Если бы снег был белым

Рейстлин давно уже не спал, но когда Даламар тихо позвал его, медленно открыл глаза и потянулся, изображая пробуждение. Выдавать, что слышал чужую беседу, Маджере не хотел. После дежурства он мгновенно провалился в сон, но неожиданно очнулся через несколько часов и просто лежал с закрытыми глазами, ловя отголоски смутного теплого чувства. В мертвой тишине леса звучал чистый красивый голос, что-то выпевавший на эльфийском мерным речитативом. Рейстлин не вслушивался в слова, наслаждаясь мягкостью мурлычущего баритона. Взор его был проклят, но слух искажен не был, и гармония звука была едва ли не единственным видом красоты, ему доступным. Постепенно он начал улавливать отдельные фразы. Даламар рассказывал что-то вроде легенды. Танису? Стоило осознать это, очарование момента было разрушено. Внутри все сжалось от злости и горьковатого тошнотворного чувства, в котором Рейстлин с изумлением узнал ревность. Ему часто предпочитали других, в основном – Карамона. Будучи умнее, решительнее и амбициознее, он постоянно оказывался в тени привлекательного внешне, общительного и дружелюбного близнеца. На Карамона благосклонно смотрели девушки, их общие друзья на самом деле были друзьями брата, а Рейстлина лишь терпели, нередко перешептываясь за спиной, что на месте Карамона давно бы постарались отделаться от неблагодарной обузы. Уж конечно компанией Карамона темный бы не прельстился, но Танис… Было в этих двоих неявное сродство, они отражали друг друга, точно кривое зеркало. Два изгоя, полные тоски по дому и горечи, хорошо узнавшие, что такое несправедливость и предвзятость… И сделавшие совершенно разные выводы, пошедшие разными путями. Даламар предпочел говорить с Танисом из-за того, что тот – полуэльф? Рейстлин знал эльфийский далеко не в совершенстве, и сумел разобрать не все. И не слишком-то оценил. Ему вообще не нравились вымышленные россказни, столь любимые эльфами. Пусть даже тут и было две-три дельных мысли, можно было сказать гораздо яснее и короче. Никогда бы он не предположил в Даламаре ценителя старинной поэзии. И в чем вообще радость от подобной беседы? Что мог понять в рассказанном Танис? Лишь пугаться и недоуменно таращить глаза. Там, где Танис видел только страшную сказку, Рейстлин прежде всего ощущал знак принадлежности к определенной магической традиции. По крайней мере предполагал, что Даламар себя к ней относит, хоть и не мог быть уверен до конца. Информацию он получал в основном из книг, а добывать их в Утехе было не так-то просто. Самой большой удачей была встреча с Лемуэлем, подарившим ему труды отца, однако эта находка исчерпала себя слишком быстро. Во время путешествий с Танисом и Флинтом Рейстлин изумлял и забавлял спутников своей готовностью остаться без куска хлеба, лишь бы раздобыть очередной рассыпающийся на странички фолиант. Далеко не обязательно магический. Почти никогда – магический. Книг подобного рода было мало, и не отыскать их было по ветхим лавочкам, ютившимся на задворках провинциальных городков. История, география, медицина – Рейстлин, как губка, впитывал любые знания. Если не было денег, книги он выменивал. Расставаться с сокровищами, добытыми так тяжело, было жаль, но он в любом случае всегда делал выписки, сохраняя самое ценное. Не раз про себя он пожалел, что Карамон так и не усвоил толком уроки матери, приложившей немало усилий, чтобы научить его читать и писать: помощь бы пригодилась. Впрочем, на брата в столь кропотливом деле надежа была плоха, наверняка насажал бы ошибок и все перепутал. Рейстлин жадно охотился за любыми крупицами сведений, и пусть он искренне считал свое образование очень скудным, за пределами Вайрета мало кто мог бы с ним соперничать в объеме и широте познаний. Попадали ему в руки и работы по истории магии, в основном – поздние, полные обрывочных и непроверенных сведений. Рейстлин поглощал все: умея читать между строк, немало ценного можно было выудить и оттуда. Косвенно его догадки подтверждало то, как уверенно чувствовал себя в кошмаре Даламар. И первый их разговор. «Интересуют иллюзии». Да, ему стоило сразу же сделать поправку на то, что он говорит с черным магом. Все-таки удивительно, что эльф, даже не прошедший испытания и не имевший доступа к нужным книгам, так хорошо осознал специфику своего таланта. Был ли у него свой скелет в шкафу, как Фистандантилус – у Рейстлина? Он хмыкнул про себя. Даламар оставался загадкой. Открытость – и множество тайн, беспечная самоуверенность и местами почти наивность – и одновременно неприкрытый цинизм, уверенная сила, подозрительность, способность просчитывать свои действия на несколько ходов вперед. Сложная, противоречивая натура – посреди бесконечно простых и похожих на давно прочитанную книгу спутников. Даламара хотелось присвоить, и мысль, что он, как и все остальные, предпочтет его обществу чье-то еще, заставляла в ярости сжиматься кулаки. Нет. Даламар обязан ему и связан с ним клятвой. И он – маг. Уж точно Рейстлин найдет способ показать темному, что общество другого мага ценнее, чем вечное нытье и постоянные сомнения их «предводителя». Но хоть Рейстлин и убедил себя, что все в порядке, вместо отдыха промаялся, так и не заснув. – Что-то произошло? – поинтересовался он тихо, ловя в выражении лица Даламара тень обеспокоенности. – Драконы на юго-западе от нас, – темный кинул в небо короткий взгляд. – Надеюсь, Эльхана успела покинуть башню. И нам пора уже попрощаться с не в меру гостеприимными лесами эльфийской прародины. Остальным про драконов рассказал Танис. Лагерь свернули мгновенно и тут же тронулись в путь. – Мне удалось восстановить в памяти большую часть заклятий, – проговорил Рейстлин, шагая чуть позади эльфа. – Я тоже успел освежить кое-что. Мой запас, увы, никогда и не был по-настоящему обширен. Тем более подобного рода магия мне всегда казалась слишком грубой, – признался Даламар. Как и те немногие заклятия, которым учили его в доме Мистиков, практичные и примитивные, предназначенные для бытовых нужд. А Даламара манили иллюзии и кошмары, тайны сознания, фундаментальные законы, лежавшие в основе колдовства. Странно ли, что магия Нуитари оказалась ему ближе во много раз? И перейдя под его покровительство, Даламар совсем не торопился вновь изучать нечто банальное, вроде боевых заклинаний. Миром, по его мнению, правили знания и деньги, а война была уделом тех, кому не хватало мозгов использовать ни первое, ни второе. А те, кому не хватает мозгов, неизбежно остаются в проигрыше. Однако так повернулась судьба, что теперь его убеждениям предстояла серьезная проверка на прочность. Что ж, как только будет возможность, он постарается приобщиться к опыту алого. Но не прежде, чем доберется до заветной книги в полночно-синем переплете. – Если неожиданностей не будет, к рассвету мы придем в Кёриност. Возможно, есть смысл задержаться в городе – восстановить силы, прежде чем пускаться в море. Время от времени у них на пути появлялась подозрительная растительность, сквозь которую мечники прорубались, а маги кидали иссушающие заклятья, один раз пришлось почти бегом бежать сквозь заросли подозрительно мерцавшей травы, выбрасывавшей в воздух красноватую пыльцу, явно имевшую дурманящий эффект. Хорошо, что закрыть нос тканью плаща они сообразили практически сразу же. Поляну миновали быстро, однако слабость и сонливость ощущали все. И Даламар не сомневался, что утром их ожидают наведенные сны. На исходе ночи они приблизились к побережью. Бившееся о скалы море было слышно издалека, и, заслышав этот мерный рокот, Даламар невольно ускорил шаг. – Уже близко, – обернулся он к остальным. С залива тянуло солью и свежестью, разгоняя сонную одурь. Деревья стали реже, и на самых подступах к городу начали попадаться отдельные осины, не покорёженные кошмаром. Да и остальная растительность приобретала нормальный вид. Кое-где лежал снег, темный, рыхлый, грязно-серый, но все равно радующий глаз после невозможной красноватой зелени искаженного кошмаром леса. – Зебоим никому бы не позволила поганить то, что принадлежит ей, – с ноткой уважения в голосе проговорил Даламар. Пусть капризная и переменчивая богиня была чужой ему, она – сестра Нуитари, и оба они не отдавали своего. Светлые боги лживы, но тьма помнит и хранит. Темный эльф провел небольшую группу почти к самому порту, так что стали видны пустующие причалы, местами разбитые и покореженные стихией. Затем свернул и подошел к причудливому зданию, украшенному резьбой, изображающей морских животных и растения. – Это гостевой дом Кёриноста. Нечто вроде постоялого двора. Здесь наверняка остались дрова, может, запасы крупы или муки найдутся. Он почти ожидал возражений и возмущенного «мародерство», но то ли не были спутники такими уж светлыми, то ли дорога научила их уму-разуму, так что предложение было встречено безропотно и даже с проблесками энтузиазма. Вокруг царило запустение, было грязно и пыльно. Но в хранилище в самом деле нашлись дрова, пусть даже изрядно отсыревшие. Компания выбрала просторную комнату на первом этаже, поближе к хозяйственным помещениям, и принялась растапливать камин. Даламар позвал Таниса, и, пока Карамон с Тикой занимались обустройством их временного пристанища, они натаскали дров в купальню и кое-как ополоснули в ней все, чтобы не мыться, ходя по грязи. Заодно удостоверились, что вода в местных источниках имела вполне нормальный запах и вкус. На всякий случай на дно большого кухонного жбана Даламар все равно высыпал горсть листьев и ягод заговоренной рябины, прежде чем заполнить его водой. Спать хотелось отчаянно, но темный понимал, что сначала нужно закончить с хозяйственными делами. Они тщательно обыскали все помещения. Небольшой запас круп обнаружить удалось, магия уберегла их от грызунов. Овощи давно уже померзли и погнили, но бочонок квашеной капусты, запечатанный кувшин масла и неплохо сохранившуюся муку отыскать они сумели. Отнеся все это на огромную выстывшую кухню и насыпав возле печи внушительную горку дров, они, наконец, вернулись к остальным. В комнате стало чисто, появился столик, на котором громоздился нехитрый их скарб, походные мешки заняли места возле кроватей. Уютно потрескивал огонь. Тика ухитрилась даже раздобыть где-то ширму, скрывавшую ее уголок от посторонних взглядов, и блики, мелькавшие на пестрой расписной поверхности ткани, приятно радовали глаз после однообразия мертвого леса. Даламар продолжил набеги на кладовые, и вскоре рядом с тяжелым кованым подсвечником появилась горка свечей, которых им вполне хватит на несколько суток. А на лавке у входа – целый ворох шерстяных покрывал и несколько теплых тяжелых шкур. Эльфы не охотились на животных и не разводили мясные породы скота, но при этом занимались выделкой кож, покупая сырье у людей. Подобную позицию Даламар находил весьма лицемерной, однако жаловаться не собирался. Шкуры им пригодятся. И сейчас, и потом, во время плавания. Окончательно удовлетворившись тем, какой вид приобрела комната, он подошел к Танису и Карамону. – Нужно будет отыскать небольшой торговый джесаз, из тех, что обычно перевозят вина и пряности. Они однопарусные, но трюм вместительный, мы неплохо устроимся. Обычно команда на таких кораблях – человек семь, но можно управиться и втроем, если вы хоть что-то знаете о парусах. Потому что я в морском деле не смыслю ничего, – усмехнулся он. – Сложнее всего будет спустить корабль на воду, но тут уж мы с Рейстлином что-нибудь придумаем. Он ответил на множество уточняющих вопросов, потом посчитал нужным заметить: –Эльфы не едят и не ловят рыбу, поэтому снастей вы здесь точно не отыщите. Но все необходимое можно будет поискать в ближайшей рыбацкой деревушке за пределами Сильванести. Да и едой можно попробовать разжиться заодно. Только люди будут задавать вопросы. Заранее решайте, что отвечать. Правда слишком невероятна, чтобы в нее поверили, – он пожал плечами и готов был уже отойти, но тут вспомнил еще одно. – Я видел, люди иногда едят моллюсков. На побережье есть смысл их поискать, сезон подходящий. Оставив этих двоих обсуждать свои дальнейшие планы, Даламар устроился на полу, рядом с камином, рассеянно глядя в огонь. – Тебе знакомо то растение, что выстреливало пыльцу? – прошелестел Рейстлин так тихо, что его голос едва был слышен за потрескиваньем поленьев в очаге. Даламар почти пропустил вопрос, но все же выбрался из созерцательной дремоты и ответил: – Не думаю, что эти растения знакомы хоть кому-то. Порождения кошмара наверняка не встречаются больше нигде. Какую-то дурманящую дрянь оно точно содержит, жаль, нельзя было с собой собрать. Я бы не отказался изучить на досуге, – он с сожалением качнул головой. – Доза вряд ли была достаточной для серьезных последствий. Решайте с остальными, нужна ли стража, но я бы рискнул и попытался выспаться. Это вовсе не было беспечностью, жизнь научила Даламара быть осторожным. Во время путешествий он не раз подвергался нападениям, отбивался магией, участвовал в поножовщине – когда тебя зажимают в угол в темном переулке, на выплетание колдовских формул времени не бывает – и не раз вскакивал ночью от малейшего шелеста или скрипа. Однако в Кёриносте он опасности не ощущал. А возможно просто обстановка кружила голову: Даламар и представить себе не мог, что хоть раз увидит этот город, пусть и таким: заброшенным, пустынным, одичалым. Будь у него побольше сил, он весь день пробродил бы по улочкам, позволяя глазу отдыхать на геометрической правильности узких дорожек, тщательно и любовно взлелеянных деревьях, изящной резьбе мраморных строений. Людским городам никогда не достичь и тени того, что можно увидеть в самом захудалом эльфийском селении. Даламар жадно впитывал каждую мелочь, неосознанно растравляя привычную неумолчную тоску. Он научился выживать среди людей, но получать удовольствие от подобного существования все-таки не мог. – Думаю, все же нужна, вдруг пыльца вызывает приступы лунатизма, например, – Рейстлин невесело усмехнулся. Нелепо было бы выйти из кошмарного леса и умереть во сне от меча Карамона, вообразившего себя в гуще сражения. В этот момент в комнату вернулась Тика, пытаясь хоть как-то просушить мокрые волосы обрезом ткани. Кинув в ее сторону быстрый взгляд, Рейстлин спрятал книгу и пояс с ингредиентами в походный рюкзак, откуда извлек комплект сменной одежды, и двинулся к двери, следуя за потянувшимися из комнаты мужчинами. Окинув купальню взглядом, Рейстлин нахмурился. Лезть в одну из кадок он не хотел. Выбираться из нее самостоятельно было бы слишком сложно, а просить о помощи в подобном – никогда! Он взял мыльный корень и отрез ткани и утащил их в дальний, самый темный угол за печью, где были удобные деревянные мостки. Горячей и холодной воды по его распоряжению туда принес Карамон. Скинув с себя грязную одежду, Маджере принялся тщательно мыться, с затаенной завистью поглядывая на сильные здоровые тела спутников. Взгляд зацепился за то, как Даламар подхватил ведро воды, опрокидывая его на себя, и, видя сбегающие по золотистым широким плечам тонкие струйки, Рейстлин неожиданно ощутил, как заалели щеки. Танис и Карамон просто мылись, но Даламар наслаждался процессом так, точно это последняя купальня в его жизни. Не в первый раз Рейстлин ловил себя на том, что темный все делает заразительно вкусно: видя, как он подносит ко рту кружку с водой, Рейстлин начинал и сам испытывать жажду, даже проклятое квит-па Даламар жевал так, что у всех просыпался голод, и любое его нехитрое действие несло на себе отпечаток чувственного гедонизма, вообще свойственного эльфам, но в нем словно бы достигшего полноты своего цветения. При том в его действиях не было ничего грубо-животного, как у Карамона, ублажавшего свою утробу, нет, каждый жест его был полон красоты, свободы и переживания полноты бытия настолько невероятных, что совершенно чуждый этой стороне жизни Рейстлин терялся и ощущал неясную смутную злость. Сердито отвернувшись, Рейстлин ополоснулся, вытерся куском чистой ткани, влез в запасную мантию, которая умудрилась не пострадать, и отправился обратно в гостевую комнату, предварительно дав распоряжения Карамону относительно собственных вещей. Нахлынувшее раздражение он планировал утопить в чтении. Стоило пальцам коснуться древних страниц, а словам магических формул появиться перед глазами, как мысли его прояснились, а лицо сделалось отрешенным. За книгой он просидел, пока не появились остальные. Как только было решено, что первым на вахту встает Танис, а за ним – Карамон, Рейстлин, ни на кого не глядя, улегся в постель. В сон он провалился сразу же, и напоминал этот сон бесконечный лабиринт, полный теней, шепотков и осколков воспоминаний. Вот он вновь в коридорах башни, рядом лежит обгоревшее тело Карамона, а к нему тянет руки Фистандантилус. Полупрозрачная кисть проникает в грудную клетку, сжимая сердце, и старец начинает смеяться, а он не может ни пошевелиться, ни вскрикнуть. Но зыбкий образ древнего магистра начинает плыть, покрывается рябью, и вот на месте архимага стоит Даламар. Смех обрывается, и эльф склоняется к самому его уху, будто собираясь что-то прошептать, обдавая кожу горячим дыханием, и Рейстлин резко просыпается, хватая ртом воздух и прижимая к груди кулак. К нему тут же подлетел Карамон. Резким движением дав понять, чтобы воин не шумел, Рейстлин прикрыл глаза и уже почти спокойно вздохнул. – Мой отвар, – практически беззвучно прошептал он. Получив требуемое, алый сделал несколько глотков, а потом кинул взгляд на ставни и нахмурился. – Сколько времени? – Я просто хотел, чтобы ты отдохнул, Рейст, – пробубнил воин, догадавшись о причине недовольства брата. – Иди уже спать, – маг качнул начавшей гудеть головой. Поплотнее закутавшись в покрывало, он устроился на расстеленной у камина шкуре в пол-оборота, так чтобы видеть огонь и при желании иметь возможность следить за спящими. От тупой боли в висках перед глазами все плыло, так что идею заняться книгой он отбросил. Вместо этого Рейстлин решил провести ревизию того, что из трав и прочих ингредиентов у него осталось. На это ушла пара часов, и по всему выходило, что уже надо будить Даламара. Стоило его позвать, темный приподнялся на локте, сонно улыбнувшись. – Мой черед бдеть? Все спокойно пока что? Даламар натянул сапоги и подхватил с кровати покрывало: в комнате было довольно тепло, но тонкая камиза – не та одежда, в которой комфортно зимой. Устроившись поближе к камину, он обвел комнату взглядом, с удивлением заметив, что Рейстлин не торопится ложиться. Маджере принялся заваривать свой отвар, а когда тот был готов достал из рюкзака книгу и вернулся к камину, устраиваясь на шкуре неподалеку от эльфа. – Да, все тихо. Но Танис и Карамон до сих пор ворочаются во сне, а Тика тихонько вскрикивает, – проговорил алый, грея руки о чашку. – Кошмары – это ожидаемо. Мои сны сегодня тоже были на редкость пакостными. Странно только, что остальные до сих пор не избавились от воздействия пыльцы, – Даламар озабоченно нахмурился. – Если и завтра не пройдет, я вмешаюсь, но это один из тех случаев, когда лучше, чтобы люди перебороли морок самостоятельно. Он поднялся и подошел к камину, подкидывая пару поленьев, и стащил с незанятой кровати подушку и покрывало, подкладывая их под спину, чтобы устроиться поудобнее. Потом вынул из поясной сумки гребень и неспешно принялся прочесывать все еще слегка влажные волосы, всматриваясь в склоненное над книгой лицо Рейстлина. К странному взгляду янтарного цвета глаз Даламар успел привыкнуть, но отливающая металлическим блеском кожа все еще цепляла взгляд. Он понимал, что вопрос очень личный, но они и так обменялись немалым количеством секретов, поэтому решился спросить: – Оттенок твоей кожи ведь не врожденный? И на проклятье тоже не похож. Что это за магия? При упоминании кошмаров Рейстлин на мгновение закаменел, глядя в огонь. В памяти вспыхнул образ из сна. Алого бросило в жар. Он стиснул зубы и кулаки, гася инстинктивный порыв отшатнуться. Мгновение – и вот он вновь спокоен и собран, будто и не было ничего, лишь тень от пляшущего в камине огня. Совладав с собой, Рейстлин мысленно выругался, не хватало еще от Даламара шарахаться. И, чтобы подавить остатки этого иррационального страха, он пристально посмотрел на темного, невольно следя за плавными движениями руки. – Если верить Фистандантилусу, – Рейстлин криво усмехнулся, – это моя собственная магия, которую я призвал защитить меня от любых магических атак, – не сразу откликнулся он, будто что-то припоминая, и передернул плечами, плотнее кутаясь в плед. – Странное проявление она выбрала. И что, ты теперь и вправду обладатель универсальной защиты? Хотя от Пар-Салиана не спасла же. И от той пыльцы. То есть против проклятий точно не работает. А от чего защищает? – в глазах темного эльфа горело фанатичное любопытство. Золотой металлический блеск и эта вечная горячка – значит, раскаленный метал – суть силы Рейстлина? Даламар задумался, на что могла бы быть похожа его собственная магия. Получился бы он похожим на ледяную статую? Или стал бы похож на сгусток дыма? Впрочем, он тут же отбросил праздные мысли. Строить подобные догадки – словно руны на озерной глади рисовать. – От файерболов точно защищает, – тихо усмехнулся Рейстлин, несколько ошеломленный градом вопросов. – Хотя подробных испытаний не проводил, предпочитаю чужие боевые заклятья к себе не подпускать, – исследовательский интерес собеседника был ему понятен, и Рейстлин даже отчасти его разделял, но не в той мере, чтобы становиться подопытным черного мага. Поэтому он предпочел сменить тему, тем более вопросы Даламара напомнили о том, что он давно уже собирался рассказать, заранее предвкушая реакцию. – Хочешь знать, что это за книга? – в янтарных глазах на мгновение вспыхнули искорки смеха. И поймав заинтересованный взгляд собеседника, Рейстлин проговорил с показной небрежностью: – Это – одна из ранних книг Фистандантилуса. – Помнишь я говорил о пегасах? – взгляд его затуманился. – Так вот, они должны были доставить нас в Кзак-Царот. Хозяйка леса сказала, что там нас ждет дар, равного которому нет в мире. Но я знал, что там меня ждет иное сокровище. Тонкие пальцы любовно скользнули по корешку книги: – Город рухнул в воды Нового моря, и я уже был уверен, что книга навеки утрачена, но мне преподнесла ее в дар малышка Бупу, прежде чем вернуться к своему народу, – на лицо Рейстлина вдруг легла тень светлой печали. – Единорог, пегасы, кентавры... Расскажи об этом кто-то другой, я бы подумал, что он повторяет кендерские байки. Если мертвецы вас пропустили, значит, речь шла и правда о чем-то совершенно исключительном. А вспоминая, как настойчиво вас разыскивали дракониды... Вы сумели отыскать этот дар. Что это было? – от Даламара не укрылась некоторая ирония, прозвучавшая в словах Рейстлина, а также то, что он явно противопоставлял себя спутникам. Он пока плохо понимал взаимоотношения всей компании, тем более что сейчас шел всего лишь с небольшой ее частью, но догадывался, что Рейстлин не полагается на остальных и, похоже, ощущает себя с ними не слишком комфортно. Что ж, учитывая постоянно демонстрируемое недоверие, Даламар ни капли не удивился. – Я бы не отказался от подробностей. Вряд ли обретенные вами сокровища лежали прямо на проходе, так что думаю, ты опустил немало любопытных деталей. Например, кто такая Бупу? Имя точно не эльфийское, но и у людей, вроде бы, таких не бывает? Она, наверное, не маг. Или должна была очень сильно тобой дорожить – если отдала подобное сокровище, – в глазах Даламара зажегся лукавый огонек. Он впервые слышал, чтобы Рейстлин о ком-то говорил с подобной теплотой. – Это были диски Мишакаль, которые предназначались будущему жрецу Паладайна, – Маджере пожал плечами, как бы говоря, что лишь время покажет, насколько ценен для мира этот дар. – Мишакаль? – Даламар некоторое время пытался понять, о ком речь. – Мишас? Квенести Па? – А, откровение света, хранившееся когда-то в Истаре. – Он пожал плечами. – Светлые боги на удивление навязчивы. Никогда не слышал о дисках Королевы Драконов или Хранителя врат, – насмешливое в начале фразы, лицо его заметно помрачнело. – Хранитель Врат?.. – откликнулся вопросом на вопрос Рейстлин. – Эльфы так называют Гилеана, бога Книги? По губам алого скользнула кривоватая улыбка. Не то чтобы он не разделял скепсиса собеседника в отношении богов света, но теологические дискуссии его интересовали мало. – Я слышал, что бог черной луны тоже достаточно требователен в отношении своих последователей, – только и сказал он. – Хотя представить себе не могу, чтобы хоть кто-то из богов магии попытался всучить нам некие «диски», это противоречило бы самой природе искусства. Даламар не стал возражать, лишь коротко кивнул, и, покрутив в руках чашку с остатками отвара, Рейстлин заговорил о путешествии в Кзак-Царот. Эльф придвинулся чуть ближе, чтобы алому не приходилось напрягать горло сильнее необходимого. Голос Рейстлина был удивительно приятным, словно шелест скользящего по коже шелка. Даламар завороженно вслушивался, стараясь не упустить ни слова. Рейстлин говорил так долго, что в горле пересохло. Он допил остатки отвара и сделал себе новую порцию, а потом продолжил: – Так мы и повстречали Бупу, девчонку из овражных гномов, которая нам неплохо помогла. – Неожиданные у тебя знакомства, – шокировано усмехнулся темный. – Принцы эльфов и овражные гномы, варвары кве-шу и кендер в придачу. Что ж, это не отменяет того, что мое предположение было отчасти верным. Интересная магия. Любопытно, можно ли ее использовать на противниках во время боя. Как думаешь, на драконидов такое могло бы подействовать? Ты опробовал ее на овражных гномах, но не на ящерицах. Почему? В обычной жизни использовать магию очарования, о которой рассказал Рейстлин, Даламару бы и в голову не пришло: с лихвой хватало природного обаяния. Если же кому-то он не нравился – темный эльф искренне считал, что тем хуже для не сумевших его оценить. Но вот зачаровать отряд противников, чтобы избавиться от необходимости сражаться, было удобно. – Для того, чтобы это заклятье сработало, нужны определенные условия. В первую очередь хоть какой-то интерес и расположение со стороны объекта, а также время. Дракониды обычно не склонны слушать противников, они сразу нападают. Рейстлин искоса наблюдал за реакцией эльфа на особенно яркие моменты рассказа. Повествование он завершил на моменте, когда они решили вернуться в Утеху. Потом он все же прямо посмотрел на собеседника и протянул тому гримуар. – Книга Фистандантилуса, – прошептал Даламар, благоговейно касаясь пальцами обложки. Он раскрыл ее, неспешно перелистнул страницы. – Для него это – всего лишь начало пути. А я, кажется, даже не сумел бы прочесть ее целиком. И это при том, что на ней и защиты-то нет. Лицо его оставалось заинтересованно-бесстрастным, но в душе разливалась едкая горечь. – Он сам рассказал тебе, где взять книгу? Ты помнишь, каким именно был ваш договор, точную формулировку? – Сейчас я понимаю, что да, он мне подсказал, но тогда я просто знал. Похоже он чувствует, где находятся его книги... А договор... – Рейстлин прикрыл глаза, воскрешая в памяти тот момент. – «Ты можешь взять мою жизнь, но в обмен ты будешь служить мне», – и будто вторя сказанному, легкие сдавило, и Рейстлин глухо закашлялся. Утерев губы платком, он приложился к кружке с успевшим остыть отваром. – «Ты можешь взять мою жизнь…». Это очень неприятно… – задумчиво протянул Даламар, встревоженно глядя, как алый борется с приступом. И тут же слегка отворачивая голову, чтобы дать ему прийти в себя. – Это означает, что дух не просто приходит по твоему зову, ты стал его сосудом. И пока договор действует, он будет забирать все, что сможет, но при этом не станет тебя убивать, потому что этим прикончит и самого себя. Но стоит тебе попытаться расторгнуть договор, и он нападет, попробует захватить твое тело и загнать сознание туда, где сейчас находится он сам, а затем окончательно угасить… И учитывая, насколько ты его раскормил, да еще и его мощь при жизни, проблема перед нами стоит нешуточная. Он снова на некоторое время умолк, прикидывая возможности. – Он, похоже, участвовал в сотворении очей дракона. Хоть что-то из его книг да осело в Палантасской библиотеке. Возможно, знания, которые мы сумеем почерпнуть из них, подскажут, что делать. Даламар редко задумывался над теми решениями, которые уже принял, поэтому не замечал, с какой уверенностью связал воедино их с Рейстлином будущее. Он не сомневался, что алый не просто готов принять его помощь, но и рассчитывает на нее. Свою же готовность помогать он обозначил достаточно явно и скрепил клятвой. – Все, что мне удалось вытянуть, касается только истории очей, – Маджере хмыкнул: Фистандантилус не спешил делиться нужной информацией, а значит, око дракона и вправду могло представлять для него опасность. – Тем важнее нам добраться до библиотеки в Палантасе. Но если представится возможность, я бы попытался установить контакт с оком раньше. Даламар с грустью посмотрел на книгу в своих руках. Пальцы его непроизвольно оглаживали полночно-синий переплет и, словно влекомый неведомой силой, он вновь открыл обложку, вчитываясь в первое заклятье. – Мощное и достаточно универсальное, – задумчиво протянул он. – И при этом очень специфической направленности. Проявление скрытого, отпирание дверей... Заклятие-ключ. Причем явно очень древнее, плетение похоже на манеру работы гномов, но более изящное. С непривычки способно выпить едва ли не весь резерв. Глаза его упоенно загорелись. – Кстати, а насколько далеко ты продвинулся? – он указал глазами на фолиант у себя на коленях. – Даже до половины не дошел... – Рейстлин скривился. – Сам видишь, с возможностью сосредоточиться на изучении чего бы то ни было у меня туго... – быстрый взгляд в сторону завозившегося Карамона. – Ты ведь очень молод, но уже успел пройти испытание, а после этого еще и наёмником побывал. В каком же возрасте Вайрет призвал тебя? – вдруг спросил Даламар. – Чуть больше двух лет назад, в двадцать один. Как только оправился немного, двинулся в путь, у меня было рекомендательное письмо аристократу, который держит небольшую частную армию, – Рейстлин кривовато улыбнулся. Однажды он, наверное, расскажет Даламару эту историю, но сейчас он устал говорить, зато не прочь был бы послушать собеседника. – Ты говорил, что много путешествовал. В частности по развалинам. Расскажешь? Не все же тебе мои байки слушать, – сменил он тему, уходя от болезненных воспоминаний и постепенно подводя разговор к тому, что с первой встречи не давало ему покоя. – Двадцать один! Это удивительно. Значит, и без помощи Фистандантилуса твой изначальный потенциал был впечатляющим, – Даламар смотрел со сдержанным восхищением. – Ты, наверное, был самым юным, кто проходил испытание, за всю историю башен. По тому, как закаменело лицо Рейстлина, Даламар понял, что эту тему лучше оставить. Что ж, значит, его черед рассказывать. – Я побывал на Эрготе, на развалинах Далтиготской башни, потом обошел почти все северо-западные окраины Ансалона и через Халькистовы горы вернулся в Тарсис. Именно в Далтиготе я учился говорить с мертвыми. Они помогли мне искать клады и показали, где было спрятано кольцо-артефакт. Я пытался разыскать и другие работы магов прошлого, но не сумел. Возможно, тогда мне просто не хватало знаний и сил. Если захочешь, однажды мы сможем повторить этот путь вдвоем. Мы, похоже, задержимся в Палантасе, деньги не помешают. Нужно будет забрать что-то из найденных мною кладов. Даламар говорил мягким вкрадчивым тоном, словно пытаясь зачаровать собеседника, мысленно перенестись в этот будущий мир возможностей. Да, он обещал следовать за Рейстлином, пока они не отыщут еще одно око, и алый принял клятву. Но что дальше? Эльф никогда не был одиночкой по натуре. Он потому и сошелся с Теллином, вопреки первоначальному предубеждению, что всегда хотел быть услышанным. И сама его жажда пройти испытание в Вайрете была связана не с одними лишь честолюбивыми помыслами, но и со стремлением найти близких по духу существ. Рейстлин с его умом, внутренней силой, преданностью магии, саркастичностью, умением просчитывать наперед и идти на уступки казался Даламару идеальным спутником. И темный эльф готов был постараться, рисуя перспективы, заманчивые, влекущие и таинственные, чтобы убедить Рейстлина, что более подходящего компаньона ему не найти. Даламар умел очаровывать, но никогда прежде не вкладывал в свои попытки привлечь внимание столько усилий. Вместе они добьются много большего, чем каждый по-отдельности, и упускать свой шанс он намерен не был. – Мне казалось, это меня успело помотать, но твое путешествие будет даже более затяжным, – задумчиво проговорил Рейстлин. Ему сложно было представить каково это – преодолеть подобные расстояния одному. Тем более будучи эльфом, совершенно не знакомым с жизнью людей. – Во многом это была необходимость. Мне трудно было задерживаться в людских поселениях сколько-нибудь долго. Я оставался, чтобы раздобыть еду и нужные вещи, потом шел дальше, стараясь выбирать самые безлюдные тропы и пункты назначения подальше от людских городов. Постепенно привыкал к вашему хаосу. Обычно изгнанные сходят с ума в течение года, научились жить за пределами страны лишь единицы. Мне повезло, что доводилось покидать Сильванести и раньше, я примерно знал, чего ожидать. – Ты еще упоминал проклятые места, это ведь не о развалинах Далтигота была речь? – Рейстлин прищурился, скрывая заплясавшие в янтарной радужке искры. – Возможно ли научиться языку мертвых и хождению на холодные тропы? Ты бы взялся меня учить? – почему-то от одной мысли об этом по коже бежали мурашки предвкушения. Они многое уже пообещали и предложили друг другу. И если бы собеседник не пытался выпотрошить его до последнего заклинания, темный эльф скорее разочаровался бы в нем. Но все-таки, услышав эту просьбу, Даламар ощутимо заколебался. – Это темное искусство, – с сомнением заметил он. – Даже для темной ложи если не запретное, то уж точно неодобряемое. Я не знаю, каковы границы терпимости Лунитари. В остальном же... Язык мертвых невозможно выучить так, как мы учим языки живых. Для этого надо быть среди мертвых, говорить с ними, учится их понимать. Я могу отвести туда, где это возможно, и помочь, направить, остальное будет зависеть от тебя. Прежде чем говорить, надо научиться слушать. И постараться не сойти с ума от их бормотания. Многие духи, задержавшись по эту сторону, утрачивают рассудок. Проклятые города были темой намного более нейтральной, хотя времени на подробный рассказ о его приключениях не оставалось: – Далтигот в том числе, потом был еще город, занесенный песками, окрестности Нераки... – он чуть улыбнулся. – В Найтлунд я не заглядывал, если вдруг тебя интересует именно он. Не уверен, что моих знаний хватит, чтобы пройти его в одиночку. Он снова пожал плечами, глядя, как начинают ворочаться остальные спутники. Разговоры о личном пора было оставить, того и гляди кто-то откроет глаза и станет прислушиваться. – Как твоя рука? Ты тогда сказал, что на физическом плане рана неглубокая, а на нефизическом? – видимо, Рейстлин тоже заметил пробуждение остальных, и первый сменил тему. – Ну да, царапина, уже едва видный след, – Даламар вывернул руку, демонстрируя Рейстлину место пореза. – Это заклятье вытягивает кровь не через рану, она нужна только для активации. Но крови я потерял немало. Выпил кроветворное потом, но пока дошли, мучился от жажды. Перед сном целую флягу воды в себя залил, и все равно еще несколько раз просыпался, никак напиться не мог. Сейчас уже все в порядке. Даламар протянул руку и коротко сжал запястье собеседника, без слов благодаря за заботу. На мгновение во взгляде Рейстлина вспыхнуло замешательство. Обычно он старался избегать чужих прикосновений, но тут желания отдернуться не возникало. Даламар вообще был очень тактилен, Рейстлин замечал, что он постоянно к чему-то прикасается, для него это естественный способ взаимодействия с миром, и алый так и не решил, принять это или раз и навсегда провести границу, попросив держать дистанцию. – Пойду помогу с готовкой, – криво усмехнувшись, проговорил он и скрылся в том же направлении, куда недавно упорхнула Тика. Танис и Карамон, поднявшись, сразу же засобирались на разведку. – Мои вещи пока не высохли. Поэтому в этот раз я вам компанию не составлю, – вежливо, но твердо открестился от участия Даламар. Карамон с недоумением покосился на книгу в его руках, а Танис нахмурился, явно припоминая, что они с Рейстлином совсем недавно использовали высушивающие чары. Однако, переглянувшись, настаивать воины не стали. В конце концов, им тоже было что обсудить без лишних ушей. Стоило двери закрыться за ними, Даламар облегченно выдохнул. Он устал от постоянного присутствия рядом людей и отчаянно нуждался в передышке. Несколько мгновений и он, обо всем на свете забыв, погрузился в книгу – до того момента, пока в комнату не вернулся Рейстлин, позвавший его завтракать. Даламар с благодарной улыбкой вернул алому гримуар, одним плавным движением поднимаясь из одеяльного гнездовья. И тут же зябко поводя плечами. Хмыкнув, он выбрал покрывало потоньше и замотался в него на манер древних одеяний, в таком виде и направившись на кухню. Впятером они почти терялись в огромном помещении, но Тика с Рейстлином накрыли на стол поближе к печи, так что Даламар мгновенно согрелся и почувствовал себя намного лучше. Стоило отдать завтраку должное: плоские лепешки и капуста с маслом и травами были приготовлены отлично. На столе появилась и целая миска жареных мидий, на которые Карамон посматривал с сомнением, но, распробовав, принялся уничтожать с огромной скоростью. Даламар предпочел довольствоваться лепешками, раз уж о сыре и твороге оставалось только мечтать. И, пока другие насыщались, решил спросить: – Рейстлин, а кто такая Китиара? И с недоумением уставился на спутников, едва не поперхнувшихся и смотревших на него вытаращенными глазами. Наконец Карамон сглотнул недожеванный кусок и с недоумением спросил: – Откуда ТЫ знаешь нашу сестру? – Сестру? – переспросил Даламар и, дождавшись подтверждающего кивка Рейстлина, удивленно пожал плечами. – Никогда бы не предположил, что ваша сестра – повелитель драконов. Так это она гоняется за вами по всему Ансалону? Теперь настал черед Таниса поперхнуться. – Повелитель драконов? С чего ты взял? – возмущенно воскликнул он. – Повелитель. Или весьма скоро им станет, я не знаю, где во сне Лорака пролегла граница между настоящим и будущим. Все поморщились. Вспоминать кошмар не хотел никто. Однако на него продолжали смотреть, ожидая продолжения. – По дороге к тронному залу на меня напала женщина, одетая в драконий доспех повелителя. И за ее спиной стоял обращенный в немертвого соламниец. Рейстлин, увидевший нашу схватку, спросил меня, что я не поделил с Китиарой. Он повел плечом: – Не та встреча, которую я предвкушаю. Хотелось бы хоть примерно понимать, к чему быть готовым. Впрочем, особый влажный блеск, появившийся вдруг в темных глазах, говорил о том, что по крайней мере одно предположение у него есть, и не так уж он сильно против, как пытается показать. – Да, это похоже на Китиару, она своего упускать бы не стала. А это значит, что проблем у нас даже больше, чем могло бы быть... – прошептал Рейстлин, вновь прикрывая глаза. – О чем ты, Рейст? Ведь это даже лучше, мы же наверняка сможем с ней договориться, – великан так разволновался, что даже тарелку с едой отодвинул. Рейстлин подавил искушение отмахнуться от вопроса брата. – Ты сам в это веришь, Карамон? – голос алого сочился ядом. – Веришь, что добившись подобного положения, Китиара откажется от всего просто потому, что ее два младших брата оказались по другую сторону? – маг расхохотался, а потом закашлялся. – Не будь дураком, братец, – стерев с губ проступившую кровь, прошипел Рейстлин и плотнее закутался в мантию. – А к чему тебе готовиться... – алый перевел потемневший от сдавившей его легкие боли взгляд на эльфа. – Можешь спросить у Таниса...– бледные губы Рейстлина искривились в усмешке, не оставлявшей сомнений в том, что связывало когда-то его сестру и полуэльфа. От накатившей слабости Рейстлин чуть не выронил кружку с остатками отвара, так что почел за благо поставить ее на стол, после чего вновь откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. – То есть она регулярно развлекается метанием кинжалов в знакомых мужчин? – чуть приподняв бровь, поинтересовался Даламар, однако продолжать этот разговор не стал. Тем более, что Танис решил перевести беседу в более актуальное для всех русло. – Нам удалось отыскать судно, о котором ты говорил, – осушив кружку с водой и поставив ее на стол с более громким звуком, чем хотел, проговорил полуэльф. – Оно не очень далеко от воды. Столбики стапеля подгнили, и судно завалилось на бок, после чего его присыпало песком. Однако мачта осталась цела. – Но паруса мы не видели, – дополнил Карамон. – Парус может быть внутри корпуса, – ответил Даламар. – Либо нужно обыскивать портовые склады. После того, как поедим, схожу взглянуть. Ремонт какой-то джесазу потребуется? Он перевел взгляд на алого, со странным раздражением гонявшего еду по тарелке. – Рейстлин, прогуляешься с нами? Или займешься книгой, пока здесь будет тихо? – Даламар не мог понять, что именно вывело алого из себя. Возможно, ему тоже необходимо было какое-то время провести в одиночестве? К тому же он не только мало спал, но и очень мало ел. Даламар сделал зарубку в памяти расспросить, что же именно у Рейстлина со здоровьем. После приступа, случившегося, казалось, на ровном месте, тот был бледен и явно испытывал слабость. Даламар не сомневался, что приступы как-то связаны с присутствием темного духа в теле алого. Но как ограничить влияние нежити, он не знал. Формулировка их договора была убийственной. «Ты можешь взять мою жизнь». Вот дух и тянул, как разъевшаяся пиявка. Темный эльф поймал себя на двойственном чувстве: он всей душой стремился помочь Рейстлину и уничтожить духа, чтобы обрести союзника хотя бы на пару десятков лет жизни, но в то же время... Он жаждал тех знаний, которые были у Фистандантилуса, и которых не было больше ни у кого. Темный ментал, который мог бы обучить Даламара! Мог бы ответить на все его жадные вопросы... Мог, но не стал бы. Нуитари благоволил Фистандантилусу, иначе его дух не удержался бы между различными планами бытия, но Даламар считал это расположение незаслуженным. Фистандантилус скрыл свои книги, не оставил учеников. Он нарушил законы магической традиции, унеся с собой то, что принадлежало не ему одному. Нуитари никогда не делал ничего просто так. Очевидно, что бог знает что-то, что недоступно Даламару. Но неужели же его богу угодно, чтобы величайший из темных возродился в теле Рейстлина? Даламар понял, что игривое настроение прежних минут улетучилось окончательно. Он поистине был Сыном Ночи, он понимал Нуитари – насколько это возможно для смертного – и в некоторых случаях это было не слишком-то приятно осознавать. Поблагодарив Тику и Рейстлина за еду, он направился в купальни, чтобы забрать одежду. Мантия все еще была тяжелой от влаги, да и остальные вещи просохли не до конца. Вздохнув, он принес их в комнату и разложил на кровати. Не глядя на остальных, достал свою первую книгу, нашел нужные заклинания и сосредоточился. Через несколько мгновений его вещи были полностью сухими и отглаженными, будто по ним тщательно прошлись горячими камнями. А сам он едва сдерживал вскрик, чувствуя, как мучительная судорога сводит кисти. Отвернувшись, он принялся одеваться. От бесконечных напоминаний о прошлом было тошно. – Так что, идем? – проговорил он с обычной своей полуулыбкой, глядя на остальных с притворной безмятежностью. – Ведите. – Я с вами, – прошелестел Рейстлин. – Похоже твоя книга мне понадобится раньше, чем я думал. Поделишься высушивающим заклятьем? – голос его звучал глухо. Получив желаемое, алый углубился в изучение простого и лаконичного заклятья, которое и применил, стоило Карамону принести его вещи. Прошедшаяся по телу волна магии взбодрила, казалось, кровь побежала по жилам быстрее, а боль отступила, давая наконец-то свободно дышать. Тика все еще не вернулась с кухни, видимо, была занята уборкой, так что Маджере сразу же переоделся во все еще теплую после заклятья мантию и закутался поплотнее в плащ. – Я тоже готов, – прошелестел он и, дождавшись пока все выдвинутся, зашагал последним, тяжело опираясь на посох, но стараясь не отставать. Погода не была холодной, скорее сырой и промозглой. Даламар глубоко вздохнул, жадно глотая обжигающий соленый воздух, единственно казавшийся живым в этом царстве запустения. Заброшенный город был красив своеобразной прелестью, диковатой и печальной, которую Даламар научился ценить во время скитаний по руинам. Однако сейчас меланхоличная красота увядания не радовала глаз, а вызывала нетерпеливое желание поскорее покинуть Кёриност. Или, оставив спутников, бродить до рассвета, порой утыкаясь лицом в стволы осин, вдыхая горьковатый запах гниющей листвы и вспоминая, вспоминая... Черную горечь прошлого нужно выплескивать – или уж упиваться ею, глотая до последней капли. Увлеченные разговором, воины ушли вперед, Рейстлин шел позади, зябко поводя плечами и кутаясь в мантию, и некому было выдернуть Даламара из терпкого омута печали. Море призывно пело впереди, но плеск его словно наждачной бумагой проходился по сердцу. Неужели ему больше не суждено вернуться на родину, и в памяти его Сильванести останется больной, закаменевшей в страдании землей, сорвавшей голос в исступлении муки? Приближающиеся шаги заставили насторожиться, резко возвращая в реальность. «Рейстлин», – вспомнил он, вслушиваясь в неровный шаг и мягкое постукивание посоха о посыпанную галькой дорожку. Алый заговорил с ним о книге Фистандантилуса, и Даламар охотно переключился на обсуждение новых знаний. – Не так уж много я прочел, – с сожалением признал он. – Я решил идти по порядку, и успел поверхностно разобрать первые три заклинания. Они чем-то похожи. Такое чувство, что в этот период жизни Фистандантилус был сосредоточен на вопросах, связанных с природой материи и ее структурой. Все три заклятья скорее алые, чем темные, все три имеют дело с векторными составляющими. Второе особенно любопытно опробовать, хотя оно, как и первое, очень узкой направленности. Мне интересен принцип, лежащий в основе: саморазрушение материи при частичном искажении структуры. Любопытно, что Фистандантилус оговаривает, что работает подобное лишь на неживой материи. Взгляд его сделался мечтательным и печальным: – Что же он пытался отыскать, вторгаясь в область Сирриона? Или эта книга тех времен, когда он еще был алым? Он попытался представить себе жуткого архимага юным, но не сумел. В памяти навек запечатлелась нависшая над Рейстлином мрачная тень, и оживить, очеловечить ее уже не получалось. Даламар поймал себя на том, что Фистандантилус словно бы раздваивается в его сознании, разделяется на две отдельных личности, и собрать их вместе его мозг почему-то не может и не хочет. – Ты наверняка продвинулся дальше. В этой книге уже встречаются заклятья именно черной магии? Резко изменившийся тон эльфа заставил Рейстлина нахмуриться, уж слишком явно слышался в нем интерес Даламара к древнему магистру. Не захотят ли темные сговориться? Может, эльф решит помочь Фистандантилусу завладеть его телом в обмен, например, на ученичество? Заинтересованность во взгляде алого сменилась подозрительностью, и, пряча ее, Рейстлин отвел взгляд, созерцая беспокойное море. В нем самом, будто вторя перекатам волн, клубилось раздражение и разочарование. – Насколько мне известно, эту книгу он завершил через несколько лет после испытания, когда еще и не помышлял о черных одеждах, – Маджере пожал плечами, хотя хотелось ими передернуть. Налетевший ветер разметал полы плаща и скинул капюшон, путая волосы, забираясь за шиворот ледяной рукой, от чего легкие вновь сдавило. Рейстлин все же не раскашлялся, лишь поморщился, унимая дрожь. Накидывать капюшон обратно он не стал – бесполезно на таком ветру. – Но темные заклятья в книге есть, – задумчиво протянул он. Лицо Рейстлина мимолетно изменилось, глаза стали темнее, взгляд тяжелее и пристальнее, но вот он моргнул, и едва заметные чужие черты пропали. – Ближе к концу будет несколько проклятий. Галька под ногами сменилась рыхлым песком, сероватым, словно, присыпанным пылью. Неподалеку, под защитой нависшего скального края, виднелось несколько корабельных остовов, к одному из которых и привел их Танис, демонстрируя свою находку. Воины влезли на борт, проверяя трюм и выясняя, нужен ли ремонт, а Даламар с Рейстлином обошли вокруг, прикидывая, как лучше спустить судно на воду. – Я думал на счет заклятия врЕменной трансформации, – Даламар задумчиво разглядывал беспомощно обнажившееся брюхо лодки. – Оно хорошо тем, что не позволяет преображенной субстанции смешиваться с чем-то еще, так что при должной подготовке мы получим ровный глубокий канал, в который джесаз сползет сам, и по которому мы легко выведем его на глубину. Подойдя поближе, Даламар скользнул пальцами по гладким потемневшим от времени и влаги доскам. – Мой резерв подобная магия опустошит полностью, даже при том, что мы будем работать в паре, но у нас будет достаточно времени на отдых. Однако, чтобы получить нужный охват, нужно будет задействовать ритуально-рунную составляющую, а я пока не придумал, как это сделать. И мне потребуется пара часов, чтобы просчитать вектора. Знать бы еще точно, какая осадка у этой штуки, – он снова погладил прохладное темное дерево. – Но это – самый безопасный способ, какой я могу придумать, в остальных случаях есть риск разбить корпус. Он перевел взгляд на Рейстлина. – Может, у тебя есть идея получше? Проследив взглядом за смуглой ладонью, Рейстлин какое-то время молчал, собираясь с мыслями. – Я мог бы приподнять судно заклятьем, – пальцы прошлись по древку посоха. – Это помогло бы ему без повреждений соскользнуть в подготовленный канал. Но потом Карамону с Танисом придется потрудиться, вычищая песок... – Рейстлин хмурился, прикидывая хватит ли у него сил. Он еще раз прикинул расстояние, отделяющее корабль от моря, и достал из складок мантии книгу в иссиня-черном переплете. Изучив несколько страниц, он протянул ее эльфу, открыв там, где было заклятье левитации, позволяющее перемещать большие предметы. – Сама по себе мысль неплоха, но меня смущает то, что при подъеме крупных предметов чаще всего идет резкий рывок вначале, а это – большой риск повреждений, – с сомнением заметил Даламар. – К тому же ты выложишься на трансформации, а потом еще левитировать корабль? Тогда уже проще просто поднять джесаз и отлеветировать к воде. Затрат по силе намного меньше, но велик шанс, что дерево не выдержит и корпус развалится. Даже если им удастся поднять джесаз плавно и, перевернув его в воздухе, мягко опустить на воду, останется еще одна сложность. Момент, когда спадет заклятье. Как отреагирует огромный корпус корабля на возвращение привычного веса? Он принял из рук Рейстлина книгу, вчитываясь в витиеватый почерк Фистандантилуса. Заклятие было близко к его нынешнему пределу, но разобрать его Даламар все же сумел. Однако ни формула, ни комментарии автора не говорили ничего о том, для какого рода предметов оно предназначено. Камень, кусок скалы, пара вязанок бревен – не то же самое, что корабль со сложной системой креплений и стыков. И принцип работы не ясен: одно дело подхватить заклятьем то, что падает, и совсем другое – поднять с земли, выдергивая из вязкого тяжелого песка. Свои сомнения он подробно изложил Рейстлину, в конце спросив: – Ты раньше использовал это заклятье? Потому что у меня только и есть, что теоретические выкладки, – он коротко пожал плечами. – В худшем случае мы просто потратим силы зря. Потом отдохнем, найдем следующий джесаз и опробуем другой способ. Все зависит от того, куда ваша компания хочет попасть и насколько мы торопимся. Потому что Палантас – это прекрасно, но я так понимаю, что он не конечный пункт вашего путешествия? Рейстлин, конечно, вкратце рассказал историю их приключений, но куда вся компания двигалась теперь, яснее не становилось. Диски были найдены и обрели своего избранного, двое истинных жрецов попирали землю Кринна и несли весть о возвращении богов всем, кто готов был о них слушать. И что? Не собирался же Рейстлин таскаться следом за странствующими проповедниками? Сам Даламар хотел попасть в Палантас и научиться пользоваться оком. Но что дальше? В какой-то момент нужно будет пройти испытание, но, прежде желанная цель, сейчас оно превращалось скорее в рутинную необходимость, отчасти досадную, потому что она грозила вклиниться в гораздо более масштабные планы. Даламару не давал покоя Фистандантилус. Дух был опасен, и его необходимо было уничтожить. Но перед этим – вернуть в мир все, что возможно, из его открытий. Темной ложе нужны были опыт и знания духа, его могущество, но не он сам. – Решать тебе. Как бы мне ни хотелось попасть в Палантас, пара дней и даже и пара недель задержки в моих глазах ничего не значат. К тому же, – во взгляд его вернулось всегдашнее лукавство, – я-то всего лишь твое сопровождение. Уж куда тебя сопроводить, тебе виднее. – Я не знаю, что тебе ответить. Сейчас у меня есть цель, о которой ты знаешь: библиотека Палантаса и другое око. Однако нет никаких гарантий, что маршрут резко не поменяется, как это было уже не раз, – маг неопределенно пожал плечами и прятать вспыхнувшее во взгляде раздражение не стал. Он очень не любил, когда кто-то позволял себе ставить под сомнение его идеи. – Чем дольше мы будем левитировать корабль, тем с большей вероятностью он развалится. Поэтому-то я и хотел его лишь слегка приподнять, чтобы он плавно сошел в воду. Это не потребует много сил. К тому же не обязательно это делать сразу же после преобразования материи. Но это заклятье я ранее не применял, так что нюансов не знаю, а рисковать кораблем не хотелось бы. Джесаз ему нравился, изящный, легкий и маневренный, а главное – дававший шанс перебраться на другую сторону залива, не сбивая ноги в кровь и не завися от чужой доброй воли. Пока они обсуждали варианты, воины успели исследовать трюм. Они подошли к магам, вытряхивая засыпавшийся в волосы песок. – Паруса там нет, только мешки да пустые бочки, – отрапортовал чем-то явно расстроенный Карамон. Танис молчал, лишь хмурился, видимо, прикидывая, что им делать, если паруса они так и не найдут. – Корпус цел, есть несколько небольших трещин, но их несложно зашпаклевать, – наконец-то подал голос полуэльф и, кинув взгляд сначала на одного мага, а потом на другого, продолжил: – Сможете его спустить на воду? – А ты хочешь предложить свою помощь? – ядовито поинтересовался Рейстлин, практически всем весом опираясь на посох и еле заметно морщась. – Для начала хоть со своей частью работы постарайтесь справиться, а мы свою уж как-нибудь выполним. – В таком случае, нам все же придется исследовать склады, без парусов мы далеко не уплывем, – Танис нарочито равнодушно пожал плечами и посмотрел на Даламара. – Ты случайно не знаешь где их искать? – Пока мы готовимся к спуску корабля, займитесь корпусом. Что касается поиска паруса, то... – Даламар развернулся, окидывая взглядом окрестности. – Мне не знаком Кериност, но я бывал в других портовых городах Сильванести, они все похожи. Большой причал мы видели на выходе из города, он в противоположной стороне. Чуть дальше будут склады. Ближайшие – для грузов, и совсем вдалеке – ремонтные доки и рядом с ними хранилище для снастей. По крайней мере, обычно бывает именно так. Он снова вернулся к разговору с Рейстлином, надеясь, что остальные отправятся уже заниматься полезным делом. – Для рун я воспользуюсь галькой. Местный песок получается из нее же, суть одна. Наберу подходящего размера камешков, нарисую руны и выложу, вплавив в песок. Благо, точность нужна только тогда, когда сетку заклятья поверх рунического коррелята плетешь. Он прошелся вокруг корпуса, прикидывая его размеры, затем добрался до кромки моря и, присев, долго вглядывался в серовато-свинцовую рябь. Потом, закатав рукава, опустил руку в воду, пытаясь почувствовать ее так же, как обычно чувствовал растения и природу вокруг. Судя по отклику, несколько метров у берега было совсем мелко, но потом шел резкий обрыв на глубину. Так что по морской части трансформация нужна будет даже меньшая, чем по сухопутной. Что ж, если они все-таки остановятся на этом способе, со своей частью Даламар справится. Он вновь подошел к Рейстлину, который кутался в мантию и, кажется, уже начинал дрожать. – Думаю, продолжить обсуждение стоит в тепле. Может, вернемся? Надеюсь, где-нибудь отыщутся чернила и пергамент. Не люблю работать на ходу, постоянно чего-то нужного под рукой не найти, – Даламар заговорщицки усмехнулся, прежде чем двинуться в обратный путь. Время от времени он наклонялся и поднимал с дорожки несколько подходящих камешков, ссыпая их в небольшой мешочек у пояса. К возвращению в гостевой дом как раз до горлышка и заполнит. – Раз уж ты сам сказал, что мне решать, куда меня сопровождать, – со смешком прошелестел Рейстлин, – твое общество по дороге к гостевому дому было бы очень кстати. Все равно не будет смысла спускать джесаз на воду, если парусов они не сыщут. – Если чернила и пергамент не отыщутся в здании, то отыщутся у меня, – Маджере тоже смотрел под ноги, ища сам не зная, чего, но заметив в сероватой смеси камней солнечный проблеск, склонился, выуживая отшлифованный волнами кусочек, который тут же спрятал в один из мешочков в складках мантии. Когда они наконец-то добрались до гостевого дома, Рейстлин с тихим вздохом опустился на шкуры около потухшего камина. Видимо, Тика предпочла остаться на кухне, пока мужчины направились по своим делам, поэтому растопкой заняться было некому. – Разведи огонь, – сдавлено проговорил Маджере, и его все же скрутил приступ кашля. Приказной тон несколько покоробил, но Даламар выполнил просьбу и поспешил на кухню, чтобы раздобыть чашку с кипятком. Тики не было, но чистая посуда и котел кипятка говорили о том, что она покинула помещение совсем недавно. Даламар зачерпнул полную кружку воды и вернулся в комнату. Когда в очаге затрещали дрова и оттуда повалил жар, приступ стал постепенно ослабевать и Рейстлин обессиленно растянулся на полу, прикрывая глаза. Однако стоило у входа послышаться легким шагам темного, он сел, откинувшись на подушки, и приготовил смесь трав. Кивком поблагодарив за кипяток, он потихоньку цедил отвар, приходя в себя. – Возьми, – кинув на Даламара утомленный взгляд, он протянул тому книгу Фистандантилуса. Тонкие костлявые пальцы слегка подрагивали, а лицо словно выцвело. Похоже, прогулка на ледяном ветру дорого Рейстлину обошлась. Давая алому время оправиться, Даламар передвинул стол поближе к камину, и углубился в чтение. Он несколько раз перечитал заклятие, достал чернильницу и небольшой клочок пергамента, который лежал в его магической книге в качестве закладки, кое-что набросал и довольно хмыкнул. – У меня появилась идея, но тут нужны точные выкладки, пойду поищу пергамент и распишу, что надумал. Рейстлину наверняка необходимо время, чтобы оправиться от приступа без посторонних глаз, а Даламару всегда лучше думалось на ходу. Неподалеку от кухни он отыскал что-то вроде хозяйского кабинета, где в том числе хранилась конторская книга. Ее-то Даламар безжалостно изъял под свои нужды. Торжествующе помахивая добычей, он кивнул Рейстлину и короткими сухими штрихами набросал корабль, песок вокруг и береговую линию. Потом беглым почерком принялся набрасывать руны, кое-где хмурясь, останавливаясь, а в некоторых местах оставляя обведенные кружком пропуски. Потом шли ряды формул и чертежи векторов. – Вот, смотри, что у меня получается, – он подсел к Рейстлину, показывая свои расчёты. – Вот по этой линии пойдет трансформация. Корабль сразу же потихоньку начнет сползать по наклонной в воду. Крен не очень большой, плюс джесаз легкий, я рассчитывал, что Карамон с Танисом его поддержат, и он точно не завалится на бок. Он с довольным видом перевел взгляд на векторные связки на рисунке. Рейстлин кивнул и задумчиво добавил: – План неплох, но можно все-таки применить левитацию, не поднимать корабль над землей, а использовать заклятие в качестве подпорки. Просто чтобы подстраховать. Даламар что-то прикинул в уме, затем вновь взял в руки перо и подправил схему с учетом предложения Рейстлина. И довольно хмыкнул: – Мои силовые линии пойдут по земле и вниз, твои – чуть-чуть над землей и выше, мешать друг другу не будем. А со схемой поработаем в два этапа: утром рисуем и напитываем силой, днем отдыхаем, вечером активируем и спускаем корабль. Так мы оба минимально растратимся, а результат надежный. Выведем джесаж в море, ночь он на якоре постоит, утром погрузимся и в путь. Внимательно рассмотрев вектора и контуры, Рейстлин нахмурился. Сила будет слишком прямолинейна, а она должна обтекать корпус, иначе он развалится. – Поделишься чернилами? – руки все еще подрагивали, но рисунок и комментарии на лист пергамента он нанес четко. – Вот тут и тут я бы смягчил. Корабль не в лучшем состоянии, и даже ремонт вряд ли способен ему помочь. – Рейстлин набросал на листе, что ему протянул темный несколько примечаний. Окинув результаты работы еще раз, он поинтересовался: – А что ты сюда хочешь вписать? – тонкий палец прошелся по нескольким пустым окружностям, плавно очерчивая узор. – Надо подумать... – Даламар прищурился, пытаясь прикинуть, что можно переставить в конструкции. Он взял со стола книгу Фистандантилуса, подложив под свои записи, и вернулся к пропускам: – Тут должны быть руны, которые держат каркас канала и задают его форму. Он нарисовал несколько знаков: более грубых, с резкими контурами, даже начертание которых несло в себе первобытную мощь. – Вот, они проложат русло и не позволят воде и песку смешаться. И направят силу в землю, чтобы она по минимуму соприкасалась с кораблем. Он коротко кивнул, не то Рейстлину, не то своим мыслям. – Нам повезло, что корабль просох – он пойдет намного легче и будет более маневренным. Но тем важнее его сохранить. Даламар некоторое время дописывал знаки, вычеркивал, опять дописывал. И наконец взял новый лист, перебеляя наброски, включив и свои выкладки, и заметки Рейстлина. – Посмотри, я смягчил линии. И сила мгновенно утечет вниз, с корпусом почти не соприкасается. Как раз и тебе удобнее работать будет, потоки полностью разведем. Они обговорили финальные детали, и Даламар, чуть отстранившись, полюбовался рисунком – словно живописным полотном. Ему нравилось то, что они придумали. Несколько громоздко, но зато надежно и действенно. – Дождемся Карамона с Танисом, и начну заниматься камнями. Даламар некоторое время наслаждался уютом и покоем, а потом перевел взгляд на Рейстлина и мягко проговорил: – Прости, если проявляю излишнее любопытство, но такие вещи лучше понимать, чтобы учитывать в дальнейших планах... Излишние нагрузки, холод или перегрев, ветер, дождь ухудшают твое состояние или оно в целом стабильно? Что не желательно, и чего необходимо всеми силами избегать? Не то чтобы у них был богатый выбор возможностей, но лучше учитывать все варианты, чем в битве оказаться без поддержки второго мага, потому что его скрутило спазмом на ветру. – Я бы сказал, что мое состояние стабильно плохое, – взгляд янтарных глаз метнулся к двери, проверяя, что там никого нет. – Чего избегать? – тонкие губы изогнулись в саркастической улыбке. – Всего. Волнений, перенапряжения, ветра, холода, людской глупости, – Рейстлин шелестяще рассмеялся, поводя плечами. Беспокойство Даламара, ненавязчивое, сдержанное и прагматичное, не воспринималось, как унизительное. И совсем не угнетало, как удушливая, зачастую бестолковая обеспокоенность Карамона или полупрезрительная жалость со стороны других людей. Даламар вообще не был похож на того, кто способен снисходить или жалеть, и Рейстлин находил это неожиданно успокаивающим. – Думаю, тебе сложно представить, как такое может быть, но я привык. С самого рождения мое здоровье не отличалось крепостью. Испытание лишь усугубило ту слабость, что была, – взгляд алого был равнодушен. – Я всегда чувствую, когда мои силы на грани и предупреждаю. Голос Рейстлина превратился в едва слышный шелест, и видно было, что разговор дается ему непросто. На расспросы о здоровье он ответил так, что Даламар понял: единственный способ хоть как-то обеспечить алому необходимое – поселить его на необитаемом острове в огромной библиотеке без окон и дверей. И с защитой, сквозь которую и мухе не пролететь. В общем, невозможная перспектива. – Да, мне сложно понять, каково тебе приходится, – без доли колебаний признал темный. – Хотя никто не знает, чем предстоит расплатиться за право быть магом мне. Он не желал себе судьбы Рейстлина, но готов был рискнуть. Впрочем, вероятнее, что в случае чего Даламар просто погибнет. Нет, он прекрасно знал себе цену: он был силен, умен и умел выживать. Однако было в Рейстлине что-то такое, чего не было ни в ком другом. В том числе и в самом Даламаре. Алый был воплощенной волей, и хрупкое изломанное тело, которое он заставлял есть, двигаться, дышать, казалось, готово было рассыпаться прахом, стоило магу дать слабину хоть на миг. Да, Даламар и в самом деле не представлял себе, каково это. Он привык к боли, научился дышать ею – и обращать ее в ярость, в силу, в магию. Только это была совсем другая боль, не телесная. К тому же Даламара гнала вперед мечта, свойственная многим нелюбимым детям, отвергнутым просто за то, кто они есть, – доказать, что он не хуже, что он – самый достойный, самый сильный, что он прекрасно обойдется без них всех. Нет, конечно он не формулировал свои мысли именно так. Он вообще их не формулировал. Лишь смутно чувствовал жажду подняться выше, веря, что однажды настанет день, когда сородичи просительно склонятся перед тем, кого изгнали. Пока темный эльф придавался раздумьям, Рейстлин вдруг устало прикрыл глаза, уронив голову на плечо Даламару. Тихое ровное дыхание говорило о том, что он уснул прямо посередине разговора. Даламар на миг замер. Он пребывал в некотором замешательстве: обычно алый избегал прикосновений и еще утром едва не отдернулся, когда Даламар дотронулся до его запястья. Видимо, в полусне какая-то часть внутренних барьеров Рейстлина становилась слабее. Пожав плечами, Даламар аккуратно передвинулся, позволяя голове алого соскользнуть на подставленную подушку, прикрыл его теплым пледом, а затем вернулся к чтению.