О, капитан, давайте заключим сделку!

Теперь Томми нравилось думать, что он наблюдателен. Годы войн вынудили его быть таким. Поэтому, когда после инцидента с ледяным эльфом Лиззи начала вести себя неприлично, он почти сразу уловил это. Она стала раздражительной, даже нервной. Её плечи напряглись, а пальцы дёрнулись в поисках призрака оружия, которое лежало у неё на боку, когда звук был слишком близок или слишком громок. Он узнал это, мальчик увидел это в себе. В те моменты внезапной паники ребёнок больше не видел неуклюжую сиделку, которая убирала волосы с его глаз и напевала ему далёкие песни, пока он не засыпал. Нет, вместо этого он увидел солдата с пронзительным взглядом и хитростью, которая была более угрожающей, чем грубиян с заточенным мечом, что она была бы очень быстра, чтобы смахнуть ауру смерти хорошо поставленной улыбкой и утешающим объятием. Томми ненавидел смотреть, как ей приходится разглядывать её, как будто своими израненными руками он мог нанести ей смертельный удар. Что вместо этого, хотя бы на несколько мгновений, женщина ожидала, что призраки войны и боли ворвутся в её разум. Он хотел утешить Лиззи и помочь. Не хотел другого члена семьи друга, чтобы его съели, пока он просто наблюдал. Поэтому мальчишка спросил это то, что нормальные люди делали правильно? Это то, что сделала Лиззи. Он спросил и заставил её заговорить, чтобы попытаться объяснить, почему она вела себя так странно. Это продолжалось до тех пор, пока женщина мастерски не отвлеклась, спросив, заметил ли он что-нибудь не так в отношении себе. Через несколько секунд Томми пришёл к поразительному осознанию. Там действительно было что-то не так. И он только сейчас заметил. Подросток был наблюдательным, но он ставил букву "Л", когда дело касалось его самого. У него была способность игнорировать важные вещи, которые происходили с его собственным телом, на ум пришёл конкретный момент во время его борьбы за независимость. Он возвращался в фургон слегка нетрезвый, была уже половина ночи, а он только сейчас закончил свою смену, наблюдая за вражескими атаками. Томми думал, что это была лёгкая смена. Думал, что не было никаких внезапных нападений. Мальчик, конечно, сильно ошибался. Его брат взбесился в тот момент, когда Томми вышел поприветствовать его. Уилбур запаниковал и потащил его в медицинскую палатку, несмотря на протесты самого Томми. Он думал, что его брат просто поднимает шум, будучи чересчур драматичным придурком, каким он всегда был. Так было до тех пор, пока из его ноги не вытащили стрелу. Томми никогда бы не признал, что он, возможно, начал кричать… и разбудил остальных участников восстания. Но этого никогда не происходило. Высокая переносимость боли была чертовски хорошим наркотиком. Нет, Таббо, прекратил рассказывать этому долговязому ублюдку об этом. Надувшись, он выключил гибрида, а невысокий подросток хлопнул его по спине. Смех его друга эхом отозвался у него в ухе. Это было мягко и напомнило ему: о доме и о доверии. Это оставило горький привкус во рту и пепел на языке. Томми отбросил обрывочные воспоминания, которые терзали его душу. У него были более важные вещи, о которых нужно было подумать. А именно тот факт, что он был грёбаным гибридом! Его зубы были острыми, как ножи, постоянно впивающиеся в язык. То, что мальчишка сначала принял за синяки, затвердело и превратившись в тёмно-синие отметины, которые тянулись по его коже и окрашивали волосы. Лазурная паутина выросла между костяшками его пальцев и имитировала залитые лунным светом волны. Больше всего беспокоили медленно формирующиеся шишки на его верхней и нижней частях спины, которые, как он мог только предполагать, через неделю превратятся в кровавое месиво из хвоста. Он отказывался смотреть на своё собственное лицо из-за страха перед различиями. Из-за того, что он выглядел таким странным или так похожим на человека, стоящего в пепле. Мысль об этом вызвала у него рвотный позыв. Теперь это и так не должно быть для него большим сюрпризом – искажение его собственного тела, чтобы имитировать черты животного. Учитывая, что у его собственной родительской фигуры из спины вырастают гигантские крылья, он должен был ожидать этого. Тем не менее, очевидно, что когда тебе говорят, что усыновили большую часть твоей жизни – это заставляет тебя думать, что ты никоим образом генетически не связан с ними. Томми вздохнул, отводя взгляд от рукотворной реки, к которой он был прикован. Ребёнок неловко согнул руки, его суставы всё ещё были слишком негнущимися, чтобы он мог должным образом к ним привыкнуть. Он почти чувствовал себя полностью разобщенным, тело подростка едва ощущалось, будто оно было его собственным. Его ноги были слишком длинными, а руки слишком долговязыми. "Мне кажется, что я снова переживаю период полового созревания. Каким-то образом это было хуже, чем это... К чёрту!" — его мысли были такими беспорядочными! Верно, Лиззи – это вот на чём он пытался сосредоточиться. Её поведение стало легче заметить после инцидента с ледяным эльфом, даже если оно было немного более беспорядочным. Она была занята грязными политическими делами и совершала слишком частые поездки в свою камеру аксолотля или что там ещё, чёрт возьми. Его бы это не особо волновало, если бы дело было только в этом. Это ложь, но он просто не хочет в этом признаваться. Он переживает за каждую поездку, которую совершает женщина. Это вверх и вниз, вверх и вниз – без остановки, без передышки, постоянная петля, запутанная в нервах. Томми молча напоминает себе, что она разговаривает с кем-то, с охранниками. Но это не останавливает жгучую боль в животе, поскольку он отчаянно пытается забыть, что правительница, скорее всего, не использовала свой коммуникатор, чтобы поговорить с кем-либо с тех пор, как он в последний раз поднимал этот вопрос. Ему неприятно думать, какие слухи могут быть за ширмой. Мальчик ненавидит думать, как может выглядеть его собственный. Звонки, которые отдаются эхом, как гвозди в его гроб. Их волновало, что он пропал? Были ли у него похороны? Кто-нибудь присутствовал? Он думает, что является лицемером... Но дело было не только в этом. Лиззи почти следила за ним. Она ходила на цыпочках по его комнате в настроении, которое излучало беспокойство, но в тот момент, когда он осмеливался приблизиться, женщина растворялась в воздухе. Это было тяжело, но ребёнок начал замечать закономерность среди хаоса. Правительница заходила в его комнату, не решалась постучать и убегала в своё убежище. Томми появлялся, и Лиззи начинала заниматься довольно темпераментными зельями, где после довольно раздражающего раунда взрывов не решалась снова проверить, как он. Подросток понял, что она пытается избавиться от него. Осознание этого было неприятным, но это было единственным объяснением. Ему снова и снова говорили, что он досаждает. Просто Лиззи потребовалось больше времени, чем он думал, чтобы осознать это. — Томми, могу я с тобой поговорить? — Лиззи, стоявшая у его двери, оторвала Томми от его спирали. Он даже не заметил. Это было оно. Его уведомление о выселении. Ребёнок собирал свои вещи и уезжал. Прощай, Океанская империя, он будет скучать по тебе. — Э-э, да, конечно, — Томми сглотнул подступившую к горлу желчь. — Что случилось? — Если бы ты мог последовать за мной... — она была резка, теперь мальчик заключал пари, что сейчас может просто умереть. Женщина поманила его из его уютной комнаты в гораздо более угрожающий в настоящее время дворец Призмы. Эти двое хранили почти полное молчание, прежде чем приблизиться ко входу в её святилище. Томми был таким мёртвым. Думая, это придало плаванию с рыбами новый смысл. — Нам обязательно нужно туда идти? — он потел от пуль. Ему было так хреново, что если бы он поднялся туда, его труп стал бы пищей для аксолотлей. Лиззи, казалось, впервые испытала противоречие, отведя взгляд от него и вместо этого посмотрев вверх, туда, куда вёл лифт. — Да, — Томми произнёс свои последние молитвы, делая шаги вперёд, поражая тем, как быстро он поднялся в аквариум, Лиззи следовала за ним по пятам. Эти двое просто неподвижно стояли в воде, пока королевская гвардия Лиззи рыскала вокруг них, как будто ожидая приказа. — Я хочу, чтобы ты назвал аксолотля, — вода была густой от предвкушения, охранники, которые плавали вокруг неё, замерли. По его мнению, это было слишком важно – но это было всё? Мальчик не умирал. Он просто должен давать имя животному? — Хорошо, но почему? — Томми неловко рассмеялся. — Я хочу официально ввести тебя в свою империю, — о, хорошо – это что-то вроде гражданства. Он мог бы с этим смириться. — Что? Так похоже на то, что ты меня усыновляешь? — Томми фыркнул, Лиззи не смеялась. Почему женщина не смеялась? Это была отличная шутка. — Да, это был бы подходящий термин для этого, — это ведь была шутка. Он пошутил. Что за чёрт? — Ч- ты не можешь меня усыновить, у меня есть папа! — Томми барахтался, не обращая внимания на аксолотлей, плавающих вокруг него в возбуждении. Он мог справиться только с таким количеством за раз и пытался разобраться в сложностях армии разумных амфибий. — Жаль, что у него это дерьмово получалось, — Лиззи выглядела слишком самодовольной, на его вкус. Хотя она не ошиблась, его родитель действительно дерьмово справился с этим. Томми сглотнул, нервы взыграли. Линейка эффективно привела его в... О, чёрт возьми, он собирался стать принцем? Это было так странно. Что вообще хотел сказать? Как он вообще на это реагирует? “Почему да, я действительно хотел бы быть твоим приёмным сыном, но из-за огромного количества совершенно несуществующих травм мне трудно смириться с этим. О, и, конечно, в настоящее время за мной охотится ради спортивного интереса чудовище в виде человека, и я предпочел бы не рисковать какими-либо семейными узами, если это может поставить под угрозу вашу жизнь,” — конечно, нет! Он бы звучал как полный придурок. — Итак, — Лиззи сделала паузу, сжимая и разжимая руки. Её хвост беспокойно забил вокруг, поднимая водовороты на своём пути, — тебе не обязательно отвечать сейчас, ты можешь потратить столько времени, сколько тебе нужно. Я всегда буду здесь и аксолотли тоже. Мне даже не нужно быть здесь, когда ты это делаешь! Ты мог бы просто появиться с ведром и сказать: «вот, это моё...» — Конечно, — и он всё испортил. Может быть, ему всё равно стоит уехать. Он не зря упаковал эти сумки. Прощай, дорогая Лиззи, она хорошо к нему относилась, но он скорее умрёт, чем столкнется со своим нынешним позором. — Верно, это... — Лиззи моргнула, поражённая его собственным внезапным ответом примерно так же, как и он, — это здорово! — женщина быстро, со скрипом, потянула его на себя. Он споткнулся, когда его отпустили, и от неожиданности слегка покачнулся в воде. Правительница, казалось, меньше пострадала от ситуации, когда она быстро повернулась, чтобы порыться в своих вещах с помощью нескольких восторженных аксолотлей. С искоркой в глазах она повернулась к нему, держа в руках ведро, которое быстро сунули ему в руки. — Я предупреждаю тебя, они немного перевозбуждаются, — правительница быстро отступила в угол святилища, чтобы оставить его в покое. Сначала Томми не совсем понял, о чём она говорит. Охранники были довольно спокойны, просто оглядываясь по сторонам, прежде чем нерешительно двинуться вперёд. Так продолжалось до тех пор, пока охранники не встретились взглядами друг с другом. Они быстро начали нападать друг на друга. Там аксолотли... дрались на кулаках из-за того, что их назвали. Он услышал неясное шипение, исходящее от кучи водных животных. На мгновение он мог поклясться, что услышал, как изнутри донеслось проклятие. Это оно. Это тот самый! Он хотел иметь ругающегося аксолотля, и его жизнь была бы полной. Томми попытался сделать шаг ближе, но быстро понял, что их когти были невероятно острыми. Золотой аксолотль вылетел из кучи с недовольным криком. Он повернулся, чтобы покинуть бой, но вместо этого повернулся к Томми, поймав их взгляды. Маленькая золотистая амфибия уставилась на него сверху вниз, почти касаясь его носа. Существо моргнуло, прежде чем рявкнуть, что прозвучало устрашающе близко к траху. — Ты, — Томми практически вибрировал, — Ты тот самый... — аксолотль практически нырнул в его ведро с самодовольным видом, когда он уставился на своих всё ещё дерущихся братьев и сестёр. — Так как ты планируешь его назвать? — Томми чуть не выронил ведро, когда Лиззи подкралась к нему сзади. Его заостренные уши прижались к голове, когда он крепко сжал ведро. — Чёрт! Не делай этого! — Томми фыркнул, поглаживая аксолотля у себя на руках, — я думал о Клементине. — Какое милое имя! — она промурлыкала, убирая упавшие пряди волос, — закрой глаза на секунду. У меня сюрприз, — ребёнок почувствовал тепло на затылке, когда его глаза затрепетали, закрываясь. Прохладная металлическая цепь обвивала его шею, а на груди лежали тяжёлые кристаллы. Медленно он разжал их и обнаружил, что прикован к разноцветному. — Для тебя, меня и Джоэла, — Лиззи провела пальцем по каждому кристаллу, красному, синему и зелёному. Наступила пауза, пока Томми искал название, не находя ничего знакомого. Разве её брата не звали Джимми? Кто, чёрт возьми, такой Джоэл?! Томми заметил кольцо у неё на пальце, и что-то щёлкнуло. Это был её муж? — Ты замужем?! — Как ты думал, для чего было кольцо? Украшение? — Лиззи фыркнула, взъерошив его волосы. — Я не знаю, может быть! — Томми закрыл лицо руками, пытаясь скрыть его розовый оттенок. Судя по смеху Лиззи, у него не очень хорошо получалось. — Я думаю, ты немного не в себе после «водного щенка» — ребёнок слегка ударил её по руке, но не пожаловался, когда они спускались вниз. Во второй раз за всю его жизнь в "империи" у него перехватило дыхание. Весь его обзор изменился, чтобы иметь возможность видеть вещи, которые раньше не могли появиться даже в его самом буйном воображении. Огни нанизывались друг на друга в виде раковин, а волны вырезали танцующие узоры на пене. Только одна вещь во всем этом была не совсем приятной из-за явной абсурдности. — О боже, это так странно. Неужели все это видят?! — когда женщина туманно упомянула о рыбьих призраках в начале его пребывания, мальчик не совсем ожидал увидеть их в таком количестве. Треска и лосось танцевали вокруг фонарей душ, рыба фугу плавала вокруг его головы, а тропические рыбы покрывали потолок полупрозрачными цветами, когда мимо проплывали их стаи. Томми нервно провёл большим пальцем по ожерелью, желанный подарок был тёплым в его ладони. — Просто члены империи, — она кивнула, полностью игнорируя его нынешний кризис. — Чёрт. Хорошо. Тогда ладно, — Томми потёр виски, медленно начиная осознавать богатство перемен, грядущих в его жизни, — к этому будет так странно привыкать... — Просто подожди, пока не начнёшь разговаривать с рыбой, — женщина ухмыльнулась, её чешуя сияла от гордости. — Я что? — Томми сделал паузу, собираясь с силами. Он сходил с ума. Он был в грёбаном здравом уме. Это был просто какой-то странный лихорадочный сон, который он состряпал полумёртвым. Неужели все нормальные серверы были такими? Просто абсолютно безумными? — Это семейная черта. Она есть у нас с братом обоих, — Лиззи пыталась объяснить, но безуспешно. Потому что, честно говоря, в этом не было никакого смысла. Конечно, его семья могла разговаривать с Пиглинами, но это потому, что они, блять, выросли там. А нормальные гибриды не могли этого делать. Лиззи была просто странной, — кто знает, может быть, у тебя тоже это есть, раз ты так долго застрял со мной. Другой вопрос. Если Лиззи была такой странной, каким был её брат? Был ли у него теперь дядя?! — Пожалуйста, скажи мне, что твой муж нормальный, — ребёнок практически умолял. Ради сохранения последней оставшейся мозговой клетки ему нужна была основа, средство для очищения нёба, можно сказать, от странностей. Он просто хотел какого-нибудь парня типа Джона Смита, почти болезненно типичного, чтобы выровнять игровое поле. — О, он такой ужасно, ужасно нормальный! Что делает всё вокруг себя до абсурда нормальным, — Лиззи легонько постучала Томми по носу, он почувствовал, что пропустил шутку. С другой стороны, весь этот разговор снова казался плохо придуманной шуткой. — Это... это не имеет никакого смысла! — в настоящее время он сильно сожалел о своих решениях. Буквально о каждом из них. — О, я знаю. Я вышла замуж за этого человека. — Я ненавижу эту семью, — Лиззи засмеялась, обнимая подростка сбоку, когда они смотрели на открытый океан, аксолотль крепко прижимался к его груди. — Я тоже тебя люблю.