«Удалось установить статистику, по данным которой выяснилось, что из ста процентов армии, на сегодняшний день, составляет: сорок процентов погибших, двадцать процентов пропавших без вести, включая членов генерального штаба: Полковник Отто, командир Флуффи, капитан Оффикос — тела должностных лиц так и не были найдены. Главное здание также подверглось сожжению, экспертиза в течении недели так и не смогла выяснить конкретную причину возгорания. Первая версия гласит о намеренной зачистке следов, что маловероятно, вторая же, более возможная, в связи с использованием огнестрельного боеприпаса дальнего действия. Удалось обнаружить около пятидесяти осколочных фрагментов чугуна, умеренное количество нашлось именно в остатках штаба. Артиллерийская пушка была в неисправности и недоработана вовсе, что привело к удвоению ущерба…»
Правая лапа водителя слегла с управления и уже собралась потянуться к проигрывателю, чтобы, как можно скорее, переключить новостной репортаж. — Нет… — Азулин чуть выдвинул в сторону свой левый обрубок, не давая отцу совершить последующих действий. — К-как скажешь… — Вислоухий нервно сглотнул при виде ампутированной руки своего сына, но всё ещё спокойно продолжал водить автомобиль.«Оставшиеся сорок процентов пострадавших были госпитализированы в крайне тяжёлом состоянии, семнадцать процентов пребывают в реабилитации, к сожалению, выдерживают не все. Судьбы оставшихся в живых теперь на плечах персонала городских клиник. Далее: Лейтенант Азу…»
Медведь резко вздрогнул и молниеносно поднёс правую руку к выключателю, пристально сверля своим взглядом это злополучное радио, будто бы ожидал, что оно, по неизвестным на то причинам, может заново воспроизвестись. — Сын, что не так? — Странное поведение Азулина насторожило отца, ведь буквально минуту назад он сам попросил оставить магнитолу нетронутой. — Н-нет, всё в порядке, пап, просто туда села муха, и я решил её прихлопнуть, пока она не насрала тебе на панель… — Его голос прозвучал беспокойно, но свести подозрения всё же получилось. Обладатель плохо выбритой щетины на морде, скептически изогнув бровь, кинул взгляд на то место, где, якобы, сидело это насекомое. — И где муха? — Не заметив следов, заинтересовался медведь. Азулин быстро забегал взглядом по сторонам, оставив руку в положении сжатого кулака. Высунув палец, лейтенант нажал на кнопку стеклоподъёмника, чтобы поскорее открыть окно. Сымитировав нужные движения, голубоглазый резко замахнулся лапой, демонстративно выбрасывая придуманную муху. — Теперь её нет. Стоило подметить, за всё время, что им довелось преодолеть, Помпон не выдал ни единого намёка о себе. Нет, он вовсе не пытался вести себя скромно, просто случай с Пелудито потряс его… Так же, как и в тот злополучный день, когда врачи усердно пытались спасти жизнь Азулину. Стресс вогнал его во временный транс, после чего капрал и вовсе заснул под окружающие звуки. Но внезапный резкий шум ветра из-за спущенного стекла нарушил чуткий сон веснушчатого. Помпон подпрыгнул, мгновенно пробудившись. Сперва он не понял где он и куда его везут, однако, заметив в своих лапах сжатую накидку, пропахшую стиральным порошком и кондиционером, в голове всё встало на свои места — его подбрасывают домой… Хотя… Это сложно назвать обычным домом: за столько лет службы военный лагерь стал ему, практически родным. Остаток пути капрал всё также вёл себя неподвижно, прислонившись щекой к холодному стеклу и смотря грустными глазами куда-то вдаль. Сидящие спереди и не подумали, что смогли разбудить его: — Азулин, что тебя тревожит? Почему ты ничего мне не рассказываешь? — Догадавшись о намеренном выключении радио, медведь снова показался каким-то нервным. — У тебя проблемы? Сын, расскажи мне, я же твой отец, я всегда выслушаю тебя… — Папа, хватит! — Голубошёрстный издал глухой рык. — Ничего страшного не произошло, просто я не желаю слышать что-то о себе! Помпон навострил уши. Звонкий и противный скрежет заставил его поморщиться, похоже, внутренняя часть двери машины пострадала от когтей лейтенанта. — Почему? — Всё не унимался старший, повернув руль направо. — Меня только выписали, а уже кто-то желает до меня доебаться… — Глаз Азулина задёргался, смотря только вперёд. Осталось совсем немного. Скоро все будут дома… — А если это что-то важное, Азулин? Ты не подумал об этом? — Подумал… Ещё как подумал, а именно о том, что они сами во всём разберутся, я не следователь и не сыщик, а лейтенант… Я тогда армию возглавлял, и то, что случилось — не моя вина! Находившийся на заднем сидении всё это время подслушивал их. Его дело, в данный момент, просто молчать… Лишний звук и писк — командир не оставит капрала так просто без особых проблем. Помпон знал прекрасно, что слова лейтенанта не имели никакого веса. Всё, что он говорил — сплошная и грязная ложь…***
— Гримальдо! — Властный голос Азулина подозвал поближе одного из солдат. — Да, сеньор? — Высокий и массивный бледно-жёлтый медведь с серьёзным шрамом на левой щеке подошёл к лейтенанту. — Внутри этого штаба находится склад. Твоё дело разжечь всё, что там есть… — Белая маска при лунном свете выглядела по истине жуткой, командир не обернулся полностью и лишь показал рекруту чёрную впадину, вместо своего аквамаринового ока. — Нужно замести все следы. Я доверяю вам это дело… — Будет выполнено! — Гримальдо отдал честь, и в спешке удалился, позвав за собой ещё пару солдат.Полнолуние, яркий свет ночи… Слабый порыв ветра развевал тёмную накидку Азулина. Его взгляд смотрел куда-то вдаль, наслаждаясь звуками сгорающего в пепел деревянного здания. Языки пламени отражались в глазах Помпона, как прожектора, заставляя их блестеть… Капрал наблюдал за тем, как штаб постепенно рушится прямо перед ним, разваливается обугленными досками, испуская частицы маленьких искорок. Боль и сожаление о содеянном сжирало веснушчатого изнутри. Былое прошлое, ностальгия, больные воспоминания… Огонь унёс всё до единого, дав надежду на новое будущее…
***
Большинство жителей этого села находилось в трауре, провожая в последний путь своих близких, отдавших жизни на безжалостной битве… Катафалки, скромные гробы, вой, рыдания и плач… Так выглядела настоящая боль. Самым страшным оставалось то, что многие медведи были в неведении о своих родственниках и друзьях, чьих тел так и не нашли, или лежащих в городских клиниках, не оповестив никого из родных. Отец Азулина проехал незаметно, словно тихая мышь, не мешая церемонии чьих-то похорон. Судя по количеству присутствующих, тот погибший солдат являлся кем-то значимым в их жизни. Одинокий двухэтажный дом был отдалён от остальных. Он был самым крайним и располагался ближе к лесной чаще… Удивительным оказалось то, что это одна из нетронутых огнём территорий волшебного леса. Аромат вкусной черники и запах красивых нектарных цветов чувствовался с далёкого расстояния, едва перебивая пепельный смрад. Яркая зелёная трава, небольшой палисадник, рассаженный совсем малым количеством чёрных божественных ягод — не каждый огородник-садовод мог похвастаться таким имением… Отец двух детей, оставшихся без матери ещё с малолетства продолжал её дело, бережно обращаясь к каждому растению и тщательно удобряя каждый редкий куст. — Вот мы и дома… — Сказал старший медведь с лёгкой улыбкой на лице и опечаленным взглядом, вылез из старенькой машины, надевая свою шляпу обратно на голову. Азулин выбрался наружу, оглядываясь вокруг своих до боли родных и приятных ему мест. Лейтенанту казалось, что его не было здесь десятками лет. Помпон, выйдя самым последним, подошёл к командиру: — Спасибо вам, что довезли, я должен идти — не хочу как-то мешать своим присутствием. — Капрал одарил обоих благодарной ухмылкой, козырнул правой лапой и уже собрался удаляться, так и норовя вернуться в своё пристанище — в свой родной военный лагерь, где его больше никто не ждал… — Помпон, ты куда это собрался? — Поведение подчинённого несколько озадачило Азулина. Причиной подобного вопроса на сея очевидный ответ было тем, что он прожил в этом селе городского типа всю свою жизнь, лишь изредка покидая его пределы в случае необходимости выехать в город, но при этом ни разу не встречая Помпона здесь… Лейтенант знал каждого жильца, каждого дворового ребёнка, дружба с которыми часто не удавалась, а то и оканчивалась провальным исходом в силу его тяжёлого характера. Он клянётся самому себе, что никогда в жизни не видел капрала, беззаботно блуждающего по сельским тротуарам, как остальные. Только тогда, когда Азулин достиг совершеннолетия, парень попадался ему на глаза всякий раз, когда из военного лагеря кто-то отправлял повестку на службу… И однажды, письма для обоих братьев с призывами в армию оказались у него в лапе… Лично вручённые веснушчатым ефрейтором… И куда же он пойдёт теперь? Его дом явно не здесь, а гораздо дальше, чем думал Азулин. — Обратно в «Сердце», лейтенант, больше мне и некуда идти. — Помпон пожал плечами, отведя взгляд. Медведь сделал изумлённое лицо, взглянул на своего отца, словно дожидаясь какого-то одобрения, но тот молчал, наоборот, уступая своему сыну предпочитаемый выбор. — Знаешь что? Давай-ка, останься здесь на пару дней. — Заявление Азулина застало Помпона врасплох, это оказалось неожиданностью. — Ситуация ещё не слишком улеглась, возвращаться туда, где нас могут искать, поскольку наших тел не нашли — моральное самоубийство. Они явно поняли, что мы остались в живых… — Чудно. — Рядом стоящий медведь хлопнул руками, сомкнув их вместе. — Проходите, мальчики, я поставлю чайник. Что-то странное случилось прямо сейчас. Отец солдата в одночасье просиял. Лучезарная и широкая улыбка, приветливый и радостный взгляд — его просто не узнать! Что с ним произошло? Не придав особого значения этой реакции, командир вместе с подчинённым двинулись в сторону дома, не смея отказаться в приглашении войти. Тёмный плащ висел на крючке у входной двери, две пары армейских сапогов и старые галоши стояли в укромном уголке. Шляпа старшего медведя находилась на верхней полке. Трое сидели за столом, попивая чай. Всевозможные сладости, которые нынешний хозяин смог отыскать, располагались в центре: сахарница, мёд, черничный джем, приготовленный лично отцом, по домашнему рецепту его покойной супруги, конфеты и пряники. — Жаль, пирог не дожил до вашего приезда. — Выдал он, потирая затылок. Помпон осязал эту спокойную обстановку вокруг него. Впервые за много лет он не слышал громких криков, приказов и прочих указаний. Очень странное ощущение безмятежности и домашнего уюта, которое он раннее не испытывал от слова совсем…Неужели так чувствует себя каждый, кто имеет свой дом?
— Вы, должно быть, Помпон? — В этот раз отец лейтенанта обратился к нему. — Так и есть, сеньор. — Веснушчатый оживлённо взглянул на медведя. — Хах, не прогадал… — Усмехнулся он, и перешёл на «ты». — Я тебя ещё малым знал. Азулин в полном удивлении взглянул на старшего, отложив бутерброд с на отъебись размазанным черничным джемом, и недоумевающе перекидывал взор то на одного медведя, то на другого: — Не понял? — Ну да, а что тут удивительного? Когда тебе только три года было, меня созвали на службу в тот же лагерь. — Отец сделал глоток крепкого чая, чуть поморщился, и снова заговорил, но, в этот раз, обращаясь к Помпону. — Наш небольшой отряд новобранцев так же отправляли на экспедицию в проклятый лес. Мы были первыми, кто вернулся без жертв. Почти без жертв… Наш главный рекрут… Он… — Лишился лицевого скальпа? — Капрал в один миг стал ошарашенным от слишком тесных совпадений. — Да, именно благодаря ему, наш отряд смог выжить. Единороги никого не щадят… — Мне неизвестна его дальнейшая судьба. — Помпон подключился к беседе более активно. — К сожалению, он умер через неделю. Инфекция прогрессировала за те последние два дня, как мы искали выход из леса. Потеря карты и компаса только усложнило задачу… Да… Да! Точно! Веснушчатый не мог ошибиться… Когда ему совсем недавно стукнуло семь, эта ужасная картина с умирающим рекрутом надолго впилась в его память. Когда он впервые увидел, на что способно это однорогое дьявольское отребье, то вжался в своего отца настолько крепко, что не отпускал до вечера. Психика бедного медвежонка была разрушена в пух и прах… С того несчастного случая, лейтенант Отто, поклялся, что больше не допустит таких зрелищ на показ этому ребёнку, благо малыш забыл об инциденте спустя несколько дней. — Я вас не сразу узнал. Фаусто? — Хах, верно. — Сделал второй глоток чая. — Оффикос, когда ещё имел должность сержанта слишком предвзято к вам относился, насколько я помню? — В основном, потому, что полгался только на меня — из всего отряда я был самым старшим медведем, но так получилось, что мне не удалось оправдать его ожиданий. — Ну, это очень похоже на него. — Помпон закатил глаза, явно показывая недовольство. Азулин, тем временем, чуть ли не давился от бутерброда, выслушивая всё, о чём беседуют его отец и капрал. Слишком много информации. Невыносимо много! Так, нужно быть аккуратней, наверняка швы внутри гортани не до конца затянулись, желательно вообще не давиться.Раздался стук в дверь…