Тихий Эдди

      Общими усилиями они отыскали еду в оставленных без присмотра кастрюлях: Вейлон ощущал себя грабителем, проникшим на чужую территорию, однако уверенность Эдди в их авантюре немного успокаивала. Звон посуды разрезал тишину в просторной столовой, пока сидящие друг напротив друга с аппетитом уминали жаркое. Наступало время обеда, поэтому пациенты под надзором дежурного санитара потихоньку заходили, с интересом разглядывали двух выделяющихся небольничной одеждой юношей. Кто-то коряво улыбался, глядя на них, кто-то равнодушно задевал спокойным взором.       Вейлону было очень непривычно и неловко ловить на себе множество взглядов — постоянно сидя в коморке системного администратора, он почти что не общался с людьми, единственным другом был монитор с разводами от пыли и клавиатура с западающей буквой «c».       После плотного обеда Эдди сказал, что ему нужно отойти, Парк согласно кивнул, задумываясь о том, распространяется ли на него двухчасовой тихий час, до которого ещё оставалось минут двадцать. Выходя из столовой, он поймал на себе ещё одну увлечённую пару глаз. Знакомое лицо теперь беспокоило после устрашающей детали, рассказанной Братьями утром на крыльце.       Парк машинально ускорился, чтобы поскорее уйти из-под пристального наблюдения психа, по иронии судьбы избравшего именно его объектом для несодержательных и странных коротких перемолвок. Он завернул в туалет, руки потянулись к воде, чтобы смыть дневную усталость, собравшуюся в уголках глаз, а пока раздумывал, где можно подождать Эдди — и нужно ли вообще его ждать. Злоупотреблять гостеприимством тоже не хотелось. Мысли об обезумевшей матери все не укладывались в стройную стопку, до сих пор не верилось, что реальность огрела его смачной оплеухой.       Программист завис, изучая белый потолок холла, оформленный узорчатой лепниной, но его отвлекло чувство чьего-то присутствия за спиной. Он обернулся и увидел того самого Майлза, уже занёсшего руку, чтобы отвлечь Парка от разглядывания потолка. — Не подходи ко мне, — испуганно воскликнул Вейлон, пятясь назад. — Ладно, ладно. Я стою. — Что тебе от меня надо? — Не бойся меня, я не сделаю тебе ничего плохого, — Апшер в примирительном жесте вскинул руки вверх. — Ты тоже самое говорил тем, кого хотел убить? — Парк выпалил первое, что пришло в голову, даже не помышляя, что так может спровоцировать психа. — Нет, — из него вышел задумчивый смешок, — Я говорил, что они избраны ими. — Кем «ими»? — Они вот тут, — Майлз провёл указательным пальцем по виску и два раза тыкнул туда. — Они что, меня тоже избрали? — программист уже разговаривал на одном с ним языке и тревожно следил за реакцией собеседника. — Да. Но они сказали, что тебя не надо убивать. Ты хороший.       Вейлон облегчённо выдохнул, но все равно оставался в напряжении. Его не прельщала мысль быть «избранным». — А этот твой приятель, — он кивнул куда-то в сторону, — будь с ним осторожнее.       В глазах Вейлона застыло непонимание, он нахмурился в ожидании пояснения. Пациент приблизился к нему, оглядываясь по сторонам. — Он же только снаружи такой тихий, спокойный, — предостерегающий шепот слетел с его губ, — но он убийца. Ещё похуже меня — убить своего отца, просто немыслимо. А может, и мать он заколол? Кто знает. — Беседовал будто вовсе уже не с Парком, а с голосами, нашептывающими ему священные мантры.       Лицо Парка побледнело от подобного шокирующего известия, бросающего его в остро чувствующийся озноб, граничащий с обжигающим жаром. Он промолчал, озабоченно сведя брови к переносице, в раздумье отвернул ворот хлопковой рубашки от накатывающего удушья.       К ним шел ни о чем не подозревающий Глускин, напрягшийся при виде Апшера, так близко подошедшего к их гостю. — Отойди, — железно отрезал он, в его глазах бурлила необъяснимая ярость — программисту самому стало не по себе, несмотря на то, что этот гневный взор был направлен вовсе не на него.       Майлз отступил от Вейлона, лишь когда их с Эдди разделяло пару шагов. Его невозмутимые черты неожиданно исказила широкая, до дискомфорта в уголках губ пугающая улыбка, подчеркивающаяся блестевшими безумием зрачками. Псих заметил Братьев, тихо посмеивающихся своим несуразным шуткам и пожирающих диким взглядом его сжавшуюся фигуру — было видно, что они вызывали в нем страх, отвращение и что-то ещё, не отличающееся положительными характеристиками, будто вымещая неудовлетворенность своей профессией именно на нем. Странная улыбка сразу выветрилась, уступая место напряжению, проглядывающемуся в выступивших на лбу складках.       Он уже потерял интерес к Вейлону, думая теперь лишь о собственной шкуре, и быстро пошёл в противоположном направлении от санитаров, последовавших за ним по горячим следам. — Что он тебе наговорил? — спросил Эдди, глядя на озабоченного Парка, который внимательно пытался найти что-то в светлых, тревожно блестящих глазах, впервые смотрящих прямо, без утайки, и раздумывал, стоит ли спрашивать то, что так хотело слететь с языка. — Ничего, — ответил он, отворачиваясь, дабы не выдать и так явную ложь. — Я очень ценю ваш приём, но у меня появились… срочные дела. Был бы признателен, если бы мне вызвали такси.       Лицо Глускина помрачнело, однако он понимающе несколько раз качнул тяжелой головой и потёр переносицу. — Конечно.       Это место уже начинало вызывать некоторое привыкание: Вейлон мысленно отмахивался от таких дум, желая поскорее покинуть Маунт-Мэссив и его пугающих обитателей. Рука вынула из кошелька помятую купюру номиналом пять долларов и положила на прикроватную тумбу — это был не пятизвёздочный отель, но благодарность за то, что ему бесплатно предоставили комнату он должен был оставить. Разбрасываться деньгами возможности не имел, и на том спасибо. Дорожная сумка с ноутбуком собралась быстро, оставалось только спуститься вниз.       Ещё с винтовой лестницы он замечает Трагера, видимо, в чем-то отчитывающего Эдди — тот ссутулено стоит, клюёт носом этот наполненный запахом лекарств воздух, точно нашкодивший ребёнок, поставленный в угол. Одна из его рук прячется за спиной, в волнении теребя ткань выправившейся рубашки. Когда Глускин замечает Вейлона, то стыдливо отдергивает ладонь и немного выпрямляется, пытаясь казаться спокойным. — Я разочарован в тебе, Эдвард, — говорит Ричард, но он стоит спиной и еще не видит Парка — оборачивается, как только примечает посветлевший взор племянника.       Глава больницы меняется в лице, натягивая на себя цинично мягкое самообладание. — Как же так, Мистер Парк? Так скоро покидаете нас? — программист подмечает про себя, что Доктор надел другую маску, отличающуюся от утренней. — Я очень благодарен вашему великодушию, не знаю даже, чем отплатить, — на этих словах Трагер чуть щурится. — Что вы, нам только в радость. Не волнуйтесь о матери — специалистов достаточно. Извиняйте, если чем обидели, нынче молодежь такая пошла, — он нарочито задержал взгляд, скрывающий осуждение, на Эдди. Парк внезапно подумал, что глаза, эти светлые серо-голубые глаза очень похожи у Ричарда и Эдди. — Нет, ни в коем случае, — ему стало страшно за Глускина и за то, что по его вине могут ни за что наказать этого здоровяка, внешне безобидного и вызывающего сочувствие своим рассеянным видом. Хотя после рассказанного Апшером уверенность в безобидности парня с бабочкой знатно поубавилась. — У меня появились срочные дела. — Ох, срочные дела. Я вас очень понимаю. В таком случае такси ожидает за воротами. Умоляю, ради Бога, не берите с собой попутчиков в смирительных рубашках. Даже, если они будут очень настойчивы, — сам пошутил и посмеялся Доктор. — Спасибо. Прощайте. — До свидания, Мистер Парк.       «Какое «до свидания»? Я сюда больше ни за что не вернусь», — подумал Парк, последний раз оглядываясь на крыльцо, где стоял Ричард Трагер и Эдди, возвышающийся над ним.       Небо, словно обиженнее отъездом программиста, затянулось хмурыми облаками, скрывающими солнце. Собирался дождь; в воздухе чувствовался запах свежескошенной травы, над которой потели садовники, а где-то и сами пациенты.       Таксист не отличался разговорчивостью, и Вейлон очень удивился, когда понял, что это тот же мужчина, привезший его сюда. Горный серпантин снова встретил их своей извилистой дорогой, уходящей далеко вниз. Развесистые кроны деревьев все энергичнее начинали покачиваться в такт ветру, а по переднему стеклу забарабанили первые капли дождя. Близилась гроза.       По радио играла какая-то неизвестная старая песня, однако сеть все ещё не ловилась. Парк положил локоть на немного приоткрытое окно, разглядывая перемещающуюся растительность. На секунду ему почудилось, будто занавес чащи приоткрылся, являя движущийся живой объект.       В следующие секунды испуганное животное выскочило прям поперёк автомобиля, пронзая рогами лобовое стекло. Водитель не справился с управлением, крутанул руль, и машина понеслась в канаву, идущую по краю дороги. Все, что Вейлону удалось запомнить, это сильные толчки переворачивающегося автомобиля и иллюзия потери гравитации в вертящемся салоне.       Он очнулся уже в кровати, голова ныла от недавнего приключения, а ног Парк вовсе не чувствовал. Вдруг его накрыло осознание — эти больничные стены были слишком знакомы, чтобы не понять сразу. Это чертова лечебница Маунт-Мэссив.