Get and catch me

Шерлок выдыхает, когда оказывается перед чужой дверью. А вся ирония в том, что он и вовсе не считал эту дверь чужой, однако пытался сам себя убедить в обратном. Так, для всеобщего блага. И своего, конечно, в первую очередь. Если он сказал Билли, что нет ничего страшного в том, чтобы прийти к Уильяму домой, то это ещё не означало, что то были его настоящие мысли. А уж о настоящих мыслях Холмса лучше никому не знать: по крайней мере, он сам так считал. Но считать — в целом не его сильная сторона. Остаётся лишь расправить плечи для максимально гордого вида. Шерлок переживал. Переживал по поводу того, что скажет Уильям, что он тут же позвонит Майкрофту, что он плохо отреагирует и вообще не захочет его видеть. В общем, причин переживать определённо имелось предостаточно. И всё-таки, он решает не мучить себя долгими душевными терзаниями; чего-чего, а настрадаться за последнее время уже удалось вдоволь. Но не стоит упускать, что это было, в наибольшей степени, по его собственной вине. Рука Шерлока тянется к звонку и долго зажимает, чтоб его уж точно услышали. Он выжидает и, в общем-то, появляется желание убежать прочь. Ну конечно. Ему было стыдно. Очень стыдно. Избегание — всегда самый простой выход. Лучше бы он и правда пробрался в дом посреди ночи. Проходит чуть меньше половины минуты, как Холмс слышит шорох за дверью. Это могло значить лишь то, что Уильям дома и уходить было поздно. Оставлось надеяться, что он там один, а не в компании Майкрофта или, к примеру, кого-то из своих братьев. Ещё доля секунды и дверь открывается. Сердце пропускает удар, стоит лишь взглянуть на Мориарти, который, откровенно говоря, выглядел не самым лучшим образом. Уголки губ незаметно дёргаются, причём у обоих. Появляется желание что-то сделать, но, увы, возможности на это нет. — Ты чего-то хотел? — было слышно, что Уильям собирался задать вопрос максимально ровным тоном, однако его голос всё равно несколько раз дрогнул. Шерлок сначала молчит, как будто не понял вопроса. Впрочем, так почти и было. Он прекрасно всё слышал, но почему-то звуки в голове перестали складываться в слова и доносились просто каким-то бредом. — А? Да! — наконец, кажется, смысл сказанного до него доходит, когда с губ слетает хоть какой-то ответ. Хотелось никуда не торопиться, растянуть момент на подольше — только чтобы ещё немного посмотреть на Уильяма. И было ни разу не стыдно вот так в открытую на него пялиться. К тому же, его одаривали точно таким же взглядом, — Я, видимо, забыл где-то здесь своё кольцо. Не мог бы я его забрать? — Разумеется, — кивает Мориарти, запуская в дом Шерлока. В воздухе витало напряжение, которое, кажется, не получилось бы сбить никакой шуткой или разговором. Им, пожалуй, вообще не стоило сейчас о чём-то говорить. Холмс проходит, и стоит ему лишь переступить за порог, как до боли знакомый запах обволакивает. Запах Уильяма. Они стояли друг к другу невпритык, однако это не мешало чувствовать аромат парфюма, смешанный с запахом сигарет. Шерлок ощутил мурашки по коже. Он хотел забыть обо всём: притянуть, обнять и сильнее вдохнуть. Но вместо этого только берёт себя в руки и держит дистанцию. Он чувствовал, что ему тоже хотели что-то сказать или, возможно, дотронуться, но ничего не делали. Вся эта ситуация казалась сплошным абсурдом, потому что, очевидно, им было нужно поговорить, но они оба от этого безмолвно отнекивались. Обувь и верхняя одежда остались где-то в прихожей, когда Холмс проследовал вглубь дома, сразу же проходя на второй этаж. В общем-то, Мориарти шёл прямо за ним. Уж чёрт знает, какие он этим преследовал цели, однако это ничуть не напрягло. Раньше этот дом казался Шерлоку по истине огромным, и он с трудом представлял, как здесь можно ориентироваться, однако сейчас каждый угол был ему известен, как собственные пять пальцев. Он испытывал что-то очень странное: нечто между смятением и напряжением. Стоило Холмсу зайти в комнату, где лишь совсем недавно жил сам, как захотелось передёрнуться. Когда он уходил, всё здесь оставалось точно таким же: ничего нет, хоть шаром покати. Но приходилось только вздохнуть, ещё раз оглядеться, и начать проверять полки. Обычно кольцо Шерлок хранил в одном конкретном месте, но там он его не нашёл. Подёргав ручки некоторых шкафчиков, на глаза всё так же попадалась одна лишь пустота. Ещё проверив несколько мест, наконец он обнаружил свою пропажу. Уильям всё это стоял за открытой дверью, в коридоре, наблюдая за всем и опираясь спиной о стену. Его руки были скрещены на груди, а взгляд максимально пристально направлен на «гостя». — Всё! — вскликивает Холмс, держа в руках небольшое украшение, выходя из комнаты и закрывая за собой дверь, — Теперь я могу идти. Спасибо больше, Уильям. Кажется, он всем своим видом пытался показать дистанцию между ними сейчас. В том числе, и называя имя Мориарти полностью. Они оба к этому не привыкли: обычно слух ласкали именно краткие формы. Обычное «Уильям», слетая с его губ, звучало как-то не так. Хотелось ещё раз услышать простое «Лиам», причём хотелось им обоим. — Ой, в общем, — Шерлок только умехается, как ни в чём не бывало. Оно и ясно — смех всегда был его защитной реакцией, — Я пой... Но договорить он не успел. Голос Мориарти его перебил прямо на полуслове: — Погоди, — неожиданно сам для себя вскликивает он и, кажется, моментально об этом жалеет. Но всё-таки приходится продолжить, — Я имею в виду, что если ты никуда не торопишься, то может вместе покурим? В последний раз. От фразы «в последний раз» Шерлока передёргивает. Пожалуй, ему и правда не нужно было сюда приходить. Пока он сидел в четырёх стенах и видел только Билли, было не так больно. Он был готов всё принять. По крайней мере, ему так казалось. Однако стоило лишь очутиться в компании Уильяма на несколько минут, как сердце в груди стало сжиматься предательски сильно. В голове просто не укладывалась мысль, что он теперь чужой человек, и они вряд ли ещё когда-то увидятся. Правильно бы было просто взять и уйти. Впрочем, именно так Шерлок и решил поступить: — Нет, я тороплюсь, — уверенно бросает он холодным тоном, пока не поднимает глаза на Уильяма. Нельзя сказать, что у того в этот момент был какой-то особенный или жалостливый взгляд; как раз таки наоборот — самый обычный. Однако почему-то внутри Шерлока что-то щёлкнуло, — Хотя, пускай. Я тороплюсь не так сильно. Кажется, это заставляет Мориарти улыбнуться, но наверняка не скажешь — он отвернул голову куда-то в сторону: — Прекрасно. Тогда иди за мной. И Шерлок идёт. Шагает следом, прямо дыша в спину. Он чувствует близко аромат и просто не может не отметить, что от Уильяма стало куда сильнее пахнуть сигаретами. На такой запах было просто невозможно не обратить внимание и это настораживало, но лишних вопросов тоже никто не задавал. Они спустились вниз, на первый этаж, проходя на кухню. Детективы стояли рядом друг с другом, опираясь о столешницу, но как бы специально не поднимали друг на друга глаза и ничего не говорили. Это слишком глупо, чтобы быть правдой. И всё-таки, Уильям достаёт из кармана сигарету. Холмс делает то же самое, а потом находит где-то в пиджаке зажигалку. Он поджигает сначала сигарету Мориарти, а затем и собственную. За несколько секунд комната заполняется дымом и едким запахом. Шерлок чувствует, как края их плечей соприкасаются, но не спешит отстраняться. Уильям протягивает пепельницу и они вместе стряхивают пепел. Кажется, было пропущено и правда многое: так быстро он никогда раньше не курил. — У тебя всё в порядке? — зачем-то спрашивает Холмс, хотя на честный ответ уповать не приходится. Было видно, что у Уильяма всё совсем не в порядке, но едва ли он собирался излагать о всех своих душевных терзаниях. Да и здесь не нужно быть каким-то магом или гениальным детективом, чтобы понимать простую истину — всё дело было именно в Шерлоке. Более того, он и сам это понимал, но не мог (или не желал) что-то с этим сделать. — У меня? Да, всё отлично, — ответ Мориарти не становится каким-то удивительным. Ещё бы он стал что-то рассказывать человеку, который и является причиной этого всего. Более того, Холмс без всяких раздумий назвал его ошибкой. Едва ли можно было быть к такому готовым, — А ты как? Шерлок знал, что обычно такое спрашивают только из вежливости, но сейчас как будто бы не совсем тот случай. Почему-то он не ожидал взаимного вопроса о том, в норме ли всё. И, конечно, у него всё тоже было не особо радужно. Но имеет ли он право страдать, когда сам во всём виноват? И он выдыхает сигаретный дым: — Будучи откровенным, всё просто отвратительно, — сам того не ожидая, признаётся Холмс. Он было хотел сказать, что оговорился, но это было бы глупо и бессмысленно. К тому же, ненужные слова сами вылетали у него изо рта, будто бы он был пьяным, однако на деле последние дни не пил ничего крепче пива. Нужно было просто заклеить собственный рот скотчем, но вместо этого лишь потушил сигарету, — Я скучаю, Уильям. И Шерлок хочет просто проглотить язык. Или провалиться под землю. Да к черту всё! Пусть за ним прилетят инопланетяне, лишь бы не чувствовать на себе пристального взгляда Уильяма. Вероятно, сейчас он был полон осуждения, но сил на зрительный контакт как не было, так и нет. Шерлок только и делает всю жизнь что что-то не то. Что-то совсем не то. Ошибки, ошибки, ошибки. — Правда? — как будто бы с безразличием переспрашивает Мориарти, — Жаль, потому что я — нет, — он тушить сигарету о пепельницу и кидает бычок. — Врёшь, — Шерлок не спрашивает, а утверждает. Это был, пожалуй, самый неожиданный блеф в его жизни. — Вру, — выдыхает Уильям. Он резко меняет их положение так, что теперь Холмс был зажат между ним и столешницей. При всём желании, он бы не смог отстраниться или куда-то деться. Расстояние между детективами всего несколько сантиметров, и они были просто вынуждены держать зрительный контакт. — Ты правда меня никогда не любил? — спрашивает Мориарти, с заметно погрустневшим выражением лица. Он проводит ладонью по щеке Шерлока, сам не зная, чего выжидая. — Нет, — сглатывая, отвечает Холмс, — Любил и люблю. Слишком сильно, чтобы выразить словами. — И к чему это всё? — губы Уильяма с каждым словом дрожат всё сильнее, потому ему приходится их закусить, — Так надо? Кому так надо, Шерли? Кому стало лучше? — Я не могу сказать. Просто так надо, — Шерлок продолжает непреклонно гнуть свою линию. — И ты сейчас уйдёшь? Навсегда? — Да, Уильям, навсегда, — Холмс хочет отвести лицо в сторону, но длинные пальцы держат его слишком крепко, чтобы просто не позволить этого сделать. — Нет, — твёрдо, решительно говорит Уильям, и тут же впивается в чужие губы. Своим напором Мориарти заставляет Шерлока немного отклониться назад головой. Он не отвечает, но и не особо-то сопротивляется. Руки обхватывают его за спину, а поясница лишь сильнее соприкасается со столешницей. Уильям очень сомневался в своих действиях, но едва ли Шерлок внял бы словам. И если он сейчас уйдёт, в воспоминаниях останется их последний поцелуй. Даже это лучше, чем то невнятное, лживое и бессмысленное письмо. Но в какой-то момент Холмс начал целовать в ответ. Инициатива всё ещё была у Уильяма, так что, воспользовавшись возможностью, он протолкнул язык в чужой рот, проходясь по зубам. Этот поцелуй не был похож ни на один предыдущий. Он был полон горечи, обиды и недовольства. Шерлок уже чуть ли не лежал на этой треклятой столешнице. Он обхватил лицо Мориарти руками, тем самым притягивая его к себе ещё ближе. Их языки переплетались и теперь, спустя почти трёхнедельную разлуку, ему хотелось нагнать упущенное. Он не знал, что будет дальше, но сейчас, когда его целуют с такой страстью, об этом думалось в последнюю очередь. — Прости меня. Я люблю тебя, Лиам, — говорит Холмс, немного прервавшись и хватая ртом воздух, — Я так тебя люблю... — от переизбытка эмоций он едва мог связывать слова в предложения. Его чувства были куда сильнее, чем то можно было описать речью, — Ты — не ошибка. И никогда ею не был. Ошибаюсь здесь только я, каждый раз делая что-то не так. — Я тоже тебя люблю, Шерли, — Уильям немного приулыбнулся, а глаза, кажется, начали немного слезиться. Его руки трепетно гладят Холмса по спине, вкладывая все испытываемые эмоции в каждое касание пальцами, — Пожалуйста, будь со мне честен и искренен. Я хочу быть с тобой. Я люблю тебя. Шерлок на это кивает, и они снова сливаются в поцелуе. В долгом, чувственном и нежном. Им обоим этого не хватало. Не хватало друг друга: поцелуев, ласок, касаний. Хотелось каждой клеточкой тела быть ближе; настолько близко, что такого не позволил бы ни один физический закон. Наконец Холмс может полноценно вдохнуть запах своего возлюбленного. Он хотел забыться в нём. Было даже как-то слишком хорошо. Это именно тот момент, который хотелось растянуть на подольше. Остаться только в этом времени, или хотя бы запечатлеть его в памяти. В какой-то момент Уильям отлипает от чужих губ, спускаясь немного ниже — к подбородку. Он целует нежно, трепетно и мягко, пока руки внаглую движутся в сторону бёдер возлюбленного, немного их оглаживая. Кажется, сейчас они понимали друг друга без слов. — Может, пойдём в спальню? Я не уверен, что кухня — самое подходящее место для этого, — произносит Шерлок, когда чужая рука как будто бы специально с бедра съезжает чуть-чуть в сторону. Уильям на это только коварно ухмыляется: — Правда? А мне вариант с кухонным столом казался очень даже ничего, — он шепчет это прямо на ухо, заставляя Холмса немного смутиться и покраснеть. — Давай лучше в следующий раз? — вместо ответа, спрашивают, — Боюсь, сейчас будет не очень удобно. — Так уж и быть, — только усмехается Уильям, неспешно волочась. До комнаты они доходят чёрт знает как. Шерлок пытался шагать спокойно, но поцелуи, которые уже успели опуститься ещё немного ниже, не давали ему на это возможности. Уильям плёлся сзади, шекоча губами шею Холмса и обхватив его руками. Наконец, стоит лишь перешагнуть за порог, как дверь за спинами сразу же закрывается, а сами они начинают путаться в ногах. Кажется, Мориарти и правда скучал слишком сильно — он просто не мог отлипнуть. Хотя нельзя сказать, что такое внимание не приходилось Шерлоку по душе. Они заваливаются на кровать — Уильям нависает сверху, а Холмс лежит прямо под ним. И самое главное, что на лицах обоих довольные ухмылки. Мориарти продолжает целовать шею своего возлюбленного с разных сторон и мест: то опускается к ключицам, то оказывается почти под самым ухом. — Собираешься на этот раз быть сверху, Лиам? — спрашивает Шерлок, между вздохами от поцелуев, щекочащих самые чувствительные участки кожи. — Именно, — протягивает Уильям, смотря прямо в глаза своему любовнику, — Я же обещал, что до следующего раза разберусь с этим, — он опирается только на одну руку, демонстрируя пальцы на другой. Конечно. Он спилил ногти, — Так что, если ты не против, сегодня наши позиции поменяются. — Только с удовольствием, — кивает Шерлок. Кажется, ему вообще была непринципиальна позиция в постели. Он просто хотел быть с Уильямом, всё остальное — лишь незначительные мелочи. — В таком случае, могу пообещать, что тебе понравится, — с ехидной улыбочкой протягивает Уильям. — Ловлю на слове. — Я слишком долго ждал этого, а ты так бесстыдно исчез, — он с усмешкой закатывает глаза. — Каюсь и искренне прошу прощения, — с такой же полушутливой интонацией отвечает Шерлок. Уильям ничего не отвечает и только продолжает покрывать поцелуями тело возлюбленного. Его руки неспешно стягивают чужой пиджак, спуская его вниз по плечам. Вскоре вещь летит куда-то в сторону, а желание побыстрее избавиться от всех них растёт в геометрической прогрессии. Шерлок немного прогибается в спине и тянется своими губами к губам Мориарти. В таком положении это делать не очень удобно, но Уильям понимает чего сейчас добиваются, и сам приникает к нему в поцелуе. Руки Холмса притягивают за шею ближе, пока собственные блуждают то по его бёдрам, то по груди. Они целуются страстно, горячо и протяжённо, отстраняясь только чтобы набрать побольше воздуха. Тела прижимаются только ближе и в какой-то момент они через одежду потираются друг о друга эрекциями. Оба замечают это не сразу, будучи слишком увлечёнными поцелуями. Но стоит лишь обратить на внимание, как, кажется, возбуждение становится только ещё сильнее. Уильям шепчет на ухо что-то невнятное и наверняка пошлое, пока его ладони неспешно опускаются к рубашке. Сначала руки проникают под неё, изучая тело возлюбленного — все его детали: мышцы и рельефы. Шерлок только прогибается навстречу, когда чувствует как длинные пальцы проходятся по спине. Касания обжигают, но Холмс клянётся, если бы у него была возможность, он бы с удовольствием сгорел от них дотла. Его желание — отдаться Уильяму полностью, всем телом и душой. И пока руки так скользят по позвончнику, он уверен, что это реально. Шерлок любит его и, при всём желании, не смог бы долго врать сам себе. На самом ли деле он пришёл сюда за кольцом? Возможно, в какой-то степени, но это определённо было не главной причиной. Он хотел увидеть Мориарти снова: услышать его голос, взглянуть в глаза, хотя бы на мгновение коснуться. И, в общем-то, это действительно сбылось. Правда, он никак не рассчитывал, что всё произойдёт так, как свершилось в итоге. Но, будучи откровенным, такой исход был выше всяких его ожиданий. Всё это оказалось слишком спонтанным и слишком привлекательным. Где-то в глубине души Холмс рассуждал, что вообще не достоин этого всего. Не достоин Уильяма. Но все мысли подобного рода вытеснялись, стоило лишь почувствовать, как чужие зубы касаются шеи, тут же в неё впиваясь. Впрочем, от такого в голове не оставалось вообще ни капли здравого зерна. И пускай; теперь это не имеет никакого значения. — Я люблю тебя, — снова произносит Холмс. Он мог повторить это ещё бесконечное множество раз и был готов чуть ли не расплакаться от искренности собственных чувств. Слишком долгое время он считал себя чёрствым камнем, только чтобы сейчас испытывать так много, — Лиам, прошу, прости меня за всё. Шерлок и сам не знал, ради чего так извиняется. Едва ли то, что он натворил, можно простить после одних только слов. Он слишком часто был импульсивен, чтобы с полной уверенностью обещать, что это был первый и последний раз. Уильям ничего не говорит. Лишь выпускает ладонь из-под рубашки и продолжает атаковать шею партнёра, оставляя на ней тёмно-красные следы. В ответ на это он получал негромкие стоны, раздававшиеся по комнате. Его рука опускается ниже и нарочно задевает чужой член, немного его сжимая. Шерлок то ли мямлит что-то непонятное, то ли мычит. Ясно было лишь одно — такие действия ему нравились. Говоря откровенно, ему нравилось всё, что делал с его телом Мориарти и чем интимнее это было, тем лучше он себя чувствовал. Наконец, Холмс хотел начать расстёгивать собственную рубашку, потому что становилось невыносимо жарко и любая одежда на нём была просто ненужным атрибутом. Однако Уильям перехватил его руку, отводя куда-то выше, к голове. И теперь он сам принялся разбираться с вещью на Шерлоке. Длинные пальцы ловко, быстро и всего в несколько движений разобрались с пуговицами, после чего полы рубашки разошлись в разные стороны, открывая вид на чужую грудь. Полностью снимать вещь он не стал, однако раскрыл шире, чтобы иметь доступ к бóльшему числу участков кожи. Уильям дотрагивается рукой сначала до пресса Холмса, обводя пальцами рельеф. Он несильно надавливает, как бы проверяя на твёрдость и поглаживет разгорячённую кожу. Шерлок же в это время просто наблюдает и выжидает дальнейших действий. Впрочем, ждёт он недолго, ибо вскоре рука поднимается выше, сначала по груди, и затем останавливается в районе шее. Мориарти любуется на собственно оставленные засосы и проходится по ним пальцами, рассматривая с разных сторон. — Ты всегда выглядишь хорошо, Шерли, но сейчас — особенно, — их взгляды сталкиваются и слова Уильяма определённо смущают. Тем более, если учитывать то, насколько Холмс сейчас смотрелся неприлично. Мысль о том, что только с ним он такой открытый, приносила неимоверное удовольствие. Шерлок плавно перехватывает чужую руку и начинает её мягко выцеловывать. Движения были протяжёнными и спокойными, но это всё равно стало неожиданностью для Мориарти. Чувствовался сильный контраст между нежностью Холмса и его собственным напором. Но Уильям не стал упускать времени. В то время, как одну его руку покрывали поцелуями, вторая опустилась на грудь возлюбленного. И он не делал чего-то особенного: просто водил ею, то выше, то ниже, то по сторонам. Однако эти действия всё равно задевали соски и заставляли Шерлока напрячься. Сам же Холмс чувствовал, как узел внизу живота скручивается всё сильнее и его член лишь больше твердеет. Брюки начинали нещадно давить, однако Мориарти не собирался пока что с этим ничего делать. Более того, он и самому Шерлоку не позволял никак повлиять. Им обоим нравилось никуда не спешить и растягивать удовольствие: по крайней мере сейчас, когда они так давно не виделись. Они желали друг друга. Неважно как, грубо или нежно — главное, что полностью. Хотелось дотронуться до каждого уголка тел: коснуться, поцеловать, приласкать. Наконец, Уильям оттягивает свою руку от губ Холмса, и теперь они обе лежали на его груди. Прикосновения к ней почему-то были особенно смущающими и Мориарти этим пользовался. Параллельно с тем, он смотрел Шерлоку прямо в глаза, хотя тот, кажется, сейчас не очень был настроен на зрительный контакт. — Ты меня смущаешься? — с наигранной наивностью спрашивает Уильям, когда его пальцы останавливаются на соске и обводят ореолы. Холмс в ответ только сглатывает, кажется, не в состоянии что-либо ответить и вообще сказать, — Это мило. Шерлок чувствовал, как всеми этими словами над ним издеваются и, как бы он этого ни стыдился, ему это нравилось. Голос Мориарти можно было слушать вечно. Он действовал на него гипнотически и всё больше туманил сознание, заставляя ожидать чего-то большего. Уильям в это время припадает губами к соску, и тем самым провоцирует возлюбленного на протяжённый стон. Спина Шерлока прогибается дугой и он готов уже взвизгнуть, когда чувствительной кожи касаются зубами. Это было слишком хорошо и едва ли поддавалось описанию. — Лиам... — протягивает Холмс, отврачиваясь в сторону и утыкаясь носом в подушку. Кажется, он не был готов к тому, чтобы смотреть на это. Одних только ощущений хватало с головой, — М-гм... — стонет что-то нечленораздельное и полностью отдаётся чувствам. Он немного шевелит ногами и закусывает собственную руку, чтобы было не так громко. Однако это мало чему помогает, и комната всё равно не остаётся в тишине. Звуки, которые слетали с его губ, заставляли самого Шерлока сильно смущаться, зато они очень нравились Уильяму. — Пожалуйста, Шерли, не нужно сдерживаться, — произносят где-то рядом с ухом, — Кроме меня тебя никто не услышит. А мне, знаешь ли, очень нравишься и ты, и твой голос. И стоит Холмсу лишь на секунду оторваться от собственной руки, как чужие зубы сжимают сосок ещё сильнее. От неожиданности он, кажется, уже полностью потеряв рассудок, громко вскликивает. Приходится снова уткнуться лицом в подушку, чтобы не чувствовать себя таким уязвимым. — Лиам... — снова протягивает Шерлок, пока одна рука его возлюбленного сжимает ляжку, а вторая стягивает с волос резинку и откидывает её куда-то в сторону. Длинные тёмные волосы тут же рассыпаются по подушке и Уильям просто не может позволить себе до них не дотронуться. — М? — интересуется Мориарти, наконец-таки отлипая от чужой груди. Он немного приподнимается и окидывает взглядом Шерлока: такого разгорячённого, немного покрасневшего и с очевидно твёрдым членом, — Я же тебя просил почаще распускать волосы. Хотя знаешь, мне нравится, что только я могу наблюдать за тобой таким. Холмс снова поворачивает голову, на этот раз так, чтобы взглянуть Уильяму прямо в глаза. Мориарти смотрит на него сверху вниз и просто прожигает взглядом. И если в прошлый раз смущался именно он, то в этот уже пришла очередь Шерлока. Их губы снова сливаются в страстном поцелуе. Желая получить как можно больше физического контакта, Холмс закидывает ноги на возлюбленного, обхватывая ими поясницу. Таким образом, он прижимает его ещё ближе, но из-за слоя одежды этого всё ещё кажется недостаточно. Уильям целует страстно, но с некоторой горечью, словно пытаясь так донести до Шерлока все те эмоции, которые вызвал его уход. Таким образом Мориарти показывает, как сильно его всё это время не хватало, что бы он там кому ни говорил. И Холмс отвечает теми же эмоциями. Они были слишком сильными, чтобы можно описать словами, но ровно такими, чтобы прочувствовать это в поцелуе. И они ощущают всё, что оба испытывали: так сильно, как никогда раньше. — Мне так тебя не хватало, — немного прерываясь, говорит Шерлок. Он заключает Уильяма в настолько крепкие объятия, что не даёт ему даже нормально вздохнуть, — Ты даже не представляешь насколько. — Уж поверь, очень даже представляю, — как-то грустно улыбается Мориарти, отвечая на объятия с той же силой. Как ни крути, но думали и хотели они одного и того же, — Я скучал по тебе не меньше. И от этих слов Холмс снова думает, как сильно всё-таки провинился. Он ошибся непозволительно сильно и всё-таки, кажется, Уильям его прощает. От этих мыслей снова хочется впасть в тоску. И, по всей видимости, Мориарти обращает на это внимание. Сейчас явно была не та обстановка, чтобы отдаваться меланхолии и поэтому стоит возвратиться к тому, чем детективы были заняты прежде. Рубашку Шерлока наконец откидывают куда-то в сторону. Наверное, куда-то в то месте, где уже лежал пиджак с резинкой для волос и куда вскоре полетят ещё и брюки с бельём. Уильям, теперь не особо этого скрывая, через ткань дотрагивается до чужого, уже затвердевшего члена. Немного сжимая, он снова кусает Холмса в шею и тем самым заставляет его беспокойно вертеться на постели. — Пожалуйста, Лиам... — кое-как протягивает Шерлок, сам не зная, о чём просит. Хотелось уже поскорее избавиться ото всей одежды и почувствовать любовника максимально близко. Но, увы, он не находил в себе сил сформулировать это в предложение. А даже если бы и нашёл, то слишком бы смутился. — Чего же ты хочешь, Шерли? — продолжая издеваться, спросил Мориарти. Он прекрасно понимал желания своего возлюбленного, но не спешил воплощать их в реальность. Сначала в его планы входила долгая прелюдия и, может, потом он всё же сжалится. На самом деле, вид именно такого Холмса — смущённого и возбуждённого — нравился Уильяму, кажется, больше любого другого. Именно в таком положении он максимально не был похож на себя обычного и в этом было нечто привлекательное. Мориарти хотел, чтобы этот секс запомнился им обоим надолго. Руки Шерлока не остаются на одном месте и в это время тянутся к рубашке Уильяма. Тот изначально даже и не обратил внимания, но когда всё же заметил, не стал протестовать. Всё равно практически полный контроль в этой ситуации продолжал находиться именно в его руках. Было заметно, что пальцы и кисти Холмса немного подрагивали, потому пуговицы на одежде расстёгивались далеко не с первого раза, но всё-таки, спустя несколько попыток, ему удалось это сделать. Рубашка практически моментально улетела куда-то в сторону, к остальным вещам. Шерлок касается шеи возлюбленного — там, где несколько недель назад оставлял засосы. Конечно, к этому моменту они уже полностью успели сойти и он находил это огромным упущением. Радовало лишь то, что прямо сейчас у него была возможность это исправить. Он снова притягивает Мориарти ближе к себе, пока тот проходится руками практически по всему телу: от макушки и до бёдер. Холмс, не теряя времени и возможности, притягивает чужое лицо ближе к собственному и тут же впивается зубами в шею. Это всё происходит резко и практически всего за один момент, так что Уильям не сразу успевает сообразить и сначала немного шипит. Однако стоит ему понять то, чем с его шеей занимался Шерлок, как некоторое недовольство в его глазах сменилось на удовлетворение. Холмс сначала кусал, а затем зализывал, таким образом оставляя множество темноватых пятен. Эти следы очень сильно контрастировали с практически белоснежной кожей, но, в общем-то, это очень даже нравилось им обоим. Более того, Уильям откинул голову назад, позволяя оставить на шее ещё больше отпечатков. — Я люблю тебя, — зачем-то снова повторяет Шерлок, ненадолго отлипая от чужой кожи. Кажется, он хотел и был готов повторять это ещё столько, пока мысль не закрепится у Мориарти на подкорке сознания. Холмс любил очень сильно и так же сильно хотел это донести. — Я тоже тебя люблю, Шерли, — улыбаясь, произносит Уильям. Он испытывал ровно те же самые чувства в отношении своего возлюбленного и так же сильно хотел показать и проявить их. Каждое его действие было направлено только на это. И в то же время рука Мориарти снова спускается вниз, к чужому члену. Кажется, он специально провоцировал Шерлока, но не спешил делать что-то, помимо этого. Нельзя сказать, что он сам не хотел продолжения, но доводить возлюбленного нравилось куда больше. Пожалуй, было в этом что-то особенное и будоражущее. И Холмс действительно на это поддаётся. Его бедра снова начинают ёрзать по постели, никак не находя себе места. Брюки давят ещё сильнее, но стоит лишь потянуться к ним, как руки перехватывают. Он понимал, чего добивается Уильям, но не был настроен играть по таким правилам. У него не было готовности ждать настолько долго и поэтому нужно было что-то делать. И, недолго думая, Шерлок снова потянулся к брюкам, но на этот раз не к своим. Мориарти удивился, когда чужие руки начали расправляться с его ширинкой, но никак не стал мешать. Откровенно говоря, ему было интересно, что уже придумал его возлюбленный. И пока Холмс расстёгивает молнию и пару пуговиц, Уильям снова касается его сосков. От этих действий становится тяжелее себя контролировать и пальцы Холмса начинают сильнее подрагивать. Его рука съезжает чуть ниже и он может полностью оценить чужую эрекцию. Мориарти никак не реагирует внешне, но Шерлок-то чувствует, как его член моментально твердеет ещё больше. Однако сильно на этом никто не собирался задерживаться и уже вскоре пальцы разделываются с ширинкой. Кажется, в этот момент Уильям вздохнул с некоторым облегчением. Холмс кое-как стягивает с него чёртовы брюки и они следуют по стопам всей предыдущей одежды — летят к чёртовой матери. После этого он резко меняет положение, оказываясь сверху. Вопросов становилось всё больше: — Что ж, передумал меняться местами? — как будто бы даже как-то безразлично и безучастно спрашивает Мориарти. — Не угадал, — только чеканит Шерлок. Он опускается ниже, оказываясь между ног Уильяма. Ладони проходятся по бёдрам, сжимая их так сильно, что приходится немного взвизгнуть. Сначала он целует ляжки, пока чужие пальцы зарываются в волосы. Мориарти выгибает спину, когда чувствует, как его бёдра начинают покусывать, отчего их внутренняя часть чуть ли не пылает. Холмс, чёрт бы его побрал, знал где и как нужно кусать, чтобы это приносило максимальное удовольствие. И это и правда было невероятно. — Шерли! — вскликивает Уильям, когда чужие губы поднялись немного выше и впились в нежную кожу слишком сильно, оставляя кроваво-красные отметины. Пальцы тем временем дальше зарываются в волосы, массируя голову. — Тебе нравится? — спрашивает Шерлок, тут же зализывая место укуса, а затем снова вцепившись зубами в кожу. Вместо чего-то внятного он получает протяжённый стон и, впрочем, такой ответ его более чем устраивал, — Буду считать, что это «да». И Холмс не стал дожидаться какого-то ответа, резко и одним движением стягивая с Мориарти последний оставшийся элемент одежды — бельё. Тот сразу же выдыхает, но всё ещё не очень-то понимает, чего добиваются этим все. Однако лежать в ожидании и непонимании приходится недолго. Шерлок подползает ближе к горячей плоти и сначала обхватывает руками, немного размазывая по длине естественную смазку. От этих движений Уильяму приходится громко вздохнуть. Он чувствует, что хочет больше касаний пальцами, но подобное его желание не удовлетворяют. Но это не значит, что его член оставляют без внимания. Даже наоборот: кажется, Холмс выбрал чуть более замысловатый вариант. Он не спешит, и сначала касается языком головки, слизывая солоноватую жидкость. Руки устраиваются на костях таза, впиваясь в них пальцами и лишь к тому моменту Мориарти понимает, что всё-таки задумал его возлюбленный. Он откидывает голову назад, полностью отдаваясь чужим ласкам и таким образом позволяя действовать самостоятельно. Шерлок в это время уже проходится широкими мазками языка по всей длине, тем самым заставляя тело в его руках прогнуться в спине. Уильяма смущает лишь одна мысль о том, что сейчас творят с ним. Он прячет лицо куда-то за руку, но это всё равно не имело никакого смысла. Сейчас Холмс был занят слишком важным делом, чтобы на что-то отвлекаться. И он неспешно обхватывает ртом головку, пока Мориарти что-то шепчет и стонет. Длинные и тонкие пальцы зарываются в тёмные волосы, накручивая некоторые пряди. Он массирует ими голову, пытаясь полностью не утонуть в наслаждении и сохранять рассудок. Особенно громкий и протяжный звук слетает с губ, когда Шерлок продвигается дальше и случайно, совсем чуть-чуть, задевает зубами чувствительную плоть. Это было скорее щекотно, чем больно или неприятно, однако он всё равно оттягивает непослушные пряди. Холмс вбирает в рот всё глубже, чем вызывает всё более громкие стоны. Уголки глаз немного слезятся, когда он чувствует, как член упирается прямо в глоток. Взгляд приподнимается немного вверх, устремляясь на Уильяма. Они оба были в равной степени смущены, но это лишь больше возбуждало. Мориарти одной рукой как бы направляет Шерлока, пока другой ласково поглаживает его макушку. Сейчас, будучи не в состоянии вымолвить и слова, он был максимально несхожим с собой обычным. Такая его податливость, в общем-то, очень даже прельщала. Он движет головой назад, немного выпуская член, а затем снова берёт его по самые гланды. Глухо стонет, и этот звук лишь отдаётся вибрацией, доставляя Уильяму ещё больше удовольствия и заставляя его закусить губу. От перевозбуждения он шевелит ногами, а потеря рассудка теперь не кажется ему чем-то таким уж неприятным. Шерлок снова поднимается, а потом вбирает всю длину, пока ему и так не начинают толкаться в горло. Его руки опускаются немного ниже и впиваются пальцами в бёдра, пока в уголках глаз предательски образуются маленькие слёзы. Мориарти смахивает их одной рукой, пока другая придерживает тёмные волосы, чтобы те не мешали. В какой-то момент он чувствует, что почти на пике и, кажется, Холмс это понял без слов. Тогда же он выпускает член изо рта, лишь пошло причмокивая и слизывая с губ остатки жидкости. По всей видимости, в его планы и вовсе не входило заканчивать начатое. — И как это называется? — задаёт вопрос Мориарти, которому совсем чуть-чуть не хватило для того, чтобы дойти до исступления. Очевидно, он был этим недоволен и намеревался что-то сделать. — Даже не знаю, — тянет Шерлок, приподнимаясь немного выше и целуя возлюбленного в щёку. Но долго это не длится. Уильям снова меняет их позиции, оказываясь сверху. Он нависает, опираясь на одну руку, пока другая тянется к прикроватной тумбочке и достаёт из неё открытую пачку презервативов и флакон лубриканта, а затем закрывает обратно. Он возвращается, откладывает вещи в сторону, опирается теперь уже двумя руками и снова целует Шерлока в губы. Долго и чувственно — так, чтобы тот мог прочувствовать весь спектр эмоций, который хотели передать. И ему отвечают тем же, целуя протяжённо и страстно. После этого, отдышавшись, Мориарти опускается ниже. Руки стягивают с Холмса всю оставшуюся одежду — брюки с бельём — оставляя его полностью нагим. Может, в какой-то степени он и засмущался, но куда больше чувствовал свободу, ибо вещи, которые уже лежали где-то в стороне, были слишком давящими и мешающими. В одно мгновение его ноги оказываются закинутыми на чужие плечи, а руки безвольно раскинуты по сторонам. Сначала Уильям гладит его по коленям, которые от чего-то дрожат. После этого приходится немного отстраниться, хватая обратно флакон и немного выдавливая оттуда прямо на руки. Он растирает содержимое по пальцам, отчего те начинают поблёскивать. Субстанция быстро нагревается. Да и недурно: ладони Уильяма были слишком тёплыми — практически горячими: — Пожалуйста, просто расслабься, — шепчет он, обращаясь к возлюбленному и другой рукой заправляя выпавшую прядь ему обратно за ухо. Шерлок на эту просьбу лишь кивает и заранее отворачивает голову в сторону, утыкаясь лицом в подушку. Он чувствует, как в тело входит один палец и невольно передёргивается от непривычных ощущений, негромко хмыкая себе под нос. Приходится терпеливо ждать. В это время Уильям свободной рукой поглаживает по очереди колени Холмса. В какой-то степени, это и правда успокаивает, но, увы, не особо-то помогает отвлечься. Параллельно с этим его целуют в шею и хочется просто забыться во всех этих чувствах. — Ты в порядке? — с любовным взглядом спрашивает Мориарти, устремляя глаза на скитающегося по подушке партнёра, когда палец входит в него уже на все три фаланги, — Скажи, если что-то будет не так. — Да, хорошо. Всё в порядке, — произносит Шерлок и притягивает Уильяма к себе за шею, впиваясь в его губы страстно и чувственно, но ненадолго. Он прерывается, чтобы снова повторить то, что уже неоднократно говорил, — Я люблю тебя, Лиам. Больше всего на свете. Прости меня за всё; я такой идиот... — Тш-ш-ш, — тянет Мориарти, прикладывая указательный палец к его губам, — Всё нормально, Шерли. Я тоже люблю тебя и прощаю. Забудь об этом пока, мы поговорим на этот счёт чуть позже. Думаю, у нас сейчас есть дело поважнее, — он заканчивает говорить с ехидной ухмылкой. И Холмс действительно забывает об этом. Более того, забывает обо всём на свете, когда ощущает в себе уже второй палец. И — чёрт возьми! — он готов сойти с ума, потому что практически сразу чувствует попадание по простате. Для него самого это становится слишком неожиданным и с губ слетает громкий стон, проносящийся по всей комнате. В этот момент улыбка на лице Мориарти становится ещё более широкой: кажется, такая реакция очень даже приходится ему по душе. Он снова бьёт по этой точке и опять слышит те же самые звуки. Пальцы расходятся в стороны, расстягивая стенки всё больше и, конечно, это не остаётся без внимания. Шерлок метается по подушке, пока его ноги уже практически сползли с чужих плеч, но Уильям это вовремя замечает и закидывает их обратно под самые колени. Холмс сам не узнаёт себя, не понимает что с ним творят и почему он так к этому чувствителен, однако, при всём желании, уйти вглубь собственных мыслей не получается. На этот раз в нём уже три пальца и больше нет ни сил, ни желания сдерживаться. Он перестаёт утыкаться лицом в подушку и поворачивается на Уильяма, который смотрел на него тёплым и мягким взглядом. Шерлок бесконечно рад и благодарен тому, что у него такой заботливый и внимательный партнёр. Пальцы внутри, растягивая, расходятся в разные стороны, тем самым заставляя его вскликивать. Он пытается ухватиться мокрыми ладонями за простыни или за подушки, но затуманенный разум предательски не даёт этого сделать: кажется, реальность уже была слишком далеко. Однако в тот же момент все три пальца из него вытаскивают, оставляя лишь чувствовать неприятную пустоту. Шерлок хочет что-то возразить и высказать своё недовольство по этому поводу, однако понимает, что дальше — больше, и поэтому лишь просто ждёт. Впрочем, недолго. Он замечает, что Уильям тянется к презервативам и сразу достаёт оттуда один. Упаковку быстро рвут зубами и бросают куда-то в сторону к самой пачке. — Дай мне, — просят его, и не дожидаясь ответа перехватывают вещь из рук. В считанные секунды Шерлок натягивает презерватив на чужую эрекцию, немного сжимая с довольной улыбочкой, — Давай уже, Лиам. — Куда же ты так торопишься? — интересуется Мориарти, однако медлить в его намерения тоже уже не входило. Он снова берёт флакончик, выливая оттуда немного смазки и растирая по собственному члену, а затем снова откладывает его в сторону, — Но знаешь, если ты просишь, я просто не могу отказать. Одним плавным движением он входит в податливое тело наполовину, тут же заставляя Холмса протяжно и громко простонать. Его пальцы цепляются в спину, оставляя на ней слегка красноватые следы от ногтей. — Лиам!... — возможно, он и хотел сказать что-то более информативное, но язык отказывался слушаться, а мысли путались и переплетались. Впрочем, имя возлюбленного тоже звучало неплохо. — Да? — издевательски спрашивает Мориарти, сначала практически полностью выходя из тела Холмса, а затем вбиваясь в него на всю длину, — Скажи, если тебе будет некомфортно. И Шерлок и правда не может сказать, что первое время ощущал что-то приятное — скорее даже наоборот. Однако он осознавал, что ему просто нужно расслабиться, привыкнуть, чтобы всё прошло наиболее мягко и плавно. Особенно его теплила мысль о том, что Уильям сейчас рядом с ним. Ощущая повторяющиеся толчки, Шерлоку оказывается нужным не так много времени, чтобы привыкнуть. Он обвивает руками шею Мориарти и подолгу его целует. Происходящее казалось чем-то невозможным. Это было невероятно. Уильям немного прерывается от поцелуя, утыкаясь лицом в изгиб Шерлока между плечом и шеей. И без того тёплая кожа опаляется горячим дыханием, пока рука поднимается, чтобы гладит его лицо. Он не спешит, даёт привыкнуть и медленно набирает темп. Движения идут плавные и мягкие, как бы направленные на то, чтобы Холмс как можно быстрее к ним привыкнул. За ним приходится тщательно наблюдать, ибо едва ли он сам расскажет о собственных ощущениях. Но, кажется, вскоре Шерлок и правда улавливает ритм и расслабляется. Чувства, испытываемые им, стали куда более приятными и он хотел продолжения. Постепенно, его бёдра сами стали двигаться навстречу чужому члену, насаживаясь всё сильнее и глубже. Ноги ещё несколько раз практически полностью сползали с плеч, но каждый раз на это вовремя удавалось обратить внимание. Уильям вообще был очень аккуратен в каждом своём действии и движении, стараясь доставить партнёру максимальное удовольствие. Он хочет, чтобы Шерлок ощутил те же чувства, что и он в их прошлый раз. Губы Холмса были сжаты и периодически подрагивали, однако в какой-то момент — когда Мориарти немного изменил положение и угол — с них слетел стон, даже больше походящий на всхлип. Он чувствовал, как по простате снова попадают и именно в этот момент начал особенно втягиваться в процесс. Уильям моментально всё понял и продолжал двигаться в этом направлении. Он ощущал себя невероятно хорошо, находясь внутри Шерлока и понимая, что теперь ему это тоже приносит удовольствие. По спальне продолжали разноситься громкие стоны, так сильно ему прельщающие. Снова касания губ по шее — на этот раз инициатором был Холмс, который теперь не мог успокоиться и хотел полностью касаться возлюбленного. Мориарти это даже казалось в какой-то степени забавным, но, тем не менее, приятным. — Я так сильно тебя люблю, — уже в который раз повторяет Шерлок между стонами. Его пальцы вновь оказываются на спине, теперь цепляясь куда глубже — он хочет всеми силами и способами показать свою любовь. Одних только слов оказывается недостаточным, и, как ему кажется, действий тоже. Но он всё равно продолжает, таким образом демонстрируя всю свою привязанность. — Ты в порядке? — спрашивает Уильям, когда ускоряется настолько, что сам еле может отдышаться. Движения становились всё более резкими и изнуряющими, словно он старался вложить в них всю горечь их расставания. На этот раз Холмс не находит в себе сил даже на то, чтобы дать хотя бы самый пресловутый и немногозначный ответ. Вместо этого он хрипит что-то не имеющее смысла, но скорее всё-таки обозначающее «да». Стоны смешиваются со шлепками кожи о кожу, соединясь в единый звук, разносящийся по комнате. В следующее мгновение Шерлок чувствует, как из него полностью выходят и убирают ноги с плеч, но он не успевает ничего возразить. Его переворачивают на живот и снова продолжают быстрыми толчками вбиваться в тело. Пальцы Уильяма впиваются в его ягодицы и до боли сжимают. Лицо Холмса утыкается в подушки и он в какой-то степени этому даже был рад. Пожалуй, смотреть на человека, который с каждым толчком входит в тебя всё сильнее и глубже, было выше его сил. Однако он даже спиной ощущал внимательный и возбуждённый взгляд красных глаз Мориарти, проходящий по каждому миллиметру кожи. Шерлок чувствует нежные поцелуи на лопатках, которые слишком ярко разнились с силой, с которой Уильям вбивался в него. Стоит отметить, что такая игра на контрастах более чем приходилась по душе Холмсу и уже вскоре он начал чувствовать, что близится к разрядке. Кажется, Мориарти понимает это практически сразу и потому сначала замедляется в своих движениях. Он ловит более томный и медлительный темп, явно не намереваясь никуда торопиться. В общем-то, стоны Шерлока тоже под это подстраиваются и становятся более высокими и протяжёнными. — Лиам... — тянет он довольным голосом, когда чувствует поцелуи в шею сзади. Они становятся неожиданностью, но такой — чёрт возьми — приятной. — Я тоже тебя очень люблю, — произносит Уильям, продолжая двигаться плавно и чувственно. Но это длится недолго. Он снова переворачивает Холмса на спину, чтобы иметь возможность держать на нём взгляд. Пожалуй, им стоило заниматься сексом только ради того, чтобы держать зрительный контакт. Шерлоку слишком нравились глаза Уильяма, а Уильяму — глаза Шерлока. — Давай уже, Лиам. Сделай это, — просит Холмс, понимая, что уже пора бы заканчивать. — Как скажешь, — тянет Мориарти. И ему не нужно повторять дважды. Он тут же крепко хватается за чужие бёдра, практически сразу возвращаясь к предыдущему темпу. Кажется, он, двигаясь с такой-то скоростью, хотел довести Шерлока до слёз. Впрочем, у него это вышло — уголки глаз стали заметно влажнее. Уильям уже не думает ни о чём и лишь шевелит бёдрами, с каждым толчком попадая по простате. Кровать под ними слышимо скрипела, но едва ли это хоть кого-то смущало. Оба просто хотели поскорее прийти к разрядке. Шерлок в этот момент не может ничего сказать, однако они и так прекрасно понимали друг друга без слов. У них было одно желание на двоих и, кажется, до его исполнения оставалось совсем чуть-чуть. Тело полностью отказывалось слушаться, поэтому оставалось только ждать и утопать в ощущениях. И в какой-то момент пальцы Мориарти оказались на его сосках. Это стало финальным аккордом: именно тогда Холмс полностью потерял дар речи. Глаза сами невольно закатились, бёдра задрожали, а мир вокруг вообще перестал существовать. Он продолжал лежать на подушках, однако всё ощущалось скорее как полёт где-то в невесомости. Лишь немного опомнившись, Шерлок заметил, что запачкал спермой и свой живот, и живот своего любовника. Однако Уильямом это осталось незамеченным: он продолжал вбиваться в чужое тело и кончил лишь спустя ещё некоторое время, после чего рухнул прямо на Холмса с крепкими объятиями: — Я люблю тебя, Шерли, — он утыкается ему в плечо, чуть ли не хныча от собственных слов, — Люблю слишком сильно, чтобы выразить словами. Пожалуйста, не уходи от меня больше никогда. — Никогда, — повторяет Шерлок, поглаживая Мориарти по светлой макушке.