересом желая услашать мнение писателя о цензуре. -У меня были такие проблемы в раннем творчестве, но сейчас их нет из-за того, что при написании любой книги я консультируюсь с цензорами. — по тону Карла было ясно, что его настроение испортилось, потому что он чувствовал себя бессильным в противостоянии цензуры. -Значит, любой из ваших книг, романов или рассказов были написаны под жестким руководством цензоров? — спросила Михаэла, в её тоне слышался интерес к правде, о которой он обычно не говорил. -Я не хочу тебе об этом говорить. — сварливо сказал Карл, в его тоне слышался стыд. -Почему ты не хочешь рассказать мне об этом? — непонимающе спросила Михаэла, потому что до этого у них была такая приятная беседа. -Это личное, и мне стыдно за это. — проворчал Карл. Было очевидно, что он в растерянности. -Тогда, если ты мне об этом не расскажешь, я скажу Элизабет, что ты кормишь птиц, хорошо? — пригрозила Михаэла, при помощи его слабого место. -Что ж, я скажу тебе правду, но взамен ты ничего не расскажешь Элизабет об этом, хорошо? — потребовал Карл. -Я думаю, что эти условия приемлемы для нас обоих. — сказала Михаэла с улыбкой. -Когда я начал строить карьеру писателя, мои работы не публиковались. Я принял к сведению все претензии цензоров для моих будущих работ. А когда я начал зарабатывать много денег на своих книгах, я начал контролировать с цензорами, чтобы каждая книга была была опубликована. — Карл говорил со стыдом, потому что он сам выступал против любой цензуры в своей творчестве. -И чего ты в этой стыдишься? — спросила Михаэла так, словно для неё это был сущий пустяк. -Ты не поймёшь моей жизненной драмы. Я всю жизнь выступал против цензуры и считал её бесполезной для общества, потому что она скрывала правду. Вот поэтому я не хотел говорить об этом, потому что, я предал свои идеалы. — Карл говорил очень печальным голосом, было такое ощущение, что он вот-вот заплачет. -Пожалуйста, скажи мне, какие ваши книги вам нравятся? Которые ты не считаешь вторичными ширпотребам? — с любопытством спросила Михаэла, узнать его мнение о собственных книгах. -О чём ты говоришь? — спросил Карл, не поняв её слова. -В одной из газете было опубликовано ваше мнение о вторичных авторах: «Если автор копирует достоинства и идеи другого автора, то это не автор, а паразит, и если автор позволяет редактировать книгу, то это означает, что он или она были недостаточно хороши в том, чтобы додумать или дописать работу правильно». Что касается второго заявления, можешь ли ты что-нибудь сказать после того, как признали, что ваша работа контролировалась цензурой во время написание книг? — Михаэла разговаривала с ним так, словно, казалось, хотела не высмеять его, а узнать его мнение о своих поступках и как он будет жить с ними дальше. -Сказать тебе честно? Все свои работы, которые я написал, я считаю второсортным мусором, которые сильно переоценили в обществе. Даже книгу «Три дня из жизни анархиста», которую я написал в память о своем друге, я думаю, было бы лучше не писать эту книгу, чем так сильно позорить его память. — в словах Карла было излияние души, совести и всех его мыслей, которые он раньше не высказывал. -Так вот почему ты перестал писать книги? — спросила Михаэла, как будто догадалась, что заставило его перестать писать его. -Ты думаешь, это заставило меня перестать писать книги? Нет, не это, а кое что другое. — сказал Карл, намекая, кто мог разрушить его, с моральной точки зрения. -Элизабет? — догадливо спросила Михаэла. -Да, это именно та женщина. В этой женщине нет ничего святого, что приписывают женщине и тем более матери. Она держит своего младшего сына Владислава рядом с собой, как собаку на поводке, потому что она боится, что если он будет разговаривать с разными людьми, то убежит от неё, потому что она не даёт ему свободы. — Карл словно говорил не о своей жене, а о чудовище, которое поработило человека, и этот человек проникся своим рабовладельцем под предлогом «любви матери и сына». -Как ты думаешь, Владислав быстро умрет после смерти своей матери? — спросила Михаэла с ожиданием в голосе. -Я думаю, да, поскольку он раб своей матери, он не может жить без неё, в отличие от своего старшего брата Маркаса. — сказал Карл, в его тоне слышалось смирение по поводу судьбы этой странной семьи. -Ты пробовал поговорить об этом с Маркасом? — спросила Михаэла, желая узнать, что Маркас думает по этому поводу. -Да, я не раз говорил с ним об этом, и он полностью согласен со мной. Более того, он сказал мне, что после смерти своей матери и брата он не вернётся в этот город и попытаться начать новую жизнь без воспоминаний о них. — Карл отзывался о Маркасе с уважением. -Интересно, как можно довести человека до такого состояния, что после смерти он не захочет тебя вспомнить? — спросила Михаэла с сочувствием. -Иногда он говорит, что это принесло ему больше пользы, чем вреда. Он не завидовал своему брату и поэтому хотел добиться всего самостоятельно, так как не хотел жить с матерью. — сказал Карл с восхищением. -Правильные мысли свободного человека. — сказала Михаэла, с уважением относится к его жизненной позиции. -Насчёт правильных мыслей для свободного человека, ты правильно сказала, он всегда стремился к свободе. — сказал Карл, в его тоне слышалось согласие с её словами. -Карл, у меня к тебе вопрос: ты или Маркас пытались освободить Владислава от материнского рабства? — спросила Михаэла с сочувствием к Владиславу. -Да, я с Маркасом пытались помочь ему эмансипации от матери. Но все было напрасно, мы поняли, то есть я понял, и Маркас ещё раз убедился, что Владислав нашёл в такой жизни для себя личные привилегии. — Карл говорил таким тоном, что было слышно, как он сдерживается от тошноты. -Я впервые слышу, что раб обрел привилегии своего существования. Это что, шутка? И какими привилегиями он обладает? — спрашивала Михаэла с некоторой долей насмешки. -Он полностью лишен ответственности, потому что Элизабет решает за него, получает самое лучшее лечение и ест самую вкусную еду. Из-за этого, ему наплевать на все остальное. — сказал Карл с отвращение к такому образу жизни. -Понятно, почему он не хочет свободы, потому что его кормили как свинью. — сказала Михаэла с нескрываемой предвзятостью. -Рабы, которых хорошо кормят их хозяина, не захотят свободы для себя. — Карл согласился с ней, при помощи цитаты Фелекса Леттера. — И да, это главное отличие тебя от Владислава. — сказал Карл для оказание поддержки её в будущей жизни. -Что? — с непониманием спросила Михаэла. -На мой взгляд, ты можешь обменять материальные ценности в обмен на достижение свободы, а такие люди, как Владислав, готовы обменять свободу в обмен на материальные ценности. — Карл спокойно описывал свой взгляд на характер Михаэлы. -Почему ты так думаешь обо мне? — Михаэла с интересом спросила, как он видит её. -Твое сравнение Владислава со свиньей, которая променяла свободу на вкусную еду, навело меня на мысль, что тебя интересует не материальные ценности, а только свобода, но если я ошибаюсь, то приношу свои извинения. — Карл говорил с ней с как человек, который знает, что ценить в своей жизни. -Тебе не за что извиняться, потому что ты абсолютно прав, я действительно готова обменять материальное благополучие на свободу. — сказала Михаэла с ослепительной улыбкой. -Ты знаешь, когда мы все это время говорим об определеные темы, мы отвлекаемся и говорим о жизни, так что давай поговорим о нашей жизни, потому что это определённо получается лучше, чем разговоры о политике и литературе. — добрым голосом предложил Карл. -Знаешь, ты прав, нам действительно плохо получается говорить на определенные темы, чтобы не заговорить о своей жизни. — застенчино сказала Михаэла, слегка подкалывая себя и его. -Это неудивительно, потому что тебя и меня уже давно преследуют наши внутренние демоны. Поэтому, на мой взгляд, мы отвлекаемся на другие темы, потому что те, о которых мы говорим, втайне нам не интересны, в отличие от нашей жизни. — сказал Карл с намеком, что ему интересно поговорить о своей и её жизни. -Хорошо, кто же первым расскажет о своей жизни? Ты или я? — спросила Михаэла, желая услашать больше информации о его жизни. -Давай ты будешь первой, за все это время я много рассказал о себе, так что, думаю, тебе пора рассказать что — нибудь о себе. Ты для меня как открытая книга, которую я ещё не читал, но я думаю, что эта книга написана гораздо интереснее, чем я сам. — Карл говорил о ней как о тайне для себя, которая должна быть полностью раскрыта. -Ты действительно думаешь, что пятнадцатилетняя девушка может быть намного интереснее шестидесятичетырехлетнего писателя? Это не шутка? Ты как-то преувеличиваешь меня. — Михаэла говорила с непониманием того, что её жизнь может представлять для него интерес. -Я думаю, ты можешь быть для меня интересной, потому тебе нравится читать книги Джеймса Виста, а не каких — либо других авторов, которые пишут о несчастной любви. — сказал Карл, намекая, что обычные девушки её возраста такими книгами не интересуются. -Что ж, если ты так много хочешь знать о моей жизни, тогда я тебе расскажу — сказала Михаэла, сделала глубокий вздох и закрыла глаза, а затем выдохнула, открыла глаза и начала говорить. — До моего рождения у моих родителей уже было трое сыновей — Бруно, Карлито и Леонард, каждому из которых сейчас больше или меньше тридцати лет. Мои родители не ждали меня, они хотели насладиться спокойной жизнью в старости. Но, к их сожелению, я родилась, если до этого их дети были спойными и послушными, то я родилась шумной и воинственной девушкой. Я была настолько ужасное в отношении их жизненных правил, что они не говорили обо мне и не приглашали меня на их вечеринки. Я не протестовала против этого, потому что сама не хотела там находиться, но, несмотря на все это, я получила хорошее домашнее образование. Однажды прислуга сказала мне, что я анархистка. Я была увлеклась этим словом и заинтересовалась тем, что значит анархизм? Я начала читать об анархизме и прониклась его идеями, что ещё больше увеличело пропасть между мной и моими родителями, потому что они ненавидят анархизм. И не так давно они выдали меня замуж за Владислава Знанствен-Мосностона, чтобы наслаждаться спокойной жизнью, потому что поняли, что не могут контролировать меня. — Михаэла говорила со спокойной печатью, как будто была уверена, что все переживёт. -И ты хочешь сказать мне, что после всего этого у тебя неинтересная жизнь? Твоя жизнь сравнима с жизнью целых женских персонажей из великих книг. — Карл саркастически усмехнулся. -Правда? Просто я никогда не думала о своей жизни с такой точки зрения. — удивлённо спросила Михаэла. -А с какой точки зрения ты смотрела на свою жизнь? — с интересом спросил Карл. -Я смотрела на свою жизнь как животное, запертое в клетке, которое хочет свободы для себя, чтобы наслаждаться запахом свободы в дикой природе. — Михаэла разговаривала о своей жизни так, как будто смирилась с мнение родителей о себе, но описала это в поэтитеской форме. -Ты даже не знаешь, сколько женщин, похожих на тебя, я встретил в своей жизни? И да, я всегда восхищался такими женщинами. — Карл говорил как заботливый отец. -Скажите мне, какой была Элизабет для тебя до того, как ты понял, каким монстрам она была? — спросила Михаэла, по её тону было слышно, с каким интересом она к нему относится. -Она была спокойной, веселой и с долей детской непосредственностью. Но я не понял, что это была маска, за которой скрывается эгоизм, высокомерие, гордыня и злоба. — Карл говорил как человек, который прозрел. В этот момент, они услышали голос Элизабет. -Карл, Михаэла, куда вы делись? — спросила Элизабет. Карл быстро прогнал птиц, которые клевали зерно у него из рук, и встал со скамейки. Михаэла от страха бросила зерно на землю. -Что мы собираемся ей сказать? — спросила Михаэла шёпотом, в её тоне слышался страх. -Мы скажем ей, что говорили о пустяках, вот и всё. — уверенно сказал Карл, потому он знал, как разговаривать с Элизабет. -Карл, ты снова кормишь птиц? — злобно спросила Элизабет. -Нет, дорогая, я не кормлю птиц. — крикнула Элизабет. -Мы должны уйти отсюда, чтобы она не заметила зерна. — прошептала Михаэла со страхом за Карла. Они начали идти на голос Элизабет, чтобы она не искала их. Они приближались к ней, пока не увидели её. -Где вы были? — спросила Элизабет, разозлившись на них. -Мы разговаривали и увлеклись, как оказалось я очень интересный собеседник для Карла, а он для меня. — оправдывадась Михаэла, по её тону было слышно, что она хорошо провела с ним время. -Я очень рада, что вы хорошо провели время вместе, но почему ты нам ничего не рассказала, Михаэла? Уже почти все гости разъехались. — гневно прокричала Элизабет, на грани истерика. -Извините, но я хотела пригласить Карла потанцевать со мной. — Михаэла сказала это от стыда. -Правда? На самом деле? — спросила Элизабет так, словно это было дико. -Да, Михаэла пыталась уговорить меня потанцевать с ней, и я согласился. Элизабет, ты разрешишь меня сделать это? — Карл говорил как маленький ребенок, который хочет погулять с друзьями. -Я позволю тебя потанцевать с Михаэлой, но как насчёт твоих больных коленей. — сказала Элизабет с безпокойством. -Утром я принял лекарство, и к тому же я большую часть дня не ходил пешком, так что мои колени не ноют. — сказал Карл с добрым голосом, чтобы Элизабет не беспокоилась о нем. -Хорошо, я даю свое согласие на то, чтобы ты потанцевал с Михаэлой. Но я не думаю, что Владислав даст на это свое согласие. — Элизабет говорила так, словно была удивлена выбором Михаэлы. -Так, давайте спросим Владислав лично, согласился ли он на то, чтобы я провела один танец с его отчимом. — Михаэла сказала с долей иронии, потому что на то, что согласилась Элизабет, согласен и Владислав. В этот момент Карл, по мере своих возможностей, не смеялся над тем фактом, что после того, как Элизабет разрешила им потанцевать, их должно интересовать мнение Владислава Знанствен-Мосностона. Элизабет была удивлена, что кто-то поинтересовался мнение её младшего сына Владислава после того, как они получили её разрешение. С другой стороны, Элизабет понимала, что сама виновата в том, что так сформировала свое предложение. -Что ж, разумное предложение, тогда давайте пойдём к Владиславу. — сказала Элизабет, повернулась и пошла. Карл и Михаэла пошли за ней. Они пришли на место, где проводилась свадьба, недалеко от дома. Когда Владислав увидел их, он подошёл к ним. -Михаэла, где ты была? Твои родители уже уехали. — спросил Владислав с беспокойством за неё. -Просто меня, Владислав, я просто хотела пригласить Карла на танец, если ты, конечно, не возражаешь? — спросила Михаэла с притворным чувством вины. -Тогда почему ты не сказала мне об этом, чтобы я не беспокоился о тебе? — спросил Владислав, по его тону было слышно, что он не желает ей зла. -Я думаю, ты мне не позволишь это. — сказала Михаэла с притворным слезами. -Почему ты так подумала? Я бы позвонил тебе сделать это, но давай в следующий раз, ты будешь говорить мне, чтобы я не волновался о тебе. Хорошо? — Владислав говорил с желанием завоевать доверие Михаэлы. -Хорошо, Владислав. — согласилась Михаэла. -Ладно, иди потанцуй с Карлом. — сказал Владислав и смущенно улыбнулся из-за того, что он подумал Михаэла стороница его. -Спасибо тебе. — сказала Михаэла, только глухой мог не слушать её пренебжительное отношение к нему. Михаэла и Карл подошли поближе к играющим музыкантам, чтобы потанцевать под музыку и чтобы никто не услышал их разговора. В своём головокружительном танце, несмотря на то, что они были очень разного возраста, они выглядели естественно. -Знаешь, что нас сближает? — спросил Владислав спокойным тоном, в котором чувствовалась свободы. -Я не знаю, что именно? - с любопытством спросила Михаэла, хотя могла догадаться, что он скажет. -Я потерял свободу, когда женился на людоедке, а ты не была свободной от рождения. Я думал, что сойду с ума от людоедке, которая пожирает мою свободную душу. Но теперь, когда я узнал тебя получше, я понимаю, что не сойду с ума, если объединюсь с тобой в борьбе против рабовладения Элизабет. Согласена ли ты объединиться со мной в борьбе за мою и твою свободу? - Карл говорил как человек, который нашёл такого же человека, стремящегося к свободе. -Я думаю, что этот союз принесёт пользу мне и тебе, поэтому я согласна. - сказала Михаэла и по-детски рассмеялась. В это время, когда они танцевали, на них смотрели Элизабет и её младший сын Владислав, которые не заметили искры платонической любви между Карлом и Михаэлой.