Назови меня по имени

Тайное становится явным       Постепенно ужас перерастает в панику. Как Оксана узнала об одном из убийств? Я растерянно слушаю, как подруга что-то ещё говорит в трубку, но моими мыслями уже полностью завладел страх. Что теперь будет? — Оксан, кто тебе сказал этот бред? — неуверенно спрашиваю я, надеясь, что ещё можно всё исправить. — Мой брат! — в голосе Оксанки я отчётливо различаю такую же панику, — Я нечаянно нашла куртку этого бармена в бухте и принесла домой. А он это увидел и… Почему я узнаю об этом только сейчас?!       Теперь я понимаю, что выкрутиться у меня никак не получится. Бесполезно делать вид, что я ничего не знаю. Боря сдал нас своей сестричке, а она в свою очередь может рассказать обо всём отцу. Я сама когда-то хотела поступить точно так же, но обстоятельства изменились, и сейчас мне нужно сделать всё, что в моих силах, чтобы спасти себя и ребят. — Так, для начала успокойся, — уже более уверенным тоном говорю я, — Где ты сейчас находишься? — Дома. Боря со мной. — Ждите меня там, я скоро приеду. И давайте без глупостей, а то я потом не буду спасать задницу твоего братца, — с этими словами я сбрасываю звонок и направляюсь к байку.       По пути к подруге я судорожно размышляю о том, что ей сказать. Насколько много она уже знает? Что успел рассказать ей Хенк? Мне очень страшно, но переживаю я не за себя, а за ребят. Боря и Егор убили двух человек, остальные — соучастники, однако наши судьбы крепко переплетены и зависят от того, что узнают об этой истории с дуэлями другие люди, не имеющие к ним никакого отношения. Что уж говорить о полиции… Отец Хенка сможет отмазать сыночка, но до остальных ребят ему нет дела. Их судьба опять оказывается в моих руках.       Вскоре я подъезжаю к дому, где живут Хенкины. Захожу в подъезд, поднимаюсь в квартиру. У меня трясутся руки, мысли в голове путаются, хотя я пытаюсь совладать со своими эмоциями. Это у меня плохо получается, однако выбора нет. Судя по разговору с Оксаной, она сейчас в состоянии близком к истерике, а две истерички в одной квартире — это уже перебор.       Оксана впускает меня в квартиру, и я прохожу в уже знакомую мне кухню. За столом, опустив голову на руки, сидит Хенк. К счастью, он даже не обращает на меня внимания, и мне не приходится вновь сталкиваться с ним взглядом. — Ну, рассказывайте, — хмуро произносит Оксана, усаживаясь за стол вслед за мной, — Я жду полный отчёт со всеми подробностями.       Я не знаю, с чего стоит начать этот непростой рассказ и следует ли вообще это делать. Однако подруга настроена вполне решительно и не сдастся просто так. Боря же не горит желанием что-либо говорить сестре, поэтому мне приходится брать ситуацию под свой контроль. — Оксан, это вышло случайно, — начинаю оправдываться я, — Пожалуйста, не рассказывай об этом отцу, Боря ни в чём не виноват. — Он убил человека, и после этого ты говоришь, что он не виноват? — восклицает Оксанка.       Я понимаю подругу, она злится на нас обоих, но страх за брата гораздо сильнее, чем все остальные эмоции. Она переживает не меньше, чем я сама, и, скорее всего, не расскажет об этом никому. — Это была самооборона! Этот Игорь вообще неадекватный какой-то, он начал приставать ко мне! — теперь уже я пускаю в ход свои актёрские способности, — Боря всего лишь пытался меня защитить!       Хенк в это время наконец-то поднимает голову и смотрит на меня так, будто я несу какой-то бред. Я тихонько пинаю его под столом, чтобы парень подыграл мне, и искренне надеюсь, что он не рассказал Оксане слишком много лишней информации. — Тогда давайте убивать каждого, кто будет хотя бы дышать в твою сторону! — негодует подруга. — Оксан, это правда всего лишь случайность, никто не думал, что так получится, — примирительно говорю я. — А надо было думать! Вы хоть знаете, что в городе сейчас Московская полиция? Что будет, если они вычислят убийцу… — Они ничего не узнают, — наконец подаёт голос Боря, — Только не рассказывай об этом отцу.       Оксана тяжело вздыхает, пытаясь успокоиться. Эмоции не дают трезво мыслить, однако девушка принимает правильное решение. — Ладно, — говорит она, а я в этот момент готова её расцеловать, — Вот только что нам делать с курткой? — Я возьму это на себя, — коротко отвечаю я. — Нет, ты больше не будешь участвовать во всём этом, — тут же возражает Боря и внезапно встаёт с места, направляясь в ванную.       Переглядываюсь с Оксанкой, после чего иду за ним. Парень в это время уже выходит из ванной с курткой Игоря в руках и надевает верхнюю одежду. — Ты куда собрался? — спрашивает Оксана с неким беспокойством.       Хенк молчит. Судя по его решительному виду, он задумал что-то серьёзное. Мне, разумеется, не нравится его молчание, я хочу прояснить эту ситуацию. — Что ты собираешься делать с курткой? — задаю вопрос я. — Покажу её отцу, — спокойно отвечает Боря, — Он рано или поздно узнает обо всём. И будет лучше, если об этом скажу я, чем какие-то левые свидетели. — Боря, блять! Ты этого не сделаешь! — пытаюсь остановить его я, но парень уже выходит из квартиры.       Он быстро спускается по лестнице вниз, я следую за ним. Страшно представить, что будет со всеми нами, если Хенк расскажет своему отцу о дуэлях, клубе и трупах в море. Я знаю, что сделаю всё для того, чтобы в очередной раз спасти задницы этих четырёх засранцев. Но почему я опять наступаю на одни и те же грабли, почему не могу успокоиться? Честно говоря, сейчас я даже не думаю об этом, я просто бегу, перепрыгивая через две ступеньки, чтобы догнать Борю. — Хенкин, стой! — кричу я, выбегая из подъезда.       Хенк даже не оборачивается, быстрыми шагами преодолевая двор. Я догоняю его и хватаю за рукав куртки, чтобы хоть как-то помешать. — Отвали! — слышу я в ответ, пока Хенк пытается вырваться. — Что ты творишь?! — я всё ещё не оставляю попыток образумить парня, — Ты хоть понимаешь, какие могут быть последствия? Вас же всех на хрен закроют! — Так будет лучше! Это мой отец, а не Московская полиция, он может нам помочь!       В глубине души я понимаю, что Боря прав, но не желаю это признавать. Мне страшно. Я правда боюсь, но не за себя, а за него, этого тупого придурка! Мне до сих пор не всё равно, даже несмотря на то, что он сделал. — Тебя, может, папочка и спасёт, но Киса и Генка — диллеры, он не будет их оправдывать! Ты о своих друзьях хотя бы подумал? — я даже не замечаю, как срываюсь на крик. — Я не могу так больше, Варь! — внезапно изменившимся голосом произносит Хенк, — Я не могу есть, спать, жить нормально не могу! Как только закрываю глаза, сразу вижу перед собой этого ёбаного бармена, — голос парня чуть заметно дрогнул, — Про Мела я вообще молчу, ты ведь помнишь, как у него в школе начался словесный понос. У него галлюцинации, он даже во сне с этим Спилбергом, блять, разговаривает! У Гендоса и без этого проблем хватает, а Киса… Ему вообще опасно пистолеты в руки давать, ему плевать, друг ты или враг, он во время своих приступов агрессии в любого готов пулю пустить.       Я замираю на месте, прислушиваясь к словам Бори. Я понимаю, что если не рассказать обо всём сейчас, потом может быть слишком поздно. Пацаны сами проговорятся кому-нибудь, и станет только хуже. Возможно, Хенк прав, и нам правда стоит посвятить в эту историю его отца, но… Никто не даёт гарантии, что тот нам поможет. Хенкин-старший сможет остановить эти дуэли, только вот что будет дальше с ребятами...? — Я понимаю, — уже тише говорю я и, наконец, отпускаю рукав куртки парня, — Но мне очень страшно… — Мне тоже страшно, — признаётся Боря, — Но я должен это сделать.       У меня появляется резкое желание обнять его прямо сейчас и больше никогда не отпускать. Его взволнованный, но в то же время решительный взгляд действует на меня словно гипноз. Я вижу, как он напуган, как трясутся его руки, и очень сильно хочу успокоить его, однако не могу этого сделать. И от этого чувствую себя только хуже. — Давай это сделаю я, — внезапно предлагаю я, прежде чем успеваю подумать.       Боря окидывает меня удивлённым взглядом и качает головой. — Нет, ты в этом никак не замешана. Я даже не буду упоминать твоё имя, можешь не волноваться. — В этом и проблема. Я не могу не волноваться, зная, что ты возьмёшь всю вину на себя.       «Блять, я сейчас серьёзно это сказала? Вот же дура, дура, дура…» — я не успеваю закончить мысль и пожалеть о сказанном, как вдруг меня заключают в крепкие объятия. От неожиданности я даже на пару секунд перестаю дышать и только потом понимаю, как же мне не хватало этого. Я безумно сильно хочу оттолкнуть парня, но чувства побеждают в этой борьбе разума и сердца, поэтому я обнимаю его в ответ. Заранее знаю, что пожалею об этом, но не могу по-другому… — Всё будет хорошо, — тихо говорит Хенк, — Я договорюсь с отцом, не переживай.       Он отпускает меня, и я чувствую, как мне тут же становится холодно. Меня всю трясёт, но я не знаю, от холода это или от страха. А может быть, от какого-то другого чувства, которое обычно описывают как «бабочки в животе». — Борь, я не… — Успокойся, — парень нежно берёт меня за руку и смотрит прямо в глаза, — Я сказал, что всё будет хорошо, значит так и будет. Ты мне веришь?       Я киваю.       Я правда верю ему. Как можно не поверить, когда на тебя так смотрят? Как можно не поверить человеку, за которого переживаешь больше, чем за самого себя? Однако этот человек уже обманул меня однажды, поэтому остаются некоторые сомнения. — Вот и славно, — Боря пытается выдавить из себя улыбку, но она выходит какой-то грустной, — Я тогда пойду.       Он отпускает мою руку, и на секунду мне кажется, что он хочет сделать что-то ещё, но парень слегка качает головой и удаляется прочь. Я разочарованно вздыхаю, провожая его взглядом, и возвращаюсь в квартиру к Оксанке. По пути достаю сигарету из кармана и затягиваюсь, понимая, что мне предстоит ещё один непростой разговор, но уже не о дуэлях, а о том, чьё имя мне противно даже слышать, не то что называть.       Дверь в квартире Хенкиных оказывается открытой, поэтому я тихонько захожу внутрь и направляюсь на кухню. Как я и ожидала, Оксана по-прежнему сидит за столом, перед ней находится кружка горячего чая и пачка каких-то таблеток. Я не успеваю разглядеть название — заметив меня, девушка тут же прячет их в карман домашних штанов. По её лицу и красным глазам можно понять, что она плакала. — Оксан, ты чего? — я присаживаюсь рядом с ней и обнимаю её за плечи, — Если это из-за Бори, то не переживай так. Всё будет хорошо, ваш отец не позволит посадить своего сына за решётку. Он что-нибудь придумает, вот увидишь.       По правде говоря, я сама не очень-то верю своим словам, но мне необходимо, чтобы Оксана им поверила. Однако вместо того, чтобы успокоиться, девушка закрывает лицо руками, и я успеваю заметить слёзы на её щеках. — Тише, тише… Всё будет в порядке, самое плохое уже позади.       Я поглаживаю подругу по спине и прижимаю к себе ещё сильнее, хотя сама готова заплакать в эту же секунду. Мне тяжело её успокаивать, я не могу выдавить из себя слова поддержки, потому что сама так отчаянно нуждаюсь в ней. — Успокойся, попей горячего чая, — мои попытки помочь Оксане выглядят просто жалко, но на большее я не способна.       Мы сидим в тишине, слышны лишь редкие всхлипывания Оксанки и её рваное дыхание. Я даю ей время, чтобы успокоиться и прийти в себя, а сама в это время думаю о том, что будет дальше.       Боря, наверное, сейчас рассказывает отцу о дуэлях. Интересно, как сильно разозлится Хенкин-старший, когда узнает, что его сыночек убил человека? Скорее всего, он сам захочет посмотреть на место дуэлей, найти трупы и убедиться, что Боря не наглотался Кисиной дури, а вполне трезв и говорит только правду. А что будет дальше? Конечно, рано или поздно он заберёт у ребят пистолеты, и тогда те узнают, что кто-то слил информацию ментам. Я уже представляю, как Киса будет беситься и орать на всех матом, как Мел будет пытаться оправдать предателя, но одно ясно точно — они догадаются, что это Хенк рассказал обо всём отцу. И тогда… — Варь, там в шкафу… — внезапно подаёт голос Оксанка. — Что такое? — У отца заначка в шкафу, достань её по-братски, — просит подруга.       Я встаю с места и открываю ближайших шкафчик, на который указывает Оксанка. Пара бутылок хорошего красного вина смотрит на меня с верхней полочки, и я догадываюсь, что речь идёт именно об этой заначке. — Тебе нельзя сейчас пить, — напоминаю я Оксане. — Похуй, доставай.       Я ставлю на стол обе бутылки, смирившись с просьбой подруги. Какая разница, соглашусь я или нет, если она всё равно сделает это сама?       Оксана умело открывает первую бутылку и разливает вино по бокалам, которые уже успела достать из другого шкафчика. — За нас, — произносит она короткий тост и тут же осушает свой бокал.       Я нерешительно делаю глоток — приятный бархатистый вкус остаётся на губах. Вынуждена признать, что Хенкин-старший неплохо разбирается в качественном алкоголе.       Оксана в это время уже наливает себе второй бокал. — Варь, ты такая ахуенная подруга, — внезапно говорит она, — С тобой можно и побухать, и поговорить по душам, ты всегда помогаешь и вообще… Мне так повезло с тобой. — Да ладно тебе, — немного смущаюсь я, — Друзья для этого и нужны. — Меньше слов, больше дела, — Оксанка чуть поднимает бокал, намекая, чтобы я следовала её примеру, и произносит следующий тост, — За настоящих друзей!       Теперь уже мы обе осушаем свои бокалы. Я чувствую, как алкоголь проникает в мой организм и заволакивает разум пеленой тумана. После ещё парочки бокалов по телу расползается небывалая лёгкость. Я полностью расслабляюсь и отдаюсь приятным ощущениям. — Знаешь что? — Оксана наливает новую порцию вина нам обеим, — Давай забьём на все эти проблемы! Всё проходит, и это пройдёт, да? — Да! В жопу эти проблемы, в жопу убийства, в жопу Рауля и его либидо! — восклицаю я, выпивая алкоголь. — Эта тварь вообще не заслужила, чтобы за неё пили, после всего, что он сделал. — А мы не пьём, мы просто культурно выпиваем, — по моему лицу расползается блаженная улыбка, которая исчезает, как только я вспоминаю, что он ко мне приставал, — Да пошёл он! Ещё раз ко мне пристанет, и тогда… — Не хватало только, чтобы он и тебе ребёночка заделал, — с отвращением произносит Оксанка. — Блять, вот почему Хенк прихлопнул какого-то Игоря, а не эту скотину? — Давай выпьем за то, чтобы этот Кудинов сдох как можно скорее! — А давай!       И снова оба бокала становятся пустыми. Так происходит раз за разом, пока не заканчивается первая бутылка. Я чувствую себя пьяной в хлам, мне легко и весело. Мне наконец-то хорошо.       Ближе к вечеру я выхожу из дома подруги. Алкоголь бушует у меня в крови, и садиться на байк в таком состоянии не лучшая идея, однако я почти не контролирую себя, поэтому еду на базу к ребятам. Даже удивительно, что я по пути нигде не потерялась и ни разу не свалилась с байка. В итоге я всё-таки приезжаю на место в целости и сохранности и вламываюсь в помещение как к себе домой. — Есть кто живой?! — громко спрашиваю я, оглядываясь по сторонам.       Здесь царит полумрак, поэтому я не могу разглядеть ничего вокруг себя дальше чем на пару метров. Решив, что здесь никого кроме меня нет, я заваливаюсь на диван прямо в обуви и начинаю напевать себе под нос одну из популярных песен. В такт моим словам по крыше ударяют капли дождя, где-то вдалеке раздаётся гром. «Атмосфера как в ужастике, » — проносится мысль у меня в голове, после чего я чувствую, как на моё плечо ложится чья-то рука.       Я, едва не упав с дивана, вскакиваю на ноги и испуганно озираюсь вокруг. Мой взгляд улавливает тёмный силуэт в нескольких шагах от меня, и я уже готова завопить во весь голос, как вдруг слышу знакомый голос. — Белка, блять, ты чё тут забыла?       С облегчением выдыхаю и снова падаю на диван. — Реально как в ужастике, — тихо бормочу себе под нос и уже громче добавляю, — И тебе доброго вечера, Кисуля! — У тебя всё нормально с башкой? — всё ещё возмущается выше упомянутый Кисуля, — Нахуй так пугать-то? — Это не я подкрадываюсь сзади в полной темноте и пугаю до усрачки! — Ладко, проехали, — я замечаю, как силуэт перемещается в пространстве, а затем мои ноги спихивает с дивана чья-то рука. — Эй!       Киса пропускает мимо ушей всё моё негодование и повторяет вопрос: — Зачем пришла? — Не поверишь, соскучилась, — язвительно отвечаю я. — Да ну? — Киса садится на другой конец дивана, где совсем недавно лежали мои ноги, и я закидываю их ему на колени, — И по кому же ты соскучилась, если не секрет? Не по нашему ментёнышу ли? — Не по тебе уж точно!       Я слышу разочарованный вздох. Неужели, мне удалость задеть его величество господина Кислова? — А я уже обрадовался, что кто-то решил составить мне компанию… — Компанию?       Киса в который раз спихивает мои ноги на пол, из-за чего мне приходится сесть. Затем он достаёт из кармана телефон и включает фонарик. Яркий свет бьёт по глазам, я жмурюсь и закрываю их руками, мысленно посылая Кислова ко всем чертям. Парень снова лезет в карман и на этот раз вытаскивает оттуда потрёпанную пачку сигарет. — Будешь? — спрашивает он.       Я нерешительно киваю, даже не догадываясь, что обычными сигаретами дело тут явно не обойдётся. Киса в это время достаёт из пачки два косяка, один из которых протягивает мне. — Не бойся ты так, это просто «травка», — усмехается Кислов.       Я зажимаю в пальцах самодельную сигарету и с сомнением смотрю на него. В голове не проносится ни единой мысли, чтобы отказаться, мне лишь хочется попробовать. И я пробую вслед за Кисловым.       Лёгкое першение в горле и сухость во рту — единственное, что я могу почувствовать в первые секунды. Вкус не из самых приятных, однако следующие ощущения определённо того стоят. — Ну как тебе? — спрашивает Киса после очередной затяжки. — Неплохо, — чуть охрипшим голосом отвечаю я, чувствуя, как по всему телу расползается приятное тепло.       Кислов вновь усмехается себе под нос и расслабленно откидывает голову на спинку дивана. Он занимается таким не в первый раз, а вот для меня все эти ощущения в новинку. Мне ещё никогда не было так легко и спокойно. Вино из запасов Хенкина-старшего — это, конечно, круто, но «травка»… Это что-то совершенно новое и необычное. — Тебе, пожалуй, хватит, — Киса забирает у меня косяк, попутно докуривая свой. — Нет! Можно ещё? — я не соображаю, что делаю и говорю, просто тянусь к парню, чтобы забрать несчастную сигарету.       Киса щёлкает пальцем по моему носу и отводит руку с косяком подальше от меня. Я не оставляю своих попыток добраться до заветного наркотика, поэтому ему приходится несильно толкнуть меня, и я тут же оказываюсь лежа на диване. Глупо улыбаюсь и дёргаю ногами в знак протеста. Парня это только забавляет. — У Бельчонка сегодня игривое настроение? — вкрадчивым голосом говорит он. — У Кисули, я смотрю, тоже, — подыгрываю я, наблюдая, как Киса наклоняется всё ближе и ближе ко мне.       Я перехватываю взгляд его карих глаза — огромные чёрные зрачки в полумраке сливаются с радужкой, в них так и пляшут азартные огоньки. На его губах блуждает игривая полуулыбка, пальцы легко касаются моей щеки. Я прикрываю глаза. Мне хочется раствориться в его почти невесомых прикосновениях.       А в следующую секунду Киса рывком прижимает меня к себе так, что наши губы почти что соприкасаются. Едва высовывает кончик языка, касаясь моей верхней губы, залазит ладонью под свитер, прикасаясь к горячей коже — дразнит, не даёт получить желанное наслаждение. — Кис… — шёпотом произношу я не в силах сопротивляться.       А он только этого и ждёт. Накрывает мои губы жадным поцелуем, требуя большего. И ни один из нас не думает сейчас о последствиях, все наши мысли только друг о друге.       И это ощущение лучше действия любого наркотика.