Усердие Героя Щита

Наофуми в отчаянии, а Рен в депрессии. Из-за этого ответственность за объяснение произошедшего полностью легла на Героя Лука. Как он обнаружил записку Мотоясу, как им пришлось оседлать трёх драконов Миреллии, чтобы попытаться догнать его. Как они опоздали. Как они сражались с Духовной Черепахой и потеряли двух драконов. Королева молчала на протяжении всей истории. Она не задала ни одного вопроса. Ее суровый взгляд несколько раз падал на Наофуми во время пересказа Ицуки событий. — Один момент, сэр Ицуки. Тень! — Внезапно окликнула Миреллия, прервав Ицуки на полуслове. Рядом с ней на навесе появилась тень, судя по всему, мужчина. — Да, ваша светлость? — Есть новости о сэре Мотоясу? — спросила Королева, спрятав лицо за веером. — Боюсь, нет. Тени, посланные на его поиски, и его группа пока ничего не сообщили. Но мы получили известие от Церкви в Фабрея, их устройство указывает на то, что он жив. Существовало устройство, которое могло определить, живы ли Святые Герои? По взгляду Рена и Ицуки не похоже что они знали об этом. Это облегчение услышать это. Если бы Мотоясу был бы мертв, то после победы над Духовной Черепахой, означало бы, что с Волнами, будет труднее справиться. Либо так, либо Фитории придется убить их, чтобы можно было вызвать новую партию Героев. Оба об этих вариантах никто не хотел думать. Возникает вопрос: если Мотоясу еще жив, то куда он исчез? — Хорошо. Можете продолжать, сэр Ицуки? — Мирелия отложила веер и скрестила руки, пристально глядя на Героя Лука. Ицуки рассказал ей остальную часть истории. После того, как они проиграли, они попытались задержать зверя, чтобы остальная часть армии страны могла уйти, а также люди, жившие в соседнем городе. Но даже тогда героям не удалось задержать это надолго, и многие люди все равно погибли. Затем Ицуки описал некоторые из обнаруженных ими способностей черепахи, такие как регенерация и пассивная способность области действия, которая истощала ману и жизнь людей, пока они не теряли сознание и не умирали. Он также подробно описал его впечатляющие защитные возможности, орду фамильяров под его контролем и множество других вещей, которые он мог вспомнить из битвы. Одной из самых удивительных подробностей, о которых Наофуми не знал, было то, что их битва с чудовищным Зверем-Хранителем закончилась два дня назад. — Если бы не то, что сделал Наофуми, чтобы заблокировать его последнюю атаку, мы бы погибли. — добавил Ицуки в конце, заметив взгляды, которые Миреллия продолжала направлять на Героя Щита. — Он — причина, по которой мы живы, чтобы рассказать вам об этом. … Мирелия сначала не ответила на замечание Ицуки, предпочитая вместо этого продолжать пристально смотреть на Наофуми. Наконец, она снова посмотрела на Ицуки и Рена. — Спасибо, что сообщили мне об этом. Я подумаю над тем, что вы сказали, когда мы встретимся с другими лидерами коалиции… а сейчас я бы хотел, чтобы вы ушли. И не говорите о том, что произошло, с кем-либо еще. Отрицать что вы сказали, что проиграли, если придется. — П-почему вы хотите, чтобы мы лгали… — удивленно запнулся Рен. — Дух Черепахи и так уже внушал достаточно страха! — огрызнулась Мирелия на Героя Меча, подняв со стола веер и направив его на него. Он чуть не упал назад на стуле. — Оно уже нанесло ущерб нескольким странам! И если мои ученые правы в своих прогнозах, основанных на том, что Зверь-Хранитель нацелен на густонаселенные районы, то Черепаха-Дух будет буйствовать по Мелромарку завтрашней ночью! Если вы хотите поддержки каждого здесь солдата на следующий раз, когда вы сразитесь с ним, тогда вам лучше не говорить ничего, что могло бы еще больше снизить боевой дух! Герой Меча и Герои Лука вздрогнули в ответ на это. Похоже, дела обстояли намного хуже, чем показала королева. Громкий комментарий Ицуки в центре лагеря прозвучал в самый неподходящий момент. — Хорошо. Мы постараемся изо всех сил. — Ицуки ответил коротким кивком. — Хорошо, а теперь идите все… кроме тебя. — Мирелия указала веерам на Героя Щита, в ее тоне сочилась злоба. Наофуми остался совершенно один. … Он сглотнул, беспокойно заерзав на сиденье. Теперь, когда остались только они. Минута прошла в напряженном молчании, потом еще одна. … — …Герой Щита. — Миреллия снова заговорила. На удивление, ее голос был спокойным и ровным. — Д-да…? — нервно пробормотал Наофуми. Услышав звук раздвоенного веера Королевы, он поднял голову. — Как ты посмел это сделать?!.. — Королева взревела. Миреллия была вне себя от ярости. Наофуми ругали, читали ему лекции, разрывали на части и использовали множество других синонимов, которые, вероятно, не соответствовали описанию чистого и неподдельного Гнева — Я сделала все, чтобы дать вам Героям безопасное место для тренировок! Я ратифицировала вашу новую страну как нацию и распространя свою власть, чтобы другие признали его! Безопасный подъём уровней в Кал Мире! И вот как вы мне отплатали?! Она держала в руках записку, в которой слово в слово подробно описывалось то, что Наофуми сказал Мелти. Прочитав это, Наофуми съежился. Он знал, что сказал ужасные вещи… Разглагольствования Миреллии продолжались еще как минимум пятнадцать минут. Временами лед выходил из ее рук, Наофуми боялся, что она обрушит его на него. Но каждый раз она отгоняла лед и продолжала словесно разрывать. Слова действительно могли ранить. Наофуми на собственном опыте испытал то, через что он заставил пройти всех остальных. — Скажи мне, почему ты это сделал?! — Ее щеки покраснели от того, как сильно она кипела. — Мне очень жаль. Я не думал… — Ты действительно думаешь, что простое извинение поможет здесь?! — Миреллия прервала его. — Это больше, чем просто не думать! То, что ты сделал, непростительно! — И ты думаешь, что можно говорить то, что непростительно, когда твоя страна похитила меня из моего мира? — Наофуми сердито крикнул в ответ, наконец вставая, чтобы защитить себя. — Знаешь, как я устал исправлять беспорядки твоего народа?! У меня не было ни минуты покоя с тех пор, как я приехал сюда! Ваша первая дочь сильно меня испортила! Церковь вашей страны нарисовала меня дьяволом! Моя репутация все еще ^ %$# в Мелромарке! И давайте не будем забывать, что я был всего лишь простым студентом колледжа, прежде чем меня заставили сделать все это! Меня оторвали от всех, кого я знал, включая моего младшего брата, и я ожидал, что просто перевернусь и умру! Если честно, Мирелия, когда-нибудь ты смотрела на меня как на Наофуми-человека, а не как на Наофуми-героя щита?! Когда-нибудь ты задумывалась о том, что за этим ярлыком мы всего лишь группа молодых людей, призванных спасти мир?! — Да! … Его гнев рассеялся, и он повесил голову. — Мне очень жаль. Я уже знаю, что то, что я сделал: непростительно. Я причинил боль всем, кто мне небезразличен. Раздражаюсь на самые незначительные неприятности. Причиняю боль своим друзьям, бросая им в лицо их проблемы. И все потому, что я больше не мог этого терпеть. Потому что я терпеть не мог, чтобы все использовали меня, чтобы сделать себя счастливый. Это несравнимо. Я не должен был поступать с ними так. Никогда не должен был кричать, ни на кого из них. Держать все это внутри себя, пока не сломался… Мне очень жаль. Я правда, Мне очень жаль. — Наофуми закрыл лицо руками и застонал. Он выбросил все ради бессмысленной и злой напыщенной речи. А для чего? Потому что он хотел чувствовать себя признанным? Потому что он хотел, чтобы все остальные испытали то, через что он проходил ежедневно?.. Он их повар, но Рен и Ицуки компенсировали это тем, что слушали его на поле боя и всегда были его неоценимой поддержкой. Рафталия каждый день усердно тренировалась, чтобы иметь возможность атаковать там, где он не мог. А Фило… бедная, невинная маленькая Фило, которую он любил как родную дочь… Слова Наофуми и ненависть к себе заставили Миреллию глубоко вдохнуть, чтобы успокоиться. — Сэр Герой Щита, знаете ли вы, какие две вещи я ценю больше всего на свете? Он не ответил и просто продолжал опираться на стол предплечьями, закрыв лицо руками. -… Наофуми. — Мирелия заговорила снова, на этот раз более мягким голосом. Он колебался. Не осмелился взглянуть ей в глаза. … — Твоя страна. — Да. Мой дом, страна, в которой я выросла, нация, которую я поклялась исправить, Мелромарк. Я сделаю все чтобы защитить свой дом и своих людей. Даже если для этого придется использовать тысячу различных блефов, чтобы обеспечить их безопасность. Наофуми вздохнул. Каким-то образом он знал, что, когда наступит ее встреча, ей придется сделать именно это. Ей придется блефовать как сумасшедшая, чтобы не дать союзникам по коалиции спастись от них прямо сейчас. — Я понимаю, что ты любишь свою страну. Но это не значит… — И что, по вашему мнению, является вторым, что меня волнует больше всего, помимо моей страны? … Наофуми потребовалось много времени, чтобы ответить. … — Ваша семья. Миреллия кивнула. — Я знаю, что ты считаешь Луролону своим новым домом. Я знаю, что ты относишься к самым близким тебе людям как к семье. Разве ты не ценишь их так, как я? — … Это больше не имеет значения… — Наофуми с глубоким вздохом выпрямился в кресле, отвернувшись от нее. — Мои действия разлучили мою семью. Рафталия и Доу-Лон оба слишком боятся говорить со мной сейчас. Эклер оставила меня. Ты знаешь, что я сказал Мелти. И, и Фило… Она… она ушла с Фиторией из-за меня. Я… я оттолкнул всех остальных, и зря… это все моя вина… Это все моя вина… … Чья-то рука мягко легла ему на плечо. Он с удивлением посмотрел на лицо Миреллии. Ее фиолетовые глаза теперь были странно мягкими, и от них исходила материнская нежность. — Нет, Наофуми. По крайней мере, не совсем. Наофуми поперхнулся. Мирелия села в кресло рядом с ним. Прямо сейчас она отказалась от всех претензий на то, чтобы быть королевой. Она отказалась от всех претензий на то, что он Герой. Прямо сейчас она разговаривала с ним так, как один человек говорил бы с другим. — Я провела большую часть этого времени, разговаривая с тобой. Как насчет того, чтобы в следующие несколько минут ты поговорил со мной. Его тело снова затряслось. — Почему ты… так мила со мной? Я не могу понять… Ты не злишься? — Да, я все еще злюсь. — Подняв глаза, в ее глазах все еще горел огонь гнева. — Но мой долг перед моей страной и моим народом заставляет меня отложить свой гнев ради нашего мира. Если я не смогу помочь вам пройти через это, то у нас не будет шансов. Дух Черепахи уничтожит мою домой. Это разрушит мою семью, а также вашу. Я не могу допустить, чтобы это произошло, когда-либо. Так поговори со мной, Наофуми. Расскажи мне, что тебя беспокоит. Позволь мне помочь тебе. Он не знал, что сказать… … А потом, когда он начал говорить, он как будто не мог остановиться. Он обнажил то, что пережил. Он пришел к холодным и жестким отношениям с самим собой. Он признался, как трудно было найти в себе волю к борьбе, когда он сам не мог сражаться. Как его Щит, полезный только для защиты, также делал его идеально подходящим для служения всем остальным. Как казалось, что люди воспользовались его способностями, чтобы удовлетворить себя. Рассказал, как его раздражало это и многое другое, но он пытался сдержать это, потому что ему нравилось видеть своих друзей счастливыми, и он думал, что рассказ им об этом разрушит их счастье. Он все еще страдает от того, что с ним сделал Малти. Как она преследовала его в кошмарах по ночам. Как он боялся, что она вернется и попытается снова все у него отобрать. Говорил о Церкви. Как их убеждения сбили его с толку. Как ему пришлось так много работать, чтобы забыть о том, что с ним сделали, в попытке жить дальше. Говорил о своем брате. Как сильно он скучал по нему, несмотря на то, что решил остаться в этом мире с Рафталией и всеми остальными. Он рассказал о том, что до того, как прийти сюда, он был студентом колледжа, Миреллия была более знакома с этим термином. Как его предыдущий опыт не подготовил его к приходу в этот мир. Как даже сейчас он все еще не чувствовал, что сможет справиться с бременем ответственности, возложенной на него как на Героя. Как ему хотелось, так сильно, чтобы кто-то кроме него мог носить Щит на своей руке. Так больно говорить о некоторых вещах, когда он так долго держал их внутри. К тому времени, когда он закончил, он плакал сильнее, чем когда-либо за всю свою жизнь. Помимо того, что Малти, его семья, Церковь, мир предали его… большая часть того, что он сказал, было просто мелочами. Мелкие неприятности вроде прозвища, которое дал ему Ларк. Рафталия могла определить, когда он думает о чем-то грубом, и все внезапно смогли прочитать его лицо. Именно эти мелочи в конце концов сломили его. Мирелия все это время молчала. Ее глаза были сосредоточены на нем. Слушал все, что он говорил, с такой важностью, что казалось, что он разговаривает со своей матерью. В его мире не было замечательных родителей. Его семейная любовь распространялась только на его младшего брата, бабушку и дедушку. Но в этот момент Наофуми наконец-то частично понял, что значит иметь доброго, любящего родителя. Чтобы был кто-то, с кем он мог бы поговорить о чем угодно. Кто сделает все, что в их силах, чтобы помочь ему справиться с проблемой, с которой он столкнулся. Разве для этого должны были существовать родители? Почему… почему его собственные родители не могли быть такими? Почему Миреллия не могла быть его матерью… Когда он наконец закончил, она нежно обнимала его, а он плакал ей в плечо. Он не знал, когда это произошло и что послужило толчком. Он не знал, показал ли ему весь этот сценарий истинную Миреллию или еще один аспект хитрой Королевы, пытающейся им манипулировать. Но, тем не менее, этот жест был высоко оценен. — Наофуми, я не думаю, что мне нужно рассказывать тебе, как можно было избежать некоторых из того, что ты сказал. Это верно? Он трясуще кивнул головой. — Если бы я только поговорил с остальными обо всем этом: усадил их и обсудил это с ними вместо… вместо… — Кричать на них и обращаться с ними как с отбросами? — Сказала Мирелия, цитируя слова Наофуми ранее. — Как я могу теперь просить их о помощи… — Наофуми снова опустил руку. Выкинув все это из головы, он больше не знал, как двигаться вперед. — Я понимаю это чувство… Я понимаю это слишком хорошо. — Королева продолжила, выражение ее лица стало грустным. — Неужели? — спросил Наофуми, позволяя ей подойти и посмотреть ей в глаза. — Да. — Она подтвердила это с искренней убежденностью. — Я скажу, что я все еще злюсь из-за того, что ты сказал моей дочери… но… — Королева замолчала, глядя в сторону. — Наофуми… пожалуйста, ответь правдиво на то, что я собираюсь спросить. Неужели… неужели кажется, что меня волнует только Мелти как моя преемница с точки зрения постороннего? — Она снова повернулась к нему со слезами в уголках глаз. Наофуми не издал ни звука. — Пожалуйста. Мне нужно знать. — …да. — наконец пробормотал Наофуми. — Извини, но… да. Я солгал Мелти о многих вещах, чтобы почувствовать себя лучше, но когда я упомянул тебя, я имел в виду то, что сказал. … — Я… вижу. — Мирелия медленно кивнула, прежде чем встать со стула. Она ходила вокруг стола, держа руки за спиной. Минуту она ничего не говорила, оставляя Наофуми думать о том, что происходит. Как они перешли от ее криков на него, к тому, как он плакал ей в плечо, к тому, как она собиралась с мыслями о том, что собиралась сказать дальше. — Вы когда-нибудь задумывались, почему моя первая дочь оказалась такой? — Ну, я предполагаю, что это потому, что она родилась такой. Кроме того, плохо — это еще мягко сказано. Она дьявол, без обид. — Ничего не принято, но если бы все было так просто, мне не пришлось бы держать эту вину в своем сердце. Даже если я полностью согласна со вторым утверждением. — Мирелия вздохнула, приложив руку к груди. — Но причина, по которой она оказалась такой плохой, не полностью ее вина. Наофуми ничего не сказал. — Малти родился во время великой войны против Силтвелта. Примерно в то же время Ау… Подонок потерял свою сестру. Когда война наконец закончилась и мой муж вернулся домой… Я видела, как оболочка человека, которого я полюбила, отдавала всю свою жизнь. Любовь, которую он все еще испытывал к своей маленькой девочке… Пока я моё внимание было на переходе нашей страны к миру с Силтвелтом, он ужасно испортил нашу дочь. Он не наказывал ее, когда она делала что-то плохое, не делал ей выговор, когда она лгала. Много. И он всегда обнимал ее. Всегда прижимал к себе. Он был любящим Отцом во всех смыслах этого слова. Когда я узнала, что она начинает делать, кем она начинает становиться, я хотела сказать мужу, чтобы он установил некоторые ограничения, чтобы попытаться сдержать ее плохие желания. Но тогда я ещё не подозревала что это не остановить. Как будто Малти был его единственным источником радости. И я не могла заставить себя попытаться заставить его относиться к Малти по-другому. Поэтому в течение многих лет я позволял ему воспитывать Малти так, как он хотел. Я не пыталась вмешиваться в ее воспитание. Когда я… — Слезы вдруг снова навернулись на глаза Миреллии, и казалось, что в ее памяти быстро пролетела большая дыра. — Когда я воспитывала Мелти. Когда Малти была подростком, примерно в то время я наконец осознала: она слишком расхлябанна. Она и ее друзья начали творить поистине ужасные поступки. В некоторых случаях они чуть не начали войны с другими странами. Но каждый раз, когда я пыталась сделать ей выговор, она не слушала. Когда я читала ей лекции, она уходила, как будто меня не существовало. В конце концов я устала и отправила ее за границу в частную академию в надежде, что они смогут исправить ее, но единственное, что там произошло, это потеря её дественности… даже то, что ее не отобрали право на трон, не сделало ее поведение лучше. Если подумать, именно тогда все действительно приняло оборот к худшему. Наофуми уставился. Малти чуть не стала причиной войны с другими странами. И ведь именно тогда, когда у нее отобрали право на трон, ей стало хуже?! Его мнение о ней упало еще ниже. Плечи Миреллии опустились. — Я подвела ее как родителя, Наофуми. Я просто хотела помочь своему мужу быть счастливым после всех потерь, которые он был вынужден пережить в своей прошлой жизни. И я подвела его. Я подвела их обоих… и когда я осознав, что я потерпела неудачу и что я ничего не могу сделать, кроме как отречься от нее, я поклялась не позволить моей маленькой Мелти превратиться в еще одну Малти и сделала все, что могла, чтобы она не выросла такой, как она. Но при этом я подвела Мелти, не показав ей той любви, которую она заслуживала… — Ее рука сжала переднюю часть ее груди. — Ты был прав, я пыталась превратить ее в политическую машину. Превратить ее в идеального дипломата для Мелромарка, который станет моим преемником, не проявляя к ней никакой любви… и в конце концов я навязала ее тебе с надеждой, что вы и мисс Рафталия сможете показать ей ту любовь, которую я не смогла… Я ужасный родитель для всех своих детей. … Краем глаза Наофуми заметил движение. Он думал, что они с Миреллией здесь одни, но оказалось, что это не так, Подонок, который до этого момента молча сидел в своем кресле, положил руку на руку своей жены. — Н… Нет… — прошептал он. Королева удивленно посмотрела на него. — Это… была не только… твоя вина… моя дорогая. — Он подарил ей грустную улыбку. — Я тоже виноват… в том, что произошло… — Слезы выступили у него на глазах. — Если бы… я не был таким… жалким… … Глаза Миреллии увлажнились, она в порыве слез обняла мужа. Наофуми мог только сидеть молча, наблюдая, как муж и жена плачут друг другу в плечи. Он думал, что ему пришлось нелегко. Но эти два правителя, эти двое взрослых, которые были намного старше его. Которые имели опыт воспитания старшей дочери с самого рождения. Любить ее, заботиться о ней… только для того, чтобы она превратилась в монстра. И они винили себя в этом… Мирелия, обремененная этой виной, попыталась воспитать свою вторую дочь по-другому, но все равно потерпела неудачу как родитель. Наофуми все еще верил, что это неизбежно. Сука просто казалась человеком, который может оказаться противным, каким бы она ни выросла. И все же он не мог отрицать, что они поняли. Они слишком хорошо понимали, каково это, когда их ошибки разлучают их семью… делают что-то настолько непростительное, что, казалось, нет выхода из того беспорядка, который они создали. Они всё еще влюблены друг в друга. Все еще пытаются сделать все возможное с тем, что у них осталось. Когда два правителя разошлись, все еще держась за руки, Наофуми наконец заговорил. — …Как… как вы двое все еще любите друг друга после… после всего? — Потому что… Я поклялась, что, что бы ни случилось, я буду любить своего дорогого, мудрого и глупого мужа до конца своей жизни. Будь то когда тяжесть моей страны слишком велика для меня. Пока мы все еще работаем вместе, мы можем противостоять предстоящим испытаниям, даже тем, которые мы сами создали. Наофуми подумал об этом, глядя на лицо Олткрея. По большей части все еще казалось, что его не было совсем. Но сейчас в его глазах что-то мелькнуло. Тепло в одиночестве, остров в море отчаяния. — Я… думаю, теперь я понимаю, Ваше Величество. Простите. — тихо пробормотал Наофуми. Он забыл об этом: из-за своего гнева и страха. Он позволил этим двум эмоциям разрушить все, над сознанием чего он так усердно заботился. Возможно, у него не были самые лучшие родители, но он все равно делал все возможное, чтобы быть рядом с Рафталией. Воспитывать Фило, заботиться о Мелти, Эклере, Доу-Лоне, обо всех тех, о ком он действительно заботился. Злясь на все, он позволил себе забыть, насколько важны эти связи. Узы дружбы, товарищества, доверия, любви… они стоили гораздо больше, чем любая детская истерика гнева. Он не хотел, чтобы все было так, как раньше. То, что произошло раньше, привело его туда, где он оказался сейчас. Но он также не хотел, чтобы все продолжалось так, как было сейчас. Это приведет только к жизни, полной печали и душевной боли. Как и Олткрею, ему придется что-то сделать, чтобы двигаться в новом направлении и починить все, что он сломал, своими руками. — Мне нужно найти Рафталию. — Наофуми быстро встал и направился к пологу палатки. Перед этим он сделал паузу и снова повернулся, чтобы посмотреть на Миреллию. — Увидимся на этой встрече и… я постараюсь помочь вам сохранить коалицию. Просто… позволь мне сначала попытаться исправить некоторые из моих ошибок. И, пожалуйста… если мы не переживем это, отправь сообщение Мелти, скажи ей, что любишь ее. Я думаю, ей пригодится это от ее настоящей матери. — …Сэр Наофуми. — Мирелия вытерла глаза, и на ее лице наконец появилась улыбка. — Я уже это сделала. Если вам когда-нибудь понадобится поговорить еще раз, приходите ко мне. Остальные Герои тоже. Это моя вина не меньше вашей, что вы сделали этот шаг раньше. После того, как все это закончилось, это нужно было изменить. Ни один из Героев никогда не должен скрывать чувства и о своих проблемах. — Теперь идите. Вы найдете своих товарищей в юго-восточной части лагеря. … — Рафталия! Рафталия! Люди вокруг лагеря посмотрели на источник волнения. Герой Щита бежал через лагерь. Выкрикивая имя Рафталия во всю глотку. Его доспехи все еще выглядели потрепанными после встречи с Черепахой-Духом. Он продолжал бежать, выкрикивая ее имя. Игнорируя взгляды всех вокруг. Здесь действительно было очень много разных людей. Люди, полулюди, зверолюди — все носили разные цвета той страны, из которой они были. Наконец, повернув за угол, он увидел ее. Она и Доу-Лон находились у чего-то, похожего на алтарь, рядом с группой полулюдей. Похоже, все они молились, когда Герой Щита ворвался. Но он не обратил на них внимания. Его глаза сосредоточились только на ней. — Рафталия! — Это было похоже на крик человека в пустыне, наткнувшегося на одинокий оазис. — Ха, Наофуми… — Рафталия удивленно повернула голову, но ее обнял Герой Щита. — Мне очень жаль! Рафталия выглядела невероятно растерянной. Несколько минут они прижимались друг к другу. … Через некоторое время они расцепились. — Рафталия. Мне так… так жаль за то, как я с тобой обращалась. — Ты вообще этого не заслужил. Я была невероятно эгоистична и причинила боль тебе и всем. Рафталия всхлипнула, но вместо того, чтобы вытереть слезы, вытерла слезы под его глазами. — Я не могу говорить за всех остальных. Ты сказал ужасные, ужасные вещи, Наофуми. Но… если это что-нибудь значит. — Я все еще люблю тебя. — У меня тоже было время подумать о том, что ты сказал. — Она нежно шептала ему на ухо. — Я не жалею, что поцеловала тебя, чтобы вывести тебя из Проклятой Серии… Я не сожалею о тех случаях, когда рисковала своей жизнью, чтобы защитить тебя… Но я сожалею о многих вещах… ты был прав. Я позволила своей любви к тебе ослепить меня в том, что было важно. Не мог бы ты… ты мог бы простить меня? … — Как ты можешь просить меня простить тебя, если это я извиняюсь здесь? — Наофуми покачал головой. — Ты не можешь просто простить меня. Я причинил тебе боль… — Наофуми, ты уже не первый раз причиняешь мне боль. — Сказав это, она подняла рукава, обнажая шрамы в форме пламени на руках. — И я и другие подтолкнули тебя к этому моменту. — Лицо Рафталии выглядело грустным. — Я знала больше, чем кто-либо другой, Наофуми. Я была рядом с твоими приступами паники. Но я подумал, что ты бы предпочёл, чтобы я не обращала на это никакого внимания, чтобы ты не думал о ней… в конце концов, я только помогла тебе дойти до крайности. Из-за меня погибли люди. — Ее унылый взгляд заставил его сердце сжаться в груди. — Рафталия… дело не только в тебе. Не вини себя. Было множество моментов, которые навалились друг на друга, и я просто… держал все это в себе. Никто не был виноват. Спор ни к чему не приведет. — …Наофуми. Что мне нужно сделать, чтобы помочь тебе? … — Если у меня нет серьезных проблем, я не хочу, чтобы ты сосредотачивалась на моей защите. Если что-то причинит мне боль, это определенно убьет тебя. Я буду чувствовать себя намного лучше, если вместо этого ты позволишь мне сосредоточиться на защите тебя и остальных. Я не смогу спасти других без твоей помощи. Если враг каким-то образом не сломит меня, я не хочу, чтобы вы или кто-либо еще беспокоился обо мне в бою. — Поняла. Что-нибудь еще? — …… было бы очень полезно, если бы согласились время от времени выделять время для обсуждения любых проблем, с которыми мы можем столкнуться. Рука Рафталии быстро подняла ему голову. Она улыбалась ему. — Я всегда говорила тебе это. Если у тебя с чем-то проблемы, ты можешь сказать мне. — Я говорю не только о серьезных проблемах. — Наофуми сжал ее руку в своей. — Я хочу, чтобы мы говорили друг с другом обо всем, что нас беспокоит. И под этим я имею в виду что угодно. Я не хочу, чтобы это было мимолетным замечанием или какой-то шуткой. Я делаю что-то, что тебя раздражает, ты скажи мне. А если ты сделаешь что-то, что меня серьезно раздражает, я тебе скажу. Таким образом, мы оба сможем обсудить это и измениться или пойти на компромисс, если понадобится. Я никогда не хочу причинить тебе боль так, как когда-либо снова, поэтому я хочу, чтобы мы пообщались. … Она смотрела в зеленые глаза своего Героя — Я не хочу ничего скрывать, и я не хочу, чтобы вы тоже ничего скрывали. Мне нужен человек, с которым я могу поговорить о любой проблеме. — Наофуми… ты правда уверен? … — Да. Если мы сможем быть честными друг с другом, я уверен, это поможет мне избежать нового срыва. — …О-ладно! — Слезы потекли из ее глаз, и она схватила его за лицо, прежде чем поцеловать в губы. Его руки зарылись в каштановые волосы на ее спине. — Рафталия… ты слишком прощаешь мои ошибки… но спасибо. … — Гм, Лорд Щит. — Ох, эм, Доу-Лон. — Он и Рафталия расстались. Глядя на небольшое собрание, он увидел Доу-Лона и многих других полулюдей из Силтвелта. — Мои глубочайшие извинения за то, что перебил. Вы чувствуешь себя лучше? -… Доу-Лон. — Наофуми подошел к хакуко, положив руку ему на плечо. — Прости за то, что я сказал тебе раньше. — Нет необходимости извиняться, Лорд Щит. — Тогда просто назови меня по имени, пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты поклонялся мне. — Мне очень жаль, Лорд Щит, но я должен. — Хакуко ответил, моргнув один раз, указал на других полулюдей вокруг него. — Иначе люди могут подумать, что я ближе к тебе, чем есть на самом деле. — Но ты со мной! Доу-Лон, ты был единственным человеком, который понял, что со мной происходит, и попытался что-то с этим сделать! Но я проигнорировал твой мудрый совет и вместо этого причинил боль тебе и всем остальным! Мне не нужна твоя слепая и непоколебимая преданность! Если ты злишься на меня, если я причинил тебе боль, то, пожалуйста, скажи об этом, а если ты не можешь простить меня, тогда, пожалуйста, скажи мне, как я могу загладить свою вину перед тобой. Я Ты нужен мне, Доу-Лон, почти так же сильно, как Рафталия и Фило. Мне нужно твое восприятие в сочетании со здоровой дозой здравого смысла, чтобы предупредить меня, когда я собираюсь совершить ужасную ошибку, и я обещаю, что буду выслушать советы! — Доу-Лон. — Заговорила Рафталия, шагнув вперед и положив руку ему на другое плечо. — Я не доверяла тебе, когда мы впервые встретились. Я думала, что ты всего лишь шпион, посланный попытаться забрать Наофуми у нас. Но именно Наофуми убедил меня дать тебе шанс. Мне трудно это признать, но он прав. Хотя я была ослеплена своей любовью и желанием сделать его совершенным, ты не был ослеплен своей преданностью ему и стремился помочь ему соединиться с самим собой. Хороший союзник и друг для нас обоих, даже если я не относился к тебе как к таковому. Нам обоим понадобится твоя помощь, чтобы стать лучше. Было унизительно видеть, как Рафталия вот так извиняется перед Доу-Лоном, даже если ей в этом не было необходимости. — …Лорд Шилд, мисс Рафталия, наверняка кто-то вроде мисс Сиэтто лучше подойдет на эту роль. Легко проложить курс, пока море спокойно, в отличие от меня, у неё хватило смелости бросить вызов воле лорда Шилд даже в его самый темный час. — Конечно, она мне тоже нужна. Но это не значит, что она может заменить тебя. Твоя проницательность как друга ценна для меня не меньше. И, судя по всему, для Рафталии тоже. Она кивнула в знак согласия, ее рука упала с плеча хакуко, она сделала шаг назад, чтобы снова встать рядом с Наофуми. Затем, наконец, белый тигр вздохнул, приняв более расслабленную позу. — Я рад, что вы наконец пришли в себя, сэр Наофуми. Вы… раньше говорили обидные слова. Но, как сказала ранее мисс Рафталия, то, что мы подтолкнули тебя к этому, не помогло. Наофуми внезапно дернулся вперед и крепко обнял мужчину хакуко, после секундного колебания он почувствовал, как Доу-Лон обнял его в ответ. — Вы, чертовы полулюди. Вы не должны прощать меня только потому, что я — Герой Щита. — Но ты не просто Герой Щита. Вы Наофуми Иватани. … Доу-Лон медленно побледнел, осознав, что он только что сказал. — Эм-м, можно ли было мне назвать твое полное имя? Наофуми засмеялся, — Конечно. Это намного лучше, чем называться Лордом Щитом. И в отличие от большинства других, кого я встречал в этом мире, это звучит так, будто ты произнес это правильно. — Подожди, правда? — Да, обычно только другие Герои говорят это правильно. Даже Рафталия время от времени говорит это неправильно. Увидев его в лучшем настроении, полулюди вокруг Героя Щита выглядели еще более благоговейными. Одна из них особенно подошла к Доу-Лон, ее челюсть отвисла, а небесно-голубые глаза сияли обожанием. — Клянусь Щитом, я думала, ты шутишь, когда написал, что ты один из ближайших доверенных лиц Лорда Щита! — А? О, Чен, что ты говоришь? Я никогда не писал ничего подобного! — Доу-Лон нервно потер затылок. — Но тогда зачем еще Лорду Щита обнимать одну из нас, недостойную хакуко? — Это твой друг? — с любопытством спросил Наофуми. — Мне очень жаль! Прости эту недостойную хакуко за то, что она тебя прервала! — Она распростерлась на земле, все вокруг последовали ее примеру. — Ну только не опять… — Наофуми от усталости потер глаза. — Чен, пожалуйста, встань. Сэр Наофуми не любит такое поведение. — О, может быть, Лорд Щита предпочел бы, чтобы мы вместо этого построили храм во имя его… — Нет! Подожди, вообще-то, ты бы… — Доу-Лон повернулся, чтобы спросить Наофуми. — Нет. — Нет, не стройте сэру Наофуми никаких храмов. Наофуми очень надеялся, что в будущем ему не придется столкнуться с подобной ситуацией. — Оууу, что нам тогда делать? Наофуми воспользовался минутой молчания, чтобы изучить ее повнимательнее. Женщина-хакуко выше Наофуми, но не такая высокая, как Мотоясу. Несмотря на это, у нее не было крепкого телосложения. У нее более жилистая фигура, подходящая для гимнастки, что хорошо сочеталось с ее необычным нарядом. Черное боди, похожее на те, что предпочитали тени Мелромарка, надетое под любопытную синюю смесь платья китайского мастера боевых искусств и монашеского наплечника, в который также входила пара сандалий как часть ансамбля. Оно связано белым поясом вокруг талии, на котором был изображен символ, который Наофуми не мог прочитать. Вероятно, это означало, что это было на силтвельтском письменном языке. Юбочная часть платья имеет по бокам пару разрезов для облегчения движения ног. Любопытно, что у нее не было отчетливых участков белого меха на ногах и руках, которыми были известны члены ее клана. Лицо у нее несколько узкое, но полным и милым. Наофуми на мгновение подумал, что именно так будет выглядеть Виндия через несколько лет. Удивительно, но волосы женщины хакуко до плеч коричневые, а не белыми, что соответствовало цвету ее кошачьего хвоста и круглых ушей. Но, несмотря на ее необычную внешность, у нее все еще были голубые глаза, как и у всех присутствующих хакуко. Теперь, когда Наофуми подумал об этом, было странно, что у Доу-Лона были глаза золотого цвета, а не голубые. Доу-Лон уже закончил свою короткую беседу с Ченом, после подталкивал шатенку вперед, в то время как она отчаянно протестовала. — Доу-Лон, все в порядке! Я совершенно доволена тем, что наслаждаюсь славой Лорда Щита оттуда! — Это ты попросила меня познакомить тебя с ним, когда у меня была такая возможность. Сейчас самое подходящее время. Хакуко перестал толкать женщину, когда она оказалась перед Наофуми, и кашлянула ему в руку, прежде чем снова обратиться к герою щита. — Сэр Наофуми, пожалуйста, познакомьтесь с моим другом и товарищем по оружию, Ченом. Я думаю, вы уже встречались с ней однажды, но ну, вы знаете… — Он потер затылок, неловко глядя в сторону. — Эхе… п-привет, мой господин! П-извини за попытку похитить тебя и все такое. Рафталия слегка напряглась в ответ, но Наофуми лишь закатил глаза и усмехнулся в ответ на абсурдную сцену, развернувшуюся перед ним. — Об этом можно не беспокоиться. Доу-Лон рассказал мне все об этом некоторое время назад. Приятно официально познакомиться с тобой. Верно, Рафталия? — О, да, конечно. Я Рафталия. Я меч Наофуми. Приятно познакомиться! Девушка-хакуко снова раскрыла рот в ответ, ее глаза были полны звезд и охватили благоговение. — Это большая честь, леди Рафталия. Подумать только, что я была удостоена присутствия избранной жены Лорда Щита все это время, даже не осознавая этого! Наофуми отшатнулся, словно от удара, прежде чем покраснеть. — Официально наш брак ещё не зарегистрирован… — Пожалуйста, Чен. — Рафталия прервала его причудливо безмятежной и изящной улыбкой, которая странно выделялась на ее красном, как помидор, лице. — Доу-Лон говорил о тебе с любовью, я уверен, что мы поладим. Взгляд Доу-Лон упал на пояс, который она носила. Он сделал двойной взгляд, прежде чем его глаза вылезли из орбит от удивления. — Подожди, ты теперь капитан?! Когда это произошло?! Чен с любопытством склонила голову набок. — Ха, разве я не говорила тебе раньше? … — Наверное я был отвечен от этой новости? Она хихикнула в свои руки. — Что ж, отвечаю на ваши вопросы. С момента провозглашения Лорда Щита лорд Вернер и остальные члены совета, которых не заставили покинуть свои посты, неустанно работают над «чисткой дома». Девушка-хакуко с неловкой улыбкой почесала висок. — Среди многочисленных запросов и расследований множества влиятельных людей в Силтвелте, совет также рассмотрел Королевскую гвардию после того, как мы вернулись, в конечном итоге они избавились от многих высокопоставленных лиц. Теперь я отвечаю за безопасность Силтвелта в Совете. — Чен выпрямился, говоря об этом с гордостью. — Однако обучение новичков отнимает у меня все время. Я бы хотела, чтобы ты был рядом и помог мне, Лон-Лон. С тобой было бы намного легче. — Ух! Не называй меня так при сэре Наофуми! — Э-э-э, почему бы и нет? — Обычно Наофуми имеет склонность давать прозвища другим людям. — Тихо сказала Рафталия. — Я делаю это только тогда, когда люди не называют мне свое имя. — Наофуми пожал плечами. Рафталия смотрела на него. Но в отличие от предыдущего случая, она ничего не сказала о его грубых мыслях. — Извини, просто… очень приятно видеть, что ты снова ведешь себя более нормально. — Рафталия одарила его очень настоящей, искренней улыбкой. — А, кстати. — Наофуми решил сменить тему, пока все снова не стало слишком глупо. — Чен, верно? Эта твоя одежда — униформа королевской гвардии Силтвелта? — О, эм, да! Обычно мы носим броню под наплечником, но моя специальность — разведка и быстрые удары в бою, поэтому я не заморачиваюсь по этому поводу. Кроме того, раньше лопатка была зеленой. Это новый дизайн, предложенный уважаемым старейшиной Генму, чтобы он соответствовал цвету неба, когда вы осветили его во время последней волны в Мелромарке! — Это имеет смысл. Но мне любопытно, почему ни ты, ни Доу-Лон не носили его, когда мы впервые встретились. — Пока мы были глубоко на вражеской территории с тайным секретным заданием? — …Хорошая точка зрения. — Наофуми признался, чтобы скрыть свое смущение. Они поговорили еще немного, а затем, когда любопытство Наофуми было удовлетворено и он начал думать, как закончить тему, чтобы они могли уйти, кто-то другой сделал это за него. — Извините, капитан Чен здесь? — Глубокий мужской голос внезапно прервал момент, девушка хакуко выпрямилась, ее поведение мгновенно изменилось на более профессиональное. — Здесь. Какова ситуация? — Она обернулась на источник голоса. Доу-Лон удивленно посмотрел ей в спину. Человек, к которому она обращалась, был получеловеком-собакой, одетым в похожую униформу, но он также был одет в какую-то латную кольчугу, а на его поясе был написан другое изображение. Он поприветствовал ее, прежде чем снова заговорить. — Сэр Вернер желает поговорить с вами о недавних изменениях в мерах безопасности предстоящей встречи, мэм. В этом нет ничего срочного, но, вероятно, лучше не заставлять его ждать. — Очень хорошо, доложите, что я скоро буду там. Свободны. — Человек-собака еще раз отдал ей честь и поспешно ушел. — Ого, ты была совершенно другим человеком. — сказал Доу-Лон, удивленно глядя на нее. — Это просто работа такая. Извини, Лон-Лон, мне бы хотелось остаться и поболтать, но меня зовут дежурные. — Нет, нет, Чен. Все в порядке. Твоя роль важна. Я просто счастлив, что наша молитвенная сессия здесь привела ко многим чудесам, разворачивающимся на наших глазах. — Доу-Лон покачал головой, игнорируя использование смущающего прозвища, тепло обнять ее. — Приятно видеть вас снова. Чен кивнул и ответил на объятия с улыбкой, а затем обратился к Наофуми с глубоким поклоном. — Повелитель Щита, леди Рафталия, было приятно познакомиться. — До встречи. — Рафталия поклонилась в ответ. Наофуми протянул руку. — Увидимся позже. Чен застыла на месте, в шоке глядя на протянутую ей руку. Наофуми вздохнул и что-то пробормотал себе под нос, прежде чем с силой схватить Чена за руку и встряхнуть ее. — Да ладно вам двоим, нам нужно позаботиться много о чём. — Он жестом предложил Доу-Лону и Рафталии следовать за ним, оставив ошеломленную девушку-тигрицу стоять и смотреть на свою руку, в то время как вокруг нее разносился шепот разговора между другими присутствующими полулюдьми. Наофуми потер переносицу, игнорируя безумие позади него, вместо этого обратился к двум своим союзникам с более насущной озабоченностью. — Итак, эм, Эклер здесь? … Лицо Доу-Лона поникло. — Да, она здесь, вместе с бабушкой и несколькими другими добровольцами… но честно предупреждаю, сэр Наофуми. Ни я, ни мисс Рафталия не держим на вас никакой обиды за то, что вы нам сказали, но… я подозреваю, что мисс Сиэтто не будет почти столь же снисходительной. Особенно в отношении ваших действий по отношению к наследной принцессе и твоей дочери. — Не могли бы вы оба… отвезти меня к ней? — Это может быть неразумно. — Доу-Лон снова заколебался. — Я уже могу сказать вам, как это, вероятно… — Я, скорее всего, заслужу это. Но если вы двое собираетесь так легко простить меня, то мне, по крайней мере, нужен кто-то, кто даст мне то, что я заслуживаю. — Если… если вы этого хотите. — Доу-Лон понимающе кивнул. — Тогда, пожалуйста, следуйте за мной, она все еще должна быть в своей палатке рядом с остальными соратниками королевы Мирелии. Доу-Лон и Рафталия привели Героя Щита к палатке Эклера. … — Мисс Сиетто, пожалуйста, держите себя в руках… — Доу-Лон пытался ее урезонить. — Держись подальше от этого Доу-Лон! Это между мной и этим хамом! Она даже не осознала, что Наофуми переключился на более слабый щит. Вместо этого она продолжила атаку, нанося удары Герою Щита снова и снова, оставляя бесчисленные мелкие царапины на его руках, туловище, ногах и даже паре мелких царапин, но ни одна зарапина не кровоточит. Изначально он переключился на более слабый щит, чтобы она не сломала о него свой меч. Это привело бы ее в еще большую ярость, чем сейчас. Но даже увидев, что она не причиняет ему боль, он не переключился на щит с немного лучшей защитой. — Какого черта ты хочешь?! — Лезвие бездействовало в ее руке. — Для начала извиниться. — Извиниться? Извиниться?! После того, что ты сказал принцессе Мелти, ты никогда не скажешь ничего, что могло бы заставить меня простить тебя! — Она возобновила атаку на Героя Щита с новой яростью. Это продолжалось несколько минут. Рафталия и Доу-Лон не стали вмешиваться дальше и позволили розоволосому рыцарю излить свой гнев на Героя Щита. Когда она наконец остановилась, чтобы отдышаться, Наофуми снова заговорил. — Я знаю… знаю, что ты злишься и тебе нелегко простить меня за то, что я сделал. Но есть еще одна причина, по которой я сейчас здесь. — И что это может быть? — Просить вашей помощи. … Услышав это, Эклер недоумевала. Герой Щита опустился перед ней на колени и опустил голову. — Я не имел права говорить то, что сказал раньше. Тебе, другим Героям, и особенно Мелти. Я был полным и абсолютным ублюдком. Я только усугубил ситуацию своими действиями после этого. Я не жду прощения ни от тебя, ни от других. Все, что я хочу, это остановить Духовную Черепаху, прежде чем она убьет всех. — …Моя помощь? — Эклер усмехнулась. — Чем я мог помочь великому Герою Щита? Разве не ты назвал меня слабым и жалким? Зачем тебе помощь какого-то слабого, бесполезного рыцаря? — Твои характеристики ниже, чем у всех остальных, но это не значит, что я был прав, называя тебя слабым. Ты отдаешь все свои силы, чтобы защитить всех вокруг тебя… И даже когда я был ублюдком, ты не боялась противостоять мне. У тебя есть смелость действовать, когда что-то не так. Пойди не так, Эклер. Если дела пойдут плохо, нам понадобится кто-то вроде тебя в битве. … — Ты же знаешь, что все не может вернуться к тому, что было раньше, верно? — Конечно, я не ожидаю, что все будет так, как раньше. Я не удивлюсь, если, как только все это закончится, ты никогда больше не захочешь со мной связываться… но… всего один раз, всего лишь еще один раз, пожалуйста, помоги мне защитить всех здесь. Пожалуйста… тогда ты сможешь идти и преследовать любые цели, какие захочешь, и тебе больше никогда не придется иметь дело со мной. Я обещаю. Эклер посмотрела на мужчину перед ней. Через мгновение ее взгляд медленно скользнул к хакуко, стоявшему сзади рядом с Рафталией. … — Доу-Лон, скажи мне правду и поклянись в этом своей рыцарской честью. Мисс Рафталия всегда будет рядом с этим человеком, что бы ни случилось, даже если ей придется лгать сквозь зубы, поэтому все, что она может сказать прямо сейчас, бесполезно. — Эклер бросил взгляд на девочку-полуенота, заставив ее отпрянуть. — Но я знаю, что ты не лжец. Несмотря на твою трусость и слабость, ты показал мне, что в тебе есть хоть капелька гордости и рыцарства. Так скажи мне, действительно ли этот хам, которую ты притащил в мою палатку, что это такое? Или это просто такое отчаяние теперь, когда оно осознало, насколько бесполезен щит, когда тебе нечего с его помощью защищать? — Я бы сказал, что это и то, и другое, мисс Сиетто — коротко ответил Доу-Лон и слегка поклонился ей, положив руку на грудь. — Но я верю, что он честен. Сэр Наофуми осознает тяжесть своих ошибок и постарается изо всех сил исправить их. Клянусь в этом своей честью как бывшего члена королевской гвардии Силтвелта. … Рыцарь с розовыми волосами прищурилась и посмотрела на Героя Щита, снова простирающегося перед ней. После еще одной минуты молчания она вложила меч в ножны и повернулась в сторону. — Я не держу на тебя зла за то, что ты мне сказал. Так что, если ты действительно хочешь вернуть мои услуги и меч, ты на четвереньках извинишься перед мисс Фило, принцессой Мелти, королевой Миреллией, королем… Подонком и всеми остальными, кого ты обидел своими действиями. Тогда я, я, хочу, чтобы вы честно постарались по отношению к каждому из них и отплатили им за то, как вы относились к ним раньше. — Я сделаю это, клянусь. — Наофуми ответил без колебаний. Увидев его решимость, Эклер заметно расслабилась. Наофуми был искренен… по крайней мере, сейчас. — В таком случае… — Эклер сделал паузу, подыскивая нужные слова. Она покачала головой, в периферийном зрении Наофуми всплыла просьба присоединиться к его группе. — Спасибо. — Он ответил хрипло, подтвердив запрос и увидев, что имя рыцаря появилось рядом с именами Рафталии и Доу-Лона. — Я знал, что ты придешь. — сказал Доу-Лон рыцарю с легкой улыбкой. — Не будь дерзким бакако. — Эклер зарычала себе под нос, прежде чем ткнуть крупного мужчину локтем в живот, заставив его захрипеть. — Эклер… — уши Рафталии поникли, и она не знала, как правильно выразить свою благодарность рыцарю. — Если вы действительно так сильно хотите помочь сэру Наофуми, мисс Рафталия, то после того, как все закончится, вы потратите больше времени на изучение техник владения мечом. Даже если ты сильнее, ты была слабым и не реализовала весь свой потенциал. — Я… я понимаю. — Рафталия кивнула. — Я с нетерпением жду возможности снова стать вашим учеником. — Хорошо. Я буду давить на вас обоих так сильно, что вы пожалеете, что родились. — О нет, воспоминания… — простонал Доу-Лон. Глядя на солнце, Наофуми понял, сколько времени прошло. — Мне нужно идти. Мне нужно помочь Миреллии убедить людей помочь нам с Духовной Черепахой. — Наофуми… — Эклер внезапно стал серьёзной. — Я слышала о вашем поражении… ты действительно думаешь, что мы сможем его остановить? — …Я не знаю. Даже думая об этом бое… меня пугает то, насколько могущественным будет этот зверь. — Наофуми обхватил Рафталию рукой, чтобы помочь себе устоять. Она положила руку ему на грудь, и он крепко сжал ее своей. Так же внезапно, как и возник страх, он рассеялся под ее прикосновением. — Но это произошло потому, что тогда я не был готов с этим бороться. На этот раз я готов поставить на карту все, чтобы остановить это. Чтобы я мог защитить вас, Доу-Лон, Рафталию, Мелти, Миреллию, и все остальные в этом мире, о которых я забочусь. Эклер оглядел его с ног до головы. — Тогда я сделаю все, что смогу, чтобы поднять моральный дух. Рафталия, Доу-Лон, помогите мне тоже. Сэр Наофуми, вам лучше убедить этих лидеров не выходить из коалиции, иначе… — Знаю — Герой Щита кивнул. Затем Рафталия снова поцеловала его в губы, прежде чем покинуть палатку. Он пошел на собрание коалиции. ___________________________________________ Фило скучала по отцу. Сначала Фило подумала, что сделала правильный выбор. Святилище Фитории потрясающие. Вокруг так много филолиалов. Проточные реки и озера, наполненные кристально чистой водой, в которой можно было купаться. На обильных деревьях, составляющих огромную рощу святилища, росли бесчисленные виды экзотических фруктов. Есть несколько вкусных монстров, которых можно было легко найти в пустыне или в воде. Но даже самые сладкие и спелые фрукты и самые жирные и сочные монстры казались Фило совершенно безвкусными. Филолиалы очень дружелюбны и милы, называли ее «принцессой» с уважением и трепетом, одновременно пытаясь заставить ее чувствовать себя комфортно в новом доме. Но Фило чувствовала себя чужим. Фило была Фило, а не принцессой. Они не могли заменить ни маму, ни Мел, ни даже парня-тигра, леди с красными волосами и всех других хороших людей, с которыми она была знакома. «Гва!» (Привет, Фило!) «Гве?» (Как поживает Фило?) Ее приветствовала пара знакомых голосов, принадлежащих двум филолиалам. У одного яркий, пухлый, оранжевый шлейф из перьев цвета заходящего солнца, а у другого цвет индиго, с гладким коротким шлейфом, плотно прилегавшим к его телу. В отличие от большинства ее собратьев здесь, за исключением Фитории, эти двое были самыми близкими «людьми», которых Фило могла назвать друзьями, поскольку она ненадолго общалась с ними до своего прибытия в святилище. Блу, как его нетворчески назвал Мечник, помог им во время последней волны в Мелромарке, и Эмбер провела больше недели, защищая дом Фило вместе с Копейщиком, пока Фило была в Кал Мире. По-прежнему сохраняя дистанцию, они хотя бы назвали Фило по имени. — Привет… — ответила она, лениво царапая лесную подстилку когтями и глядя вниз. Обычно она не была в форме Королевы. Ей больше нравился ее человеческий облик. Но некоторым из филолиалов здесь было не очень комфортно с людьми. Заметив кислое настроение Фило, Эмбер моргнула и быстро подошла к ней, глядя на Фило под разными углами. «Гвихех?» (Что случилось с Фило? Фило голодная? Фитория слишком жестко обращается с Фило во время тренировок?) — Нет, с Фило все в порядке. Просто устала. — Фило покачала головой и отвернулась, но Эмбер обошла ее и вытянув шею, чтобы рассмотреть более крупного филолиала. Затем Фило снова повернулась, но Эмбер повторила свои движения с другой стороны. — Гва! Гва! (Фило неважно выглядит! Фило выглядит больным! Эмбер пойдет чтобы принести лекарство!) Оранжевый филолиал отчаянно захлопал крыльями, демонстрируя беспокойство, когда Блу внезапно подошла к ней сзади и клюнула оранжевую птицу в голову. — Гва! Гва! (Ой! Ты чего?) — Гве. Геве. (Эмбер, прекрати. Эмбер доставляет неудобства. Фило не болеет. Фило просто скучает по своему старому стаду. Оставь Фило в покое.) Синий филолиал слегка взмахнул крыльями и откинул голову назад. — Гвиааа… — (Ой, Эмбер очень жаль. Эмбер просто волновалась.) Оранжевая от стыда опустила голову. — Все в порядке. Фило понимает. Сухо кивнула и ушла. Тренировки Фитории были одной из немногих вещей, которые поднимали Фило настроение. Это было очень тяжело, а иногда и жестоко, но это легко отвлекало ее от этих темных мыслей, Фило чувствовала, что с каждым днем ​​​​становится сильнее, несмотря на то, что Фитория понижала ее уровень. Для этого была причина. Фитория упомянула, что это поможет Фило стать сильнее. И когда она восстановила утраченный уровень, Фило почувствовала себя сильнее. И все же она все равно скучала по маме и папе. Эта рутина продолжалась до тех пор, пока однажды громкий треск не пронзил небо. Фило в этот момент направлялась к гнезду Фитории, когда она прибыла, она услышала крики пары филолиалов. Фитория разговаривала со своими двумя друзьями. Янтарный и синий. Хотя казалось, что они ссорились, поскольку эти двое кричали на Королеву Филолиалов и неоднократно впивались когтистыми ногами в землю. — Гва! (Но Фитория услышала этот громкий треск в небе!) — Гве! (Почему Блю и Эмбер не могут пойти и помочь?!) — Потому что я уже приняла решение. Герои не достойны нашей помощи. — Фитория ответила им с каменным лицом. — Гвегвегве! — (Фитория приняла это решение! Эмбер и Блю — нет!) Оранжевый Филолиал надулся. — Гва! — (Синий беспокоится о Нудле и его стае. Синий не хочет, чтобы они сами сражались с большой черепахой! Большая черепаха их съест!) Фитория нахмурилась, но, увидев Фило, покачала головой. — Хватит. Я больше не буду слышать этот разговоров. Огромная волна силы вылилась из тела Фитории, заставив воздух в роще задрожать, две птицы испугались и подчинились. — Гве…» (Ладно…) Эмбер грустно пропела и начала уходить, в то время как Блу просто молча покачал головой Фитории, прежде чем присоединиться к своему другу. После того, как они ушли, Фило осторожно подошла к филолиальной королеве, которая все еще выглядела опасной. — О чем это было? — Ничего. Просто кажется, что эти двое забыли, насколько никчемна человеческая натура. — Но… мама и папа не такие… верно? — …Давай продолжим с того места, на котором мы остановились в последний раз. Вам нужно будет освоить эту технику, если ты хочешь стать королевой. — Фитория развернулась и пошла занять свою обычную позицию на другой стороне поляны, где находилось ее гнездо. Фило кивнула, боясь продолжить ответ. Фитория больше не выглядела злящейся, но и счастливой она тоже не выглядела. Следующие дни прошли на удивление тихо. Как будто земля остановилась. Нигде в мире не было волн. Даже монстры, казалось, боялись высовывать головы. Это дало Фило много времени, чтобы подумать и самостоятельно исследовать Святилище. И вот однажды она внезапно наткнулась на особую картину, которая заставила ее остановиться. Это была взрослая мать-филолиал, сидящая в своем гнезде в окружении птенцов. Они жадно пищали, пока она кормила их, прижимаясь при этом головой к каждому. Фило смотрела на мать-филориал, чувствуя, как в ее маленьком сердце шевелится множество сложных эмоций. — Мама… папа… Она громко фыркнула, чувствуя ужасную боль и тоску в груди, прежде чем отвернуться от сцены и поспешно уйти в ближайший лес. Она очень скучала по маме и папе. По мере того, как она все больше и больше думала о своих последних нескольких днях с ними, она стала меньше сосредотачиваться на боли и больше на своих родителях. Фило больше не могла от этого убегать. Она слишком сильно заботилась о маме и папе. Она не хотела, чтобы большая черепаха их съела. Ей будет всегда грустно, если она потеряет их обоих. И вот, с легким страхом и тяжелым сердцем, Фило снова начала пробираться к гнезду Фитории, решив, что ей следует делать. — Ты хочешь вернуться? Слова Фитории пронзили воздух, как нож, заставив Фило слегка поморщиться, но она собралась с духом и подняла голову, чтобы решительно посмотреть на королеву-филолиалу. — Да. — Почему? Этот простой вопрос был похож на лавину, обрушившуюся на голову маленькой девочки. Напряжение в воздухе с каждым моментом росло, а красные глаза Фитории смотрели холодно и осуждающе. Тем не менее, Фило продолжал настаивать. — Потому что Фило скучает по маме и папе. Лицо филолиальной королевы оставалось совершенно неподвижным. Ее мысли невозможно различить. — …Я понимаю. — Она сдержанно кивнула и отвела взгляд от Фило, вместо этого устремив взгляд за пределы своего гнезда, где можно было увидеть множество перемещающихся филолиалов. — Разве ты не счастлива здесь? Кто-то из моей паствы плохо с тобой обращается? — Ее глаза сузились на том месте, где недавно стояли Эмбер и Блю. — Нет! Стая Фитории очень милая! Все дружелюбны и вежливы, но… — Птица поменьше заколебалась и посмотрела вниз. — Но это не стадо Фило. Каменное выражение лица Фитории застыло, прежде чем превратиться в меланхоличное. Она снова посмотрела на Фило, прежде чем заговорить тише. — Это может быть твое. — Но… — Светловолосая девочка немного походила на месте, нервно потирая ноги о землю, прежде чем снова печально поднять взгляд. — Но у Фило уже есть стадо. В ответ Фитория закрыла глаза, по-видимому, глубоко задумавшись. Через минуту она снова открыла их, и выражение ее лица снова стало жестким. — Фитория позволит Фило уйти, если Фило действительно этого захочет. Но ты должна понимать, что если ты это сделаешь, то я никогда больше не приму тебя обратно. Я обещала, что помогу тебе стать сильнее. Что я сделаю так, чтобы тебе не придется полагаться на людей, чтобы выжить. Но я не буду этого делать, если ты решишь вернуться в человеческий мир. Тебе придется жить со своим выбором до конца своей жизни. — Фило понимает, Фитория. Фило благодарна за все, что Фитория сделала для Фило… Но прямо сейчас папе нужна Фило. А Фило хочет быть рядом с папой и мамой. — Даже несмотря на то, что он причинил тебе боль? — Да. — Фило сложила руки на груди и грустно посмотрела на них. — Даже если Фило до сих пор не понимает, почему папа был таким злым… Фило понимает, что папе больно. Что маме тоже больно. Фило любит папу. А Фило любит маму. Фило не хочет, чтобы папе или маме больше причиняли боль. …Фило хочет помочь маме и папе. Фитория продолжала смотреть на неё протеже сверху вниз. Фило понадобилось еще мгновение, чтобы подумать, прежде чем кивнуть, как будто придя к решению. — Фило благодарна, что Фитория взяла Фило в свою стаю. Фило никогда не забудет доброту Фитории, принявшей Фило. Но сейчас Фило нужна папе и маме. Фило хочет помочь папе и маме никогда больше не причинять вреда. Чистые голубые глаза Фило решительно смотрели на Фиторию, словно призывая ее попытаться заставить ее изменить свое решение. Но, к ее удивлению, вместо этого на лице королевы появилась легкая улыбка. — Очень хорошо. — Фитория положила руки на плечи Фило. Однако ее улыбка сменилась выражением печали. — Прости меня за то, что я лгала тебе. Я прожила достаточно долго, чтобы быть преданным сто раз. Фитория не желает, чтобы ты несла душевную боль, которую я испытываю сейчас. Но Фитория не будет стоять на пути Фило, если она этого хочет. — Это то, чего хочет Фило. — Девочка кивнула головой, решительно выставив перед собой кулаки. — Гва! — Гва! («Да! Скажи ей, Фило!») Два знакомых Филолиала внезапно появились из-за деревьев позади Фило, удивив Фиторию. — Похоже, Эмбер и Блю тоже хотят помочь! — радостно сказала Фило, поворачиваясь лицом к двум своим друзьям. — Но почему? Разве вы двое не знаете о зле людей не понаслышке? -Гва! (Да, конечно.) (Мы благодарны, что вы защитили нас здесь. Но Нудл и Блонди хорошие люди.) (И нам не нравится, что ты отказался помочь им только потому, что Герой Щита причинил тебе боль.) Фитория нахмурилась. — Я уже сказала… (Да, мы знаем, что сказала Фитория, но для нас это все равно неправильно. Эмбер не может понять. Эмбер никогда не проживет так долго, как Фитория. Эмбер не будет помнить такие вещи, как Фитория.) (Мы отказываемся отступать и позволять хорошим людям сражаться в одиночку. Фитория изначально просила нас помочь героям. А Нудл и его стадо были людьми, которые научили Блю тому, что хорошие люди действительно существуют в этом мире. Если Фитория не поможет нам, то, пожалуйста, спросите Эмбер и Блю. что Фитория не помешает нам помогать их героям.) … Фитория опустила голову. — Если это то, чего вы двое действительно желаете… Тогда ты тоже можешь уйти с Фило. — Урааа! Фитория вдруг крепко обняла будущую королеву филолиалов и тихо прошептала ей на ухо, чтобы только она могла услышать. — Ты… ты действительно любишь своих родителей, не так ли? — Конечно, именно папа и мама вырастили Фило. Руки Фитории крепко сжали спину платья Фило. — Но как ты можешь так легко простить тех, кто причинил тебе боль? Фило с любопытством склонила голову набок. — Фило не знает… Фило думает, что это потому, что Фило их любит! Фитория отпустила руку и положила руку на ожерелье кареты на шее. — В таком случае, удачи, Фило, Эмбер, Блю. Пожалуйста, берегите себя. Яркий белый свет окружил маленькую девочку-ангела, а также двух филолиалов. Фило помахал Фитории на прощание до тех пор, пока не раздался громкий треск и они не исчезли из Филолиального Святилища. Фитория посмотрела на пустое место, где они стояли минуту назад. Чувствовала противоречие о обидах, предательствах… Лица тех, кто охотился на нее или ее стадо. — Фитория сделала что-то плохое? Королева оглянулась, как будто ожидая, что там кто-то будет. Но не было никого кто бы ее направлял. Она изо всех сил пыталась вспомнить и на мгновение вспомнила их. Лица ее отца и матери улыбались ей, когда они потирали ее голову. Воспоминание пронеслось так быстро, что Фитория ахнула. Затем по ее щекам потекли густые водянистые слезы. — Мам… Фил… … Впервые за сотни лет Фитория свернулась калачиком на земле и плакала. ___________________________________________ — Если даже Священные Герои не смогли победить его, то какой у нас шанс?! — Мы не были готовы к этому! — Ицуки поспорил с говорившим генералом. Высокая, крепкая фигура, с головы до пят одетая в доспехи из драконьей стали. — С учетом его истощающей способности и всех фамильяров, которыми он располагал, замедление было всем, что мы могли сделать в тот момент! — Вы пытались защитить одну нацию, которая превентивно напала на нее, но оставили другие на уничтожение?! — гневно потребовал другой делегат. Новый шум голосов сопровождал первый. Наофуми подошел к Теням Миреллии, чтобы попытаться лучше понять, что происходит, прежде чем кто-нибудь заметит его появление. Один из них оказал невысказанную честь соткать для Наофуми иллюзию, скрывавшую его из виду. — Насколько плохо всё? — Осмелюсь сказать, давно я не видела, чтобы встреча проходила так ужасно. — Знакомая Тень ответила на его вопрос. Пока она вводила Героя Щита в курс дела. Дебаты за большим круглым столом продолжались. — Ну извините, сэр, — Ицуки выплюнул последнее слово. — Последний раз, когда я проверял, у меня нет возможности находиться в пяти местах одновременно! Заявление Героя Лука сопровождалось еще более гневным ропотом. — Я верю тому, что пытается сказать Герой Лука. — Миреллия дополнила. — Разве Герои всего лишь люди. Даже с их способностями они не могут защитить все одновременно. Разве не поэтому в нашем мире есть Семизвездные Герои? — Этот паршивец наверняка умеет так говорить, Ваше Величество. — Кто-то саркастически заметил. Ицуки дрожал от гнева на своем месте, только из-за того, что Рен схватил его за плечо, он не сломался. — А где же Семизвездочные Герои? — спросил другой. — Неужели Зелтобл, Шилдфриден и Фобли настолько эгоистичны, что отказываются помочь нам даже с ними? — Вы знаете, как далеко они находятся. Это не так уж и удивительно, если их еще здесь нет. — Или, возможно, они понимают, насколько бесполезно бороться с этой штукой! — Пожалуйста, пусть у нас восторжествует хладнокровие. — Вернер, один из сидевших за столом представителей Шильвета заговорил. Его красные крылья развевались позади него. — Последнее, что нам нужно, это спор, когда судьба мира близка. При этом послышался ропот согласия. Но другие не совсем разделяли то же мнение. — А как насчет Героя Когтей Силтвелта?! Где он? — Мы не знаем. — Вернер ответил, хотя и нерешительно. — Последние пару месяцев он тренировался. Я послал нескольких своих людей попытаться найти его, чтобы он мог быть проинформирован о нашей ситуации. Но пока им это не удалось. Ответ Вернера спровоцировал новые споры. Когда разведчики сообщили, что Духовная Черепаха находится всего в дне пути от их позиции, это только ухудшило их положение. — Почему мы вообще должны делать то, что просит Мелромарк?! Насколько я понимаю, Мелромарк уже начал эвакуацию своих людей из городов. К тому времени, когда Духовная Черепаха доберется туда, жертв будет мало или вообще не будет, верно? — Что вы говорите? — Мирелия сузила глаза, глядя на мужчину. — Мои разведчики сообщили мне о передвижениях Духовной Черепахи, Ваша Светлость. Даже идиот сможет понять, куда она направляется. — Мужчина поднял палец и подвигал им из стороны в сторону, щелкнув языком. — Я верю, что вы собрали нас всех здесь не потому, что хотите остановить это и спасти наш мир, а потому, что хотите защитить свою нацию. Скажите мне, почему мы должны помогать защищать Мельромарк, после того как вы забрали всех Священных Героев обрекая остальных сражаться с Волнами в одиночку? Судя по тому, как Мирелия держала веер, чтобы скрыть лицо, ей не нравилось, когда ей задавали этот вопрос. — Вы действительно подразумеваете, что я хочу остановить это по личным причинам, а не потому, что хочу защитить наш мир? — Именно это я и говорю. Зачем еще этим тебе помогать? — Как ты смеешь! — Миреллия не смогла ответить, поскольку Рен закричал и встал. — Мы не просто предметы, которые можно использовать по вашему желанию! Мы решили остаться в Мелромарке из-за того, как сильно ее Величество нам помогла! И мы решили помочь прямо сейчас! Мужчина молчал, обдумывая заявление Героя Меча, а подросток продолжил. — В последнее время мы тренируем не только себя, но и жителей нашей деревни, чтобы они были достаточно сильными, чтобы помочь бороться с волной, когда бы и где бы она ни возникла в мире! Мы делаем это, чтобы помочь вам всем! — Если это правда, то где те солдаты, о которых ты говоришь? Разве они здесь не для того, чтобы помочь нам в трудную минуту? … — Они… они еще недостаточно сильны, чтобы противостоять Духу Черепахи. — И вы? … Рен выглядел ошеломленным. Он попал прямо в эту ловушку. Наофуми пристально посмотрел на мужчину. Тень только что закончила рассказывать ему обо всем остальном, что обсуждалось. Картина получилась не очень радужная. Как показали последние несколько минут, все разделились: либо держаться вместе, либо разваливаться. — Теперь я понимаю, почему Мирелия держит своих героев на таком коротком поводке. Ты действительно позоришь. Неудивительно, почему ты проиграл. — М-мы не проиграли… — начал было Ицуки, но парень встал. Он ни капельки ему не поверил, видя, как они вели себя на этой встрече. — Наше время здесь потрачено впустую. Приспешники Духовной Черепахи уже разрушили два форта в моей стране. Мы должны делать все возможное, чтобы защитить наши собственные дома, вместо того, чтобы тратить наших людей и ресурсы на поддержку Мелромарка! Хор согласия раздался от некоторых других делегатов и их военачальников, которые тоже начали вставать. — Вы не сможете справиться с этим в одиночку. Если вы уйдете, вы обречете свою страну на разрушение. — спокойно сказала ему Мирелия. — Ты угрожаешь нам, Виксен? — Нет, я просто заявляю, что сделает Духовная Черепаха после того, как она уничтожит мою страну. — Тогда я лучше приберегу свои силы на тот случай, когда… — Извиняюсь, я опоздал. — пренебрежительно сказал Наофуми, когда иллюзия вокруг него исчезла. — Герой Щита?! — Среди толпы послышались удивленные крики и шепот. Вернер и остальные члены Совета, сопровождавшие его, с благоговением уставились на Наофуми. — Наофуми! — Рен и Ицуки встали, удивленно глядя на него. — Ребята, я поговорю с вами позже, ок? — Наофуми кивнул им, прежде чем пристально посмотреть на мужчину перед ним. — Итак, ты действительно хочешь провернуть такой уйный ход, да? Ты хочешь позволить Духовной Черепахе уничтожить Мелромарк, чтобы потом ты мог войти и забрать свой кусок его разоренной земли. Это то, о чем все вы здесь думаете? — Наофуми изогнул бровь, оглядывая совет послов, лидеров и военных генералов. Вокруг него разладились крики протеста и отрицания, когда все присутствующие одновременно начали произносить оправдания, которые они подготовили заранее. Солдаты низкого уровня. Недостаточно припасов. Поезда с припасами раздавлены Духовной Черепахой или ее фамильярами. И так далее. Наконец устав от этого, Ицуки превратил свое оружие в лук со странным, но знакомым конусом, выступающим из центра. Он приложил к нему губы, и пронзительный визг Голоса Ицуки оглушил всех присутствующих. — …Внимание всех присутствующих. — После паузы Ицуки опустил свое оружие, наблюдая, как все потирают уши и тихо бормочут себе под нос, испуганно глядя на него. — Пожалуйста, сохраняйте вежливость. Это военная комната, а не территория бродячего цирка из Зельтобля. Если вам нужно говорить, то делайте это по одному. Наофуми кивнул ему в знак благодарности, прежде чем обратиться к генералу, который протестовал ранее. — Итак, я прав? Вы отказываетесь помочь только для того, чтобы расширить свои границы, когда Мелромарк будет разрушен? — Н-нет! Конечно нет! Я просто не хочу тратить жизни своих людей на безнадежную битву! — Значит, ты предпочитаешь ждать в будущем еще более безнадежной битвы? Не думайте, что Дух Черепахи просто оставит вас всех в покое после того, как покончит с Мелромарком. После этого она отправится в следующую страну. А затем в следующую. А затем в следующую. Вы сказали, что ее приспешники уже разрушили два ваших города-крепости, верно? Что вы будете делать, когда Черепаха сама придет за вами? Что будете делать когда кто то останется один из вас? Его встретила мертвая, потрясенная тишина. Как будто никто из них не подумал о том, что только что спросил Наофуми. — Но тогда в чем смысл! Вы, Герои, уже проиграли! Если даже Герои не смогут победить его, какая у нас надежда?! — Позволь мне спросить вот что. Вы задумывались, почему мы не смогли победить его? Неужели вы держите нас троих на таком высоком пьедестале, что требуете от нас совершенства? Мужчина не ответил, но Наофуми не дал ему времени. — Я скажу вам, почему мы не смогли победить! Мы не смогли победить из-за меня! Да, мы втроем боролись с этим, но из-за моего нетерпения два других Героя не смогли сражаться в полную силу! Я не послушал их и решил, что нам следует сражаться, когда у нас почти не было сил. Представление о том, на что он способен! И я отказался отступить, чтобы придумать лучший план! Это моя вина, что мы проиграли! Но мы не повторяем одну и ту же ошибку дважды! Мы знаем, во что ввязываемся сейчас, и мы не собираемся быть настолько глупыми, чтобы бороться с этим в одиночку! Мы будем сражаться вместе с нашими партиями, с Миреллией и ее рыцарями, с любыми силами, которые вы сможете выделить, чтобы помочь нам защитить этот мир! Если вы все еще думаете, что надежды больше не осталось, то можете уйти. Но имейте в виду, что все здесь запомнят, вы решили быть трусами, сбежавшими, когда Священные Герои попросили вашей помощи. По комнате наконец прошла еще одна волна тихого ропота, и представители уже не выглядели такими уверенными. Мужчина, который протестовал больше всех, упал обратно в кресло с негодованием. Он слышал истории о Герое Щита и его роли в установлении мира между Мелромарком и Силтвелтом. — Наофуми… — Ицуки и Рен уставились на него. Наофуми кивнул им, в его глазах было извинение за то, что он не появился раньше. Они были всего лишь подростками. Им не следует иметь дело с такими встречами. На него, как на старшего Героя, лежала ответственность помочь им стать как можно лучше. — Мне жаль, что я не смог защитить вас, ребята, во время нашей последней ссоры. И мне жаль, что я все испортил. Я обещаю, что в этом бою я буду готов защитить вас от всего, что Дух Черепахи бросит в нас, несмотря ни на что. Рен закрыл глаза и коротко кивнул Герою Щита, прежде чем откинуться на спинку стула. — Я поверю тебе на слово. Ицуки покачал головой и недоверчиво усмехнулся, глядя на происходящее. — Надеюсь, ты тоже нас выслушаешь? Наофуми кивнул. Ицуки облегченно улыбнулся. — Тогда давай обсудим, как мы будем сражаться с Духовной Черепахой. — П-подожди минутку, мы здесь, чтобы обсудить, вступим ли мы вообще в бой… — Ты слышал, Наофуми. — Рен прервал его, более уверенно. — Либо помогите нам, либо уходите. За этим столом нет места трусам. — Силтвелт уже пообещал помочь Герою Щита в трудную минуту. — Вернер покачал головой, крылья на его спине взъерошились. — Ради этого дня мы точим когти и клыки. Если это означает борьбу со Зверем-Хранителем и его приспешниками, то пусть будет так. Генерал еще минуту молчал. Глядя на всех присутствующих. Затем он еще раз посмотрел на Героя Щита и его щит. — Ты… ты действительно думаешь, что сможешь победить его? Наофуми кивнул. — Иного выбора нет. Генерал кивнул, на его лице появилось торжественное выражение. — Мне очень жаль… Мне жаль за свое поведение, Ваша Светлость. — Он вежливо поклонился Миреллии. — Я думал, что пытаюсь сделать только то, что будет лучше для моего народа. — Я не могу винить вас за это. Я тоже хочу лучшего для своего народа. Лучшего для всех наших народов. — Мирелия шлепнула веером по столу. — И для этого мы должны помочь Священным Героям и победить Духовную Черепаху ради всех нас. За столом послышался ропот согласия. Больше никто не пытался уйти. Миреллия взглянула на Героя Щита, который снял свой благословенный Щит и уселся рядом с двумя другими Героями. — Если мы согласны, тогда давайте обсудим наш план нападения. Таким образом, встреча, которая должна была решить, стоит ли им вообще сражаться с Духовной Черепахой, превратилась в встречу, на которой они планировали, как и где с ней бороться. До их нынешнего положения оставался всего один день. На подготовку у них был всего один день.