***
Вылазка в город вызывает у неофитов восторг. Почти что щенячий. Словно не на патрулирование вышли, а в парк аттракционов. Для молодых и неопытных, впрочем, это одно и тоже. Для всех, кроме Воришки. Неопытной ее не назовешь. Да и по возрасту девчонка явно старше: Эрик сузил диапазон до двадцати-двадцати двух. Хоть и внешне по ней и не скажешь: меньше всех по росту, стройнее. Одно лишь лицо выдает в ней серьезность и волнение. А волноваться Воришке есть о чем. Помнит она и слова Лидера про разорванные ноги. От того держится Командира ближе всех. Почти вплотную бежит. Только вот не знает девчонка, что патруль будет атакован неизвестными лицами. Атакован весьма профессионально, так как после череды выстрелов она теряет мужчину из виду. Оглядывается панически и хватается рукой за черный браслет на ноге. Дышит часто-часто и явно не знает что делать. Эрик за ней наблюдает из своего прикрытия. Смотреть за девчонкой в зоне боевых действий — занятие приятное. Особенно зная, что действия эти сфабрикованы и конечны. Последним и занимается его команда и он лично. Натягивает маску и прямиком к Воришке. Схватывает со спины. Ненадолго правда. Ускользает девчонка. Только против троих особо не выстоишь. Она это понимает. Рычит от злобы и страха. Эрик страх по глазам читает. Понимает, что именно этот самый страх девчонке мешает мыслить здраво. Не узнает она ни его, ни Зика с Шоной. Правда из всех троих именно его выбирает фигурой наиболее опасной и первоочередной к устранению. Мужчина чувствует, что что-то не так слишком поздно. Тогда, когда в голове мелькает мысль, что Воришка ни за что бы так близко к себе не подпустила. А тут вон, сама навстречу, почти с объятиями. Правда не объятия это вовсе, а та самая колдовская штука, от которой не то что дыхание перехватывает, но и такая боль появляется, что Эрик не выдерживает. Ругается громко. Матом. Поздно правда. Боль уже сползает по всему позвоночнику. По нему же и поднимается — прямо в голову. Последнюю отключает почти милосердно. И то с подачи обескураженного бледного лица. Трогает девчонка где-то под шеей. Только непонятно — добить хочет или достать из коматозного состояния. Эрик останавливается на первом. Иначе объяснить потерю собственного сознания не может. Не может объяснить и того, каким образом оказался в сборном пункте отряда. И почему рядом не команда, а Воришка. — Они за Маком пошли, — поясняет девушка. Смотрит обиженно из-под ненавистных ему ресниц. Шмыгает носом. — Какого хрена? — Эрик пытается встать, но с запозданием понимает — не может. Прикован к постели как инвалид.— Эй, Тупица, я тебя спрашиваю. От злобы не шипит, не мечется. Говорит холодным мертвым голосом. Такой голос пугает похуже взрывного недовольства. Только вот девчонка мнётся не от страха. От задумчивости скорее. Бегает взглядом по его ботинкам и говорит будто бы им же: — Вот и мне интересно, какого хрена, — не вопрос вроде, но интонация непонятная. Словно поняла ответ, но не в ту сторону. Эрик то точно знает, что девчонка себе надумала. Потому ещё раз подтверждает великие умственные способности. А точнее — их отсутствие. — А как мы тебя к эрудитам отведем, если ты вылетишь? С неустойчивой нефракционной психикой? — мужчина делает ещё одну попытку приподняться, но тут же терпит поражение. Поражение терпит и Воришка. Открыла рот от озарения и смотрит полу-благодарно. Понимает, что внештатная ситуация для неё была разыграна. Чтобы не выгнали, чтобы план сработал. Улыбается робко. Стеснительно. От такой извиняющейся улыбки у Лидера сводит где-то под лопатками. Неудобно сводит и будто бы навязчиво. Совсем плохо становится, когда Воришка неуверенно тянет руки. Тонкие пальцы касаются шеи и ведут куда-то за уши. Там же и нажимают. Перемещаются затем вниз, на грудь. Ищут пару точек и так же болезненно мнут. — Легче? Эрик неопределенно пожимает плечами. Боль ещё не отпустила, но теперь он в состоянии приподняться. А девчонка наклонила голову вбок и чуть придвинулась. Проверяет будто бы. Смотрит всё так же на его ботинки и хмурит брови. — Ноги как? — теперь взглянула прямо в глаза. Мужчина, правда, ответить ничего не успевает, потому как девчонка недовольно цокает и вытягивает вперед ладошку. — Руку. Эрик дает на удивление покорно. Откуда девчонка узнала, что он ног до сих пор не чувствует, непонятно. Но ощущение это не из приятных и требующее немедленного вмешательства. Пусть и столь интимного. Интимным это кажется потому, что так Эрика никто не трогал. Да вообще за руку никто никогда не трогал. А тут ласково ведут мягкие пальцы, разминают застывшие мышцы. Ему и не больно совсем, как Воришка думает. Уточняет каждый раз перед тем как нажать. Смотрит вопрошающе. Злится, когда Лидер кратко мотает головой. — Терпи, — предупреждает девчонка и задерживает дыхание. Лидер лишь прикрывает глаза, чтобы не вырвалось поучительное замечание под руку лечащей. Только вот в следующую секунду кое-что оскорбительное изо рта всё же вырывается. Больно до одури. И ровно так же хочется придушить довольную девчонку. — Так надо, — тянет она, а сама улыбается широко-широко. Эрик же отвечает не сразу. А что сказать после такого врачевания, если она сама и загнала его в такое состояние? Тут не сказать, тут вдолбить чем-то более доходчивым надо. Воришка тихую злобу в его глазах замечает. От чего-то кладет свою ладошку на край дивана. Царапает коготками обивку. Мужчина от этого звука кривится, но высказаться не успевает. — Я научу, — руку всё же убирает. Смотрит выжидающе, прикусывает нижнюю губу. Её же облизывает перед тем как вставить своё условие: — Только урок за урок.***
Она оглядывается неуверенно, но совсем не боязливо. Эрик это подмечает по пораженному лицу. Списывает на удивление. Девчонка, видимо, не ожидала увидеть такого большого пространства. Личного пространства. Огромное помещение, разграниченное невидимыми вымышленными перегородками, для неё в новинку. Вон как тянет руку к рабочему столу. Трогать не рискует, ведет так, сверху. Затем смотрит на кровать. Хмурится. Почему — Эрик понять не может. Ведь не придраться, эталон почти. Удобство и комфорт. А она хмурится и качает головой. Бросает завистливое: — Расточительство. И шмыгает носом. Эрик тихо хмыкает. Видит, как старательно она обходит зону отдыха стороной. Выпрямляется по струнке и заводит руки за спину. — Прилечь не предлагаю, — обрывает надежду Лидер. Воришка же едва меняется в выражении. Только вот Эрик замечает, как дрогнули острые колени. Он то помнит, что казарма не туристический лагерь. И что он всеми силами из этих бараков выбраться старался. И не для того, чтобы всем подряд разрешать даже заходить к себе на территорию. А ей разрешил. Пусть этим и довольствуется. — Начнем? — мужчина снимает куртку и вешает на вешалку. Этот жест Воришка тоже сопровождает презрительным расточительным взглядом и скидывает собственную. Ногой отшвыривает к входной двери. Затем подходит к Лидеру и задирает голову. Вглядывается в его лицо. Осматривает и тело. После — молча заходит за спину и тащит обеденный стул. Громко тащит, со скрипом почти. Но Эрик не реагирует. Знает, что Воришка таким образом испытывает его нервы, отсрочку просит или реабилитацию. Думает, наверное, что её общества он не выдержит и махнет рукой. Только вот Командир выдерживает. С силой и недовольством провожает шаркающие стальные ножки, но не говорит ни слова. Девчонка же стул ставит прямо за ним. Поднимается на него же. Заглядывает в непонимающе глаза мужчины и одним движение поворачивает голову. — Прямо смотри, — дышит она в его макушку. На макушку опускаются и ее пальцы. Будто погладить хотят. Только сейчас движения её совсем не ласковые, прямые и точные. — Вот тут, — тыкает пальцем на голове и за ухом. Вжимает до первого мужского шиканья. — Это с Элиотом сделала. Потеря в пространстве. Эрик не двигается. Слушает. Учится впервые у кого-то младше него. И по возрасту и по рангу. Но, к собственному удивлению, не испытывает ни малейшего раздражения. Опыт в этом деле у девчонки куда больше, чем у него. У него тот и вовсе нулевой. — А вот тут, — пальцы кочуют на широкую шею. Вжимают в сонную артерию и чуть левее. — Жать надо вместе и быстро, чтобы задохнулся. Эрик кратко кивает. Принимает указания на собственном теле охотно. В основном — на лице и руках. Объясняет Воришка слажено, без запинки. Сразу же поясняет, как снять эффект. По несколько раз повторяет, потому как Эрику сосредоточиться оказывается невероятно сложно. То голос девчонки не такой строгий, то вид совершенно не учительский, то руки слишком мягкие и нежные. Не для борьбы всё это. И уж тем более не для войны, которую Воришка ведет в полном одиночестве. А для чего другого, о чем Эрик старается не думать. Сосредотачивается на указаниях. Кивает. — Попробуй тогда, — она указывает на себя и одобрительно улыбается. Подбадривает ошибочно воспринятую неуверенность, которая у Эрика отпечаталась на лице от ненужных мыслей. Потому подходит к ней не сразу. Рассматривает теперь Воришку с иного ракурса. Прикидывает. Тонкую шею ему свернуть легче легкого. Причем одной рукой. Сжать да и выбросить. Только вот касается он ее осторожно. Ищет те самые точки. Девчонка совсем не кстати лыбится. Будто бы не способен мужчина на такое обучение. Что это не книжки глупые читать. От того взвинчивается Эрик довольно быстро. Поражение наносит точно и с особым пристрастием. Падает девчонка прямо под ноги. Сипит. За шею хватается. Взглядом указывает на грудь. Эрик находится не сразу. А когда садится рядом, то и вовсе теряется. Одно дело найти нужное у мужика — там все понятно и не прикрыто ни чем. А тут жать приходится почти постельным способом. — А я думала, что не такой уж ты и умный, — она дышит тяжело. Не замечает от того руки, что не сдвинулась ни на дюйм. Или делает вид, что не замечает, потому как под этой самой рукой чувствуется неспокойное сердце. — Взаимно, Тупица, — Эрик всё же выпрямляется и встает. Оглядывает распластавшееся на полу женское тело. Волосы так же раскиданы. Кое-где даже осыпаться успели. Девчонка же смотрит на часы и вскакивает. Подбирает куртку и бормочет что-то себе под нос. Эрик слышит имя доктора и от чего-то кривится. Правда Воришка этого уже не видит — мужчина давно скрылся в прохладе небольшого холодильника. И не то, чтобы ему есть хочется. Просто смотреть в живые и непонятные ему глаза не хочется больше. Не хочется, а приходится. — Командир, — голос до того звонкий, что он оборачивается по привычке. Непривычный объект требует особого внимания. Объект этот, правда, с ноги на ногу переминается, не уходит, хоть и опаздывает. — Завтра? Эрик кивает. Перед тем, как дверь окончательно закрылась, слышит тихий писк. И пританцовывающие шаги в коридоре.