Заключи сделку, чтобы исправить ошибки

      Несмотря на то, что Эдвард истекал кровью менее часа назад, он забыл, как больно на самом деле терять ногу. Когда мозг Эдварда снова начинает функционировать, он делает несколько глубоких вдохов, пытаясь вспомнить один из исцеляющих наборов, которые Ал изучал после своего возвращения.       Прямо сейчас он не утруждает себя поисками Ала. Потому что, если у него нет ноги, то Ала уже нет. Поэтому он тратит всю свою энергию на то, чтобы сосредоточиться на круге, который собирается использовать. Это потребует серьезной концентрации, потому что Эд в конечном итоге несколько раз посещал Ксинг. Первый раз, чтобы отпраздновать назначение Линга императором. Он немного выучил Ксингский, пока был там -- пусть никогда не говорил свободно, но был более чем разговорчив. Но он никогда не использовал свои визиты, чтобы изучить Рентандзюцу, потому что не мог ей воспользоваться.       Только после того, как кровотечение остановилось и на культю уже растянулся тонкий слой струпьев, Эд позволяет себе на секунду взглянуть на круг трансмутации в центре подвала, посылая молчаливые извинения Алу, когда тело разрушается само по себе.       Поскольку его нога больше не кровоточит, Эд пытается придумать способ вернуть Альфонса из-за Врат, не заключая его снова в доспехи. Прежде он вспомнит о философском камне, запертом под землей в Аместрисе. Если Истина хочет вернуть души, несомненно, она захочет вернуть и эти.       Единственная проблема с этим планом в том, что Эд на самом деле не знает, как вытащить камень из земли. Поэтому он делает единственное, что приходит ему в голову, и хлопает в ладоши, прежде чем прижать их к каменному полу подвала.       — Пожалуйста, — шепчет он Душам, которые, как он надеется, могут его услышать, — Помоги мне вернуть моего брата. Не заставляй меня надевать на него доспехи. В конце концов, я вас всех упокою, но сейчас я не могу помочь всем вам. Я не могу предупредить отца обо мне. В конце концов, я помогу всем вам, поможете вы мне или нет. Но, пожалуйста, пожалуйста, не заставляй меня снова заточать моего брата в ловушку. — он ждет несколько секунд, чтобы что-то произошло, чтобы получить какой-то ответ, но прежде чем алхимик успевает впасть в уныние, не получая ответа, чувствует, как что-то движется под его руками. Когда он отводит руки назад, в его ладонях оказывается небольшой камень. Он нежно сжимает его в своей руке.       — Спасибо.       Со своей козырной картой в руке он ползет к кругу, который они с Алом нарисовали. Активация к настоящему времени уже остановлена, как и в прошлый раз, когда он вернул своего брата из Врат. Но на этот раз он отправится не в доспехах. Он кладет свой камень на вытянутую ногу и хлопает в ладоши, чтобы повторно активировать массив.       Истина смеется, когда Эдвард снова появляется в его владениях.       — Ты не можешь устоять перед этим местом, Алхимик?       Эдвард закатывает глаза и протягивает камень, который держит в руке.       — Я верну тебе остальные камни из Аместриса, как только разберусь с Отцом. Но сейчас возьми этот в обмен на тело и душу моего брата.       Истина секунду смотрит на него, прежде чем протянуть руку за камнем. Эд без колебаний отдает ему это.       — Очень хорошо, Алхимик, я верну тебе твоего брата в обмен на эти Души.       Эд вздыхает с облегчением.       — Спасибо, — прежде чем Истина может открыть Врата Эда, чтобы вернуть его обратно в тот подвал, он снова говорит, — Кстати. У всех ли Гомункулов есть формы, в которые они могут вернуться, как у Селима? Отец может исчезнуть и на это мне всё равно, но я хочу, чтобы у других Гомункулов по крайней мере был шанс стать человеком. Потому что я точно знаю, что Зависть хочет быть человеком, и я хочу найти способ дать им эту возможность.       Проходит несколько секунд, пока Истина пристально смотрит на него.       — Твое сочувствие станет твоей гибелью, Алхимик. Но хорошо. Однако я не дам тебе прямого ответа. Но я дам тебе шанс отправить их Души ко мне. Если ты сможешь разобраться в этом, ты сможешь привести их сюда и создать им Врата. Сделай их настоящими людьми, — Истина наблюдает, как Врата открываются за его любимым человеком. Эдварду всегда удается развлечь его своими действиями и решениями. Пока Эдвард может оставаться интересным, Истина будет продолжать помогать ему.       Когда Эдварда отправляют через Врата, он видит кусочки массива, который, как он считает, позволит ему построить гомункулам Врата. Кроме Брэдли. Брэдли не заинтересован в том, чтобы снова стать человеком, он может умереть Гомункулом, которым ему так нравится быть. Похоть тоже может быть трудно убедить. Но если она заботится о Обжорстве так же сильно, как он заботится о ней, тогда он должен быть в состоянии убедить ее.       Когда его выплевывают обратно в подвал его детства, он игнорирует свою отсутствующую ногу и немедленно оглядывается в поисках Ала. Он находит его без сознания рядом с собой, таким же, каким он был, когда они активировали массив.       — Ал, — он сам поражается тому, как молодо звучит его голос. Конечно, он только что говорил с Истиной, но он был сосредоточен на том, чтобы заставить Истину согласиться на его сделку. И, конечно, он знал, что снова стал ребенком, поэтому логически он понимал, что его голос снова будет молодым и пронзительным, но, как только он позвал своего брата, он действительно понял, во что только что ввязался. Но необходимость проверить, как там его брат, пересиливает шок, — Ал. Альфонс!       Ал вскакивает в сидячее положение, когда Эд выкрикивает его полное имя.       — Брат? — через секунду он смотрит на Эда, и его глаза расширяются от ужаса, — Брат! — Он встает на дрожащие ноги и подходит, чтобы опуститься на колени рядом со своим братом так быстро, как только может. — Что случилось? Брат, ты в порядке?       Эд просто кивает головой в ответ, и это не совсем ложь, потому что он больше не может чувствовать боль, так что технически с ним все в порядке.       — Ал. Мне нужна бабушка. — даже став взрослыми, трое из них никогда не переставали называть Пинако бабушкой. Это продолжалось до дня ее смерти. Так что для него не кажется странным называть ее так, Уинри… Да, он не с нетерпением ждет встречи с ней, даже если она не будет помнить, каким плохим мужем он был.       Несмотря на то, что Ал невредим, сейчас он вряд ли может нести вес Эда наряду со своим собственным. Поэтому он легко выскальзывает из рук Ала и подползает к доспехам, которые он так сильно ненавидит. Не требуется большого удара, чтобы опрокинуть их, и довольно скоро он превращает часть его в костыль, чтобы ходить самостоятельно, или как минимум в основном самостоятельно. Он медленно возвращается к Алу и ведет их вверх по лестнице.       Он ни на что не смотрит, пока они направляются к входной двери. Он не может позволить себе прямо сейчас быть подавленным — ему нужно, чтобы бабушка присмотрела за ним, прежде чем он сможет позволить этому случиться. Итак, покинув не сгоревший дом Элриков, они вдвоем медленно спускаются по грязной тропинке к дому Рокбеллов. Дождь начинается почти сразу, как они трогаются в путь, и в результате им приходится несколько раз останавливаться по пути, чтобы Эд не поскользнулся на земле и не порвал свою повязку. Последнее, что он хочет сделать прямо сейчас, это снова истечь кровью.       Когда они наконец добираются до дома Рокбеллов, оба Эрика тяжело дышат. Потратив несколько секунд на то, чтобы отдышаться, Эд поднимается на последние две ступеньки и громко стучит в дверь. Когда после первых нескольких ударов ответа не последовало, он поднимает кулак и пытается снова. К этому моменту Ал останавливается рядом с ним и решает позвать жителей дома.       — Бабушка! Уинри!       По-прежнему ничего.       Эд рычит и собирается снова поднять руку, но она отклоняется внутрь, как только его рука соприкасается, и он вваливается в открытую дверь. Единственная причина, по которой он не полностью сталкивается с полом, заключается в том, что он твердо упирает свой самодельный костыль в пол и использует его как точку равновесия, чтобы опускаться немного медленнее, чем падал.       Пинако следит за его падением глазами, прежде чем ее взгляд останавливается на его ноге.       — Эд! — она бросается к нему, глаза немедленно сканируют ущерб, — Она уже заживает, как?       Она смотрит на него обвиняюще, чего Эд уже ожидал.       — Я запечатал рану Рентандзюцу, но, возможно, она слегка порвалась во время нашей прогулки сюда.       И Ал, и Пинако удивленно поднимают брови, глядя на него, но оба по разным причинам. Пинако пристально смотрит на него, потому что он на этот раз действительно рассказал ей о произошедшем без боя, в то время как Ал уставился на него из-за упоминания Рентандзюцу.       — Рентандзюцу? Брат, что это?       Эд вздыхает — это произошло намного раньше, чем ему хотелось бы, но, к счастью, он все еще рискует снова начать истекать кровью, так что он может отложить это еще ненадолго.       — Я объясню это всем троим позже, хорошо? — он переводит взгляд с Ала на Пинако, — Но сейчас мы можем, пожалуйста, разобраться с моей ногой? — Пинако немедленно кивает головой, откладывая свои многочисленные вопросы в сторону, чтобы она могла сосредоточиться на своем пациенте.       Она помогает Эду встать и вручает ему костыль.       — Я разбужу Уинри, чтобы она могла мне помочь, — она поворачивается к Алу, — Убедись, что твой брат доберется до палаты пациентов, не порвав струп. — Ал кивает и, теперь уже на более твердых ногах, подходит, чтобы встать рядом с Эдом и принять часть его веса, как хороший брат, которым он и является. Удовлетворенная тем, что ничего кардинального не произойдет, как только она оставит их наедине, она поворачивается к лестнице, чтобы пойти разбудить Уинри.       Как только бабушка подходит к двери Уинри, она слышит крик Эда снизу.       — Кстати, я хочу автоброню!       Пинако останавливается в дверях, прежде чем покачать головой. Она не хочет знать прямо сейчас, как Эд так быстро пришел к такому решению. Возможные ответы будут только отвлекать ее. Поэтому вместо того, чтобы что-то кричать в ответ, она задвигает свой новый вопрос в уголок своего сознания, где находятся остальные, и стучит в дверь Уинри.       — Уинри. Я знаю, что уже поздно, но мне нужно, чтобы ты помогла мне, спустись вниз.       Уинри открывает дверь полусонная, но встревоженная.       — Что случилось?       Пинако слегка вздыхает, прежде чем отправиться вниз.       — Эду нужна операция.       После этого Уинри молча следует за ней, желая самой увидеть, о чем говорила Пинако, прежде чем она что-нибудь скажет. Кроме того, она знает, что лучше не задавать вопросы, когда у Пинако есть пациент. Вопросы отвлекают, а отвлечение внимания может привести к ошибкам.